Мировая художественная культура. XX век. Литература — страница 2 из 8

…Наладить диалог с читателем, пробудить его погрузившееся в глубокую дрему чувство. К такому контакту, порой в экстремистских формах, стремился и всемирный авангард.[32]

Три кита

Дискредитация слова, утрата его ценностной сущности в рубежный период XX в. усилили поиски писателей в пограничном художественном пространстве: так возникло стремление освоить монтажный принцип композиции, добиться фиксации неуловимых душевных состояний, дать в тексте развернутое философское обобщение на основе символов и ассоциаций. Эволюция прозы XX в. традиционно осмысливается в рамках понятий «модернизм» и «авангардизм», обозначающих систематическую перестройку повествовательных принципов.

Модернистской прозе свойственна повышенная конструктивность. Яркое воплощение этот принцип получил в этапном произведении XX в. – романе Дж. Джойса «Улисс» (1922), ставшем своеобразной энциклопедией модернистских подходов к построению текста. Безусловно, литература XX в. во многом опиралась на традиции, заложенные предшествующим веком, в свою очередь ассимилирующим открытия классицизма, сентиментализма, романтизма, различных ветвей реализма. Этот многовековой литературный синтез сконцентрировался в новой литературе.

Осмысление развития западноевропейской литературы XX в. неизбежно обращается к творчеству Марселя Пруста, Джеймса Джойса, Франца Кафки. Эти совершенно разные и по своим судьбам, и по эстетическим установкам писатели связаны тем, что стали первооткрывателями новых направлений в литературе, разрушая традиционные представления и структуры. По определению А. А. Ахматовой, «три кита, на которых ныне покоится XX в. – Пруст, Джойс и Кафка, – еще не существовали как мифы, хотя и были живы как люди».[33]

«Ожившее воспоминание» (М. Пруст)

«Все в сознании»

Марсель Пруст (1871-1922) свои произведения рассматривал как инструмент по изучению конструирования реальности человеческим сознанием, согласно эмоциональным всплескам памяти. К пониманию подлинной сущности жизни, с его точки зрения, приводят интуиция, инстинктивная память. Писатель импрессионистически фиксирует впечатления, малейшие их частицы, ловит каждый миг меняющегося мира. Главный принцип его творчества: «Все в сознании». Именно в сознании героя оказывается огромный мир, населенный множеством персонажей.

Марсель Пруст родился в Париже 10 июля 1871 г. в семье высокопоставленного чиновника министерства здравоохранения. Мать принадлежала к богатой еврейской семье, была начитанна, чувствительна, умна и оказала большое влияние на сына. Детские годы Пруст провел в Париже, уезжая на каникулы в городок Иллье (в романе «В поисках утраченного времени» он назван Комбре), недалеко от Шартра. В 9 лет у Пруста обнаружилась астма, от которой он страдал всю жизнь (впоследствии она стала причиной его смерти).

Болезнь часто обострялась и сопровождалась страхами, бессонницей. Мать любовно выхаживала сына, и Пруст, подобно своему персонажу Марселю, наслаждался тревогой близких и возможностью нарушать правила строгой дисциплины, установленные отцом. Закончив парижский лицей Кондорсе, где он добился блестящих успехов в литературе и философии, в 1890 г. Пруст стал слушателем парижской Школы правоведов и Института политических наук. Одновременно он писал эссе, рассказы (сборник «Утехи и дни» (1896)), стилизации и пародии на О. де Бальзака, братьев Гонкуров, Г. Флобера («Подражания и прочие мелочи» (1919)).

Ключевой фигурой модернизма Пруст стал, воплотив в жизнь сложнейший жанр художественной саги об «утраченном времени». После смерти матери в 1905 г. здоровье писателя резко ухудшилось. Он превратился в капризного пессимиста; жил в своей легендарной комнате с пробковыми стенами, наглухо закрытой для внешних запахов и шума. Когда в 1912-1913 гг. была завершена первая часть романного цикла, он не нашел для нее издателя. Даже лучшие критики, озадаченные усложненным поэтическим стилем, не сумели принять новый взгляд на мир, требовавший новых выразительных средств. Все же в 1913 г. Прусту удалось опубликовать роман «По направлению к Свану».

Когда в 1918 г. появилась вторая часть «Под сенью девушек в цвету», Пруст получил престижную Гонкуровскую премию, которая способствовала успеху его книг. Он покончил с затворничеством, стал принимать поклонников своего творчества, продолжая работать над разрастающимся романом. Третья часть «У Германтов» оказалась настолько длинной, что была издана двумя выпусками (первый вышел в 1920 г.). Критики отметили несовершенство архитектоники цикла, но Пруст дал понять, что в законченном виде 15-томный роман представит столь же выверенную конструкцию, как готический собор. В 1921 г. второй том «У Германтов» появился одновременно с книгой, где Пруст предпринял смелую попытку атаки на общественные предрассудки: два тома под названием «Содом и Гоморра» (1921-1922) составляют четвертую и пятую части романа.

В конце лета 1922 г. Пруст сильно простудился. 18 ноября 1922 г. он скончался.

Поэтика художественного созерцания

Три части главного труда жизни М. Пруста, просмотренные им лишь частично, были опубликованы посмертно: «Пленница»; «Беглянка», которая считается слабейшей частью романа; «Обретенное время», являющееся эстетическим завещанием писателя, которое раскрывает психологическую основу романа и творческое кредо автора.

Поэтика Пруста с трудом поддается литературоведческому анализу и отнесению его произведений к тому или иному направлению и жанру. Ж. Кокто, хорошо знавший писателя, заметил: «Многое в Прусте заставляло думать о существовании какого-то неведомого, ему доступного мира. В этом мире, где он владел несметными сокровищами, царили непостижимые законы».[34] Писатель избегал прямолинейной связи между событиями его жизни и творчеством, рекомендуя не обольщаться простотой присутствия созданного поэтом мира в его реальном существовании: «И если тело поэта для нас прозрачно, если зрима его душа, то читается она не в глазах… но в книгах, где отделилась, чтобы пережить его бренное бытие».[35]

Критики обращали внимание на незначительность фабулы многотомного романа, на обыденность событий, описанных в нем: летний отдых в родовом поместье, любовь Свана, детские игры в Люксембургских садах, лето в Бретани и т. д. Пересказать прустовскую эпопею невозможно. Даже незначительные купюры текста необратимо разрушают целостность его поэтической системы, основа которой – «стремительная игра отражений» (Ж. Кокто). Основные упреки к роману возникают обычно в отношении его композиции: «плохо сколоченная книга» (Ж. Бреннер). Иллюзия непродуманной структуры связана с акцентом писателя на внутренних переживаниях, не терпящих общего плана изображения. Пруст отказывается от линейной архитектоники. А. Моруа предлагал интерпретировать композицию эпопеи как музыкальную, построенную как симфония.

Уникальность этого произведения состоит в том, что к нему неприменимы устоявшиеся в филологической науке критерии. Э. Ауэрбах, выдающийся немецкий литературовед, рассматривает эпопею Пруста в ряду произведений, открывающих новые принципы сюжетостроения и новые горизонты миропонимания, когда сознание снимает оковы внешней хронологической последовательности и более узкого актуального смысла, а истинный прообраз предмета заключен в душе художника.

Стиль Пруста сравнивается с «бесконечной лентой чувств» (Л. Г. Андреев), «бессознательным воскрешением прошлого» (А. Моруа). Эпопея Пруста оказывается «великой книгой одиночества» (Н. Т. Рымарь), открывающей важнейшую для литературы XX в. тему отчуждения личности.

«Модернизированный миф» (Дж. Джойс)

Жизненный путь

Значение творчества ирландского писателя Джеймса Джойса (1882-1941) для литературы XX в., без преувеличения, огромно. В его произведениях произошло радикальное переосмысление не только жанровых форм, но и литературного языка. Его знаменитый роман «Улисс» (1922) открывал дорогу «потоку сознания» как принципу авторской модели мира. Один из величайших поэтов XX в. Т. С. Элиот в работе «Улисс: порядок и миф» (1924) связал надежды на будущее литературы не с реалистическим романом, а с модернизированным мифом, ссылаясь на творческий подвиг Джойса.

Томас Стернз Элиот (1888-1965), американский поэт, драматург, критик, лауреат Нобелевской премии по литературе (1948). Элиот прославился после появления в октябре 1922 г поэмы «Бесплодная земля».

Джеймс Джойс родился в Дублине 2 февраля 1882 г. в семье государственного налогового служащего, страдающего алкоголизмом и в связи с этим изгнанного со службы. Вместе с тем Джеймсу удалось получить неплохое образование, но нищета и неустроенность его жизни в юности навсегда остались в его памяти, что отчасти нашло отражение в его произведениях. В 1907 г., когда Джойс опубликовал сборник стихотворений «Камерная музыка», с ним случился первый приступ болезни, которая впоследствии привела писателя к почти полной слепоте. Большую часть жизни писатель провел заграницей, скитаясь по Европе, работая то учителем, то журналистом.

Слава к Джойсу пришла после публикации в 1922 г. романа «Улисс».

Но до этого сначала были созданы «Дублинцы» (1914) – цикл коротких рассказов о жителях родного города Джойса и роман «Портрет художника в юности» (1916). Жизнь Дублина в рассказах изображается в состоянии духовного оцепенения, безразличия. В цикле доминирует тема духовной смерти и предшествующих ей состояний («Сестры», «Встреча», «Аравия»).

Путешествие в душу героя

Роман «Портрет художника в юности» – представляет собой путешествие в душу Стивена Дедала, в его детские воспоминания, и в то же время это роман самоанализа и самопознания. По замечанию С. Г. Бочарова, «всегда сознание было «внутренним миром», теперь… мир оказался внутри сознания. Оно активно, оно сотворяет. произведение».[36] Роман во многом можно признать автобиографичным.

Поэт Стивен Дедал становится не просто автором произведения, но и творцом целого мира с определенными законами, где воображение и действительность «обменялись местами». Так, в эпизоде урока, когда команды «Алой» и «Белой розы» соревнуются за скорейшее решение арифметической задачи, в сознании Дедала арифметика вдруг перетекает куда-то на периферию, а в центре – мысли о великолепии роз.

Рождение души, «медленное и темное рождение, более таинственное, чем рождение тела» изображается Джойсом посредством символического (или мифологического) художественного метода. Концепция художника как Бога-творца собственного мира лежит в основе творчества Джойса в целом.

Сознание художника, творящее собственный мир, стремится защитить себя от потока бессвязных обрывков-фактов, объединяя их в некоторую систему и тем самым придавая им некий смысл. Душу Стивена Дедала можно сравнить с лабиринтом с его извивами, провалами, постоянными внутренними перестройками. Поэтому восстановление опыта становления поэта возможно через создание цепи событий его внутренней жизни: вырванные из памяти эпизоды соединяются при помощи, казалось бы, случайных воспоминаний, всплывают неожиданные ассоциации, перебивают друг друга различные временные пласты повествования, сам автор то как бы сливается со своим героем, то иронически отступает от него.

Целью создания собственного мира у художника, в трактовке Джойса, является понимание природы этого мира во всей ее сложности и неоднозначности. Это постижение достигается в особенные моменты, изъятые из течения обычного времени, когда суть объекта предстает перед наблюдателем как душа вещи, ее смысл.

Юноша Стивен засыпает на закате на берегу дублинского залива. Перед ним по-особому увиденный мир: «Мир – мерцание или цветок? Мерцая и дрожа, дрожа и распускаясь вспыхивающим светом, раскрывающимся цветком, развертывался мир в бесконечном движении, то вспыхивая ярко-алым цветком, то угасая до белейшей розы, лепесток за лепестком, волна за волной света, затопляя все небо мягкими вспышками, одна ярче другой».[37]

Проблематика судьбы художника в этом романе тесно связана с восприятием мира как двух неразрывно переплетающихся реальностей: обыденная реальность пуста и ничтожна, если нет связи с «истинной реальностью». Эстетика Стивена Дедала направлена против Великой Серости обыденной жизни. Это своего рода мятеж, правда незрелый, эгоцентричный. Молодой философ-поэт, зачарованный красотой Природы и Слова, пока не изведал глубины жизни, не пережил духовных истин, главная из которых – неразделимость Добра и Красоты.

Современная «Одиссея»

Грандиозные масштабы будущего романа, уникальные особенности его стиля определились только в ходе работы. Ведущую роль получал мифический Одиссей, взятый в современном обличье. Первые страницы «Улисса» следуют стилю и настроению финала «Портрета художника в юности». Тональность несколько омрачена известием о смерти матери Стивена, которое становится навязчивой идеей художника.

Сюжет романа основан на изображении одного дня сборщика объявлений Леопольда Блума, его жены, певички Мэрион Твиди, и молодого литератора Стивена Дедалуса. Действие протекает в пределах одного дня 16 июня 1904 г.

Структура романа очень сложна. В обычный дублинский день вмонтирована параллель гомеровской «Одиссее»: Блум в этом контексте превращается в современного Одиссея, путешествующего по Дублину в поисках утраченного сына; Стивен – в Телемака, стремящегося обрести духовного отца; а Мэрион становится Пенелопой, ожидающей мужа дома. Верно понять масштаб авторского замысла можно только в связи с мифологическим пластом повествования. Многочисленные эпизоды странствий Блума по городу сопрягаются с теми или иными эпизодами гомеровского эпоса. В противопоставлении Блума и Одиссея заложен глубокий смысл регресса цивилизации, оскудения души.

Интересно, что В. В. Набоков в своем исследовании об «Улиссе» возражает против такой трактовки романа: «Я должен предостеречь вас от соблазна видеть в беспорядочных блужданиях Леопольда Блума… прямую пародию на «Одиссея». Очень приблизительная перекличка с Гомером… существует в теме странствий Блума».[38]

Джойс изображает жизнь через восприятие Блума, мысли которого блуждают так же, как и он сам. Писатель, несмотря на то что этот роман топографически предельно точен, стремится прежде всего охватить жизнь сознания отдельного человека, обладающего бездонным внутренним миром.

«Улисс» разделен на три части, каждая состоит из ряда эпизодов. Начальные эпизоды связаны со Стивеном. Постепенно тема Стивена растворяется в потоке мыслей Блума. Будучи блестящим лингвистом, Джойс постоянно варьирует стилистическое оформление различных пластов текста: от возвышенного до пародийного. Блум мыслит прозой, Стивен – поэзией. Поток сознания Стивена наполнен символами. Монологи Блума связаны с земной реальностью. В потоке сознания Мэрион сосредоточен узкий жизненный опыт. Голос автора отсутствует, так как поток сознания не нуждается в направляющем руководстве.

Поток сознания в литературе XX в. понимается как стиль, претендующий на непосредственное воспроизведение жизни сознания посредством сцепления ассоциаций, нелинейности, оборванности синтаксиса. Этот термин принадлежит американскому философу У. Джеймсу, считавшему, что сознание подобно потоку, в котором мысли, ощущения, переживания, ассоциации постоянно перебивают друг друга и причудливо переплетаются подобно тому, как это происходит в сновидении. В тексте поток сознания организуется в форме, имитирующей устную речь и внутренний монолог. У истоков потока сознания были Ф. М. Достоевский («Кроткая») и Л. Н. Толстой (предсмертный монолог Анны Карениной).

Роман полон загадок, без помощи автора их разгадка превращается в труд бесконечный и безнадежный. Джойс даже составил две развернутых схемы, где представил в единой форме цельный образ романа. Но очевидно, что роман не подчиняется схемам. Довольно искусственно – находить в каждом эпизоде некий доминирующий орган тела (как это сделал С. Гилберт); но вполне оправданно находить там постоянную занятость автора телом человека. Стихия телесной жизни – сквозная тема «Улисса», его специфика. Сам Джойс называл свой роман «эпосом человеческого тела».

Полный текст романа удалось опубликовать только за пределами Великобритании. Эта новейшая «энциклопедия жизни» пугала откровенным физиологизмом, острой критикой всех срезов общества. По мнению крупнейшего знатока творчества Джойса С. Гольдберга, этот роман – пессимистическое отрицание всей современной жизни, всеохватывающая сатира на мир бесплодия и анархии.

Интерес к сделанным в романе открытиям стал уделом нового поколения писателей. Осмысливая и одновременно преодолевая джойсовский опыт, они вырабатывали свой стиль и создавали свой мир (Т. Элиот, В. Вулф, Э. Паунд, С. Беккет, Ш. Андерсон, У. Фолкнер, Т. Вулф, австралиец П. Уайт и др.). Несмотря на свою экспериментаторскую сложность, адресованность избранным эрудитам, «Улисс» стал одним из самых знаменитых литературных произведений XX в. Сам автор был убежден, что ему удалось охватить взглядом всю жизнь, предложив рассматривать роман как художественное заклинание жизненного хаоса.

Последним прижизненно опубликованным произведением Джойса стал роман «Поминки по Финнегану» (1939), представляющий собой «квинтэссенцию потока сознания». Начало Второй мировой войны застало Джойса в Париже. Когда нацисты вторглись во Францию, он с семьей уехал в Швейцарию, где вскоре скончался после неудачно сделанной операции.

«Голый среди одетых» (Ф. Кафка)

Данте XX века

Имя Франца Кафки (1883-1924) в мировой художественной культуре вспоминают, когда речь идет об интеллектуальной литературе, взрывающей традиции изнутри. Писателя называли «ясновидцем», «визионером», «пророком», «Данте XX века». Сам писатель воспринимал творчество как «священнодействие», молитву, акт освобождения от давящих кошмаров и призраков. Писательство было для него чистой духовной потребностью, не осложненной ни тщеславием, ни идеей преуспевания. Между тем уже при жизни на Кафку обратили внимание: его охотно печатали, начали переводить на другие языки, он даже получил литературную премию (1915). Но все же, когда после его смерти (Кафка умер в 1924 г. от туберкулеза) в поисках авторитетной поддержки издания его сочинений обратились к Г. Гауптману, тот ответил, что это имя слышит в первый раз. Будь Кафка жив, такой ответ его не расстроил бы, так как совпадал с его собственными планами. В завещании он наказал своему другу Максу Броду все написанное им и неопубликованное уничтожить.

В 1925 г. появился «Процесс», первый из трех великих романов Кафки, сочувственно встреченный Г. Гессе, А. Дёблиным, К. Тухольским, назвавшим произведение «самой страшной книгой последних лет». Через два года после появления романов «Замок» и «Америка» к Кафке придет первое авторитетное признание. Но апогей его славы наступит спустя два десятилетия. Понадобился кровавый опыт Второй мировой войны, централизованных изуверских режимов, уничтожения десятков миллионов человек, тотального гнета идеологических штампов, обезличения и обескровливания поколений и обществ, чтобы в новом, необычайно резком свете предстали болезненность и призрачность художественного мира Кафки, чтобы произошел процесс узнавания – в вымышленном реального и в необычном повседневного.

Машина, карающая провинившегося в рассказе «В исправительной колонии», не является ли моделью массового истребления в лагерях смерти, реализуемого на уровне передовой технологии? Неотвратимость и жестокость приговора, выносимого неизвестно за какую вину в «Процессе», могущество высших инстанций, недоступных для простого смертного и непроницаемых для стороннего взгляда в «Замке», – не есть ли все это свойства диктатуры, неважно какого цвета?

Конечно, к реалиям вроде карательной машины не сводятся предвидения Кафки. Главные его открытия лежат в области психологической и связанной с ней эстетической. В том же рассказе «В исправительной колонии» перед читателем возникает особый строй людских отношений, при которых ближний не вызывает уже даже негативных эмоций, ненависти, зависти, то есть перестает существовать как человек. Но у Кафки человек не безразличен, как материал, сырье, обладающее определенными свойствами. Быстрое и беспрепятственное выполнение требуемых операций приносит наслаждение. Это не жестокость порыва, а ежедневное времяпрепровождение и строгое разделение функций – кому быть исполнителем, а кому предметом его действий, реализуемых во имя высшей Идеи. Парадокс в том, что в свете этой Идеи исполнитель и себя рассматривает как материал и поэтому в случае сбоя сам способен, как офицер-экзекутор из рассказа, лечь под лезвие аппарата.

Лишь Идея знает, чего она хочет. Ломает человека, обращая его в сырье. Так же, как сильнее всего наказывает внезапная кара, неизвестно почему обрушившаяся на чиновника Йозефа К. Когда карают «по принципу», угрозу чувствуют определенные слои населения. Когда хватают и непричастных, дрожат все. Но кому-то в текстах Кафки выпадает особенная роль – отверженного, изгоя. Обычно эта роль достается не герою, не художнику, не изобретателю, не пламенному мечтателю. Обычно это чиновник, клерк, человек вполне респектабельный, со своими устоявшимися привычками, в меру добрый и в меру злой, с неба звезд не хватающий. То, что с ним происходит, никак им не провоцируется, но обрушивается сверху по какому-то таинственному жребию.

Сам же он, как, к примеру, К. в романе «Замок», делает все от него зависящее, чтобы наладить свои отношения с ближним. Он хочет добросовестно выполнять свои обязанности, мечтает жениться, завести семью, быть полезным своим работодателям, владельцам Замка, и заслужить уважение окружающих – Деревни. Но все, что ни предпримет этот несчастный землемер, расстраивается и на каждом шагу встречает непонимание. Он заведомо чужой, словно занесен сюда с другой планеты. «Вы не из Замка, вы не из Деревни. Вы ничто».

Словно какая-то сила стремится пригнуть человека, втоптать в землю, растереть как мерзкое насекомое. Герой новеллы «Превращение» внезапно становится таким отвратительным насекомым, с множеством тонких ножек, чешуйчатым животом и коричневой жидкостью вместо крови. А между тем в этом уродливом существе теплятся все человеческие чувства и сохранено сознание, что он член семьи и относиться к нему нужно по-родственному. Но как же это сделать, если голос его уже никому не слышен, а внешний вид вызывает смешанную реакцию брезгливости и ужаса? В ошеломительных гротесках Кафки, обостряющих ощущение несовершенства человеческой природы и недостаточности моральных норм, много общечеловеческого, говорящего сердцу каждого.

Единственная и незаменимая

Сам писатель в различных перипетиях жизни часто походил на своих героев, особенно в отношениях с Миленой Есенской. В 1915 г., за несколько лет до знакомства с ней, Кафка записал в дневнике, что встретить женщину, которая тебя понимает, – значит иметь точку опоры, иметь Бога. Милена была для него единственной и незаменимой, способной заслонить все окружающее и поглотить все тревоги.

Их переписка и роман начались весной 1920 г., после того как Милена взялась переводить его прозу на чешский язык, и продлились всего несколько месяцев, по выражению биографа Кафки Клода Давида, «озарив мощным светом жизнь, утратившую надежду, но оставив ее затем еще более опустошенной, чем когда бы то ни было».[39] Всегдашние страхи Кафки и противоречивость характера Милены сделали невозможным счастье, о котором не раз говорится на страницах писем.

Понимая Кафку глубже, чем многие, Милена поняла и основу его страха, его беспомощности в жизни – с деньгами, со служебными делами, заключавшими для него нечто таинственное и загадочное, с окружающими людьми. Кафка был не способен солгать. Он никогда не искал спасительного убежища. Он «как голый среди одетых». Такие люди, как Кафка, отзываются на несправедливость в любых обстоятельствах и обществах, и существование их превращается в нескончаемую муку.

Судьба Милены Есенской (в замужестве Поллак) сложилась трагически. В конце 1920-х гг. она вступила в коммунистическую партию. Сначала активно работала в ее рядах, но в 1936 г., после начавшихся в СССР репрессий, вышла из нее. Когда Гитлер оккупировал Чехословакию, Милена тотчас же оказалась в Сопротивлении и пыталась помогать евреям покинуть страну. Она была арестована, брошена в тюрьму, затем перевезена в концлагерь Равенсбрюк, где проявила огромное мужество и милосердие. Милена умерла в 1944 г. в результате операции, сделанной в медпункте лагеря.

Письма Кафки к Милене, эта «оргия отчаяния, блаженства, самотерзания и самоуничижения» (В. Хаас), составили еще один, четвертый роман, который исследователи сравнивают с гетевским «Вертером».

Грозный подземный гул

Тот психологический комплекс, который запечатлел Кафка и который составил его художественный вклад в искусство XX в., пронизан двумя главными эмоциями – страхом и чувством вины. Страх в его произведениях – широкое психологическое состояние. Главный персонаж в «Процессе», или в «Замке», или в «Америке», или в новеллах все время ощущает какие-то угрозы, его все время кто-то подстерегает. Никогда нельзя быть уверенным, что сказанное адекватно понято. Подобное расширение претерпевает и чувство вины.

В нормальном человеческом общежитии самооправдание или самозащита следуют за обвинением. В художественном мире Кафки самооправдание предшествует обвинению, сущность которого так никогда и не раскроется. Йозеф К. решает «дать краткую автобиографию и сопроводить каждое сколько-нибудь выдающееся событие своей жизни пояснением – на каком основании он поступил именно так, а не иначе, одобряет ли он или осуждает этот поступок».[40] Перед нами разворачивается картина такой структуры человеческих отношений, в которой действует правило: был бы человек, а вина найдется. И эта вина, как говорит один из персонажей, «сама притягивает к себе правосудие».

