нностями, но верным и достойным. И что теперь? Грязный мужеложец, раб похоти, слуга Сатаны – жуть берёт. Или друг Димыч… Володя, ко-нечно, сочувствовал ему: изнасилованный этим зверем, но не смеющий признаться; а зверь приходит снова и снова тащит, срывает одежду, переворачивает на живот, наваливается… бр-р-р! Отчаяние Димыча и его страх понятны, но как понять и простить предательство, которое он совершил по отношению к Володе, отправив последнего в логово зверя вместо себя и даже не предупредив, с чем там, в логове, Володе придётся иметь дело? Откуда всё это? Откуда в лю-дях столько животной похоти? И откуда столько подлости? И почему Бог наш допускает это – и похоть, и подлость? Володя искал, но не находил ответа.
Через пять минут брат Мефодий вернулся. Володя зашевелился на своём месте, вопро-сительно глядя на него.
– Сиди, сиди, парень, – поспешил остановить его брат Мефодий. – Через час они бу-дут здесь.
– Кто "они"? – уточнил Володя уже вполне твёрдым голосом.
– Наставник и… – брат Мефодий почему-то замялся, – и другие, мать их. Ничего, прие-дут – разберёмся.
– А если он… брат Василий… придёт сюда? – заволновался Володя.
– Если придёт, мать его, у меня найдётся чем его попотчевать, пообещал брат Ме-фодий с мрачной усмешкой.
А потом вдруг самым неприличным образом задрал рясу, и Володя увидел, что под ря-сой у брата Мефодия надеты толстые ватные штаны, а на поясе, на ремне, висит огромная чёрная кобура. Брат Мефодий расстегнул кобуру и извлёк на свет божий пистолет, в котором Володя без труда опознал "парабеллум": модель 08, калибр – 9 миллиметров, длина ствола – 100 миллиметров, сконструирован Георгом Люгером аж в 1990-ом году, выпускается в Гер-мании до сих пор, название происходит от второй части латинской пословицы: "Хочешь мира – готовься к войне", по этой причине "парабеллум" среди профессионалов-оружейников на-зывают ещё и "Миротворцем". Володя восхитился. С таким оружием (если, конечно, брат Ме-фодий умеет им пользоваться) можно чувствовать себя в относительной безопасности.
– А мне… – сказал всё-таки Володя, – мне можно что-нибудь такое же?..
– Обойдёшься, – отрезал брат Мефодий. – Маловат ещё, мать твою.
Володя обиделся:
– Я умею стрелять из "парабеллума".
Брат Мефодий в ответ на это скривился, словно свежим лимоном закусил, и сказал:
– Знаю, что умеешь. По неподвижным мишеням. А брат Василий, мать его, стоять на месте не будет.
И будто в подтверждение его слов о том, что брат Василий стоять на месте не будет, раз-дались твёрдые шаги и дверь с грохотом распахнулась. Брат Василий, полностью одетый и с широко улыбаясь, возник на пороге. Володя в ужасе отпрянул к дальней стенке.
– Ага! – сказал брат Василий. – Вот ты, оказывается, где. Умно.
Брат Мефодий развернулся ему навстречу, навёл пистолет.
– Стоять, мать твою! – сказал брат Мефодий и выдал "средний боцманский загиб".
Улыбка на лице брата Василия несколько увяла.
– Чего это ты, брат? – спросил он у Мефодия. – Не признал с перепою?
– Руки! Подними руки! На уровень плеч! Быстро, мать твою!
– Шутки шутишь? – брат Василий сделал маленький шажок, переступил порог.
Грохнул выстрел. Пуля вжикнула и проделала отверстие в косяке справа от брата Васи-лия.
– Назад, мать твою! – рявкнул брат Мефодий. – Я не шучу, и это было последнее пре-дупреждение.
– Ай-ай, – брат Василий отступил и поднял пустые руки. – Что теперь?
– Убирайся, – приказал брат Мефодий.
– Чего он тебе нагородил? – спросил брат Василий. – Он провинился сегодня днём, и я поставил его на "тумбочку" вне очереди. А он, сука, сбежал…
– Голого поставил? – брат Мефодий будто засомневался.
– Голого, – брат Василий врал, не краснея. – А почему нет? Дай, думаю, голый посто-ит. Лучше запомнит.
– Убирайся, мать твою, – повторил свой приказ брат Мефодий. – Буду стрелять.
– Ну как знаешь, – сказал брат Василий, пятясь; лицо его жутко перекосилось. – Как знаешь…
Он ушёл, а брат Мефодий закрыл за ним дверь.
– Ждём, – сказал брат Мефодий Володе.
– А он не вернётся? – с опаской спросил Володя.
– Не вернётся, – заверил брат Мефодий, – он хоть и гомик, но не дурак. Знает, что я ему башку разнесу, если вернётся.
– А вы разнесёте?
– Молчи, парень, и слушай!
– Что слушать?
Брат Мефодий уселся рядом с Володей, положил "парабеллум" на колени, и только тут Володя заметил, что пальцы у брата Мефодия дрожат. Он боялся Василия, боялся быть может даже сильнее, чем Володя, но старался этого не показывать – и только руки выдали его страх.
– Улицу слушай, мать твою!
"Понятно," – подумал Володя. Значит, брат Василий всё-таки может заявиться, но толь-ко не так, как в первый раз – через дверь, а хитро бросит, например, боевую осколочную гранату в окно и в дамках.