Всю свою жизнь Кафка ощущал страх, как «грозный подземный гул». Чувство страха распространяется у него и на интимную, любовную сферу. Он беспощадно анатомирует ее, возведя эту операцию на высшую степень откровенности. У него есть и особая окраска любовной эмоции. Мир расколот, и любовь, будучи одной из первых жертв отчуждения и ссоры с Богом, отмечена противоположным импульсом. Персонажи Кафки в любовном чувстве ощущают острую потребность «взойти к небесам», но как же снижена и одновременно драматизирована эта ситуация! Никогда они так страстно не желают женщину, как в тот момент, когда почва начинает колебаться и уходить из-под ног. Не тревога, не грозящая опасность, а именно смутный нецеленаправленный страх толкает Йозефа К. к фрейлейн Бюрстнер, а затем к Лени, землемера К. – к Фриде и т. д.

Странная неожиданная вещь: у этого писателя, поражающего воображение смелостью художественных решений, почти нет фантастики в привычном смысле этого слова. Вместо нее мелкие невинные сюрпризы: у служанки между двумя пальцами перепонка, у чиновника морщины на лбу имеют вид веера, чердак художника оказывается соединенным с судебными канцеляриями и т. д. Знакомый всем, повседневный мир вдруг преображается, становясь страшным и чужим. В произведениях Кафки отсутствует двоемирие. Перед читателем только один мир, который неизвестно кому принадлежит. Злое начало растворено во внешнем антураже, в поведении людей, в их образе мыслей. А где доброе, светлое, божественное начало? Трудно в XX в. назвать другого художника, который бы с такой пронзительной силой выразил мотив богооставленности.

Где высшая, истинная судебная инстанция? Где истинный правитель Замка? Где истинный хранитель Закона? И Бог ли определил, чтобы все происходило именно так? Не торжествует ли зло вследствие огромного количества промежуточных инстанций и прогрессирующего искажения божественного откровения? Ведь если человечество предоставлено самому себе, то от него все и зависит. Обвинять, умолять, заклинать просто некого.

А. Камю величие Кафки виделось в размахе, «с каким ему удалось изобразить повседневный переход от надежды к скорби, от мудрости отчаяния к добровольному самоослеплению. Его творчество универсально… ровно настолько, насколько в нем представлен трогательный образ человека, бегущего от человечества, исчерпавшего своей собственной противоречивостью все основания для веры, а своим плодотворным отчаянием – основания для надежды».[41]

Существует психологическая загадка, каким образом из черной беспросветности рождается луч надежды. «Ведь нельзя же не жить. Именно в этом «ведь нельзя» таится сумасшедшая сила веры, в этом отрицании получает она свой облик» (Ф. Кафка).

Декаданс: культ «сверхчеловека»

Эстетическая концепция

Начало XX в. в литературе ознаменовано существенными изменениями повествовательных принципов, отторжением основ реализма и натурализма как его крайней степени, с их ориентацией на идеи позитивистской философии.

Позитивизм (от латинскогоpositivus – «положительный») – направление философии во второй половине XIX в. Основная идея состоит в том, что все подлинное (позитивное) знание является совокупным результатом специальных наук (О. Конт, И. Тэн, Э. Ренан, Г. Спенсер), пониманием общества как некоей объективной целостности, которую возможно систематизировать на научной основе.

В условиях духовного кризиса буржуазной культуры понятие «декаданс» нашло свое воплощение в идеях Ф. Ницше. Его теория основывалась на эстетическом имморализме, спонтанной жизненной силе, являющейся высшей ценностью вне нравственности, при этом нравственность понималась как «рабская мораль толпы», уничтожающая личность. Наиболее активно литературное декадентство развивалось во Франции, где даже издавался журнал «Декадент» (1886-1889). Поэты Ш. Бодлер, П. Верлен, А. Рембо сделали декаданс эстетической программой своего творчества.

Поиски нового художественного языка привели ряд писателей и поэтов (О. Уайльд, Г. Д'Аннунцио, С. Пшибышевский, П. Верлен и др.) к утверждению принципа превосходства эстетики над этикой, ставшего важнейшим признаком «декаданса».

Декаданс не является отдельным литературным направлением. Более точно этим термином можно определить особую мировоззренческую установку, означающую распад единства прекрасного и нравственного. Задача художника состоит в том, чтобы «выразить невыразимое». Так рождается характерная для декадентской литературы поэтика предельной многозначности, повышенной важности лирического героя, культа искусства как тайновидения. Художники отказываются от таких ключевых принципов повествования, как фабульность и психологизм.

Певец «великой Италии» (Г. Д'Аннунцио)

Характерное проявление декаданса в литературе – творчество итальянского писателя, поэта и политического деятеля Габриеле Д'Аннунцио (1863-1938). Главный герой его произведений – «сверхчеловек» в ницшеанском смысле, аморалист, «сильная личность» («Наслаждение» (1889); «Девы скал» (1895); «Пламя» (1900)). Вокруг Д'Аннунцио еще при жизни был создан биографический миф, в основе которого представления о его мужской неотразимости и утонченном эстетизме. Д'Аннунцио оказал влияние на целую эпоху в истории итальянской литературы и был одним из поразительнейших феноменов, появившихся на рубеже столетий в европейской культуре.

Сам писатель называл себя «жрецом эротики»: его жизнь и творчество неотделимы от образа женщины. Между тем легкомысленный эстет, которому уже исполнилось 52 года, во время Первой мировой войны отправился на фронт и стал летчиком. В бою поэт лишился правого глаза. Для него, как и для Р. Киплинга, «рай находился в тени меча».

Ряд исследователей видит в Д'Аннунцио одного из идеологов нарождавшегося итальянского фашизма, но об этом стоит говорить с обязательными поправками на обстоятельства времени и места. Поэт, вдохновленный личностью Дж. Гарибальди, воспевал «великую Италию». Последние годы жизни Д'Аннунцио прошли на вилле «Витториале» у озера Гарда. Умер писатель в 1938 г.: кровоизлияние в мозг застигло его за рабочим столом.

Джузеппе Гарибальди (1807-1882) – народный герой Италии, один из вождей Итальянской революции. В 1860 г возглавил поход «Тысячи», освободившей Юг Италии, что обеспечило победу Итальянской революции 1859-1860 гг

В своих произведениях Д'Аннунцио утверждает неограниченную власть инстинктов над человеком. Тема страсти соединяется с темой рока, так как, по мысли писателя, во всепоглощающей страсти всегда есть нечто роковое.

В романе «Желание» (1888) воспевается неограниченный культ «Я», объединенный с культом утонченной красоты.

Главный герой граф Андреа Шперелли считает, что собственную жизнь следует создавать как произведение искусства. Именно в этом проявляется подлинное превосходство интеллектуала, воспитанного в поклонении прекрасному. Тяжело раненный на дуэли Шперелли переживает внезапное очищение, превращаясь из непостоянного прожигателя жизни в художника, но нравственное чувство героя противоречиво. Цельность и простота ему чужды, а зов долга не проникает в его душу, охваченную внутренним мятежом.

Одно из наиболее известных произведений писателя – роман «Невиновный» (1892), написанный под несомненным влиянием Л. Н. Толстого, посвящен исследованию внутренней жизни самого писателя. Жизнь представляется ему «отдаленным, неясным, неопределенно чудовищным видением».

В 1903 г. появились «Хвалебные песни небес, земли и героев», в которых Д'Аннунцио объединил античный и современный мир в целостной картине. Мастерство писателя достигает в этом произведении своей вершины. Его имя становится известным во всем мире. Очевидны точки соприкосновения творчества Д'Аннунцио и идей Ф. Ницше с его проповедью торжества власти «расы благородных и свободных», призванной основать новую эпоху. Влияние Ницше, в целом, можно считать одним из характерных качеств декаданса. В ницшеанском мифе о «сверхчеловеке» создается культ сильной личности, которая находится вне всяких моральных норм и способна на крайнюю жестокость. Другая сторона этого культа – романтическая идея «человека будущего», отрекающегося от буржуазного мира с его пороками и ложью.

Символизм: постижение мирового единства

Путь к познанию незримого

Символизм – литературно-художественное направление европейского модернизма, которое возникло в конце XIX в. во Франции (Поль

Верлен, Артюр Рембо, Стефан Малларме).

Философская основа символизма – представление о двух мирах: кажущемся мире повседневности и мире истинных ценностей. Символисты заняты поисками высшей реальности, находящейся за пределами чувственного восприятия. В этом им помогает поэтический символ, который позволяет прорваться к истинной абсолютной Красоте. Поэзия – синтез музыки и Слова, она позволяет выразить невыразимое, одухотворяясь идеей проникновения в самую суть вещей. Искусство, в понимании символистов, является интуитивным постижением мирового единства, ведь именно оно способно раскрыть символические аналогии между земным и идеальным мирами.

Принципиальное отличие символа от художественного образа – его многозначность. Символ нельзя расшифровать, он недоступен окончательному толкованию: «Символ – окно в бесконечность» (Ф. Сологуб).

Первый манифест символизма опубликован в 1886 г., автором его был Жан Мореас. В манифесте выделены наиболее яркие признаки символизма: воспроизведение «изначальных» идей; использование средств поэтического языка, передающих тайну «изначальной» сущности; противопоставление духу рационализма и позитивизма. В основе символизма лежат принципы синтеза искусств, поиска соответствий. Ведущими в поэзии символистов стали мотивы взаимопроникновения любви и смерти, гениальности и болезни, трагического разрыва между внешностью и сущностью.

Так, в творчестве крупнейшего австралийского поэта-символиста Кристофера Бреннана (1870-1932) мир рассматривается как сфера проявления незримой и вечной духовной первоосновы, а искусство – как способ приобщения к ней, восстановления утраченной цельности, выражение потребностей в «совершенной Красоте». Итоговая книга Бреннана – «Стихотворения 1913» (1914). Как и другие символисты, поэт добивался внутреннего единства отдельных частей и всей книги, используя также формально-графические приемы (отказ от заглавий, разница в шрифтах). Цикл «Скиталец» проникнут глубоким трагизмом, мотивами неприкаянности, бездомности, образами холодных ветров и дождей, пустынной дороги и ночного мрака. Поэзия Бреннана, тяготевшего к свободному стиху, сложна для восприятия. Особенно изощренным стал цикл «Лес ночи», поистине «лес символов». Он построен на мифе о Лилит, символе неудовлетворенных желаний человека, влекущих его по ту сторону мирских благ. Бреннан занял видное место в истории австралийской литературы и как теоретик символизма.

На рубеже веков символизм стал ведущим направлением европейского искусства, проникнув в живопись (Пюви де Шаванн), театр (М. Метерлинк), музыку (М. Равель). Один из величайших поэтов XX в., ирландец У. Б. Йейтс также причислял себя к символистам («Символ – матовое стекло духовного светильника»). С символизмом связано творчество Р. М. Рильке, Э. Верхарна, А. Стриндберга, П. Верлена, А. Рембо, П. Клоделя, П. Валери и др.

«Король поэтов»

Крупнейший представитель символизма Поль Верлен (1844-1896) – «король поэтов», умерший в нищете. При этом вся европейская поэзия, по определению знатока творчества Верлена Г. А. Шенгели, в той или иной комбинации продолжала осуществлять провозглашенные им принципы и разрабатывать затронутые им темы. П. Верлен начал писать стихи под влиянием поэтов «Парнасской школы», особенно Шарля Бодлера. Но уже в сборниках «Сатурналии» (1866) и «Галантные празднества» (1869) он начинает создавать собственную поэтическую «систему», главными чертами которой являются искренность, точность ощущений. В книге «Песнь чистой любви» (1870) Верлен приближает лексику и синтаксис поэтической речи к простой беседе. Он стал творцом нового поэтического языка, не избегающего языка «улицы». После 1871 г. и поражения Парижской коммуны, которой поэт симпатизировал, в стихах Верлена усиливается меланхолическое мироощущение:

Минутами – я жалкий челн. Беззвездный,

Весь в облаках встречая небосклон,

Один, без мачт сквозь бурю мчится он

С молитвою и ожидая бездны.[42]

В 1874 г. поэт опубликовал «Романсы без слов», во многом определившие эстетику символизма. Верлен достигает здесь вершины музыкальности и эмоционального напряжения, соединяя точное, резкое с неопределенным, полутонами, тонкими нюансами мимолетных ощущений. В стихотворении «Поэтическое искусство» он дает совет добиваться манящей воображение неточности, текучих мигов, смягченных контуров. «Интимнейший из поэтов» (В. Я. Брюсов), Верлен обогатил поэзию тонким лиризмом, особой музыкальной выразительностью.

Поэзия Верлена с его даром увидеть «красоту и восторг в каждом земном и грубом упоении» (Ф. Сологуб) была высоко оценена в России. Его влияние в той или иной мере испытали крупнейшие поэты Серебряного века.

«Магический пророк»

Артюр Рембо (1854-1891), «странный, магический и рано созревший пророк; ангел и демон; литературный Христофор Колумб» (Р. Клозель), выдающийся поэт-символист, человек уникальной судьбы. «Открытие» Рембо принадлежит П. Верлену, разглядевшему в юном поэте необычайный талант. В 1871 г. по приглашению Верлена Рембо приехал в Париж и привез свое главное сочинение «Пьяный корабль». В 1872-1873 гг. поэты отправились в путешествие по Англии и Бельгии. Отношения между ними были необыкновенно драматичными, омрачаясь постоянными скандалами. 10 июля 1873 г. в Брюсселе во время очередной ссоры Рембо был ранен Верленом, выстрелившим в него из револьвера. После ареста П. Верлена Рембо в состоянии духовного кризиса написал поэму в прозе «Пребывание в аду», в которой отрекался от всей своей прежней поэзии. Поэма была издана тиражом в пятьсот экземпляров, но ни один из них не был продан. В 1874 г. им был создан цикл поэм в прозе «Озарения», завершивших его творчество.

С 1875 г. начался новый период жизни А. Рембо – период скитальчества. Он едет в Германию, затем в Италию, где тяжело заболевает. В апреле 1876 г. отправляется в Вену, потом в Голландию. 19 мая 1876 г. Рембо вступил в голландские колониальные войска. В июле со своим полком прибыл в Батавию (Индонезия), но три недели спустя дезертировал. Страсть к бродяжничеству, презрение к общественной морали, скандальность, авантюризм шокировали даже богему, привыкшую, казалось бы, к таким поступкам. Рембо следовал в жизненной практике ницшеанским принципам нонконформизма, переоценки ценностей «здравого смысла» и «хорошего вкуса». Он не выносил никакого принуждения, чувствуя себя существом «другой расы», чужаком, «прокаженным».

После странствий по Европе Рембо уезжает в Африку. В 1882-1883 гг. он объехал неисследованные районы Восточной Эфиопии. Поэзия как будто и не волнует его больше. Между тем в 1886 г. журнал «Мода» публикует ряд его стихотворений и часть «Озарений». Сам автор об этом не знал. В феврале 1891 г. Рембо тяжело заболел (саркома коленного сустава). 10 ноября 1891 г. он умер в марсельском госпитале в возрасте тридцати семи лет. Когда он умирал, в Париже начали издание сборника его стихов.

Так начиналась новая жизнь Рембо-поэта. До этого времени его творчество было практически неизвестно современникам. Настоящая слава пришла к нему после смерти. В 1890-х гг. в последовали издания его стихов, поэм в прозе и писем. Новый взрыв интереса произошел в 1920-30-е гг., когда он стал «знаменем» сюрреализма. Полное собрание сочинений А. Рембо вышло в 1946 г. Количество исследований его творчества как во Франции, так и в других странах огромно и продолжает расти.

В творческом пути поэта выделяются три этапа: первые стихотворения (1870-1871), последние стихотворения (1872) и две поэмы в прозе (1873). Вобрав в себя богатую поэтическую культуру прошлого, он сразу же принялся разрушать все каноны и традиции («Дайте свободу вновь пришедшим ненавидеть предков»); сделал основной темой своих стихов «жестокую реальность» («Подарки сирот к новому году», «Испуганные», «Зло», «Бедняки в церкви» и др.), стремление человека к абсолютной свободе («Ощущение», «Моя богема», «Пьяный корабль»).

1872 г. стал поворотным для поэта. Его интересует теперь не реальный мир, который он считал сомнительным, неподлинным, а способность поэзии выразить то, что скрывается за ним. Он ставит перед собой задачу перейти от мысли «рациональной» к мысли «музыкальной» (Э. Дюжарден). Стихи создают ощущение непрерывного звукового потока, в создании которого участвуют необычный ритм, обилие ассонансов и аллитераций, слова с ускользающим смыслом, их странное соположение.

Одним из наиболее ярких проявлений символистской поэзии по сей день считается сонет Рембо «Гласные»:

«А» черный, белый «Е», «И» красный, «У» зеленый, «О» голубой – цвета причудливой загадки…[43]

Уподобление гласного звука цвету означало пренебрежение словом как носителем определенного смысла. Звук, который уподоблен цвету, обретает иное предназначение – внушение, с помощью которого и обнаруживается «неизвестное».

Постепенно Рембо отказывается от стихотворной формы и, следуя опыту Ш. Бодлера, пишет поэтическую прозу – «Пребывание в аду» и «Озарения», в которой воплотилась его теория поэтического ясновидения. Рембо раскрывает механизм проникновения в тайну («Поэт становится ясновидцем через длительное, тотальное и продуманное расстройство всех чувств»), видя в поэте демиурга, призванного сотворить новый мир, а в Слове – созидательную силу («Поэзия не будет больше воспевать действие. Она будет предшествовать ему»).

А. Рембо не только предугадал путь французской поэзии, но и открыл новые области поэтического. Мир в его стихах увиден «взглядом первооткрывателя». В поэме «Пьяный корабль» сбившийся с пути корабль – символ души поэта. В этом образе сливаются внешнее и внутреннее, возбуждая впечатление о возникновении некоей третьей силы, которая не сводится ни к кораблю, ни к поэту.

Поэзия обязана Рембо открытием верлибра (свободного стиха). Драма жизни Рембо стала драмой его поэтического творчества. Рембо не сочинял, а с необычайным напряжением переживал внутреннюю драму, реализовавшуюся в драматизме его поэзии – и его судьбы.

Интерес к личности и творчеству А. Рембо с новой силой вспыхнул на рубеже XX-XXI вв. Так, во Франции одновременно появилось несколько альтернативных версий его биографии. Д. Ногезе в романе «Три Рембо» (1986) представляет блестяще выдуманную историю, доказывая, что Рембо прожил до 1930-х гг., создав в 1925 г. шедевр «Черное Евангелие». А. Боррер описывает воображаемое путешествие Рембо («Рембо в Абиссинии» (1984)). П. Мишон утверждает, что уникальность таланта поэта является результатом вечного «поединка» с деспотичной матерью («Рембо-сын» (1991)).

«Трагическая музыка» творчества Р. – М. Рильке

Преданность поэзии

Гений Рильке, поэта, «вслушивавшегося в язык звезд» (А. В. Карельский), признанного, наряду с И. В. Гёте, одним из лучших немецких поэтов, одинок. Его восприятие жизни, глубоко затронутое мыслью о смерти, было невероятно трагичным. Творчество Рильке представляет собой поразительное свидетельство абсолютной преданности поэзии. Внешне жизнь великого австрийского поэта вряд ли можно назвать трагичной: он знал успех, пережил счастье дружбы и взаимной страстной любви. Но тем отчетливее в его произведениях звучит уязвленность общим неблагополучием жизни XX в.

Райнер Мария Рильке (1875-1926) родился 4 декабря 1875 г. в Праге, в семье австрийского чиновника. Детство и юность он провел в Праге, затем жил в Мюнхене, Берлине (в университетах этих городов он изучал историю искусства, философию, литературу), Париже, Швейцарии. Будущий поэт с детства был захвачен мечтой о причастности к высокородным средневековым рыцарям фон Рюликен. Он создает романтическую новеллу «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке», рассказ о юном бароне, мчащемся по полям войны XVII в. Начало литературной деятельности Рильке («Жизнь и песни» (1894), «Венчанный снами» (1897), «Канун рождества» (1898) и др.) было достаточно успешным. В своих стихах он развивал темы, характерные для декадентской поэзии. Но в целом ранняя лирика Рильке – «это еще не Рильке» (А. В. Карельский).

«Настоящий» Рильке родился в результате потрясения от путешествий по России (весной 1899 г. и летом 1900 г.), встреч с Л. Н. Толстым, Л. О. Пастернаком и другими выдающимися деятелями русской культуры, глубокого чувства к уроженке Санкт-Петербурга Лу Андреас Саломе (Луиза Густавовна Миллер), ставшей «русской музой» поэта. Россию поэт называл своей духовной родиной, изучал русский язык, переводил русских поэтов, сам пробовал писать по-русски. В русской культуре Рильке безошибочно почувствовал присущие ей стремление к единению людей, бытийную серьезность, восприятие роли художника как особой пророческой миссии. Символом этого для поэта стал прежде всего Лев Николаевич Толстой.

В XX в. поэт вступил духовно преображенным. Более явной становится гуманистическая направленность его творчества. Под влиянием этих настроений был создан поэтический сборник «Часослов», вышедший отдельной книгой в 1905 г. В его третьей части – «Книге нищеты и смерти» – сострадание к униженным и обездоленным выражено с необыкновенной обостренностью, каким-то чисто русским сгущением боли. «Русский опыт» поэта выразился и в осознании собственного дара как служения, «не терпящего суеты», как высочайшей ответственности перед теми, чей удел «нищета и смерть».

В 1907-1908 гг. Рильке был создан цикл «Новые стихотворения», в котором отразился его новый идеал. Живя в Париже, Рильке открыл для себя нового кумира – великого скульптора Огюста Родена, по словам поэта, «державного гранильщика образов», познавшего тайну человеческого тела, состоящего из «арен жизни». В его творениях для поэта воплотилась мечта о пластическом совершенстве. Скульптурные работы Родена представляют собой образы единоборства с неподвижностью, поиск движения, порыва. В стихах этого цикла Рильке стремится передать ощущение прочности, опоры. Их смысловой центр заключается в изображении объективного мира. При этом поэт все же остается далеким от созерцательности, спокойствия парнасской традиции (Т. Готье, Ж. М. Эредиа и др.).

Ведущей формой цикла становится «стихотворение-предмет», в котором «отливается вся вселенная» («Душа Розы»). «Стихотворения-предметы» наполнены сложной метафорикой, воплощающей важную для Рильке идею всеобщей взаимосвязи малого и великого, плотского и духовного. Излюбленное понятие Рильке – Bezug (нем. «отношение», «связь») приобретает в его произведениях возвышенный смысл «прикосновенности», «сопричастности», «единения» с вселенной. Поэт выстраивает иллюзию некоего целостного существования чудесно вольного человека в гармонии с природой.

В 1910 г. был опубликован роман «Заметки Мальте Лауридса Бригге», предельно трагическая исповедь, созданная под влиянием идей философа С. Кьеркегора.

СёренАби Кьеркегор (1813-1855) – датский философ, религиозный мыслитель, писатель. Автор таких работ, как «Или – или», «Повторение», «Страхи трепет» (все опубликованы в 1843 г). Самая значительная философская работа Кьеркегора «Заключительное ненаучное послесловие» вышла в 1846 г. В сочинениях Кьеркегора содержатся точные определения таких категорий, как вера, истина, откровение, разум; дана яркая критика гегелевской системы и философского идеализма; анализируется проблема этической ответственности в конкретных ситуациях; разрабатывается оригинальная и глубокая философия религии. Задумываясь о смысле человеческой жизни, мыслитель создает беспредельно пессимистическую картину. Труды и идеи Кьеркегора оказали значительное влияние на европейскую и мировую философию и литературу (Г. Ибсен, М. Унамуно, А. П. Чехов, Н. А. Бердяев, Р. М. Рильке, М. Хайдеггер, К. Ясперс).

Лирические циклы

Последние монументальные лирические произведения Рильке – циклы «Дуинские элегии» и «Сонеты к Орфею» (завершены в 1922 г.).

В центре «Дуинских элегий» находится не столько поэт, сколько растерянный, скорбный человек. Элегии объединены темой человеческой покинутости, обреченности. В них возникает образ стихии темных инстинктов, голоса крови, рождающей трагедию утраты человеком цельности, муки вечного раздвоения. Поэтическая речь Рильке темна. Поэт как будто разговаривает только с собой. Существенными для позднего творчества Рильке стали мотив молчания, приемы внезапного обрыва, паузы.

«Сонеты к Орфею» создавались одновременно с последними элегиями. Но они резко противостоят их мрачному духу. Предельный трагизм породил в поэте желания раскрыть чувство любви к жизни. В элегическом послании к М. И. Цветаевой за полгода до смерти в 1926 г. Рильке скажет, что человек не уходит из мира, он, как падающая звезда, возвращается в ту же вселенную.

Дружба двух великих поэтов XX в. – Марины Цветаевой и Райнера Марии Рильке – удивительный пример человеческих отношений. В жизни они никогда не встречались. Но писали друг другу очень эмоциональные и высокопоэтичные письма в течение шести месяцев 1926 г., последний год жизни Рильке. В этой переписке также принимал участие Б. Л. Пастернак.

Переписка поэтических гениев – «Небесная Арка» – является уникальным, не имеющим аналогов явлением в истории поэтического эпистолярного искусства. Поэзия, как высший и вечный духовный источник, была лейтмотивом эпистолярного творчества трех поэтов.

Касаемся друг друга. Чем? Крылами.

Издалека свое ведем родство.

Поэт – один. И тот, кто нес его,

Встречается с несущим временами.[44]

Страдающий от лейкемии Рильке нашел уединение в старинном замке в швейцарских Альпах, где и скончался 29 декабря 1926 г. Произведения поэта продолжают издаваться большими тиражами во всем мире, при этом новые переводы «Часослова», «Сонетов к Орфею» и «Дуинских элегий» издаются ежегодно. Но главное – его поэзия продолжает вдохновлять самых разных людей. В своем творчестве великий австрийский поэт подошел к новым «истокам сознания», моменту рождения нового языка, когда миф и символ оказываются значительнее и ощутимее слов.

Сюрреализм: «изгнание» логики

«Больше, чем действительность» (Г. Аполлинер)

Термин «сюрреализм» – впервые употребил в 1917 г. Гийом Аполлинер, обозначив этим словом то «совершенно новое искусство», которое должно было явиться как ответ на

вызов «абсурдного мира». Сюрреалистическими, то есть изображающими «больше, чем действительность», Аполлинер назвал свои стихи и пьесу, в которых были зафиксированы бессвязные ощущения человека.

Гийом Аполлинер (1880-1918), самый знаменитый французский поэт начала XX в., был внебрачным сыном польской аристократки и итальянского офицера. При рождении крещен как Вильгельм Аполлинарий Костровицкий. Аполлинер начинал как традиционный поэт, главной темой его произведений была любовь («рейнский цикл» стихотворений). В 1913 г. он публикует книгу «Художники-кубисты», в которой раскрывает принципы нового искусства, основанного «не на имитации, а на концепции», а «видению» противопоставляющего «понимание». В эссе «Новый дух и поэты» он ставит под сомнение необходимость следовать в творчестве правилам грамматики и стихосложения. Свобода искусства достигается только путем синтеза, созданием «визуальной лирики». Образцами таких экспериментов стали «каллиграммы», «стихи-рисунки».

Вершиной творчества Аполлинера считается поэтический сборник «Алкоголи (1913)» (1898-1913), открывающийся стихотворением «Зона» – образцом «нового лиризма». Угловатые, «некрасивые» стихи Аполлинера невозможно отнести к определенному жанру. Они насыщены неожиданными сопоставлениями, резкими скачками во времени и пространстве. Возникает впечатление безмерной «распахнутости» текста, его широты.

В свое былое ты забрел нечаянно

Под вечер поднимаясь на Градчаны

В корчме поют по-чешски под сурдинку

В Марселе средь арбузов ты идешь по рынку

Ты в Кобленце в Отеле дю Жеан известном во всем мире

Ты под японской мушмулой сидишь в тенечке в Риме[45]

Подобных прозаизированных «стихов-прогулок», «стихов-разговоров» особенно много в сборнике «Каллиграммы» (1918). Аполлинер утверждает великую миссию Художника, который после «смерти Бога» занимает его место. Аполлинер является одним из тончайших лириков XX в. (цикл «Vitam impendere amori» – «Жизнь посвятить любви» (1917)). Важно, что никакое влияние не смогло сковать его творчество, отличающееся светлым доверием к будущему, оптимистической верой в торжество «зари над сумерками», жизнелюбием, дерзким новаторством.

Формалистические эксперименты Аполлинера переосмыслили дадаисты и сюрреалисты, а трагедийный лиризм поэта восприняли П. Элюар, В. Незвал и Л. Арагон.

Андре Бретон – теоретик сюрреализма

Провозглашенный в фарсе Г. Аполлинера «Груди Тиресия» (1917) сюрреализм оказался одним из самых значительных и долговечных художественных направлений европейского авангардного искусства XX в. Его настоящим главой и теоретиком стал французский поэт Андре Бретон (1896-1966).

Андре Бретон получил медицинское образование (его специализацией была психиатрия). В 1924 г. он возглавил группу молодых поэтов и художников (Л. Арагон, Ф. Супо, П. Элюар, Б. Пере, Р. Деснос, Макс Эрнст, П. Пикассо, Ф. Пикабия и др.), которые и стали называть себя сюрреалистами. В 1924 г. был опубликован первый Манифест сюрреализма, где сюрреализм определялся как «чистый психический автоматизм», «диктовка мысли вне всякого контроля разума, вне каких-либо эстетических и нравственных соображений». А. Бретон требовал замены всех психических механизмов сюрреалистическим, единственно возможным для постижения высшей реальности. Для того чтобы стать сюрреалистом, необходимо было «абстрагироваться от внешнего мира», писать «быстро, без заранее намеченной темы», освободив себя от «контроля со стороны разума».

Тексты А. Бретона («Надя» (1928); поэтические сборники «Ломбард» (1919); «Свет земли» (1923) и др.) обнаруживают стремление к дроблению, распаду на детали, отдельные образы. Главный источник эффекта неожиданности – бессвязность. Ассоциативно смонтированные картины превращают текст в ребус, замысловатую игру, до смысла которой невозможно добраться. Стихи Бретона содержат описание удивительных происшествий, странных ощущений, они переполнены необычными образами таинственных сторон жизни.

Создавая сюрреализм, А. Бретон уловил настроения европейской интеллигенции в переломную для Европы эпоху, сумев обозначить главное – волю к освобождению от законов логики, традиционной морали.

О дремлющих в душе чудовищах

На эстетику сюрреализма повлияли философия интуитивизма А. Бергсона и теория психоанализа З. Фрейда. Принятие сюрреалистами фрейдистского положения об отсутствии принципиального различия между здоровыми и психическими больными привело к признанию сумасшествия состоянием, наиболее благоприятным для сюрреалистического художественного творчества, ввиду полного отсутствия в этом состоянии контроля со стороны разума. Пользуясь аналогией, проведенной Фрейдом между сновидениями и искусством, сюрреалисты широко применили к своему художественному творчеству методы психоанализа.

Образы, мысли, затаенные желания и воспоминания проникают в сновидения, утверждал Фрейд, из «подсознания» человека, куда они были вытеснены его сознанием и где постоянно находятся в виде «бессознательных комплексов». Этот мир, лишенный логики и смысла, сюрреалисты и сделали предметом своего искусства. Поднявшись «над» реализмом, сюрреалисты ушли в «дебри подсознательного», создавая необъяснимые произведения.

Сюрреалистические тексты, созданные из выявленных инстинктов, должны отражать все худшее, что есть в человеке, «дремлющих в нас чудовищ», запретные и темные закоулки человеческого подсознания. Конфликт между разумом и «темными силами» отразился в сценах жестокости, которыми изобилует сюрреалистическое искусство. Сюрреалисты выступили против принципа закономерности, против логики и разума. Лучший способ изгнания логики из художественных произведений они видели в исключении из творческого процесса разума. Постепенно из сферы художественного творчества сюрреалисты вытеснили логику и разум, заменяя их «интуитивным прозреванием» находящегося в состоянии транса художника.

Основной областью художественной практики сюрреализма стало изобразительное искусство, включая коллажи, реди-мейд.

Ready made – готовые продукты. Это может быть велосипедное колесо на табуретке, сушилка для бутылок и т. д.

Значение сюрреализма состоит в открытии скрытых ресурсов внутреннего мира каждого человека, использовании мощных сил подсознания как источника творчества.

«Сказать свою душу» стихами…

«Гений боли» (А. Йожеф)

Узнав о самоубийстве венгерского поэта А. Йожефа, лично знакомый с ним знаменитый английский писатель Артур Кёстлер (1905-1983) в некрологе, написанном для европейских читателей, сказал: «Быть может, беспрецедентное одиночество венгров объясняет особую интенсивность его бытия, ту частоту, с которой он извергает из себя вот таких необузданных гениев. Но здешние гении… для внешнего мира рождаются глухонемыми. Поэтому мне так трудно решиться на то, чтобы произнести, что человек, которого звали Аттилой Йожефом, о котором мир до сих пор не слыхал, да и в будущем вряд ли много услышит, что этот поэт, бросившийся недавно под поезд, был величайшим европейским лириком».[46]

В поэтическом мире классика венгерской поэзии XX в. Аттилы Йожефа (1905-1937), необычайно глубоко отразившего трагедию личного бытия в XX в., создан особый вариант сюрреализма, в котором новое мировосприятие поколения, пережившего ужас Первой мировой войны, сочеталось не только с психологическими концепциями З. Фрейда, но и с фольклоризмом такого новатора в музыке, как Б. Барток, и с непривычной для экспериментальной поэзии межвоенного двадцатилетия строгостью формы.

Такая простота формы весьма обманчива: ведь она сосуществует в стихах Йожефа с причудливейшими образами и ассоциациями, со сложным движением мысли, свободно оперирующей философскими понятиями и идеями эстетики Бенедетто Кроче.

Бенедетто Кроче (1866-1952), итальянский философ, историк, критик, издатель и политический деятель. Виднейший представитель итальянского идеализма. Согласно Кроче, искусство есть выражение творческого разума. Творчество – важнейшая деятельность разума, без него познание невозможно. Таким образом, искусство – начало всякой теории.

Жизненный путь поэта представляет собой беспросветную череду несчастий, раннего сиротства, вечной нужды, полуголодного существования, отчаянной борьбы с душевным недугом. Первый сборник Йожефа «Попрошайка красоты» вышел в 1922 г., когда поэту было 17 лет.

Расцвет творчества Йожефа приходится на начало 1930-х гг. Произведения этого времени поражают прежде всего глубиной, масштабностью, оптимизмом. Это особенно ярко проявилось в сборнике стихов «Ночь окраины» (1932). Отличительной особенностью поэзии этого времени являются ее мощная энергия, поступательный ритм. Обилие глаголов привносит в произведения особое внутреннее движение, призванное подчеркнуть диалектическую сложность, динамику жизненных процессов. Поэт употребляет поражающие новизной сравнения, развернутые метафоры, звучные аллитерации, назначение которых – оттенить или усилить то беспощадную правду жизни окраины, то призрачность ночных видений.

«Очень больно» – так назывался последний сборник стихов Йожефа, ставших поразительными свидетельствами разлада душевно надломленного поэта с собою и с миром, они были написаны незадолго до смерти, последовавшей 3 декабря 1937 г.

Но боль, выразившаяся в поэзии Аттилы Йожефа, имела не только биографические и даже не только национальные корни. В ней отразилась общечеловеческая боль – от невозможности гармонического переустройства мира, от недостатка в нем разума и любви, от избытка насилия и страданий.

Я ползал на карачках. Бог смотрел

и не подумал протянуть мне руку.

Я понял, что свободен, и посмел

подняться сам. Спасибо за науку. Т

ак Он помог мне – тем, что не помог.[47]

«Растворившийся в таинственном потоке» (Г. Сеферис)

Мировое признание пришло к великому греческому поэту XX в. Георгосу Сеферису (настоящее имя Георгос Сефериадис) (1900-1971) довольно поздно.

В 1960 г. вышел перевод его стихов на английский, сделанный Рексом Уорнером. На прием по случаю выхода книги пришел Т. С. Элиот, торжественно поздравивший Сефериса словами: «Теперь вы мастер». В 1963 г. поэту была присуждена Нобелевская премия по литературе. В Греции же, помимо естественной гордости, многие были недовольны: для левых Сеферис был слишком правым, для правых наоборот, Сеферис был слишком либерал. Затем поэт стал почетным членом разных университетов (Оксфордского в 1964 г., Принстонского в 1965 г.) и академий (Американской академии искусств и наук в 1966 г. и др.), но Афинская академия в этой чести ему отказала.

Прошло более 60 лет со времени рождения поэта, но неизменным осталось одно: и в юности, и в старости он чувствовал себя чужаком: «Куда бы я ни пустился, Греция ранит меня…»

Георгос Сеферис родился 29 февраля 1900 г. в Смирне, которая числится среди «семи городов» – претендентов называться родиной Гомера. Фамилия поэта происходит от арабского корня sefer – «странствие». Действительно, у ставшего профессиональным дипломатом Сефериса судьба оказалась связанной со странствиями по миру. В своей Нобелевской речи поэт даже сравнил себя с Одиссеем, сказав, что чувствует, что он «никто»: в том смысле, в каком употребил это слово Одиссей, отвечая циклопу Полифему, – я Никто, растворяющийся в таинственном потоке греческой традиции. Но путешествие Одиссея для Сефериса – это прежде всего путь утрат и нарастающего одиночества.

А ты один, один – темный среди ночи и неуправляемый, как солома, что ветер несет над гумном.

Поверх чужого стиха. Пер. И. И. Ковалевой[48]

Старшими современниками Сефериса были замечательные греческие поэты К. Паламас, А. Сикельянос, К. Варналис, гений новогреческой поэзии К. П. Кавафис. Но в начале творческого пути наиболее близкой ему по духу была французская поэзия, прежде всего Поль Валери (кстати, впервые Сеферис появился в печати в 1928 г. с переводом его «Вечера с господином Тестом»).

В 1931 г. Сеферис познакомился с поэзией великого Т. С. Элиота и стал ее страстным почитателем. В этом же году поэт опубликовал свой первый сборник «Поворот», во многом определивший дальнейшее развитие греческой поэзии. Сеферис утвердил в нем новые принципы сдержанности и простоты языка при сложности поэтической мысли.

В «Повороте» были намечены и основные темы его творчества: история и злободневная современность, Греция и Европа, одиночество и любовь, смерть и память. В эпиграфах Сеферис указал на свои ориентиры, отдав дань традиции народного стиха, которым написан шедевр новогреческой литературы «Эротокритос» В. Корнароса (1553-1613) – из него взят эпиграф к первой части сборника. К другой части эпиграфом стали строки Пиндара (ок. 520-442 до н. э.), фиванского поэта, с именем которого связан высший этап в развитии древнегреческой лирики. Безусловно, постоянным собеседником Сефериса является Гомер.

Второй сборник поэта «Водоем» (1932) был опубликован тиражом всего 50 экземпляров. Наиболее значимой его темой стала национальная традиция как сокровенный исток жизни. В 1935 г. вышел «Роман-миф». Объясняя свой замысел, поэт говорил, что хотел написать ««Одиссею» наоборот». В 24 стихотворениях (или главах), составляющих эту книгу (вслед за традиционным делением гомеровских поэм на 24 песни), он предоставил слово множеству персонажей древней мифологии (Оресту, Андромеде, аргонавтам), вспомнил своих великих предшественников (Гомера, Эсхила).

Талант Сефериса с особой силой раскрылся в период Второй мировой войны. В эти годы поэзия Сефериса обрела несвойственный ей прежде тон политической сатиры. В 1944 г. в Александрии Сеферис выпустил тиражом 75 экземпляров «Судовой журнал-П», где горько и прямо рассказал о том, с чем ему пришлось столкнуться в военные годы: о ничтожестве политиков, о безумии войны, о страданиях и смерти близких. Многие стихи сборника отсылают к К. П. Кавафису, образ которого стал символом исторического единства греческой традиции.

В конце 1944 г. Г. Сеферис возглавил «политический кабинет» нового правительства Греции. Но в марте 1946 г. в ходе референдума о восстановлении монархии большинство греков высказалось за возвращение короля. Сеферис, убежденный антимонархист, уехал с женой на Порос, маленький остров у побережья Пелопоннеса, с которым были связаны многие дорогие ему воспоминания. Здесь им были созданы лекция о К. П. Кавафисе и Т. С. Элиоте и поэма «Кихли».

Огромное значение в жизни поэта сыграл Кипр, за политическую судьбу которого он боролся как дипломат зимой 1957 г. на заседаниях Генеральной Ассамблеи ООН, посвященных «кипрской проблеме».

Выйдя в 1962 г. в отставку, Сеферис впервые в жизни почувствовал себя свободным. Он смог наконец полностью посвятить себя литературе. В это время он создает книгу эссе «Прогулки с Гомеровыми гимнами», готовит переводит «Убийство в соборе» Т. С. Элиота, «Песнь песней» и Откровение Иоанна Богослова. В своей последней книге «Три сокровенных поэмы» он подвел итоги своего пути.

21 апреля 1967 г. в Греции произошел государственный переворот. К власти пришли так называемые «черные полковники». Тысячи людей оказались в тюрьмах и концлагерях, была введена жесточайшая цензура. Сеферис отказался печататься в Греции. Весной 1969 г. он записал на пленку выступление, осуждающее диктаторский режим. Голос Сефериса, требующий немедленного изменения политической ситуации, передали несколько иностранных компаний, вещающих на Грецию, а текст выступления напечатали даже проправительственные газеты, которые были раскуплены все до единой, тиражи пришлось допечатывать. В результате последовало некоторое смягчение цензурных запретов, и в 1970 г. увидел свет сборник под названием «Восемнадцать текстов», в который вошли произведения писателей, объединенных антидиктаторскими убеждениями.

20 сентября 1971 г. Сефериса не стало. Десятки тысяч людей вышли на улицы Афин, провожая поэта в последний путь. Все они пели «Отречение», положенное на музыку М. Теодоракисом. У этой песни особая судьба. В Греции она популярна не менее, чем национальный гимн.

На взморье белом, как левкой,

томились мы от жажды,

но горек был нам каждый

глоток воды морской.

Пер. Р. Дубровкина[49]

«Светоч поэта – противоречие» (Ф. Гарсиа Лорка)

Неизменный стержень эстетики великого испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки (1898-1936) – противоречие: «Когда переливы Моцарта становятся слишком ангельскими, приходит, чтобы установить равновесие, песнь Бетховена, слишком человеческая».[50] Творчество поэта развивалось также противоречиво. Так, то, что поначалу воспринималось как безоговорочное отрицание сотворенного прежде поэтического мира, вдруг обнаруживает глубокие связи с ним («Поэт в Нью-Йорке» и «Романсеро»).

Судьба Лорки трагична. Он погиб в 1936 г., не дожив до 40 лет. Но за этот краткий срок им были созданы выдающиеся поэтические и драматургические произведения, среди которых прежде всего выделяются «Поэма о кантехондо» (1921), «Цыганскоеромансеро» (1928), книга стихов «Поэт в Нью-Йорке» (1929), пьесы «Любовь дона Перлимпина» (1924), «Публика» (1930), «Кровавая свадьба» (1933), «Йерма» (1934), «Дом Бернарды Альбы» (1936).

Главную линию в творчестве Лорки можно определить как фольклорно-мифологическую, а влияние фольклорного мироощущения – определяющим. Из народной поэзии он заимствует «глубинную сущность», «только самые колоритные трели». Стихи роднит с народной песней «не форма, а нерв формы».

Цкилы «Поэмы о канте хондо» смонтированы как кинокадры. Дальний план сменяется ближним, а затем вновь отдаляется. Перемену перспективы подчеркивает рефрен, придающий строфам таинственный смысл. Рефрен останавливает мгновения высшей напряженности: смерти, разлуки, горя.

В «Цыганском романсеро», своей самой цельной поэтической книге, Лорка возродил и преобразовал этот традиционный испанский жанр. Замысел книги состоял в том, чтобы «слить цыганскую мифологию с сегодняшней обыденностью». Почти все романсы открывает преображение реальности, полное тревожных предвестий. Диалогу предшествует смена кадра. Цыганке Анунсиасьон является архангел Гавриил. Взгляд переносится вверх. Звездное небо преображает их диалог. Говорящих не видно. Мы слышим только два голоса в ночи.

И с лилией и улыбкой

перед нею в поклоне плавном

предстал Габриэль – архангел,

Хиральды прекрасный правнук.

Таинственные цикады

по бисеру замерцали.

А звезды по небосклону

рассыпались бубенцами.

Севилья. Пер. А. М. Гелескула[51]

Сам Лорка говорил, что единственный персонаж его книги – андалузская тоска. Андалузия – родина поэта, «пастухи, небо, безлюдье». Но современники восприняли это произведение прежде всего как отражение цыганской экзотики. Необычайный успех «Романсеро» Лорка воспринял как провал и больше никогда не возвращался к цыганским романсам.

Свой путь в искусстве Федерико Гарсиа Лорка начинал музыкантом. В 1916 г. испанская пресса восторженно приветствовала Лорку-пианиста, выступившего с исполнением собственных сочинений. Хотя Лорка не стал профессиональным музыкантом, однако его поэзия неразрывно связана с музыкой, и в особенности с гитарой.

Начинается плач гитары,

Разбивается чаша утра.

Начинается плач гитары.

О, не жди от нее молчанья!

Не проси у нее молчанья!

Неустанно

гитара плачет…

Гитара. Пер. М. И. Цветаевой[52]

Несмотря на то, что поэт был связан личной дружбой с выдающимися сюрреалистами С. Дали, Л. Бунюэлем, сам он относился к этому течению несколько настороженно. Произведения Лорки отличает строжайшая поэтическая логика. Сюрреалистический метод преодоления действительности виделся поэту приблизительным, похожим на игру. Лорка предлагает свой путь освобождения от пут обыденности. Это «дуэнде» – демон, открывающий истину художнику. Трагическая темная сила.

В начале гражданской войны в Испании Лорка уехал из Мадрида в Гранаду, хотя было очевидно, что там его ждет серьезная опасность: на юге Испании были особенно сильны позиции правых. 18 августа 1936 г. фалангистские отряды арестовали его. На следующий день поэт был убит.

Лорка был не только великим поэтом. Он был выдающимся деятелем испанской культуры XX в.

Дадаизм: художественное хулиганство

Вызывающая бессмыслица

Dada по-французски – «игрушечная деревянная лошадка», «бессмысленный детский лепет», то есть нечто совершенно бессмысленное.

Основатели дадаизма использовали это слово для обозначения своего отношения к миру, состоящего в «повсеместном утверждении идиотизма». Смысл своей деятельности дадаисты видели в «протесте против всего», в том, чтобы «плевать на человечество», развязавшее мировую войну.

Это направление в искусстве возникло в 1916 г. в Швейцарии в среде художественной интеллигенции. Основатель дадаизма – румынский поэт Тристан Тцара (настоящее имя Самуил Розеншток; 1896-1963) – собрал интернациональную группу литераторов, художников, архитекторов (Марсель Янко (1895-1973), Ханс Арп (1888-1966), Гуго Балль (1886-1927), Рихард Гюльзенбек (1892-1974) и др.). 14 июля 1916 г. в Цюрихе был оглашен «Манифест господина Антипирина», представляющий собой нарочитую и вызывающую бессмыслицу: «Посмотрите на меня хорошенько! Я идиот, я шутник, я враль!»

Так дадаисты бросали вызов буржуазной культуре, издеваясь над мещанскими нравами. Они утверждали: «Дадаист является наиболее свободным человеком на земном шаре» (Р. Гюльзенбек). «Я против всякой системы. Наиболее приемлемая система – не иметь никакой системы» (Т. Тцара). Давали следующие рецепты создания стихов: «Подберите в газете статью такой длины, какой будет ваше стихотворение. Вырезайте статью. Затем старательно отрезайте составляющие эту статью слова и ссыпайте их в мешок. Тихонько помешайте. Потом извлекайте каждое слово в любом порядке и тщательно приставляйте одно к другому»¹.

Языковой хаос

Век дадаизма был ярким, но недолгим. Дадаисты считали, что в условиях полной деградации

и близкого краха европейской цивилизации их первостепенной задачей было ускорить этот крах, подрывая фундаментальные структуры мысли и языка. Они призывали разрушить все механизмы человеческой речи и вернуться к исходному моменту формирования языка, когда он существовал еще на уровне отдельных звуков (предъязык). Участники группы посвящали свои собрания созданию «симультанно-шумовой»

Антология французского сюрреализма. – М., 1994. – С. 31.

поэзии: они произвольно соединяли слова и фразы, включая крики, игру на фортепиано, свист и удары литавр. Т. Тцара представил результаты своих дадаистских опытов в «Первом небесном путешествии господина Антипирина» (1916), в сборнике «Двадцать пять стихотворений» (1919).

Создавая языковой хаос, дадаисты обрекали литературу на самоуничтожение. От них не осталось практически никаких произведений. Это тоже вписывалось в понимание сути дадаизма, в котором они видели прежде всего определенный образ жизни, а не концепцию искусства. По их собственному признанию, они с легкостью издевались над всем, для них не было ничего святого. У них не было никакой политической программы. Символами дадаизма являлись «Ничто, Пустота и Дыра».