Но ни страшным предположениям Володи, ни вполне обоснованным опасениям брата Мефодия не пришлось, к счастью, оправдаться. Они ждали, но дождались не брата Василия, а знакомый чёрный "джип". Автомобиль отчаянно засигналил, остановившись у ворот, и брат Мефодий, велев Володе сидеть на месте, выскочил из КПП.
Наставник, как и было обещано, приехал не один. С ним были уже представленные Во-лоде братья из Министерства обороны: Виктор, Михаил и Артём. Наставник был одет просто: в джинсы и кожаную куртку, а троица братьев вместо строгого покроя пар обрядилась в спортив-ные костюмы фирмы "Адидас". При этом Наставник держал в руках большой коричневый ту-бус, брат Михаил и брат Артём были вооружены автоматами Калашникова (АКС-74У, модифи-кация для "десантуры" с укороченным стволом), и только брат Виктор шёл с пустыми руками.
– Володя, так это ты?! – Наставник положил тубус и бросился к Володе.
И у Володи вдруг что-то сломалось внутри; напряжение последнего часа выплеснулось слезами, и Володя разрыдался, припав к плечу Наставника.
– Ничего, Володя, ничего, – Наставник осторожно погладил его по спине. – Теперь всё будет хорошо.
– Мы что, так и будем здесь рассиживать? – сухо поинтересовался брат Виктор; он при-гладил ладонью ёжик седых волос у себя на голове.
– Да, надо идти, – Наставник выпрямился. – Володя, подожди нас здесь.
Володя вытер слёзы и тоже поднялся.
– Возьмите меня с собой… пожалуйста, – попросил он.
– Зачем нам этот придурок? – вылез вдруг брат Михаил с автоматом.
– Молчать! – рявкнул на него брат Виктор, и брат Михаил стушевался. Тебе никто слова не давал, шестёрка! Пойдёт только тот, кому я разрешу идти. И этот парень пойдёт.
Володя с благодарностью посмотрел на брата Виктора.
В результате, пошли все. Впереди – Наставник с тубусом; рядом с ним, чуть приотстав, брат Виктор; следом – Артём и Михаил; а замыкали шествие брат Мефодий и Володя. Где может находиться брат Василий, они выясняли недолго. Зашли в жилой блок и узнали у дне-вального, что брат Василий появлялся здесь два раза, оба раза заглядывал в комнату, где спали мальчишки, и, ни слова не говоря, уходил.
– Ставлю тонну, он у себя в берлоге окопался, – сказал брат Виктор.
– Возможно, – согласился Наставник. – И это плохо.
– Думаешь, будет отстреливаться? – брат Виктор улыбнулся. – Не он первый, не он последний – выкурим.
– Он тебе не тупой сверчок, – обронил Наставник.
– Знаю, – отмахнулся легкомысленно брат Виктор, – но одну ошибку он уже сделал.
Наставник не стал выяснять, что брат Виктор называет "ошибкой", а только велел дне-вальному оставаться на месте и ребят не будить, что бы не случилось и какие бы звуки он с улицы не услышал. Дневальный повторил приказ, преданно глядя на Наставника.
Брат Василий действительно "окопался" у себя. Когда молчаливая процессия приблизи-лась к его домику, раздался звон бьющегося стекла и ночной апрельский воздух вспорола оче-редь из крупнокалиберного пулемёта.
Все повалились на сырую холодную землю.
– Вот сука! – ругнулся брат Виктор, но, как показалось Володе, совершенно беззлобно: чего-то в этом духе он, по всей видимости, и ожидал.
Брат Василий дал короткую очередь, потом ещё одну и затих.
– Василий! – крикнул Наставник с земли. – Не позорься. Выйди и прими наказание, как полагается рабу божьему.
Брат Михаил, который лежал рядом с Володей, нервно хихикнул. А брат Василий ответил новой очередью. Было ясно, что в переговоры вступать он не намерен.
– Да-а, – сказал брат Виктор. – Что будем делать?
Он и Наставник о чём-то зашептались. Володя уловил несколько слов: "обойти", "четыре направления", "резвый больно", "гранат у нас нет". Когда они закончили, брат Виктор повер-нулся к своим приятелям и сделал им знак рукой, приказывая следовать за ним. После чего быстро пополз в обход "берлоги". Михаил и Артём молча выполнили приказ. Они исчезли под покровом ночи, и через несколько минут напряженного ожидания Володя услышал треск ло-мающегося дерева, новый звон стекла и автоматные очереди. Брат Василий ответил из пуле-мёта, потом входная дверь распахнулась, и он сам выскочил с пулемётом в руках и мечом в ножнах на поясе. И тут ему навстречу поднялся Наставник.
– Ага, – сказал брат Василий, останавливаясь, – так я и думал.
Наставник раскрыл тубус и вытащил из него меч, по виду очень похожий на "испанский".
– Иди и прими смерть! – сказал Наставник.
– Посмотрим, посмотрим, – сказал брат Василий и, бросив пулемёт, извлёк из ножен свой меч – не тот, которым он показывал классические удары на плацу мальчишкам, а на-стоящий, с остро заточенным лезвием.
Они, брат Василий и Наставник, закружились на узком пятачке перед домом, глядя друг другу в глаза и не решаясь пока атаковать.
На крыльце появился брат Михаил с автоматом наперевес и замер, зачарованный не-обычайным зрелищем. А посмотреть было на что. Здесь дрались настоящие мастера своего дела. Они не перебрасывались оскорбительными словечками, как бретёры-дуэлянты; они не позировали, как рыцари на турнире – они п