Деятельность дадаистов осуществлялась в самых разнообразных формах. Они организовывали шокирующие выставки, ставили эпатирующие буржуазную публику спектакли («Газовое сердце» и «Бородатое сердце» Т. Тцара), проводили провокационные «фестивали», часто сопровождавшиеся скандалами и даже потасовками. Дадаизм не оставил последователей, но сыграл важную роль в истории художественных идей, остро обозначив кризис европейской культуры первой четверти XX в., времени интенсивного поиска новых путей в искусстве.

Экспрессионизм: «сквозь границы невозможного…»

Искусство выражения

Термин экспрессионизм (от лат. expressio – «выразительность», «осмысленность») обозначает стремление современного художника выразить современность с ее преувеличенностью чувства, эксцентричностью, героическим пафосом, моментами сильного возбуждения, бунтом против повседневности. Целью экспрессиониста является выражение единого, великого чувства, наполняющего душу, захватывающего целиком человека в момент экстаза, когда человек как бы разрывает оковы повседневности и переступает границы возможного.

Искусство отображения уступает место искусству выражения. Это направление родилось в Германии в начале 1910-х гг. Экспрессионисты декларировали отказ от соглядатайства, активность человека в разрешении «вечных проблем» и в вопросах социально-общественной жизни. В своих произведениях они довели реакцию героя на перемену в социальном пульсе, напряженность его страсти и воли до предельной точки.

Формирование экспрессионизма началось с объединения художников (группы «Мост», «Голубой всадник»). В 1911 г. в Берлине начал выходить журнал «Акцион», сплотивший И. Бехера, Э. Толлера, Р. Леонгарда и др. Литературный экспрессионизм начался с творчества Г. Тракля и Э. Штадлера, ставших жертвами Первой мировой войны. Достижением экспрессионистской лирики являются стихи о городе (Г. Гейм, И. Бехер).

Стилистическая особенность экспрессионистского письма состоит в крайне насыщенном динамизме, сказывающемся как в развертывании темы, так и в языковом синтаксисе (К. Эдшмид). Одна из самых распространенных ситуаций в экспрессионистских произведениях – превращение (Л. Рубинер, Г. Кайзер, Л. Франк). Экспрессионизм не идеализировал человека, видя в нем духовное отупение, жалкую зависимость от обстоятельств, слабость перед темными порывами инстинктов (Г. Бенн «Врач»).

Мир был воспринят экспрессионистами как противоречивое соединение всего дряхлого, изжившего себя и в то же время способного к обновлению. Столь двойственное отношение к миру заметно даже в названии знаменитой антологии поэзии экспрессионизма «Сумерки человечества». Сумерки – время перехода и к ночи, и к утру. Современная жизнь воспринималась экспрессионистами как не единственная, необязательная форма человеческого существования. Следовательно, возможно перевоссоздание жизни, открытие новых путей эволюции. Но миру противостоит мировая война (Г. Гейм «Но внезапно приходит великое умирание»).

Мистическое откровение (Г. Мейринк)

Одним из наиболее ярких представителей экспрессионизма является австрийский писатель, драматург, философ-мистик Густав Мейринк.

Густав Мейринк (Майринк) (1868-1932)

родился 19 января 1868 г. в Вене. Он был незаконнорожденным сыном австрийского государственного министра и театральной актрисы. В 1888 г. Мейринк окончил пражскую Торговую академию. В 1892 г. пережил острый духовный кризис, который привел его к идее самоубийства. То, что за этим последовало, он описал в посмертно опубликованном автобиографическом рассказе «Лоцман»: когда он уже хотел совершить задуманное, ему в дверную щель просунули тонкую брошюру «Жизнь после смерти», что резко переменило его намерения. Мейринк увлекся оккультизмом, участвовал в учреждении пражского отделения теософского общества «У голубой звезды».

В конце 1900-х гг. он был посвящен в герметико-тантрическое учение школы «Цепь Мириам». Ее главой был Чиро Формизано, проповедовавший довольно рискованный синтез некоторых положений каббалы, христианской софиологии и индо-буддийского тантризма, учения об освобождении путем слияния с Шакти, космической силой, олицетворяющей в себе женскую суть Вселенной.

Идеи этого учения отразились в романе «Голем» (1915). Роман имел большой успех и был переведен на многие языки. Писатель дал в нем свою версию средневековой иудаистской легенды о человекоподобном существе Големе, созданном пражским раввином Лоэвом. Вариант той же легенды – гомункулус средневековых алхимиков Германии и других стран, фигурирующий в «Фаусте» (1808-1832) И. В. Гёте.

В 1916 г. Мейринк публикует второй роман – «Зеленый лик» и сборник рассказов «Летучая мышь». Далее последовали романы «Вальпургиева ночь» (1917), «Белый доминиканец» (1921) и «Ангел Западного окна» (1927) – последний роман писателя, своеобразный итог его творчества.

Страницы «Ангела Западного окна» до предела пронизаны алхимической символикой, растолковать которую можно лишь при наличии обстоятельного комментария. Главный герой романа – живущий в XX в. барон Мюллер, одновременно выступающий и как видный английский ученый, алхимик и мистик XVI в. сэр Джон Ди (1527-1608), через цепь поколений связанный с бароном. Мюллер оказывается обладателем рукописей своего далекого предка Джона Ди и, пытаясь, подобно адептам алхимии, обрести высшую внеземную и внематериальную истину, в конце концов сливается с образом предка, начинает ощущать себя Джоном Ди или новым земным воплощением (инкарнацией) знаменитого алхимика.

Вызываемый Джоном Ди Ангел Западного окна Иль – это Азазил, демон безводной пустыни и смерти, владыка демонов Запада, то есть страны смерти. Ангел становится величественным олицетворением демонов самого человеческого сознания, порожденным им фантомом. «Ангел Западного окна» оказал большое влияние на творчество М. А. Булгакова.

В 1927 г. Густав Мейринк принял буддизм и полностью посвятил себя медитации. Согласно легендам, с помощью хатха-йоги он лечил все заболевания, не прибегая к услугам медиков. Хатха-йоге посвящена книга Мейринка «На границе с потусторонним». Летом 1932 г. сын Мейринка в возрасте 24 лет покончил с собой. Писателя потрясло такое совпадение с его собственным намерением свести счеты с жизнью в том же возрасте, что подтверждало его идею мистической передачи архетипов поведения от поколения к поколению. Через полгода после смерти сына, 4 декабря 1932 г., он скончался на своей вилле «Дом у последнего фонаря» на берегу Штарнбергского озера.

Натурализм: «все – в Природе»

«Физиологический роман» (Э. Золя)

Одним из основоположников этого крупнейшего направления в литературном процессе конца XIX – первой трети XX в. был Эмиль Золя (1840-1902), создатель такого значительного явления мировой литературы, как 20-томный роман-эпопея «Ругон-Маккары». В основе разработанного им метода лежит позитивистская концепция познания: писатель отождествляется с ученым, изучающим организм человека. В произведениях исследуются не душа, а «человек-зверь», «существо физиологическое», «темпераменты, а не характеры». Признаком современного романа Золя считал появление обыкновенных, рядовых персонажей, не возвышающихся над средой, наоборот, прикованных к этой среде (принцип «детерминизма»).

По мнению Золя, писатель как бы экспериментирует с «подопытными» персонажами: ставит их в зависимость от среды и наследственности и в пределах заданных условий изучает их поведение. Традиционный роман уступает место «этюду о жизни» без привычной вымышленной интриги.

Натуралистическое направление прошло в своем развитии несколько периодов: от так называемой «реалистической битвы 1850-х гг.» (творчество братьев Гонкур) до американского натурализма (Т. Драйзер, Ф. Норрис) 1910-1920-х гг. Таким образом, художественный метод, предложенный Э. Золя, и его эстетические идеи не были застывшей схемой. В творчестве самого Золя натуралистические принципы сложно взаимодействовали с развитием реалистической бальзаковской традиции.

С 1868 г. главной целью жизни писателя становится осуществление грандиозного замысла – серии романов «Ругон-Маккары». Приступая к работе, Золя уже был страстным приверженцем теории наследственности и «физиологического романа». В начальном наброске плана цикла главное внимание было уделено биологическим мотивам. Позже он значительно дополняет свой замысел, поставив перед собой двоякую цель: художественно иллюстрировать как физиологические, так и социальные законы, воздействующие на характеры персонажей («причудливое воздействие наследственности», «странный случай преступности по наследственности» и т. д.). Постепенно план социальный приобретает для Золя все большее значение. Причины возвышения Ругонов и деградации Маккаров объясняются в романном цикле не столько роковой наследственностью, сколько общественными условиями.

В окончательном варианте эпопея Золя получила подзаголовок: «Биологическая и общественная история одной семьи в эпоху Второй империи». Рамки «истории одной семьи» служат сюжетным целям, помогая писателю связывать отдельные романы цикла в единое повествование. «Ругон-Маккары» дают глобальное изображение огромных перемен, которые принесла индустриальная эра в материальную жизнь и сознание людей. Но в то же время Золя констатирует, что человек в новом обществе подавлен теми силами, которые сам породил: духом расточительства, жаждой власти и наслаждений.

Пластичность словесного описания

Натуралистический подход к изображению человека несколько ограничил писателя: его персонажи реагируют на мир однолинейно, поступки и решения всегда детерминируются «натурой» и ситуацией. Но в целом грандиозный замысел Золя получил выразительное художественное воплощение, став значительным этапом развития европейского романа, открыв новые горизонты прозы. Безусловно, художественный мир писателя не сводим к бедному набору тех приемов, которые считаются неотъемлемой принадлежностью натуралистической литературы.

Принцип «наследственность в определенной среде сквозь призму темперамента» – это абстракция, почти никогда не преображавшаяся у Золя в художественные образы. Самая сильная сторона его литературного дара – пластичность словесного описания вещного мира, превращающегося в живописное полотно, наделенное движением, блещущее всеми оттенками света и цвета (панорамы Парижа четырех времен года в романе «Страница любви» (1878); переливы белых оттенков материй и кружев на прилавках магазина в «Дамском счастье» (1883)). Золя можно назвать мастером фрески («симфония сыров» в романе «Чрево Парижа»).

Писатель не имеет себе равных в изображении толпы, больших людских скоплений, охваченных коллективными чувствами и переживаниями (беспощадная толпа «любителей искусства» на вернисаже «Салона отверженных» («Творчество»); поток покупательниц, одержимых жаждой покупок по дешевке («Дамское счастье»); обезумевшие держатели акций в день биржевого краха («Деньги»)). Золя строит описание по законам живописной композиции – с несколькими планами, выделением отдельных рельефных фигур, бросая на них световые блики, оттеняя красочным пятном, запечатлевая движения и гул людской массы.

Романы Золя обычно выстроены вокруг одного-двух образов, проходящих сквозь все произведение. В «Нана» ведущим образом-символом становится сама героиня, жизнь и смерть которой воплощает распад социально-нравственной системы Второй империи. Таким же «главным героем» является и «чрево Парижа» – рынок, откуда «жирные» прислужники беспощадно изгнали «тощего» мечтателя Флорана. Символика Золя – одно из средств преодоления «заземленности» натурализма. Писатель ввел в свои произведения технические и научные термины, жаргонизмы, просторечие. Такая языковая раскованность Золя была подхвачена литературой XX в.

В начале 1880-х гг. выходят основные теоретические сборники Э. Золя: «Экспериментальный роман» (1880), «Наши драматурги» (1881), «Натурализм в театре» (1881), «Кампания» (1882), «Литературные документы» (1881). Большинство статей, составляющих эти сборники, дают цельное представление об эстетических позициях автора. Отождествляя натурализм как литературное направление с реализмом, Золя исходит из того, что в основе того и другого лежит стремление художника к отображению жизненной правды. Известно его утверждение, что романисту достаточно собрать документы для будущего произведения, а дальше «роман напишется сам собой. Романист должен только логично распределить факты…» («Экспериментальный роман»). Между тем сам писатель в своих произведениях никогда не оставался бесстрастным наблюдателем, преодолевая «научный объективизм», который защищал в своих теоретических трудах.

Последний роман Золя «Истина» (1903), опубликованный уже после смерти автора, является художественным отражением событий, увенчавших жизнь Золя настоящим гражданским подвигом. Знаменитое письмо-брошюра Золя «Я обвиняю» (1898) всколыхнуло мировое общественное мнение, что привело к пересмотру дела А. Дрейфуса, несправедливо обвиненного в государственной измене, и его оправданию. Но Золя не дожил до этого дня: в 1902 г. он умер в своей парижской квартире от отравления угарным газом при до сих пор не выясненных обстоятельствах. На похоронах Золя собралось более пятидесяти тысяч человек.

Особую главу в жизни писателя составляют его творческие связи с русской литературой. В 1875 г. по инициативе И. С. Тургенева Золя становится постоянным корреспондентом «Вестника Европы». В предисловии к сборнику «Экспериментальный роман» он писал: «Россия в один из страшных для меня часов безысходности вернула мне уверенность и силы, ибо дала мне трибуну и самого просвещенного… читателя в мире».

Влияние Золя как художника, критика и теоретика на мировую литературу конца XIX – начала XX в. было огромным. Оно проявилось почти во всех европейских литературах: итальянский «веризм» (Дж. Верга, М. Серао, Г. Деледда); «Ткачи» Г. Гауптмана; циклы романов об Испании (П. Гальдос, Б. Ибаньес). Сильнейшее воздействие эпичности Золя испытывает американская литература конца XIX – начала XX в. (Э. Синклер, Т. Драйзер, Ф. Норрис). Можно говорить о воздействии Золя и на жанр таких произведений, как «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси, «Семья Тибо» Роже Мартена дю Гара, «Будденброки» Т. Манна, построенных на истории нескольких поколений одной семьи.

Романтик от натурализма (Т. Драйзер)

Ключевой фигурой американского натурализма стал Теодор Драйзер (1871-1945). Сравнивая творчество Драйзера с эстетической концепцией Э. Золя, можно отметить, что американский прозаик отказывается от натуралистического тезиса о безусловной подчиненности характера среде. Его персонажи – яркие индивидуальности, стремящиеся к самовыражению, несмотря на все ограничения социального окружения. Неслучайно многие критики сравнивали Драйзера с неоромантиком Дж. Конрадом.

Согласно Драйзеру, в современном мире параллельно с «демоном механистичности» существует человек мечты, пытающийся утвердить себя посредством иллюзии. Такое обоснование картины мира писатель заимствует в концепции Г. Спенсера.

Герберт Спенсер (1820-1903) – английский философ и социолог, один из родоначальников позитивизма. Наука, по его мнению, способна познавать лишь сходства, различия и другие отношения, но не в состоянии проникнуть в их сущность. Спенсер является основоположником так называемой органический школы в социологии. Классовое строение общества и возникновение в его рамках различных институтов он толковал по аналогии с живым организмом, для которого характерно разделение функций между органами. Основным законом социального развития Спенсер считал закон выживания наиболее приспособленных обществ. Нравственность связана с пользой, которая и есть источник наслаждения.

В творческом пути Драйзера отчетливо выделяются несколько этапов. В ранних романах («Сестра Керри» (1900)) он исследует систему приспособления организма к среде. Возвышение одного персонажа компенсируется падением другого. Случай, согласно философии позитивизма, регулирует этот процесс социального равновесия. В «Трилогии желания» («Финансист» (1912); «Титан» (1914); «Стоик» (1946)) акценты расставляются иначе. Миром героев этих произведений тоже правят слепые силы, всеуравнивающий закон материи, или «случай», которые всегда уничтожают любые порывы чеовека самостоятельно решить свою судьбу. Но, в отличие от героев «Сестры Керри», Фрэнку Каупервуду незнакома раздвоенность (Драйзер сравнивает его с хищником, леопардом). Писатель превращает Каупервуда в некое подобие «сверхчеловека». Без его деятельности современный мир не может состояться.

Последний значительный роман Драйзера «Американская трагедия» (1925) является его наиболее последовательным натуралистическим произведением.

Композиция «Американской трагедии» напоминает многочастный репортаж. От сцены к сцене усиливается ощущение приближающейся катастрофы – убийства беременной Роберты. Большое значение в романе придается и мотиву проклятия денег (мистическое восприятие Клайдом первых полученных им чаевых).

Преступление, совершенное Клайдом, трактуется писателем не только как следствие определенных социальных обстоятельств (стремление избавиться от Роберты, мешающей герою связать судьбу с девушкой «из общества» Сондрой). Личная ответственность Клайда сводится к абстракции. В тюрьме Клайда вынуждают признать, что он всегда стыдился своей индивидуальности под влиянием мечты о богатстве. В символическом смысле, трагедия Клайда – это убийство в себе личности. Даже в ожидании казни герой не в силах осознать, кто он в действительности.

Творчество Драйзера оказало самое разностороннее влияние на американский роман XX в. Именно он наметил контуры современного социального романа. Драйзеровскую традицию развили С. Льюис, Дж. Стейнбек, Дж. Фарелл.

Судьба романа в литературе XX в

«Вечный» жанр

Кризис классического для XIX в. жанра в XX в. обернулся напряженными поисками новых форм для отражения новых мировоззренческих и художнических открытий. Спор о судьбах романа продолжался в течение всего XX в. Исследователи говорили и о «конце романа» (О. Э. Мандельштам), и о том, что это самый «неканонический жанр», абсолютный центр жанровой системы литературы (М. М. Бахтин). Сам принцип жанровости постоянно подвергается переосмыслению (Ц. Тодоров, Ж. Женетт). «Культ» романа как центрального жанра был характерен для литературоведения 1960-1990-х гг. Показательно, что именно роман остается наиболее востребованным жанром массовой аудитории и в постмодернистскую эпоху, о чем свидетельствуют не только разнообразные жанровые модификации постмодернистского романа, но и жанры массовой литературы, «воскресшие» в последние десятилетия XX в.

Если оценивать современный роман мерой классического психологизма предшествующей эпохи, то во многом можно согласиться с заключением о «конце романа». Но следует помнить, что важнейшей причиной разрыва романа XX в. с классической формой является признание утопичности свойственного ей гуманистического решения нравственных проблем бытия. В литературе XX в. меняется сама концепция личности (это отражает, в частности, специфика символистского романа).

Важнейшим обстоятельством, повлиявшим на поэтику романа XX в., является так называемый «кризис авторства», обусловленный общим кризисом традиционных ценностей, представлением о реальности как «хаосе», когда позиция всезнающего автора-повествователя становится художественно неубедительной.

Динамика жанра романа развивается в трех основных направлениях: возникает «поэтологический роман», организующим началом которого является творческая рефлексия автора, повествующего о самом процессе написания данного романа (А. Жид «Топи», «Фальшивомонетчики», М. Унамуно «Туман», В. В. Набоков «Дар», М. Фриш «Назову себя Гантенбайн»); появляются формы романа, которые целиком строятся на точке зрения героя (М. Пруст, Л. – Ф. Селин, Э. Хемингуэй, У. Фолкнер, Г. Бёлль, Т. Бернгард); организующим началом романа становится «авторский сюжет», построенный как соединение разнородных фрагментов текста по определенной логике движения авторской мысли (Дж. Джойс «Улисс», А. Дёблин «Берлин, Александерплац»). В этом случае читатель должен сам объяснять текст, «выстраивая» связи между его фрагментами.

Характерной особенностью поэтики романа XX в. является выход на поверхность таких традиционно скрытых внутри «органической формы» структур, как диалог автора и героя, сюжетное развертывание внутренней жизни романного героя и др. Так, авторская рефлексия по поводу героя пронизывает текст романа Дж. Фаулза «Женщина французского лейтенанта». Открытость жанра реализуется во внешней незавершенности финала (автор предлагает читателю несколько концовок на выбор), в буквально открытой сюжетно-композиционной организации текста, когда роман превращается в своеобразные «модели для сборки» и может читаться как произведение то одного, то другого, то третьего жанра.

Среди основных признаков романа XX в. можно выделить следующие.

1. «Редукция фабулы» до отдельного мотива или эпизода: началом, организующим произведение, становится сюжетная разработка отдельного фабульного мотива.

2. «Дефабулизация», то есть значительное ослабление роли фабулы в произведении: более значимым становится преломление сюжета в обладающих самоценностью диалогах, размышлениях, воспоминаниях, не только тормозящих движение фабульного времени, но и как будто останавливающих его. На смену фабульному принципу организации текста приходит «музыкальный», опирающийся на мотивную структуру. Именно о «музыкальности» как о структурообразующем принципе своего романа «Волшебная гора» (1924) писал Т. Манн: «Роман. был для меня симфонией, произведением, основанным на технике контрапункта, сплетением, в котором идеи играют роль музыкальных мотивов».[53]

3. Особую роль начинает играть слово, обретающее самостоятельность по отношению к фабульному материалу и претендующее на то, чтобы стать ведущим началом организации текста. Авторский комментарий, затрагивающий принципы организации текста, разрушает базовое для литературы XIX в. представление о художественном мире как о целостном жизненном пространстве.

Существенную роль в художественной организации романа XX в. играет принцип «разъединения элементов», в соответствии с которым повествовательное развертывание художественного мира становится «прерывистым», лишенным органической плавности переходов, обнажающим «сделанность» целого. Возникает так называемый «роман-монтаж» (Дж. Дос Пассос «Манхеттенский паром»). Смысл романа открывается в пространстве композиции, где различные элементы повествования вступают в многообразные, своего рода игровые отношения, порождая смыслы, никак не связанные с фабулой.

В целом, в романе XX в. происходит отказ от того способа построения образа человека, который охватывается понятием «литературный характер». Образ романного героя часто строится как некий рассеянный ряд «масок», пространство многих «я» («Степной волк» Г. Гессе). Иногда персонаж заменяется не имеющим границ потоком сознания различных непрерывно сменяющих друг друга фигур, своеобразной «вырезкой» из коллективного сознания («Золотые плоды» Н. Саррот).

Основные жанровые разновидности романа XX в.: символистский роман (Андрей Белый), модернистский роман-миф (Г. Сеферис, Г. Маркес), «лирический» роман (И. А. Бунин), «роман-река» (Э. Золя, А. Франс, Р. Роллан), «интеллектуальный» роман (Т. Манн, Г. Гессе, Р. Музиль), сатирический роман (Э. М. Форстер, Дж. Голсуорси, И. Во), постмодернистский роман (М. Павич, И. Кальвино), метароман (В. В. Набоков, М. Муркок) и даже «антироман» (А. Роб-Грийе, Н. Саррот).

«Интеллектуализация» прозы

Модернизм и его различные ответвления не исчерпывают всю специфику процессов изменения искусства слова в XX в. Такие явления, как отказ от традиционной фабульности, от привычной пластики в изображении персонажей, повышенная аналитичность, характеризующие творчество многих крупнейших писателей, выходят за рамки привычных терминов «модернизм», «авангардизм», «реализм» и могут считаться проявлением более общих культурных процессов, направленных на усиление аналитического, интеллектуального начала (кубизм в живописи, идеи «Баухауза» в архитектуре и дизайне, формализм в филологии).

В этом контексте наиболее исчерпывающим представляется понятие «интеллектуализация», которое обозначает процесс перехода от господствовавшей на протяжении XVIII-XIX вв. традиции законченного и наглядного описания, свободного течения речи, действия, полностью происходящего на среднем плане, однозначности, ясности к иному принципу повествования. Его характерные черты определяются выделением одних и затемнением других частей, отрывочностью, воздействием невысказанного, введением заднего плана, многозначностью и необходимостью истолкования.

В XX в. возникает и так называемый «интеллектуальный роман». Этот термин был предложен Т. Манном. В статье «Обучении Шпенглера» (1924) он писал о том, что исторический перелом, обозначенный Первой мировой войной, с необычайной силой обострил в сознании современников потребность постижения эпохи и это определенным образом преломилось в художественном творчестве. Именно «интеллектуальный роман» стал жанром, впервые реализовавшим одну из характерных новых особенностей реализма XX в. – обостренную потребность в интерпретации жизни, ее осмыслении, превышавшую потребность в «рассказывании», воплощении жизни в художественных образах. В мировой литературе он представлен в творчестве таких писателей, как Т. Манн, Г. Гессе, А. Дёблин, Р. Музиль, Г. Брох, К. Чапек, У. Фолкнер, Т. Вулф и др.

Характерным явлением «интеллектуальной» прозы стала модификация исторического романа. Исследуя прошлое, писатели проясняли социальные и политические пружины современности (Л. Фейхтвангер, Г. Манн). Многослойность, многосоставность, присутствие в едином художественном целом далеко отстоящих друг от друга пластов действительности стало, в целом, одним из самых распространенных принципов в построении романов XX в. («Александрийский квартет» Л. Даррелла).

Сопротивление Хаосу (Т. Уайлдер)

Тема большинства произведений «самого неамериканского» писателя США Торнтона Найвена Уайлдера (1897-1975) – поиск абсолютных ценностей перед лицом современного безразличия к Вечному, поиск идеального образца, который бы связал прошлое и настоящее.

Современная писателю критика неоднократно упрекала Уайлдера в том, что в его произведениях нет отклика на злободневные проблемы американской жизни. Действительно, в своих ранних произведениях Уайлдер обычно погружается в далекое прошлое (в XVIII в. в повести «Мост короля Людовика Святого» (1927), в эпоху Древнего Рима в романе «Мартовские Иды» (1948), в дохристианскую Грецию в «Женщине с Андроса» (1930)).

Но сила таланта Уайлдера состояла именно в умении с покоряющей убедительностью реконструировать давно ушедшие эпохи, приблизив их к читателю. Уайлдер особенно дорожил масштабностью коллизии, которая всегда затрагивала у него область высших ценностей человеческого существования.

Уайлдер прославился романом «Мост короля Людовика Святого», действие которого разворачивается в Лиме (Перу) в XVIII в. Но это не историческое произведение, а своеобразная стилизация в духе «Саламбо» Г. Флобера.

В центре романа – вопрос о том, что движет человеческой судьбой: Случай и Промысел. В начале повествователь сообщает о драгоценной находке – манускрипте монаха-францисканца, в котором собраны сведения о погибших под обломками рухнувшего в пропасть моста пятерых жителях Лимы. Каждая из 4 частей романа сфокусирована на истории обретения любви одним из погибших, каждый из них привносит в понимание этого чувства личностный оттенок, растворяя его в ревности, эстетстве, эгоизме, привычке. Параллельно эти точки зрения отражены в восприятии персонажа-спутника. Затем все сведения о погибших собираются и осмысляются монахом Юнипером, а потом попадают в руки современного гуманитария, который сводит все впечатления воедино.

В романе возникает тема жертвенной любви. Писатель утверждает важнейшую для него мысль, что любовь – это не память, которую убивает время, не философия знания, а «новая земля», абсолютная Истина.

Эта идея пронизывает все творчество Уайлдера, возникая и в его итоговом романе «Теофил Норт», опубликованном в 1973 г., незадолго до смерти автора. Роман носит автобиографический характер и служит своего рода нравственным завещанием писателя. В этом произведении Торнтон Уайлдер снова ищет ответ на извечный вопрос бытия: «Если бы можно было проследить человеческую жизнь до мельчайших подробностей – обнаружилась ли бы в ней какая-нибудь разумная закономерность?»

Главный герой романа, Теофил Норт, абсолютно свободен. У него твердые жизненные принципы, которым он не перестает следовать ни при каких обстоятельствах. Гармония царит и в отношениях Норта с окружающими, потому что он организует мир вокруг себя в соответствии со своим пониманием. Более того, он не созерцатель, а делатель: в провинциальном городке Ньюпорте благодаря ему происходит настоящая культурная революция.

Рассказывая о такой личности, автор словно пытается упорядочить хаос, царящий в современной ему реальности. В сложной и запутанной действительности главное, с его точки зрения, – порядок, спокойствие.

Помочь человеку выстоять, сохранить свет и гармонию в своем мире может, как утверждает автор, любовь. Смысл этого понятия для писателя намного шире личных переживаний отдельного человека. Это философская категория, «идея», служащая стержнем и двигателем мира, спасает его от распада и хаоса. Именно она является залогом медленного, но неуклонно поступательного движения человечества. Любовь Теофила Норта свободна от своекорыстия, эгоизма, стремления к безраздельному обладанию, она неотделима от другого важнейшего для писателя и его героя понятия – «работы жизни». Это активное добро, деятельное стремление сделать мир лучше, внеся в жизнь людей разум и справедливость.

Уайлдер пытается вернуть людям те опоры, которые пошатнулись перед испытаниями XX в. В таком видении отношений человека и мира и заключается гуманистическое начало в творчестве Торнтона Уайл-дера.

Красота гуманизма (Т. Манн)

Жизненный и творческий путь

Великий немецкий писатель XX в. Томас Манн родился 6 июня 1875 г. в Любеке, в семье состоятельных коммерсантов. Многие члены семьи Т. Манна были литературно одарены: его старший брат Генрих (1871-1950) – широко известный романист, эссеист и драматург, трое детей – Клаус, Эрика и Голо – тоже стали известными литераторами.

Детство Манна прошло в Любеке, учился он в Любеке и Мюнхене, куда семья переехала после смерти отца в 1891. Студентом университета самостоятельно изучал труды А. Шопенгауэра, Ф. Ницше и Р. Вагнера. После неудачной попытки сделать деловую карьеру Манн в середине 1890-х гг. отправился в Италию, где создал свой первый шедевр – роман «Будденброки» (1901). В его основе лежат наблюдения писателя за своими родными, друзьями, нравами родного города, за упадком семейства, принадлежащего к потомственному среднему классу.

Одна из самых значимых книг Манна – роман «Волшебная гора» (1924).

Ганс Касторп, герой романа, проводит семь лет в горном санатории «Бергхоф» в Швейцарии. Постепенно становится ясно, что санаторий и его пациенты представляют собой грандиозный символ предвоенной Европы. В спорах наставников Касторпа Лодовико Сеттембрини и Лео Нафта сталкиваются важнейшие проблемы стоящей на перепутье европейской культуры. Сеттембрини отстаивает идеи гуманизма и либерализма. Нафта доказывает, что в человеке доминирует темное инстинктивное начало. В этом герое сконцентрировано изображение многих общественных тенденций, позволивших нацизму одержать победу в Германии. Примечательно, что Нафта не нацист, а иезуит, мечтающий о диктатуре церкви, инквизиции, запретах, казнях и т. д. Т. Манн подводит читателей к осознанию того, что борьба хаоса и гармонии, телесного и духовного, инстинкта и разума характерна не только для жизни в санатории Бергхоф, но и для всего человеческого существования, всей человеческой истории.

После вручения Нобелевской премии по литературе в 1929 г. Томас Манн получил мировое признание. В начале 1930-х гг. писатель неоднократно предостерегал соотечественников от угрозы гитлеризма.

Травля Манна властями Германии нарастала. В декабре 1936 г. он получил от декана философского факультета Боннского университета извещение о том, что в связи с лишением Манна германского подданства, «философский факультет считает себя вынужденным вычеркнуть» его имя из списка почетных докторов. 1 января 1937 г. писатель дал ответ, получивший известность под названием «Переписка с Бонном». В «Переписке…» писатель заявил, что «национал-социалистическая система» имеет и может иметь только одну-единственную цель – «подготовить народ к войне», превратить его в беспредельно покорную, лишенную и тени критической мысли, слепую и фанатически невежественную машину. Свою миссию художника в схватке с этой машиной писатель видел в «сохранении высокого качества немецкой культуры», в том, чтобы выступить «против грязной фальсификации немецкого духа».

В 1938 г. Томас Манн принял предложение Принстонского университета и переселился в США. С 1941 до 1952 г. он живет в Калифорнии, пишет статьи, в которых размышляет о судьбах Германии, пытается найти ответ на вопрос, в чем причины трагедии, постигшей его родину, старается показать истинные ценности немецкой культуры («Проблема свободы» (1939), «Германия и немцы» (1947), «Ницше в свете нашего опыта» (1948)).

В 1942 г. Т. Манном была закончена тетралогия «Иосиф и его братья». Сам писатель считал, что в этой книге «миф был выбит из рук фашизма». Развернув на страницах книги библейскую легенду об Иосифе Прекрасном, Т. Манн показал, как еще в доисторической давности формировались моральные устои человечества, как личность училась обуздывать свои страсти и желания, училась сосуществованию с Другими.

В период разрушения и хаоса, агрессии и ненависти опорой для веры писателя в будущее стала великая немецкая культура. В 1939 г. Манн написал «маленький роман» «Лотта в Веймаре», посвященный гению немецкой литературы И. В. Гёте. Создавая роман, писатель поставил цель «изобразить Гёте во плоти». Сюжет романа основан на встрече через сорок с лишним лет в Веймаре Гёте и Лотты, героини романа «Страдания молодого Вертера», которая приехала в город для того, чтобы вспомнить свои отношения с великим поэтом и решить, правильно ли она поступила, расставшись с ним тогда. Но для Манна важнейшей является не тема личных отношений Лотты и Гёте, а проблема личности художника, влияния таланта на становление человеческого характера.

В 1952 г. Томас Манн возвратился в Европу. Последние годы своей жизни он провел в Цюрихе. Радость возвращения в Европу омрачилась трагедией: сын писателя Клаус (автор романа «Мефистофель») покончил жизнь самоубийством. Ушел из жизни и старший брат Т. Манна – знаменитый писатель Генрих Манн.

Много внимания писатель уделяет публицистической деятельности: участвует в Шиллеровских торжествах в Штутгарте и Веймаре, пишет эссе «Слово о Чехове», завершая его пронзительными словами о сути писательского труда: «Так уж повелось: забавляя рассказами читающий мир, мы не можем дать ему и капли спасительной веры… И несмотря на все это, продолжаешь работать, выдумываешь истории, придаешь им правдоподобие и забавляешь нищий мир в смутной надежде, в чаянии, что правда в веселом обличье способна воздействовать на души ободряюще и подготовить мир к лучшей, более красивой, более разумно устроенной жизни».[54]

«Признания авантюриста Феликса Круля» (1954) – самый известный из поздних романов Т. Манна, снискавший большой читательский успех, во многом связанный с соединением сюжетной занимательности и множеством комедийных ситуаций, а также со свойственной писателю глубиной социальной и философской проблематики.

Томас Манн, один из величайших писателей XX в., скончался 12 августа 1955 г. в Цюрихе. Этот художник был искренне уверен в целительной силе искусства. Очевидно, поэтому ему так близки были русская литература и культура.

Художник перед выбором («Доктор Фаустус»)

В своей статье «История «Доктора Фаустуса». Роман одного романа» (1949) Т. Манн описал этапы работы над одним из сложнейших произведений XX в., восстанавливая культурную атмосферу, повлиявшую на формирование этого грандиозного замысла. В этот период Манн читал мемуары И. Ф. Стравинского, слушал музыку П. И. Чайковского, встречался с А. Шёнбергом, штудировал книги по музыке, размышлял над письмами М. Лютера, произведениями В. Шекспира и картинами А. Дюрера. Его особенно интересовала судьба музыканта Гуго Вольфа (1860-1903), одного из прототипов героя романа композитора Адриана Леверкюна.

В черновиках сохранились различные варианты имени будущего героя, манеры повествования. Писатель избирает стиль рассказа не от лица автора, а через посредника, которым в произведении является профессор Серенус Цейтблом. Сам писатель считал, что введение фигуры рассказчика дало ему возможность выдержать повествование в двойном временном плане.

«Доктор Фаустус» – произведение, созданное на основе осмысления опыта, пережитого человечеством в годы Второй мировой войны. Смысл исканий и прозрений писателя в эту эпоху связан с соединением понятий красоты и гуманности, искусства и любви к земным обыкновенным людям, вниманием к их счастью и горю. Толчком к оформлению замысла в реальность стали события Второй мировой войны. Первые страницы романа появились под грохот Сталинградской битвы, бомбардировки Берлина, поражений немцев в Африке.

Создание романа продолжалось три года восемь месяцев. 29 января 1947 г., утром, были написаны последние строки «Доктора Фаустуса»: молитва Цейтблома за друга и отечество.

Внешне роман построен как последовательное хронологическое жизнеописание композитора Адриана Леверкюна. Этот художник, мечтая о совершенном искусстве, идет на сделку с дьяволом, который предлагает ему соблазнительно легкую сделку: композитору следует всего лишь отказаться от «наивной тяги к человечности». Писатель показывает, что договор с дьяволом логичен для Левер-кюна. Все предшествующее развитие этого художника отмечено убийственным внутренним холодом, в котором он сам видит залог своей независимости, объективности. «Духовная смерть Леверкюна в самом преддверии фашизма… создает реальную непрерывность событий, как бы соединяя два временных плана романа; соотнесение рассказа об этой смерти с крушением фашизма придает судьбе Леверкюна… обобщающий смысл: она становится формулой судьбы всего немецкого декадентского искусства и, по мысли Томаса Манна, всей нации, во всяком случае в той мере, в какой эта нация поддалась дьявольскому искушению философии «разрушения разума», приведшей к фашистской «пляске смерти» в 30-х годах».[55]

Судьба Леверкюна стала подлинной трагедией. Но на пороге смерти возможным оказалось просветление, когда композитор стремится лихорадочно высказать свои сбивчивые мечты о добром и человечном искусстве.

Т. Манн называл свое произведение «романом эпохи». Его можно справедливо назвать и «энциклопедией буржуазной жизни Германии XX в.» Для писателя была важна не конкретная судьба (так, многое сближает творчество Леверкюна с музыкой крупнейшего композитора XX в. Арнольда Шёнберга), а принцип, оправдывающий бесчеловечность искусства, исключение интереса к человеческому из круга художественных пристрастий. Т. Манн убежден, что отсутствие любви к людям создает опасный вакуум, который может быть заполнен ненавистью к ним.

«Взгляд изнутри» (Р. Музиль)

Особенности художественного мира

Крупнейший представитель немецкоязычной литературы XX в. Роберт Музиль много страдал от сознания своей неоцененности. Слава пришла к нему лишь после смерти.

Р. Музиль родился 6 ноября 1880 г. в г. Клагенфурте. По желанию отца он учился в кадетском корпусе, но затем отказался от мысли сделать военную карьеру. Музиль поступил в Высшую техническую школу в Брюнне (совр. Брно), но при этом продолжал занятия психологией. После публикации в 1908 г. своего первого романа «Душевные смуты воспитанника Тёрлеса», получившего признание и читателей, и критиков, Музиль решил целиком посвятить себя литературе.

В основе романа лежит во многом автобиографический рассказ о воспитаннике закрытого полувоенного учебного заведения. «Школьные романы», обличающие учительский произвол и тиранию, были в начале века вообще очень популярны, однако это произведение резко выделяется на их фоне. Писатель исключает почти все положительные стороны юношеской жизни: нет первой любви, а есть брезгливый, но неодолимый интерес к женщине легкого поведения; нет чистой дружбы, а есть история изощренного истязания, которому однокашники Тёрлеса подвергают одного из воспитанников. Душа человека внушает Музилю страх, напоминая неукрощенного зверя.

Специфику художественного мира Музиля определила установка на «взгляд изнутри». Сам писатель признавался, что более всего его интересуют не факты, а духовно-типическая, «призрачная» сторона событий. Социальные катаклизмы первой половины XX в. сходились для писателя в едином фокусе сознания современного человека, в котором он обнаружил парадоксальное сочетание безвольной податливости и изнурительной рефлексии с необузданными инстинктами, жестокостью, относительностью нравственных ценностей. Музиль тем не менее верит в изменение человека, а вслед за этим – в изменение мира. Центральное понятие в системе его взглядов – утопия, инобытие.

«Человек без свойств»

Главной книгой Роберта Музиля по праву можно назвать роман «Человек без свойств», который он создавал на протяжении почти всей жизни. Уже в самых первых дневниковых записях писателя намечаются черты будущего героя романа Ульриха, во многом автобиографичного. В других произведениях разрабатываются и варьируются те же темы, что и в романе. Между тем это произведение так и осталось незаконченным. Вряд ли главной причиной этому была смерть Музиля в 1942 г. В сохранившихся рукописях возникают размышления автора о финале, но ни один вариант не является убедительным. «Музиль – художник не готовых формул, не запечатленного свершения, а бесконечного напряженного поиска. Его стихия – не примирение и гармонизация противоречий… а домысливание, «проигрывание» антиномических возможностей до конца».[56]

По своему замыслу одно из самых новаторских произведений XX в. «Человек без свойств» – портрет человека, большого города и исторической эпохи. Сюжетное движение в нем организуется знаменитой «параллельной акцией» планируемого юбилея императора Франца-Иосифа II. Эта акция заставляет всю тысячелетнюю империю подвести итог всему своему существованию.

Действие романа начинается за год до Первой мировой войны. Таким образом, «славный» юбилейный год (о чем не догадываются герои, но знают автор и читатели) должен принести распад империи.

В центре внимания писателя – элита общества, его «интеллигентный» слой. Салон Термины Туцци (Диотимы) – остросатирическая модель всего государства, громоздкого, неповоротливого, живущего в атмосфере всеобщей «разболтанности». Духовному разброду в этом салоне противостоит истинно трагическое событие. «Игра» привилегированных интеллектуалов сопровождается историей бродяги Мосбруггера, ожидающего в тюрьме приговора за убийство. Они следят за его судьбой, не испытывая при этом сострадания. Разглагольствуя о гуманности, эти люди не способны воспринять реальную душевную трагедию иначе как любопытный казус. Писатель показывает, как искажены человеческие реакции.

Главный герой Ульрих разочаровывается в жизни, определяя для себя статус «человека без свойств», принципиально противопоставившего себя современности и настроившегося на «чувство возможного», «новые попытки».

Музиль мечтал об ином человеке, ином во всем, очищенном от всех наслоений ложного развития. Среди набросков Музиля к концовке романа есть тезисно намеченная «утопия индуктивного мышления». Писатель размышляет о том, что «индивидуализм идет к концу», а Ульрих в конце жаждет общности.

Мифологизм и жанр романа (У. Голдинг)

«Между светом и тьмой…»

Романы выдающегося английского писателя, лауреата Нобелевской премии 1983 г. Уильяма Джералда Голдинга (1911-1993) перенасыщены аллегориями, символикой, которые допускают разные трактовки, а авторская позиция в большинстве случаев завуалирована. Голдинг создает модель мира на основе контраста между светом и тьмой, смертью и жизнью, дьявольским и божественным, бессознательным и разумным. Мифологические образы и мотивы позволяют вписать современный сюжет в историю всей культуры, соотнести его с ключевыми проблемами бытия человека и мира.

Отнесение к тому или иному мифу достигается разными способами. Параллель в сознании читателя может возникать благодаря самим названиям глав и всего романа («Повелитель мух» в буквальном переводе означает «Вельзевул», одно из наименований Сатаны), именам героев (так, имя Мартин Кристофер заставляет обратиться к истории о святом Христофоре, Натаниэль – к библейскому герою Нафанаилу), особенностям хронотопа (время в романе «Хапуга Мартин» напоминает шесть дней творения). Также Голдинг использует прямое сопоставление своего персонажа с героем мифа.

Особенно много подобных сопоставлений в романе «Хапуга Мартин» (1956), где герой сравнивается с Атлантом, Прометеем, Аяксом, Актеоном. Голдинг вводит мифологические образы (образ Зверя или Повелителя мух), заимствует сюжетные мотивы, воспроизводит ритуалы, связанные с определенными мифологическими представлениями (история пребывания Ральфа на острове напоминает ритуал инициации, гибель Саймона – воссоздание древнего культа бога Диониса).

Особенность трактовки Голдингом мифов заключается в том, что ни одна архетипическая сюжетная схема не может в полной мере реализоваться в условиях XX в. Все мифологические сюжеты имеют в его произведениях новые финалы. Апокалипсис не предвещает победы добра и света, за Чистилищем не следует Рай, современный Одиссей не может обрести дом, миф творения завершается торжеством Хаоса, Прометей не одерживает победу духа, а за смертью Христа не следует воскресение. Фактически Голдинг нарушает саму логику развертывания традиционного сюжета, которая была свойственна древней мифологии: от хаоса к порядку.

Романы «Повелитель мух» (1954) и «Хапуга Мартин» в самом общем плане обращены к традициям жанра робинзонады.

Робинзонада – термин, вошедший в литературу благодаря роману Д. Дефо о Робинзоне Крузо (1719). Этот термин обозначает произведения, в которых изображается жизнь, приключения и производство обособленных личностей вне общества. Сюжетный стержень робинзонады – борьба обособленного человека с противостоящей ему природой.

Архетипический мотив плавания, путешествия получает в притчах Голдинга двойную перспективу. Он ассоциируется и с приключениями Одиссея, и с блужданиями Ноя в ковчеге Завета. По мнению писателя, логика развития современного европейского общества скорее устремлена к новому концу света, чем к спасению. Поэтому в романы введены мотивы Апокалипсиса, которые являются не столько прогнозом, сколько предупреждением.

Вместе с тем Голдинг обращается и к проблеме поиска путей спасения. В «Повелителе мух» подчеркивается утопичность ожидания спасения, которое прибудет извне, поэтому автором разрушается вера в приход нового Христа (в его роли выступает Саймон). В романе «Хапуга Мартин» духовность современного человека оценивается через соотнесение с мифами об античных героях-титанах, о Чистилище и Днях Творения. Поместив своего героя в Чистилище и позволив ему сотворить собственный мир, Голдинг заостряет внимание на том, что проблема спасения целиком и полностью заключена в плоскости сознания отдельного человека.

Переплетение сюжетных мотивов мифа и литературных клише позволяет писателю в романе «Повелитель мух» поставить под сомнение социальные мифы о неизбежности исторического прогресса, могуществе человеческого разума, о непоколебимой нравственности, лежащей в основе английской цивилизации. В романе «Хапуга Мартин» переосмысливаются просветительские идеи противостояния разума и труда – дикости и варварству. Эти основы цивилизации не спасают главного героя.

Голдинг разрушает и распространенный стереотип о невинности детства. Недавние школьники и певцы церковного хора оказываются способны на убийство, поскольку, по его мнению, зло – неотъемлемая часть человеческой природы. В трактовке писателя, главная нравственная проблема для современного Ноя – это способность противостоять внутренней тьме, а не простое следование заповедям Бога.

Поведение английских мальчиков напоминает и позицию Одиссея. Как древний античный герой, они осознают себя представителями цивилизованного мира, поэтому намерены преобразовать окружающий мир и приспособить его для своего комфорта, но вместе с тем они являются наследниками и таких черт цивилизации, как воинственность, агрессия. Английский прозаик утверждает, что покорение новых пространств лишено смысла до тех пор, пока человек не познал самого себя.

Разочарование в просветительском идеале

Главный герой романа «Хапуга Мартин» ассоциируется с Прометеем. Образ античного титана связан с культом разумного, материального, с утверждением свободы

от предопределенности, противопоставлением величия человека законам всей вселенной. Но Голдинг развенчивает традиционный идеал европейской культуры. Он показывает, что культ прометеевского типа привел к развитию главных пороков современного человека: гордости и алчности. Внутренний мир современного Прометея сосредоточен на самом себе. Место Бога в его душе заменяет «темный центр», который не управляем рассудком, а фактически является только инстинктом к жизни. Таким образом, культурный герой превращается в антигероя, поскольку те ценности, на основании которых он строит свой мир, приходят в неразрешимое противоречие с законами бытия.

Голдинг подводит читателя к мысли о том, что духовная жизнь человека без обретения Бога, то есть цели и смысла всего сущего, невозможна. Но, обладая огромным духовным наследием, современный человек оказался на распутье, так как ни одна из известных культурных и религиозных систем не может стать для него истинной опорой. Он не может вернуться к первобытному мифологическому мышлению, дающему представление о всеобщей гармонии вселенной, о человеке как неотъемлемой части всего мироздания. Но человек не может принять безоговорочно и христианской концепции, которая пришла в противоречие с основными ценностями европейской промышленной цивилизации и мало совместима с обыденной светской жизнью.

Личность в XX в. находится в духовном вакууме, она лишена ориентиров, поскольку известные формы духовной жизни (миф, религия) оказались исчерпаны. Поэтому ее внутренний мир воспринимается как арена напряженной борьбы между рациональным и чувственным, духовным и телесным, низменным и высоким, божественным и дьявольским. Этот конфликт извечен, но особенность новой эпохи заключается в том, что культура на современном этапе не предлагает универсальных механизмов его разрешения.

Обращаясь к извечным вопросам бытия, писатель использует язык мифа и придает жанру романа новое значение. Он рассматривается Голдингом как особая форма философствования, которая в какой-то степени может взять на себя функцию мифа, а значит, помочь современному человеку увидеть свою обыденную жизнь как часть повторяющейся, вечной истории и определить свое место в огромном мире и цель своего существования.

Творение мифологического мира (Р. Р. Толкин)

Пророческое предупреждение

Самые знаменитые книги Джона Роналда Руэла Толкина (1892-1973), крупнейшего английского писателя, филолога, Командора Британской империи, неразрывно связаны между собой. «Хоббит» и «Властелин колец» были созданы в период с 1925 по 1949 г. Начало замыслу положила сказка, которую каждый вечер профессор кафедры англосаксонского языка Оксфорда рассказывал своим детям. Им были придуманы «хоббиты» – свободный народ, веселые и проворные сладкоежки, но в то же время изобретательные и смелые. «Хоббит» вышел в свет 21 сентября 1937 г. Книга о хоббитах имела грандиозный успех. Писатель говорил, что он сам «во многом хоббит»: тоже любит сады и деревья, хорошую простую пищу, узорчатые жилеты, обожает грибы прямо из леса.

Но сказочный сюжет таит скрытую опасность: за случайно найденное хоббитом Бильбо Кольцо Власти, дающее возможность становиться невидимкой, приходится жестоко расплачиваться. Остросюжетная сказка неоднократно намекает на таящийся за ней более глубокий и странный мир.

Время самой активной работы Толкина над его знаменитой трилогией «Властелин колец» («Хранители», «Две твердыни», «Возвращение короля») совпало со Второй мировой войной. Несомненно, все тогдашние переживания не могли не отразиться в его книге. Возможно, поэтому надежда на победу разума и света обретает здесь столь пронзительную неотразимость. Одним из главных достоинств этого произведения является пророческое предупреждение о смертельной опасности, таящейся в безграничной Власти, многоликой и коварной, насаждающей ненависть и смерть. Противостоять этому кошмару способно лишь единение отважных и мудрых защитников добра и разума.

Безграничное Зло олицетворяют в романе всемогущий Черный Властелин Саурон, бесчисленные орды его подданных, черные призраки, орки и гоблины, чародей-демагог Саруман, огненный монстр Барлог и множество других разрушителей.

Первыми, кто принимает на себе удары сил зла, оказываются хоббиты: отважный Фродо – племянник неунывающего Бильбо Бэггинса и верный друг Фродо – Сэм Скромби. Помощники хоббитов: великий волшебник Гендальф, прекрасная царица эльфов Галадриэль, король Эрландии весельчак-великан Том Бомбадил, гордые гномы и древние Листвены. Бесконечно сложным и жертвенным оказывается путь к свободе. Только «невысоклик» Фродо, со всеми его слабостями и несовершенствами, проносит гибельное Кольцо Власти через все неимоверные испытания, с каждым новым шагом проявляя все больше мужества и самоотверженности.

Но кончается роман свадьбами и рождением детей, о чем дополнительно сообщается в приложениях во «Властелине колец».

Особенность художественного мира Толкина в том, что писатель не опирается на реально существующую мифологию, а создает свою собственную. Безусловно, в ее основе лежат те же схемы, сюжеты и персонажи-архетипы, что и в основе известных мифологических систем. История мира начинается с его творения: «Айнулиндалэ» и «Валаквэнта» («Сильмариллион») описывают борьбу и победу гармонии над хаосом. Валар, как и боги традиционных мифологий, создают звезды, «стены гор» и «чаши морей». Есть здесь и демиург-разрушитель, дьявол. Древнейшие мифологические сюжеты повествуют о перемещении между противоборствующими силами неких магических предметов (например, Клад и Кольцо Нибелунгов) – сюжет «Квэнта Сильмариллион» посвящен истории похищения и возвращения драгоценных камней. На основе этой мифологии создается история, отраженная во «Властелине колец». Отступления, рассказывающие о прошлом, придают трилогии ощущение великой и темной древности, стоящей за событиями.

Память – великая ценность культуры

С точки зрения Толкина, величайшими ценностями культуры являются память и традиция. По своему отношению к ним в его книгах противопоставляются целые народы. Орки, воплощение Зла, Тьмы, – существа, почти полностью лишенные того, что можно назвать культурой или цивилизацией. Они общаются на сведенном до жаргона языке. Их предназначение состоит в бессмысленном уничтожении природы и культурных объектов. Абсолютно противоположны им эльфы – существа, чье бессмертие означает непрерывность в сохранении традиции. Эльфийская владычица Галадриэль, в образе которой многие исследователи видят воплощение древнейшего архетипа Великой Матери, защищает Хранителей от опасностей. Ее подарки спасают жизнь героев (серые плащи прячут их от врагов, фиал Галадриэли спасает Фродо и Сэма в пещере Шелоб). Галадриэль оказывается свидетельницей всей истории Средиземья, хранительницей знания и памяти трех эпох.

За образом этой феи следуют образы Света, Красоты, Мудрости. Она оказывается посредницей между высшими духами мира и обитателями Средиземья. Владея магией эльфийского Кольца Воды, Галадриэль может защитить свое королевство, Лориэн, и проникать в мысли живых существ. Во время пребывания у эльфов Хранители наиболее ясно осознают то, что до того было спрятано в глубинах подсознания. Посмотрев в глаза каждому из Братства Кольца, Галадриэль предлагает им «ясный, но безжалостный выбор» между верностью и самой заветной мечтой.

Важнейшим символом в произведениях Толкина является дерево, соотносимое с мифологическим образом Мирового Древа, традиционной универсальной концепции мира. Дерево у Толкина воспринимается как символ жизни, естественности. Созданный Толкином мир поражает глубиной проникновения в него. Автор будто знает все тропинки своего волшебного леса. Как говорил сам Толкин, «нетрудно придумать зеленое солнце, трудно придумать мир, в котором зеленое солнце было бы естественной частью пейзажа». Мир Толкина обладает ясной внутренней логикой развития. Кроме того, писатель создал мир, совершенно отличный от прежних традиций.

Первые два тома «Властелина колец» вышли в 1954 г. В 1955 г. был опубликован третий том, прозвучавший «как гром среди ясного неба» (К. С. Льюис). Издание трилогии было сопряжено с определенными трудностями. Поначалу писатель пытался поставить жесткие условия: книга выходит только вместе с большим блоком материалов по истории Первой эпохи Средиземья («Сильмариллион»). Но «Сильмариллион» вышел лишь в 1978 г., спустя пять лет после смерти Толкина. Дело отца продолжил Кристофер Толкин. Им были изданы «Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья» и др.

Произведения Толкина переведены на многие языки мира, они издаются миллионными тиражами. Грандиозный роман-трилогия вызвал появление своеобразного культа, движения так называемых «толкинистов». С этой книгой во многом связано и появление нового литературного жанра «фэнтези» (наряду с Р. Говардом («Конан»), Д. Эддисоном («Змей Уроборос»)).

Совсем не детская «детская литература»

В волшебном мире Муми-дола

Тираж книг о Муми-троллях, Карлсоне, Пеппи Длинныйчулок, Винни-Пухе переваливает за миллионы экземпляров. Они переведены на десятки мировых языков (например, книги о Муми-троллях переведены на 34 языка), а герои живут самостоятельной жизнью в музыке, мультфильмах и компьютерных играх, на майках и значках, их изготовляют из самых разных материалов – марципана, мыла, резины, стеарина. Создания Астрид Линдгрен, Туве Янссон, Алана Милна стали феноменами мировой культуры. Для анализа их текстов применяются самые различные гуманитарные дисциплины: от аналитической философии и теории речевых актов до классического психоанализа и трансперсональной психологии.

Мир, придуманный великими сказочниками, нарисован яркими красками. В нем есть место для всего и нет невозможного, а неразумное перемешивается с ясным и логичным. Их творчество отличается не только неистощимым разнообразием интонаций: от гротескного юмора до возвышенной патетики, но и даром глубокого сопереживания своим героям, богатой фантазией, тонким восприятием природы.

Финская шведскоязычная писательница и художница Туве Марика Янссон (1914-2001) создала волшебный мир Муми-дола, вспоминая о своей творческой, доброжелательной, гостеприимной и немного безалаберной семье. Муми-тролль, смешной, веселый, изобретательный бегемотик, проказник и шалун, родился в 1930 г. Сначала как рисунок для младшего брата, а в 1946 г. вышла первая книга об этом герое и его друзьях («Комета прилетает» (1946)). Затем последовали: «Шляпа Волшебника» (1949); «Мемуары папы Муми-тролля» (1950); «Опасное лето» (1954); «Волшебная зима» (1957); «Папа и море» (1965) и др. Иллюстрации к книгам писательница создавала сама. В 1966 г. Туве Янссон была награждена Золотой медалью Ганса Христиана Андерсена.

Философия Муми-тролля укладывается в одно предложение: «Никогда не знаешь, что будет за следующим поворотом». Он смело пускается в путь, открывая новые моря, гроты, острова, преодолевая самые невероятные препятствия. В сказочной стране Муми-дол случается то, о чем мечтают и дети, и взрослые: здесь можно летать на облаках, играть «в джунгли» и «в театр», изобрести корабль, который ходит и по морю, и по суше, и по дну океана, оказаться на лесном балу.

Но за волнующими приключениями обнаруживается глубокая психологическая проблема, которая волновала писательницу на протяжении всего творчества. Это проблема одиночества. В своих, на первый взгляд, камерных, незатейливых, но в действительности – психологически и социально достоверных историях Туве Янссон призывает к сопротивлению мнимым ценностям, предупреждает об опасности иллюзорных представлений и духовного насилия, отстаивает право личности на самостоятельные нравственные решения и утверждает глубокую, безграничную человечность.

Озорники Астрид Линдгрен

В 1980-1990-е гг. в шведской печати ежегодно звучали призывы дать Астрид Линдгрен Нобелевскую премию. Однако детским писателям

Нобелевскую премию не давали никогда. По каким-то причинам детская литература не относится к литературе как таковой. Возможно, потому, что перед ней традиционно стоят не столько литературные, сколько педагогические задачи: детская книга должна учить и воспитывать детей, раскрывая богатства родного языка, приобщая к социальным нормам, пробуждая определенные эмоции. Вследствие этого детская литература оказывается не только эстетическим продуктом, но и общественным явлением.

Астрид Анна Эмилия Линдгрен (1907-2002) по сей день остается крупнейшей, популярнейшей шведской писательницей, имеющей без преувеличения мировую славу. Она родилась в шведской провинции Смоланд, чудесная природа которой, уклад жизни населяющих ее трудолюбивых людей сыграли немалую роль в ее творчестве. «Хорошо быть ребенком в «век лошади»», – говорила Линдгрен о начале XX в. Хорошо было ездить в гости и дома рассказывать о встретившемся в городе чудовище – «аттемобиле». Хорошо было карабкаться на крышу дома, прятаться в чем угодно, лезть в воду, не умея плавать.

О такой радостной, насыщенной, яркой жизни писательница рассказала в полных добродушного юмора книгах «Мы все из Бюллербю» (1947), «Подробнее о нас – детях из Бюллербю» (1947), «Сплошь веселье в Бюллербю» (1952).

Астрид Линдгрен утверждала, что ее детство было абсолютно счастливым. Книги про Бюллербю исполнены гармонии и идиллии и содержат много тонких наблюдений о детской психологии. Повествование ведется от лица восьмилетней Лизы, но за ней угадывается сама писательница с ее глубокой озабоченностью проблемой мудрого гуманного воспитания.

Но первой книгой обычной домашней хозяйки, какой стала Астрид Эрикссон после замужества, стала повесть «Бритт-Мари изливает душу» (1944). В следующем году А. Линдгрен получила первую премию за лучшую детскую книгу «ПеппиДлинныйчулок». Эта озорная героиня родилась из сказки, рассказанной Линдгрен своей заболевшей дочке, которая и придумала такое необычное имя.

В письме к издателю, приложенном к рукописи, Астрид Линдгрен ссылалась на английского философа Бертрана Рассела, утверждавшего, что главная особенность психологии ребенка – его стремление быть взрослым, «жажда власти». Издательство отказалось печатать книгу. Но год спустя книга вышла в другом издательстве и мгновенно стала бестселлером. В Пеппи, «лихом гении 40-х годов, взрывающем все условности и ограничения», воплотилась детская мечта о нарушении всех запретов, о возможности почувствовать свое могущество и вытворять все, что угодно, как только это придет в голову. Книга стала выходом из авторитарного режима родительского контроля, из скучных будней, обязывающих вести себя «как следует».

Но ряд критиков встретили появление такой героини возмущенно: «душевнобольная, противоестественная девчонка, чьи омерзительные похождения вызывают лишь отвращение и травмируют душу»; «обожание Пеппи перевернуло все с ног на голову: школу, семью, нормальное поведение. Высмеивается порядок и уважение, вежливость и честность. Воспевается эгоцентризм и эгоизм, пренебрежение и бегство от реальности. Проповедуется порыв вместо сдержанности, внезапная затея вместо вдумчивости».[57] Критики как будто не заметили, что в самых диких шалостях Пеппи оставалась беззащитной, трогательной и ответственной девочкой с очень добрым сердцем.

В 1955 г. появилась новая повесть-сказка – «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», в которой летающий господин Лильонкваст лишился остроконечной шляпы, а также связей с царством смерти и превратился в «лучшего в мире Карлсона», забавного, толстенького и самодовольного человечка с пропеллером на спине. Карлсон – это воплощение всех детских недостатков, показанных крупным планом. Но вместе с тем он обладает и многими детскими достоинствами: безудержным, неисчерпаемым весельем, неистощимой энергией, неиссякаемой любознательностью, отзывчивостью, раскованной непосредственностью, наивным бескорыстием. Карлсон – такой же незаменимый товарищ детских игр, как и Пеппи. Однако он лишен ее способности к сопереживанию и заботе об окружающих. Он думает только о себе.

Главный герой книги – Малыш, застенчивый, вдумчивый и ранимый мальчик. Он живет в Стокгольме 1950-х гг., в самой обыкновенной семье, с папой, мамой, старшим братом Боссе и сестрой Бетан. Папа большую часть времени проводит на работе, мама – на кухне. Боссе и Бетан живут своей подростковой жизнью. А Малышу очень скучно в просторной благоустроенной квартире, и Карлсон ему просто необходим.

Затем были написаны еще две повести о Карлсоне, повесть «Рони – дочь разбойника», «Мио, мой Мио!» и др. «Мио, мой Мио!» – сказка, повествующая о вечной борьбе добра и зла. В книге невероятно пронзительно описана тоска ребенка по настоящему отцу, который водит сына за руку и собирает на кухонном столе модель самолетика.

Первая книга о любимом персонаже самой Астрид Линдгрен – мальчике Эмиле из Лённеберги – появилась в 1963 г. Затем появились еще две части, действие которых происходит в Смоланде во второй половине XIX в.

Самая значительная из книг об Эмиле – завершаяющая трилогию «Жив еще Эмиль из Лённеберги!» (1970). Ее главная тема – дружба Эмиля и работника Альфреда. Благодаря этой привязанности Эмилю удается избавиться от влияния отца и даже заслужить его невольное уважение и восхищение. Последняя глава повествует о том, как Эмиль в пургу везет на санях через лес смертельно больного Альфреда к врачу. В трилогии об Эмиле в конечном счете превыше всего оказывается любовь, которая все побеждает. Даже социальные противоречия, даже бедность и любого рода несправедливость, даже саму смерть.

В 1973 г. была опубликована самая почитаемая книга Астрид Линдгрен – «Братья Львиное Сердце». В ней писательница свела воедино все темы и идеи, которые когда-либо затрагивала в своем творчестве: одинокий ребенок в болезни, бедности и голоде; любовь, смерть, борьба добра и зла; приключения и опасности; яблоневый сад и радость обретения собственной лошади. «Братья Львиное Сердце» – одна из самых популярных книг в шведских детских больницах. Врачи рекомендуют ее тяжелобольным детям.

Всего писательницей было создано более 30 произведений, сделавших ее имя необыкновенно популярным во всем мире. Астрид Линдгрен была дважды удостоена премии Андерсена, самой крупной международной премии за лучшие детские книги. Помимо литературной, Астрид Линдгрен занималась общественной детяельностью. Так, она возглавила движение, которое привело парламент Швеции к изданию законов, призванных защитить права коров, свиней и кур.

Великий медвежонок

Тот, кто каждый день читает книгу Алана Александера Милна (1882-1956) о Винни-Пухе и его друзьях, поступает очень мудро. Потому что, читая ее, он может каждый день… иметь отличное настроение! Эта удивительная книга родилась в 1926 г. Продолжение истории появилось в 1929 г.

Ее создатель был редактором популярного юмористического журнала «Панч», писал статьи, пьесы, сказки, детективы, успел прославиться как автор стихотворного сборника «Когда мы были совсем маленькими» (1924).

Милн никогда не скрывал, что к писательству его подвигли жена и сын Кристофер Робин. Но, как ни удивительно, он никогда не читал своему сыну «Винни-Пуха», предпочитая собственным сочинениям романы Пелэма Грэнвила Вудхауса (1881-1975), которого считал «самым талантливым английским автором».

В своих романах П. Г. Вудхаус продолжил британскую литературную традицию, представленную Ч. Диккенсом и Г. Честертоном. Наиболее прославленные его создания – простодушный, но в серьезных испытаниях неизменно рыцарственный Берти Вустер и его слуга, а также наставник, не обучавшийся в университетах философ Дживс. Эта пара вызывает ассоциации с мистером Пиквиком и его слугой Сэмом, с Дон Кихотом и Санчо Пансой. В своих произведениях Вудхаус смотрит на жизнь мудро, с улыбкой то радостной, то печальной, с трезвым пониманием ее несовершенства и тем не менее с доверием и надеждой.

Кроме того, Милн подчеркивал, что книг для детей он никогда не писал. Возможно, это дало повод литературоведам, психологам, культурологам исследовать историю Винни-Пуха как сложный модернистский текст.

Основания к этому дает хотя бы контекст эпохи, в которую был создан текст о медвежонке, лишенном мозгов. 1920-е гг. – это время появления таких выдающихся модернистских произведений, как «Улисс» Дж. Джойса (1922), «В поисках утраченного времени» М. Пруста (последние романы цикла), «Степной волк» Г. Гессе (1927), «Бесплодная земля» Т. С. Элиота (1922), «Берлин, Александерплац» А. Дёблина (1929), «Замок» Ф. Кафки (1926), «Шум и ярость» У. Фолкнера (1929) и др. Возможно, А. Милн не интересовался многими из этих произведений, не читал их, но эстетические и философские идеи проникают в человеческое сознание помимо его воли и управляют его поведением. Исследователи выявили неомифологические тенденции в структуре сказки (наличие мирового древа, мифологем ветра и воды, эсхатологических ассоциаций и символов возрождения). В 1963 г. в Нью-Йорке была опубликована «Пухова путаница» Фредерика Круза, в которой с помощью Винни пародировались разнообразные течения в философии и искусстве. Винни-Пух был рассмотрен с позиций марксизма, формализма и даже фрейдизма. Так, Бенджамин Гофф в 1973 г. издал произведение «Дао Пуха», в котором отыскивал параллели между сказкой Милна и даосизмом. А современные канадские психиатры проанализировали психические расстройства ее героев.

Российский философ В. П. Руднев, автор книги «Винни-Пух и философия обыденного языка», «…обнаружил, что «Винни-Пух», как ни странно, именно об этом: о возможных мирах и иллокутивных актах, жестких десигнаторах и индивидных контекстах».[58]

Успех этой сказки в России связан и с великолепным переводом Бориса Владимировича Заходера (1918-2000).

Многие взрослые книги со временем становятся детскими (Дон Кихот, Гулливер, Робинзон Крузо, мушкетеры). Но истории писателей, написанные, казалось бы, исключительно для детей, стали востребованы взрослыми. Дети, читая их, совершают «великое путешествие в неведомое», а взрослые обнаруживают мудрые притчи, остроумные и изящные пародии.

Североамериканский эпос

Создатель «округа Йокнапатофа» (У. Фолкнер)

В литературном сознании США еще в конце XIX в. возникла идея создания «великого американского романа», отразившего бы феномен американской жизни, особенности американского «универсума». Эта идея основывается на представлениях о символе, подсознании, мифе, свободных ассоциациях, технике монтажа.

Автор 19 романов и 4 сборников рассказов, классик мировой литературы XX в., лауреат Нобелевской премии 1950 г. Уильям Катберт Фолкнер (1897-1962) почти всю жизнь провел в небольшом университетском г. Оксфорде (штат Миссисипи), в стороне от литературного общества, не интересуясь журналистикой, не обращая внимания на критику. Начиная с романа «Сарторис» (1929), все произведения Фолкнера складываются в единый цикл, в основе которого история вымышленного округа Йокнапатофа. Жизнь в этом округе прослежена на протяжении около двух столетий. Центральные эпизоды связаны с Гражданской войной и послевоенной «реконструкцией», когда были сокрушены вековые устои Юга, а также с эпохой, современной Фолкнеру. К роману «Авессалом, Авессалом!» (1936) писатель приложил даже карту Йокнапатофы. Генеалогические таблицы, составленные исследователями творчества Фолкнера, создают впечатление исторической реальности этой территории, на самом деле созданной воображением писателя.

История Йокнапатофы воссоздана через семейную хронику нескольких кланов, населяющих этот округ (Сарторисы, Компсоны, Бандрены, Маккаслины). Повествование от автора сменяется монологами-исповедями (иногда в форме потока сознания). Так, вся первая часть романа «Шум и ярость» (1929) построена как регистрация сознанием идиота Бенджи Компсона всего подряд, что он слышит и видит.

Романы Фолкнера нередко принимают форму внутреннего монолога персонажей, чье сознание окрашивает, искажает и запутывает сюжет в соответствии со страстями и предрассудками рассказчика, которые лишь постепенно открываются читателю.

Писатель является создателем оригинальной концепции художественного времени. По Фолкнеру, время едино: «не существует никакого было, только есть». Это позволяет персонажам свободно перемещаться на всем протяжении истории Йокнапатофы. Но их попытки остановить ход истории, создающей трагические и безысходные ситуации, остаются тщетными.

Один из главных конфликтов в мире Фолкнера предопределен властью иллюзий над сознанием героев, мечтающих о восстановлении гармонии и духовной целостности эпохи патриархального Юга. Однако такой идеал оказывается в неразрешимом противоречии с расовой нетерпимостью и с преследующим сознанием персонажей своей исторической вины. Основная тема Фолкнера – сплетение человеческих страстей в этой тяжкой и неспокойной социальной атмосфере.

«Литературный плотник»

Хотя Фолкнер предпочитал называть себя «литературным плотником», он был языковым экспериментатором, во многом обязанным устной фольклорной традиции Юга с его колоритным юмором, а также блестящей эрудиции. В круге постоянного чтения Фолкнера были гомеровский эпос, Библия, пьесы Шекспира, «Дон Кихот», произведения Г. Мелвилла, Ф. М. Достоевского. Стиль Фолкнера чрезвычайно оригинален: постоянные столкновения противоположных по смыслу эпитетов; необычные концовки, когда смысл финала едва ли можно сформулировать логически.

Одним из высших достижений Фолкнера является роман «Шум и ярость» (1929), который сам писатель считал своим «блестящим поражением». В основе сюжета, несомненно, лежат биографические мотивы, но до конца эта сторона произведения до сих пор не прояснена. В романе доминирует лирическое мышление, во многом сближающее его с джойсовским «Портретом художника в юности». Фон романа – деградация некогда богатой и славной семьи Компсонов.

В романе «Светв августе» (1932) тонко использована христианская символика. Главный герой, Джо Кристмас, угрюмый высокомерный мулат, убивает свою белую сожительницу. Горожане преследуют его и убивают. Сплетение сексуальных, расовых и религиозных мотивов придает повествованию высокий эмоциональный накал.

Роман «Авессалом, Авессалом!» (1936), считающийся наряду с «Шумом и яростью» высшим достижениям Фолкнера, повествует о возвышении и крахе преследуемой роком семьи Сатпенов. В центре романа – судьба пришельца из «ниоткуда» Томаса Сатпена, пытающегося навязать обитателям Йокнапатофы свою волю основать новую плантаторскую династию. В результате наследник Сатпена Генри убит своим сводным братом, а сам Сатпен гибнет от руки «случайного» убийцы. Роман отразил намерение Фолкнера найти в истории Юга титанические фигуры, напоминающие персонажей античных трагедий и ветхозаветных преданий.

Повесть «Медведь» (1942) написана в жанре «романа воспитания». Айк Маккаслин, положительный персонаж фолкнеровского эпоса, будучи глубоким стариком, вспоминает о событиях юности и дает им мудрый комментарий. В своей жизни Айк совершает жертвенный поступок. Он отказывается от продолжения рода, искупая вину своих предков (смешение белой и черной крови, инцест). Повесть завершается трагическим диссонансом. Айк, полюбив природу, обрел знание, но утратил семью. Он одинок и понимает, что искупление вины требует не только единичного покаяния. И все же Айк (его полное имя Исаак), как и ветхозаветные патриархи, ждет чуда.

Природа в прозе Фолкнера, столь глубоко проникшего в проблему соединения внутреннего мира жителя Америки и мира, его окружающего, является прямым продолжением того, что происходит в человеческом обществе.

В рассказе «Осень в Пойме» герой рассуждает о том, что единство мира и человека было разрушено насилием над землей и рабством. Отсутствие любви в отношениях с землей обращает лес в пустныю, уничтожает в пойме все живое. По мысли Фолкнера, вырождение природы, грех рабовладения, расовой ненависти, проигрыш Гражданской войны являются различными проявлениями «проклятия в действии».

Энциклопедия американского образа жизни

О жизни «маленьких американцев» (О'Генри)

Известнейший американский писатель, «поэт нью-йоркского дна», мечтатель и «фантазер кирпичных закоулков» О. Генри (настоящее имя Уильям Сидней Портер) (1862-1910) прожил короткую, но невероятно насыщенную жизнь. Рано лишившись матери, Билли Портер уже с 15 лет начал зарабатывать на жизнь: служил учеником аптекаря, в табачной лавке, в земельном управлении, в кассе Первого национального банка.

Будущий писатель был обвинен в растрате крупной суммы, в панике бежал в Гондурас, где несколько раз чудом спасся от смерти. Через полгода получив телеграмму о безнадежном состоянии жены, он вернулся в США. Сразу после похорон он был арестован и получил 5 лет тюрьмы. В заключении Портер пробыл 3 года и 3 месяца. Освободили его досрочно за хорошую работу в тюремной аптеке летом 1901 г.

Писать Портер начал в тюрьме. Первый рассказ был создан на сюжет, рассказанный ему взломщиком Диком Прайсом, спасшим из захлопнувшегося сейфа маленькую дочь богатого бизнесмена. Прежде чем отослать рассказ в газету, Портер прочел его сокамерникам. Рассказ в печать приняли не сразу. Три следующих были опубликованы под псевдонимом О. Генри.

O. Генри не был пионером в жанре short story, американской разновидности короткого рассказа. Основные законы создания short story предусматривали краткость формы, единство и динамизм сюжета и неожиданную развязку. Этот жанр получил большое развитие в литературе США в середине XIX – начале XX вв. (Вашингтон Ирвинг, Эдгар По, Марк Твен).

В конце 1903 г. О. Генри подписал контракт с нью-йоркской газетой «World» на еженедельную сдачу короткого воскресного рассказа. Из-под его пера вышло 273 рассказа – более чем по 30 в год.

Писатель вел достаточно уединенную жизнь, не давал интервью. «По нескольку суток без видимой цели бродил по Нью-Йорку, потом запирал дверь комнаты и писал. В блужданиях и отшельничестве он узнавал и «переваривал» большой город… В унылых кварталах Гарлема и Кони-Айленда волею О. Генри появлялись Золушки и Дон Кихоты, Гаруны аль-Рашиды и Диогены, всегда готовые прийти на помощь отчаявшимся и погибающим, чтобы обеспечить реалистическому рассказу неожиданную развязку».[59] Последние недели жизни О. Генри провел в одиночестве в нищем гостиничном номере.

В своих рассказах О. Генри довольно насмешливо повествует о событиях, произошедших в жизни так называемых «маленьких американцев». Но за его иронией скрывается грусть, потому что он видит, что в жизни сосуществуют смешные и трагические стороны («Елка с сюрпризом», «Пимиентские блинчики», «Погребок и роза»). Погруженный в атмосферу биржевого ажиотажа, маклер из рассказа «Роман биржевого маклера» внезапно предлагает своей стенографистке выйти за него замуж. Но оказывается, что только вчера они обвенчались…

Писатель остро подмечает комичное в людях, но смех его добродушен, в нем нет грубости и цинизма («Комедия любопытства», «Пока ждет автомобиль»). Он не издевается над физическими недостатками своих героев, над их реальными несчастьями («Санаторий на ранчо»). Даже в ворах, грабителях он готов обнаружить что-то человеческое («Вождь краснокожих», цикл рассказов о Джеффе Питерсе и Энди Таккере, «Русские соболя»). В произведениях О. Генри особое внимание уделяется ситуациям, в которых обычные люди проявляют свое душевное благородство, жизненную стойкость, оптимизм («Последний лист», «Горящий светильник», «Пурпурное платье», «Дары волхвов»). Как утверждает писатель, только подлинные человеческие ценности всегда могут служить опорой и утешением в самых трудных жизненных ситуациях. Только любовь, участие, самоотречение, верная, бескорыстная дружба способны скрасить человеческое существование и сделать его осмысленным и счастливым.

Тогда и возникает чудо радости и теплоты человеческого общения, как в рассказе «Дары волхвов», герой которого – Джим – продает часы, чтобы купить своей юной супруге Делле набор гребней для ее роскошных волос. Однако она не сможет воспользоваться подарком, поскольку продала волосы, чтобы, в свою очередь, купить мужу цепочку для часов. В финале этой печальной и немного нелепой истории писатель говорит, что «из всех дарителей эти двое были мудрейшими». Истинная мудрость героев, по мысли автора, не в «дарах волхвов», а в их любви и самоотверженной преданности друг другу.

Одной из отличительных черт творчества О. Генри является его подчеркнутый демократизм. Писатель стремится привлечь внимание к людям, обделенным благами, находящимся порой «за чертой бедности» («Фараон и хорал», «Во имя традиции»).

Творчество О. Генри являет собой пример блистательного овладения жанром короткого рассказа. Он не знает себе равных в мастерстве точной и выразительной детали, в построении острого сюжета и, наконец, в изобретательности при создании неожиданных развязок. Изобретательность писателя в создании финалов поразительна.

Смешные и добрые, ироничные и освещенные чувством подлинной человечности рассказы О. Генри невероятно популярны, они переведены на многие языки, неоднократно экранизировались. В 1918 г. Академия изящных искусств США учредила премию О. Генри, которая вручается ежегодно автору лучшего рассказа, опубликованного в американском журнале. В разные годы лауреатами этой премии становились Юдора Уэлти, Трумен Капоте, Фланнери О'Коннор, Рэй Брэдбери, Джойс Кэрол Оутс.

Любовь к жизни (Дж. Лондон)

Творчество крупнейшего американского писателя XX в. Джека Лондона (1876-1916), создателя произведений о сильных духом, энергичных людях, точно характеризуют его собственные слова: «Я сохраняю веру в благородство и величие человека. Я верю, что чистота и бескорыстие духа победят господствующую ныне всепоглощающую алчность».[60]

Молодость писателя была очень трудной. Еще посещая школу, он разносит газеты, работает на консервной фабрике. Затем вербуется на корабль, отплывающий в Японию. В 1894 г. уходит странствовать с армией безработных («Армия Келли»), а с ее распадом становится бродягой, скитается по США, отбывает наказание в тюрьме. В 1897 г., в годы «золотой лихорадки», уезжает на прииски в Клондайк. Именно здесь он создает серию рассказов о суровой жизни на дальнем севере, которые приносят большую известность. Герои его рассказов наделены чертами романтической исключительности. Это бунтари-одиночки, протестующие против общества («Северная Одиссея», «Там, где расходятся дороги», «Дочь снегов», «Тысяча дюжин»). Они борются с враждебными силами природы, и в этой борьбе побеждает сильный. Лондон видел в этом проявление вечного закона природы.

Корыстным отношениям в мире цивилизации писатель противопоставляет «северную» мораль, основанную на товариществе, доверии, честности. Раненый, умирающий от голода Наас («Северная Одиссея») напрягается до предела, но все-таки достигает цели, чтобы сдержать слово и возвратить взятое в долг золото. Центральной темой ранних книг Лондона стала тема испытания. Когда человек оказывался на Севере, в нем выявлялись ранее скрытые возможности, он впервые по-настоящему постигал смысл таких понятий, как «голод», «кров», «покой». Человек заново открывал для себя истины жизни и исцелялся от всего ложного и случайного.

Произведения Лондона, связанные с Клондайком, были созвучны «индийским» новеллам Р. Киплинга, ранней прозе Максима Горького, органично примыкая к художественному движению, возникшему на почве романтического восприятия действительности в начале XX в.

К циклу северных рассказов принадлежат повести о животных: «Зов предков» (1903) и «Белый клык» (1906).

«Зов предков» – история Бака, помеси сенбернара с шотландской овчаркой, случайно оказавшегося в первобытных снеговых пустынях Клондайка. Бак встречает множество разных людей, по-разному относящихся к нему, переносит много испытаний. В новых условиях исчезают его лень и добродушие, но вырабатываются новые качества: сила, смелость, решительность. В конце повести Бак становится настоящим борцом, решительным, активным. Он постепенно забывает о прошлом: повесть заканчивается уходом Бака к волкам. Только любовь к золотоискателю Торнтону продолжает по-прежнему жить в его сердце.

Впечатления от жизни в Клондайке питали творчество Лондона долгое время: в 1911 г. им был создан цикл рассказов «Смок Беллью», посвященный этой теме.

Поездка в 1902 г. в Англию в качестве корреспондента дала писателю материал для книги «Люди бездны», которая стала обвинительным актом общественной системе, обрекающей миллионы людей на голод и нищету.

В 1904 г. Джек Лондон создал одно из своих выдающихся произведений – «Морской волк», написанный в традиции морского приключенческого романа. Эта книга ознаменовала новую веху в американской литературе: в основу драматически развертывающихся событий были положены идеи Ч. Дарвина, Г. Спенсера, Ф. Ницше.

Излагая в форме художественного произведения взгляды этих мыслителей, писатель создает картину столкновения двух мощных личностей – Вульфа Ларсена и Хэмфри Ван Вейдена. В образе Вульфа Ларсена писатель развенчивает такие черты ницшеанского сверхчеловека, как звериная жестокость, аморальность и безудержный эгоизм.

Ларсен – один из самых сложных образов в романе. Рисуя его портрет, писатель подчеркивает свои ассоциации с первобытными существами, с дикими зверями. Ларсену чужды жалость и сострадание. Даже пораженный тяжелым недугом, он не меняется, оставаясь законченным индивидуалистом, жестоким, свирепым человеком.

В начале 1900-х гг. Джеком Лондоном были созданы романы «Железная пята» (1906) и «Мартин Иден» (1909), которые стали не только его высшими художественными свершениями, но и новым шагом в развитии американской литературы. В «Железной пяте», ставшей самым ранним в мировой литературе произведением, где угадано зарождение фашизма, соединяются жанровые черты эпоса и притчи, документального повествования и утопии.

«МартинИден», посвященный теме мучительной борьбы художника со вкусами публики, с необходимостью продавать свое искусство, с собственными человеческими слабостями, стал авторской исповедью. Жизненный путь Мартина Идена раскрывается Лондоном как цепь горьких разочарований, приведших его к самоубийству.

В 1918 г. по мотивам этого романа В. В. Маяковским был сделан фильм, где герой был интерпретирован как революционный художник, «не для денег родившийся».

Заключительный период творчества Лондона отмечен глубоким творческим кризисом. Увлечение программой «опрощения» – мирной жизни на лоне природы и фермерского труда, исцеляющего от «городской» цивилизации, – отразилось в романе «Маленькая хозяйка большого дома» (1916). Лишь несколько произведений последнего периода: «Мексиканец», полинезийские рассказы из сборника «Храм гордыни» (1912) – сохранили значение в творческой биографии Лондона.

Джек Лондон был художником-новатором, наметившим многие важнейшие проблемы, к которым впоследствии многократно возвращалась литература XX в. Покоряющая сила его книг состоит прежде всего в жизнеутверждающей направленности. Лондон стоит у истока традиции, которой была суждена большая жизнь в литературе XX в. Он вернул высокий смысл таким этическим категориям, как ответственность, товарищество, мужество, воля, честь, открывая путь таким писателям, как Сент-Экзюпери и Хемингуэй, которые обостренно чувствовали величие и трагизм отчаянной битвы человека за право на жизнь, определили истинную цену душевной отваги.

Суть «конкретной нравственности» (Р. П. Уоррен)

Замечательному американскому писателю Роберту Пенну Уоррену (1905-1989) постоянно приходилось выдерживать сопоставление с гением У. Фолкнера. Между ними действительно много общего: выходцы с Юга, они принадлежали к одному поколению, были страстно привержены своему клочку земли, и эта глухая провинция в их системе мироздания становилась центром вселенной. Оба писателя мечтали об огромной фреске, сложенной из фрагментов.

В США, на родине Уоррена, его ценят прежде всего как поэта. В 1957 г. за книгу стихов «Обещания» ему были присуждены Национальная книжная и Пулитцеровская премии. И все же вершинным достижением писателя, принесшим ему мировую славу, стал его роман «Вся королевская рать» (1946), удостоенный Пулитцеровской премии 1947 г.

Прототипом одного из главных персонажей этой, по определению критиков, «энциклопедии американского образа жизни», Вилли Старка, стал Хью Лонг, губернатор штата Луизиана, в университете которого в 1930-е гг. работал Уоррен. Лонг, начавший свою политическую карьеру акциями в интересах социальных низов, быстро превратился в демагога фашистского толка.

В романе писатель рассказывает, как, используя средства обмана, политического шантажа, насилия, Вилли Старк добивается диктаторского положения в родных краях, но в момент наивысшего торжества (в соответствии с фактами биографии Лонга) его убивает идейный антагонист, врач Адам Стентон.

Публикация романа произвела фурор в литературных кругах, он был переведен на 20 языков, в конце 1940-х гг. была осуществлена его экранизация. В 1960-е гг. фигура главного героя, Вилли Старка, стала провоцировать ассоциации с трагически погибшим президентом Джоном Фицджералдом Кеннеди. Писатель воспринимался как провидец.

Сам Уоррен, безусловно, не стремился к беллетризованному изложению эпизода политической жизни Америки. Писатель прежде всего исследовал вопрос об ответственности личности за судьбы истории.

Одним из наиболее глубоких образов романа является Джек Верден, от лица которого идет повествование. Именно этому во многом противоречивому персонажу дано выразить заветные мысли автора. Некоторое время Джек пытается сохранять позицию невмешательства, отводя себе скромную роль наблюдателя. Но случайный эпизод из прошлого, открывшийся ему со страниц старых хроник, убеждает его в иллюзорности такого положения. Он понимает важнейшую истину: человек ответствен за то, что происходит при его жизни и будет происходить после него.

В последующих книгах (главным образом, поэтических): «Иначе говоря» (1974), «Пока еще здесь» (1977-1980), «Подтверждение слухов» (1979-1981), «Новые и избранные стихотворения 1923-1985» (1985) личность также представляется в сложной взаимосвязи с историческим временем.

Проза Уоррена полна пластичных описаний, созданных при помощи гибкой интонации, способной становиться то проникновенной, то ироничной. В своих рассказах (сборник «Цирк на чердаке» (1948)) Уоррен писал о бесцветных буднях, воссоздавая атмосферу южного захолустья, заурядность и мелочность повседневности, в которой словно бы ничего не происходит, но судьбы людей оказываются искалеченными непоправимо. Выбор и развитие сюжета определяют мотивы несчастья, жизненной неудачи, нежданной беды. Но через паутину житейских испытаний писатель стремится увидеть «скелет Времени», рассмотреть за случайным и мелким нечто значимое, истинное, повторяющееся век от века.

«Потерянное поколение»

Ностальгия по цельности

«Потерянное поколение» – образ, предложенный американской писательницей Г. Стайн для обозначения новой литературной генерации, которая ярко обозначила свой особый путь в искусстве в 1920-х гг., после Первой мировой войны. Один из самых знаменитых писателей этого поколения Э. Хемингуэй вынес фразу Г. Стайн на обложку своего первого романа «И восходит солнце» (1926).

Представители «потерянного поколения» проявили в своих произведениях ярко выраженный скепсис по отношению к традиционной системе ценностей, к традициям «благопристойности». Возникшая ностальгия по цельности, человеческому единению привели к поискам нового идеала. Многие писатели этого направления были участниками войны, ощутили жестокость и хаос мира в собственной судьбе, трагическое неумение обрести себя, «войти в колею» мирной жизни.

Сцепление военного и послевоенного опыта особенно характерно для произведений, изданных во второй половине 1920-х гг. События прошлого получили «статус трагического алиби»: человек постоянно находится в состоянии военных действий с враждебным и равнодушным миром, главные атрибуты которого – бюрократия и пошлость: «Мы хотели было воевать против всего, всего, что определило наше прошлое, – против лжи и себялюбия, корысти и бессердечия; мы ожесточились и не доверяли никому, кроме ближайшего товарища, не верили ни во что, кроме таких никогда нас не обманывавших сил, как небо, табак, деревья, хлеб и земля; но что же из этого получилось? …А тому, кто не умел забывать, оставались только бессилие, отчаяние, безразличие и водка. Прошло время великих человеческих и мужественных мечтаний. Торжествовали дельцы. Продажность. Нищета».[61]

Познание через отрицание, поиск идеала в разочаровании, иллюзия «соловьиной песни» сквозь «дикий голос катастроф» (В. Ф. Ходасевич) – все это признаки мировидения «потерянного поколения» (Э. Хемингуэй, Ф. С. Фицджеральд, Э. М. Ремарк, Р. Олдингтон).

Опыт прозрения (Э М Ремарк)

Мотивы мужественного противостояния жестокости бытия, силы фронтового товарищества, любви звучат в полных грустной иронии романах выдающегося немецкого писателя Эриха Марии Ремарка (настоящее имя Эрих Пауль Ремарк): «Три товарища» (1938), «Триумфальная арка» (1946), «Черный обелиск» (1956). В книге «Время жить и время умирать» (1954) писатель осмысляет повторение трагического опыта «прозрения» новым поколением в годы Второй мировой войны на Восточном фронте.

Ремарк родился 22 июня 1898 г. в городе Оснабрюк, в семье переплетчика. Еще в школе будущий писатель решил связать свою жизнь с искусством: серьезно занимался рисованием и музыкой. Но Первая мировая война помешала его планам. В 17 лет Ремарк был призван на фронт. На передовой он получил тяжелые ранения и несколько послевоенных лет работал учителем в сельской школе.

После войны Ремарк перебрался в Берлин и пытался устроить свою жизнь: попробовал стать профессиональным автогонщиком, работал органистом в церкви при психиатрической лечебнице, время от времени писал репортажи для различных газет и журналов. В 1919 г. была опуликована его повесть «Женщина с золотыми глазами», а на следующий год издан первый роман «Мансарда снов». Но эти произведения остались незамеченными, не смогли выделиться из потока бульварной литературы, заполонившей немецкие книжные лавки в послевоенные годы.

С 1924 г. начинающий писатель отправляется путешествовать по Европе в качестве корреспондента ганноверской газеты «Эхо континенталь». В 1928 г. в берлинской газете «Фоззише цайтунг» на протяжении нескольких месяцев публиковался роман Ремарка «На Западном фронте без перемен». Выпущенный вскоре отдельной книгой, он принес своему создателю всемирную славу. Успех этой книги сравним в истории немецкой литературы со «Страданиями юного Вертера» – первым романом Гёте. Роман сразу же был переведен на все европейские языки и везде был неслыханно популярен. Агентам писателя удалось на выгодных условиях продать права на экранизацию романа в Голливуде.

В 1931 г. Ремарк выпустил свой второй значительный роман – «Возвращение», повествующий о проблемах, с которыми сталкивалось его поколение. В том же году, опасаясь травли со стороны национал-социалистов, писатель вынужден оставить Германию. Он переехал в Швейцарию. Последним произведением Ремарка, изданным до начала Второй мировой войны, стал знаменитый роман «Три товарища», вышедший в 1938 г. сначала в Америке на английском языке и только затем в Голландии на немецком. На родине писателя к тому времени его книги были запрещены как «подрывающие немецкий дух» и принижающие «героику немецкого солдата». Нацистское правительство лишило Ремарка немецкого гражданства. Он был вынужден бежать из Швейцарии во Францию, а оттуда – в Соединенные Штаты. В трудные военные годы Ремарк помогал, порой анонимно, многим своим соотечественникам – деятелям культуры, которые, как и он, спасались от гитлеровского режима, но чье финансовое положение было удручающим.

Вновь после войны получив немецкое гражданство, Ремарк вернулся в Европу. С 1947 г. он жил в Швейцарии, где и провел в основном последние 16 лет своей жизни. Умер Эрих Мария Ремарк 25 сентября 1970 г. Год спустя вышел в свет его последний роман «Тени в раю».

«И после войны нет мира»

Роман «Три товарища», содержащий много автобиографических деталей, был закончен Ремарком в 1937 г.

Главные герои, друзья Отто Кестер, Готтфрид Ленц и Роберт Локамп, пройдя войну, разочаровались в стремлениях юности, потеряли веру в фальшивые проповеди официальной пропаганды о гуманизме, справедливости, цивилизации и пресловутой «защите отечества». Мироощущение друзей весьма трагично. Они не видят для себя будущего, не принимают настоящего, прошлое таит в себе страшные воспоминания о гибели товарищей, муках отравленных ядовитым газом, издевательствах над новобранцами.

Бывшие фронтовики невольно сопоставляют ужасы прошлого и «мирные» времена. Глядя на убитого фашиствующими молодчиками Ленца, Роберт вспоминает события 1917 г. Оказывается, что и после войны нет мира и покоя для человека, по-прежнему властвует зло, гибнут невинные. Спасение героев – в их дружбе, верности братству, неравнодушии к подлости, в умении сострадать. Они покупают на аукционе старый разбитый автомобиль только для того, чтобы помочь ее бедствующему владельцу.

Повествование Ремарка, несмотря на кажущуюся сухость, пронизано глубоким лиризмом. В «Трех товарищах» рассказ ведется от первого лица. Такой литературный прием отражает подлинное отношение художника к событиям и героям. Роберт Локамп видит мир и воспринимает людей во многом как сам автор. Особый дар Ремарка состоит в создании немногословных, но очень выразительных иронических диалогов. Ему чужда позиция моралиста. Он не осуждает непрерывного пьянств героев, их легкого, даже циничного отношения к любви. При этом в их внутренних монологах Ремарк создает патетическую приподнятость суровой и стыдливой мужской нежности, грубоватого, но подлинного целомудрия.

На первый взгляд в последних главах книги воплощены только безнадежность и отчаяние. Но уже в самой сущности человеческих характеров героев романа, в их грубоватой сердечности, которую не поколебали весь горький опыт, вся грязь и все уродство их жизни, теплится робкая, но живая надежда на силу верной дружбы, доброго товарищества, настоящей любви.

Жизнь как приключенческий роман (Э. Хемингуэй)

Калейдоскоп поразительной судьбы

Эрнест Миллер Хемингуэй родился 21 июля 1899 г. в Оук-Парк, привилегированном пригороде Чикаго. Он рос в культурной, обеспеченной семье. Отец, врач по профессии и этнограф-любитель по душевной склонности, увлекался охотой, брал с собой старшего сына в лес, стараясь приучить его наблюдать природу, приглядываться к необычной жизни индейцев. Мать получила музыкальное образование, дебютировала в нью-йоркской филармонии.

Старший из шести детей, Эрнест учился в школах Оук-Парка, печатая рассказы и стихотворения в школьных газетах. После окончания учебы в 1917 г. будущий писатель работал корреспондентом в канзасской газете «Стар», где получил много полезных профессиональных навыков: лаконизм, объективное изложение. Шесть месяцев спустя он ушел добровольцем на фронт, служил шофером американского отряда Красного Креста на итало-австрийском фронте. В июле 1918 г. он получил серьезное ранение в ногу. За воинскую доблесть Хемингуэй дважды награждался итальянскими орденами. Находясь на излечении в госпитале, будущий писатель влюбился в американскую сестру милосердия. Через десять лет эта любовная история, а также военный опыт лягут в основу его романа «Прощай, оружие!» (1929).

Возвратившись с войны, Хемингуэй поступил на работу в редакцию чикагского журнала, где познакомился с писателем Ш. Андерсоном, который убедил его уехать в Париж.

Шервуд Андерсон (1876-1941) – выдающийся американский писатель, один из родоначальников новой концепции стиля, автор сборника рассказов «Уайнсберг, Огайо» (1919), названного «книгой гротесков».

Живя за границей, Хемингуэй много путешествовал, писал статьи на самые различные темы для «Торонто стар» («Toronto Star»), познакомился с американскими писателями, жившими в то время в Париже, – Г. Стайн, Э. Паундом, С. Фицджеральдом и др. В Париже вышли первые книги Хемингуэя: «Трирассказа и десять стихотворений» (1923), написанные под влиянием Ш. Андерсона, а также сборник рассказов «В наше время» (1924). В октябре 1926 г. был опубликован роман «И восходит солнце», который был благосклонно принят критикой и создал Хемингуэю прочную репутацию многообещающего молодого писателя.

После выхода в свет еще одного сборника рассказов, «Мужчины без женщин» (1927), Хемингуэй возвратился в США и, поселившись в Ки-Уэсте (Флорида), завершил свой второй роман – «Прощай, оружие!», который имел огромный успех как у критики, так и у широкого круга читателей. Многие литературоведы считают этот роман, наряду с «По ком звонит колокол» (1940), лучшим произведением Хемингуэя, в котором его стиль, ясный, сжатый, емкий, достигает совершенства.

Однако в 1930-е гг. в творчестве писателя отмечается некоторый спад. Именно в этот период он заболевает «звездной болезнью», изображает из себя «настоящего мужчину» (интерес к испанской корриде, африканской охоте на хищников, вызывающее поведение), что многими воспринималось как позерство, самым пагубным образом сказавшееся на его творчестве. В это время им были написаны «Смерть после полудня» (1932), документально выверенный рассказ об испанской корриде; «Зеленые холмы Африки» (1935), дневник первого сафари писателя; «Иметь и не иметь» (1937), повесть о том, как главный герой вынужден из-за тягот Великой депрессии стать контрабандистом. Признание критики получили лишь два мастерски написанных рассказа, действие которых происходит в Африке:«Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера» и «Снега Килиманджаро».

В полной мере личность Хемингуэя раскрылась во время Гражданской войны в Испании. В 1937 г., собрав деньги для республиканцев, писатель отправился в Испанию в качестве военного корреспондента и сценариста документального фильма «Земля Испании» (режиссер Йорис Ивенс). Роман «По ком звонит колокол», в заглавие которого вынесены слова английского поэта Джона Донна («…Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол; он звонит по тебе»), является призывом к братству людей. Роман имел огромный успех. По мнению известного критика К. Бейкера, эта книга до сих пор остается непревзойденным шедевром среди всех произведений, посвященных испанской трагедии тех лет.

В 1940-е гг. Хемингуэй продолжает активно участвовать в политических событиях: пишет военные корреспонденции о японо-китайской войне; участвует в полетах британских ВВС, описывая высадку союзников в Нормандии. После нескольких лет напряженной работы он завершает роман «За рекой в тени деревьев» (1950), действие которого происходит во время Второй мировой войны в Италии. Критика единодушно признала этот роман неудачным: манерным, сентиментальным, самодовольным. В 1952 г. Хемингуэй опубликовал в журнале «Лайф» повесть «Старик и море», лирическое повествование о старом рыбаке, который поймал, а потом упустил самую большую рыбу в своей жизни. Повесть пользовалась огромным успехом как у критики, увидевшей в этом произведении гимн моральной победе, которую одерживает потерпевший поражение человек, так и у читателей. В 1953 г. писатель получает за повесть Пулитцеровскую премию, а в 1954 г. – Нобелевскую премию по литературе.

В 1960 г. Хемингуэй перенес серьезное нервное заболевание. Выйдя из больницы и убедившись, что он не в состоянии больше писать, он возвратился в свой дом, в Кетчем (штат Айдахо), и 2 июня 1961 г., приставив к виску ружье, покончил жизнь самоубийством.

«Папа Хэм»

Некоторые произведения Хемингуэя («Острова в Океане», «Праздник, который всегда с тобой») были опубликованы посмертно. Среди литературоведов немало тех, кто считает, что творчество Хемингуэя не имеет большой художественной ценности. Так, Роберт П. Уикс в предисловии к книге «Собрание критических эссе о творчестве Хемингуэя» (1962) пишет о том, что герои Хемингуэя молчаливы и бесчувственны.

Но, несмотря на подобного рода критику, Хемингуэй остается одним из самых крупных американских писателей, книги которого переведены на многие языки мира. По его произведениям создано более 40 кино-и анимационных фильмов.

Для российской культуры Эрнест Хемингуэй означает нечто большее, чем писатель. Он стал культовой фигурой поколения «шестидесятников», создав как в прозе, так и в личной жизни ярко выраженный стиль, которому принялись подражать во всем мире, в том числе и в Советском Союзе, где соответствующая эпидемия началась после выхода его двухтомника в 1959 г.

Описывая феномен «папы Хэма» в Советском Союзе 1960-х гг., современные культурологи и литературоведы П. Л. Вайль и А. А. Генис замечают: «Хемингуэй существовал не для чтения. Важны были формы восприятия жизни, выстроенные писателем».[62]

Портрет Хемингуэя с трубкой и в свитере грубой вязки стоял на почетном месте почти в каждом «интеллигентном доме». Такой образ совпадал с представлением о мужественном человеке, верном кодексу чести, прошедшем через четыре войны, предпочитавшем кабинету охоту, рыбную ловлю и спорт. Герои Хемингуэя поражали советских людей невиданной внутренней свободой и чудесным умением «слышать» другого человека. Вызывала восхищение и видимая бессюжетность при огромном внутреннем напряжении текста. Произведения писателя воспринимались во многом как глубокие философские притчи.

Многие крупнейшие советские писатели искренне признавались в своей любви к творчеству Хемингуэя. Так, Ю. В. Трифонов отмечал в своих «Воспоминаниях о муках немоты, или Фединский семинар 40-х годов», что был «инфицирован» любовью к Хемингуэю. Очевидное влияние стилистической манеры хемингуэевской прозы ощущается и в рассказах С. Д. Довлатова.

Текст как «айсберг»

Эрнест Хемингуэй получил Нобелевскую премию 1954 г. с формулировкой «за повествовательное мастерство, в очередной раз продемонстрированное в «Старике и море», и вляние на современную прозу». Влияние этого писателя на современную прозу без преувеличения огромно. Декларируя свою неприязнь ко всему возвышенно-романтическому, Хемингуэй создал концепцию принципиально «некнижного» стиля.

Писатель любил сравнивать экспрессивность текста с айсбергом, только на одну восьмую возвышающимся над поверхностью воды. В своих произведениях он отказывается от риторики, предпочитая не «описывать», а «называть». Фундамент подобного повествования составляют глаголы движения, существительные, однотипные ремарки, многократное употребление соединительного союза «и». Писатель создает только схему восприятия (жар солнца, холод воды, вкус вина и т. д.), лишь в читательском сознании все это воплощается в полновесный чувственный опыт.

Огромное влияние на стиль Хемингуэя оказали картины П. Сезанна, стремившегося передать в своих полотнах, как говорил он сам, «природу-в-глубине», не эфемерную, а замкнутую в себе, кристальную вещность. Хемингуэй признавался, что именно у Сезанна научился придавать рассказу «объемность и глубину». Персонажи Хемингуэя как бы не имеют души. Их сознание растворяется во внешнем мире (город под дождем, парижские улицы). Писатель нанизывает факты, собирая их в пейзаж, подчиненный достаточно жесткой логике и имеющий в целом трагический характер. Печаль растворяется на страницах почти всех произведений Хемингуэя. Даже пребывание на «празднике в празднике» укореняет героя в его «искусстве страдать» («И восходит солнце»).

Хемингуэевские герои обречены, как будто над ними изначально тяготеет рок («Прощай, оружие!»).

Хемингуэй считал своей основной целью писать только о том, что знает, и писать правду. Традиционный для произведений писателя парадокс «Утрачивая – обретаю» указывает на намерение сделать смыслом само отсутствие смысла. Чем горше поражение, тем настойчивее заявляет о себе стремление человека во что бы то ни стало утвердить свое достоинство.

Летописец «века джаза» (Ф. С. Фицджеральд)

Блеск «сладкой жизни»

Фрэнсис Скотт Фицджеральд (1896-1940) считал, что подлинная культура проверяется способностью одновременно удерживать в сознании две прямо противоположные идеи. Действительно, дуализм – наиболее характерная черта мироощущения этого замечательного американского писателя, прославленного летописца «века джаза», эпохи 1920-х гг.

Центральные мотивы творчества Фицджеральда – богатство, успех, блестящая жизнь, превращенная в «самую дорогостоящую оргию в истории», «шумный карнавал» и т. д. Писатель создает поэтические, волнующие образы роскошных красавиц – Дэзи Бьюкенен («Великий Гэтсби» (1925)), Николь Уоррен, в которой «все было рассчитано на полет, на движение» («Ночь нежна» (1934)). В то же время блеск богатства в лучших произведениях Фицджеральда поражает прежде всего своей непрочностью, двойственностью соединения с тайной, роком, даже проклятием.

Так, в романе «Ночь нежна» блеск «сладкой жизни» уподобляется «мертвечине»: Николь загорает, «подставив солнцу подвешенную к жемчужному колье спину». В новелле «Алмазная гора» (1922) баснословное богатство оборачивается предельно отталкивающими чертами.

Свой первый большой успех Фицджеральд снискал, опубликовав в 24-летнем возрасте роман «По эту сторону рая», в котором достаточно верно передан дух времени, его ритм, стиль. Но, почти полностью сливаясь со своим «джазовым» героем, студентом Принстонского университета Эмори Блейном, автор утрачивал возможность объективного взгляда на мир. Поэтому «век джаза» отразился в романе по преимуществу внешними чертами. Эмори Блейн жил в атмосфере мифа, практически не испытывая сопротивления непридуманной реальности.

В зрелых произведениях Фицджеральда герои, сохраняя веру в «свет неимоверного будущего счастья», оказываются и на почве реальности, где «сказками века джаза» не проживешь. Подобной многомерностью и определяется выдающаяся художественная сила произведений Фицджеральда, значение сделанного им в искусстве слова.

«Великий» Джей Гэтсби оказывается неразборчивым в средствах бутлегером. Он жалок и смешон в своей погоне за «девушкой из хорошего общества» Дэзи, но он подлинно велик как носитель бескорыстной иллюзии, веры в возможность построить рай на земле. Писатель вместе с рассказчиком (эту роль в романе выполняет Ник Каррауэй) постепенно раскрывает очень важную мысль о том, что человек, устремившись к идеалу, придал своим незаурядным силам ложное направление и обрек себя на духовную гибель.

Исповедь писателя

Роман «Ночь нежна» (1934), потребовавший десяти лет изнурительной работы, Фицджеральд считал своей исповедью. Название роману дала строка из «Оды соловью» Дж. Китса. Поначалу будущая книга виделась автору могильным памятником «веку джаза», резко оборвавшемуся в октябре 1929 г., когда на нью-йоркской фондовой бирже разразилась паника и Америка ощутила мнимость своего традиционного благополучия. В ходе создания романа хронологические границы действия (1924-1929) остались неизменны, но сам его характер значительно углубился.

Роман превратился в художественное исследование национальной мифологии, что потребовало пересечения точек зрения, столкновения противоположностей. В сюжет была введена юная киноактриса Розмэри Хойт, воплощение «американской невинности». В ее глазах компания Дайверов и их окружение кажутся воплощением элегантности, «стиля», она горячо откликается на расточительные шалости, «не догадываясь, что все это тщательно отобрано на ярмарке жизни…»

В центре романа – история молодого талантливого врача-психиатра Дика Дайвера, женившегося на своей пациентке Николь Уоррен, наследнице миллионного состояния. Идиллическая завязка оборачивается, однако, трагедией: Дик Дайвер все более остро ощущает зависимость от миллионов своей жены. Карнавальная суета, непрерывные развлечения отвлекают его от подлинно серьезных занятий, природное богатство души и ума постепенно подменяется внешним блеском. Пустоту жизни Дик стремится компенсировать, прибегая к проверенному способу – бутылке. Расставшись с Николь, он возвращается в Америку, где, перебираясь из госпиталя в госпиталь, так и не обретает стабильной опоры в жизни.

Последним, оставшимся незавершенным, произведением Фицджеральда стал роман «Последний магнат», в котором писатель опять обращается к взаимоотношениям «мечты» и реальности, задумываясь о мере личной ответственности человека за свою собственную судьбу и судьбы культуры.

«Двойное зрение» (Я. Гашек)

«Простак» против милитаризма

Литературное наследие замечательного чешского писателя Ярослава Гашека (1883-1923) представлено огромным количеством сатирических и юмористических рассказов, точное число которых до сих пор неизвестно. Отдельными сборниками вышли «Заботы господина Тенкрата» (1912), «Спутник иностранцев» (1913), «Моя торговля собаками и другие юморески» (1915). Прославил писателя его любимый герой – бравый солдат Швейк, впервые возникший в книге новелл «Бравый солдат Швейк и другие удивительные истории» (1912). В пестром ряду сатирических рассказов образ Швейка еще не получил своей завершенности. Но в фельетонах и новеллах оттачивался литературный язык Гашека. Его главные черты: гротеск, лаконичность, острота и меткость слова. Гашек – мастер стилизации, пародии на канцелярский жаргон.

Мобилизация прервала литературную деятельность Ярослава Гашека. Оказавшись в армии, он перешел линию фронта на Галичском направлении и сдался в плен русской армии. Затем вступил в создаваемый в России Чехословацкий легион, участвовал в его печатных изданиях. Сблизившись с большевиками, стал комиссаром Красной Армии. В 1920 г., после окончания гражданской войны, Гашек возвратился в Прагу и с этого времени был занят исключительно литературной деятельностью.

От мелких бытовых рассказов он перешел к созданию эпопеи «Судьба бравого солдата Швейка в мировой войне» (1921-1923), главным лицом которой и стал солдат Швейк, выполняющий отдаваемые ему приказания с такой точностью, что приводит их к абсурду. Военное начальство считает его неисправимым идиотом, но читатель очень быстро понимает, что идиотизмом скорее проникнута военная система. Утрируя послушание и подчиненность, Швейк тем самым становится негодным инструментом в руках своих начальников. Если бы армии всех воюющих сторон состояли из таких Швейков, война прекратилась бы сама собой.

Эта забавно проведенная тенденция эпопеи сделала ее исключительно популярным произведением, направленным против милитаризма. Главной темой эпопеи стало сопротивление простого человека прогнившим государственным учреждениям и порядкам. Сопротивление это носило разные маски, но наиболее частой была плутовская. В своем произведении Гашек возродил традицию народного юмора, восходящую прежде всего к герою народных книг о Тиле Уленшпигеле. У Гашека так же постоянен контраст между здравым смыслом героя и государственным строем, извратившим этот здравый смысл.

«Кажимость» и сущность

Книга вызвала большой общественный резонанс. В сущности, роман о Швейке можно справедливо назвать одним из первых антивоенных

произведений XX в. Юлиус Фучик говорил, например, об исторической роли Швейка в подготовке краха Австро-Венгрии. Одной из существенных причин необыкновенной популярности истории Швейка стал неподражаемый юмор, пропитывающий это произведение. Эпопея написана сочным языком, с примесью солдатского жаргона и пражского арго. Не случайно фигура Швейка вызвала неприятие некоторых критиков, обвинявших писателя в вульгарности и грубости. Между тем грубость Швейка – не самоцель. Сатира Гашека адекватна грубости войны. Швейк груб, циничен, когда он вступает в отношения с государственной военной машиной и ее винтиками (такими, как поручик Дуб), но он добр и человечен с такими же простыми людьми, как он сам.

Силу Гашека-писателя составляла одержимость познания мира и людей. Всю его короткую жизнь эта страсть бросала писателя в рискованные предприятия, питала интерес ко всему необычному, звала в дальние страны. Как будто сама его жизнь стала творческим процессом. Его отличала поразительная живость реакции на все происходящее вокруг. Кроме того, Гашек обладал необыкновенным чувством комического, «двойным зрением», позволяющим одновременно видеть разные стороны события: «кажимость» и сущность.

В своей знаменитой книге писатель отвергает романтическую точку зрения на войну. Он безжалостно критикует милитаризм, разоблачает цинизм и необыкновенную тупость тех, кто развязал войну. Гашек не скупится на преувеличения, но не отступает от реальности, меняя только угол зрения. Смех Гашека как будто способен превозмогать военный кошмар, смерть, ужасы всечеловеческой бойни, мира, превращенного в «гигантский сумасшедший дом».

Его любимый прием – коллаж. Типична в этом отношении знаменитая сцена, когда к Швейку, сидящему в тюрьме в ожидании расстрела, приходит священник, чтобы дать ему последнее утешение. Швейк же принимает его за нового заключенного и утешает его самого. Интересно, что Швейк первой части довольно сильно отличается от Швейка последней по времени написания главы. Его притчи и нравоучительные рассказы приобретают все более острый политический характер.

Несмотря на такое противоречие, роман оставляет впечатление цельного философского единства. Жизнь Швейка опрокидывает прямолинейную логику власть предержащих, доказывая, что реальность сложнее любых бюрократических установлений, что человек неисчерпаем в своей сложности, неожиданных реакциях, неподчинении стереотипам. Так обнаруживается стройная внутренняя логика алогизма швейковского поведения, его поступков и суждений.

«Продолжение следует…»

Не закончив роман (были написаны только три тома и часть четвертого), Гашек внезапно умер. В его смерть долго не верили, считая это очередным розыгрышем писателя. Продолжение написал фельетонист газеты «Руде право» Карел Ванек, но его произведение как будто перешагнуло тонкую грань, отделяющую юмор Гашека от вульгарности.

Швейк занял сегодня достойное место среди знаменитых героев мировой литературы, живущих своей собственной жизнью, независимо от произведения: Санчо Панса, Тиль Уленшпигель, Дон Кихот. Он стал особым, полуфольклорным типом героя, который защищает себя от государственного абсурда тем, что до последней буквы выполняет приказы и предписания, делая тем самым очевидной абсурдность. Об огромной популярности книги Я. Гашека говорит и тот факт, что «Бравый солдат Швейк» был переведен на 58 языков мира.

Роман о Швейке оказал влияние на всю мировую литературу. Приключения бравого солдата были перенесены на театральную сцену и киноэкран. Одними из наиболее интересных драматургических прочтений романа Гашека были постановка Э. Пискатора (1927), инсценировка «Швейк во второй мировой войне», сделанная Б. Брехтом (поставлена на сцене в 1959 г., после смерти драматурга). По мотивам романа было создано несколько фильмов (режиссеры С. Юткевич, К. Ламач и др.). Заслуживает упоминания и роман Дж. Хеллера «Уловка-22» (1961), в котором автор также создает едкую карикатуру на войну, сопровождающуюся фантастическими измышлениями и черным юмором.

Духовное освоение «Великой Австралийской пустыни»

Художественный метод Патрика Уайта

Исследование общества, живущего в «мишуре изобилия» (М. Кларк), открытая полемика с так называемым «австралийским мифом» о процветающей стране молодой здоровой нации,

идущей путем демократического прогресса, – все это черты художественного метода выдающегося австралийского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе 1973 г. Патрика Виктора Мартиндейла Уайта (1912-1990). В его произведениях («Живущие и умершие» (1941); «Тетушкина история» (1948); сборник рассказов «Обожженные» (1964); «Око бури» (1973) и др.) выведена галерея «обожженных» людей, одиночек, ведущих отшельническую жизнь. Защищаясь от пустоты своего существования, герои Уайта уходят в мир грез и фантазий, в мир искусства. Миф предстает с изнанки: процветание оборачивается нищетой, унижающей человека, стремление пробиться к успеху собственным трудом приводит к перенапряжению, дух первопроходчества открывает путь к вседозволенности, жизнерадостность перерождается в нравственную глухоту эгоизма, а удаль – в безответственность.

Хроника дней и трудов

Созданный в 1955 г. роман «Древо человеческое», лучшее, по мнению большинства исследователей, произведение П. Уайта, – справедливо может быть назван «австралийским эпосом». Писатель задумал изобразить в нем «все многообразие жизни, взяв за основу существование двух обыкновенных людей – мужчины и женщины». В то же время «под покровом обычного» он вскрывает пронизывающую жизнь поэзию, тайну неповторимости существования каждого человека. Хроника дней и трудов семьи Паркеров, их любви, смерти, возрождения, история о том, как на расчищенном участке леса Стэн Паркер поднимает большое хозяйство, составляет сюжетную канву книги. Ее смысловым стержнем становится тема труда, позволившего покорить огромное пространство дикого континента.

В изображении П. Уайта труд предстает как смысл жизни и великое предназначение каждого, ритуалом, служением, в котором герои обретают свое человеческое достоинство. При этом писатель лишает их возможности выразить свои чувства в слове. Эми и Стэн Паркеры, при всем их душевном богатстве, наделены некоей специфической «безъязыкостью», которая в романе имеет несколько смыслов. С точки зрения Уайта, слово не может выразить человеческий опыт во всем его богатстве и истинности. Чувство невозможно передать словами, каждый ведет с собой на протяжении жизни внутренний монолог, каждый «поглощен своей тайной, которую не в состоянии разгадать».

Стилистика романа необычайно сложна. Писатель использует богатейшую палитру красок: от патетики, суровой простоты, пуританской романтики до комической стихии австралийского бурлеска.

Бурлеск, бурлеска (от итал. burla – «шутка», «забава») – один из жанров комической поэзии, обозначающий пародию, в которой «возвышенная» тема излагается шутовским языком.

Роман о становлении австралийского рода завершается сценой смерти его основателя Стэна Паркера. Круг человеческой жизни замкнут. Но дух человека оживает в следующем поколении. Внук Стэна и Эми, Рей, словно искупает «безъязыкость» предков. Его сознание смущено неясными образами будущей поэмы, «его незрелая мысль давала все новые ростки».

П. Уайт разбивает представление о провинциализме и континентальной ограниченности культуры «Великой Австралийской пустыни», где «разум – самый дешевый вид собственности, где богач – столп общества… где на первом месте – бицепсы, а наступление материальных уродств совершенно не волнует «среднего» австралийца».[63] Он выдвигает иной жизненный идеал: труд, доброта, терпимость, самопожертвование – и находит этот идеал в людях, пребывающих вне прогресса и процветания – в «блаженненьких», беззащитных, вытесненных из жизни. Не случайно сам писатель неоднократно отмечал огромное воздействие, которое оказал на него художественный опыт Ф. М. Достоевского.

Экзистенциализм: философия существования

«Прорыв к Другому»

По замечательному определению М. К. Мамардашвили, «экзистенциализм – это не академическая философия, которую излагают с кафедр и уточняют с помощью профессорских словопрений… Это скорее способ фиксации определенных настроений».[64]

Термин «экзистенциализм» происходит от латинского слова exsistentia – «существование». «Философия существования», ориентированная на проблемы, связанные со смыслом человеческого бытия в современном мире, появилась в 1920-е гг. в Германии и Франции. Истоки экзистенциализма – феноменология Э. Гуссерля, религиозно-мистическое учение С. Кьеркегора, впервые сформулировавшего понятие «экзистенция» и тезис о неприменимости научного метода в самопознании человека.

Эдмунд Гуссерль (1859-1938) – немецкий философ, основатель феноменологии как философского движения. В своих работах «Логические исследования» (1900-1901), «Идея феноменологии» (1907), «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» (1913) философ утверждает, что истина есть специфическое «интеллектуальное переживание», и обращается к исследованию значения и структуры опыта, а также «категориальной интуиции». Идеи Гуссерля разрабатывали крупнейшие мыслители XX в. М. Шелер, М. Хайдеггер – один из основателей экзистенциализма.

Экзистенциализм фиксировал новый, по сравнению с модернизмом, этико-психологический характер происходящего в человеческой цивилизации: неизбывное одиночество, невозможность коммуникации между человеком и миром, лишенным трансцендентного начала («вечное молчание небес»), абсурдность бытия.

При этом экзистенциалисты стремились постигнуть бытие как некую нерасчлененную целостность субъекта и объекта. Выделив в качестве изначального и подлинного бытия само переживание, экзистенциализм понимает его как переживание своего «бытия-в-мире». Согласно Ж. – П. Сартру, экзистенция есть бытие, направленное к ничто и сознающее свою конечность. Структура экзистенции состоит из различных ипостасей человеческого существования: страха, решимости, совести и др., которые являются не чем иным, как различными способами соприкосновения с ничто, убегания от него. Поэтому именно в пограничной ситуации, в моменты глубочайших потрясений человек осознает экзистенцию своего существа.

Одна из основных проблем экзистенциализма – это разобщенность индивидуумов, которая порождается тем, что предметное бытие принимается как единственно возможное. Но подлинное бытие является не предметным, а личностным, поэтому истинное отношение к бытию – это диалог. Прообразом отношения человека к бытию является личное отношение к другому человеку. Любовь есть прорыв к другому, будь то человек или Бог. Поскольку такой прорыв при помощи рассудка понять нельзя, экзистенциалисты относят его к сфере «таинства».

В художественной литературе идеи экзистенциализма отчетливо проявились в годы Второй мировой войны и сразу после нее (Г. Марсель, Ж. – П. Сартр, С. де Бовуар, А. Камю). Во второй половине XX в. экзистенциальные умонастроения отразились в произведениях французских (А. Мальро, Б. Виан, отчасти Ж. Ануй), испанских (М. Де Унамуно), американских (Н. Мейлер, Дж. Болдуин), английских (А. Мердок, У. Голдинг), немецких (Э. Носсак), японских (Кобо Абэ) поэтов и писателей.

Сами писатели, однако, иногда отрицают причастность к экзистенциализму, что делает его границы зыбкими, а отнесение к нему тех или иных имен спорным. Наиболее значимые признаки экзистенциализма: предельная напряженность переживания кризиса цивилизации XX в. как невозместимой утраты глубинных духовных смыслов и ценностей; тщетные намерения преодолеть трагизм «человеческого удела», перестраивая внутренний мир человека, нравственно «выпавшего» из привычного общества и покинутого в одиночестве среди враждебного мира.

Очевидно, что многие произведения крупных мастеров слова отмечены трагическим гуманизмом, заостренным до болезненной ущербности (Ф. М. Достоевский, Ф. Ницше, Ф. Кафка), и обнаруживают сходное звучание с этими признаками. При таком расширительном словоупотреблении понятие «экзистенциализм в литературе» можно отнести к самым разным авторам.

«Бунтующий человек» (А. Камю)

Выдающийся представитель экзистенциализма в литературе французский писатель Альбер Камю неоднократно повторял, что он не является философом. Профессиональным философом он действительно не был, хотя получил философское образование. Между тем в произведениях Камю отчетливо проявляются интуитивная точность рассуждений, стремление к глубинному проникновению в человеческое сознание.

Альбер Камю родился 7 ноября 1913 г. в алжирской деревне Мондови, недалеко от г. Аннаба, в семье сельскохозяйственного рабочего. Его отец погиб в Первую мировую войну, и мать перебралась с двумя сыновьями в г. Алжир, где Камю прожил до 1939 г. Детство будущего писателя было очень тяжелым, но все же мать смогла дать Альберу образование. Большое влияние на Камю оказал его школьный учитель Луи Жермен, который, распознав способности своего ученика, оказывал ему всяческую поддержку. В 1923 г. Альберу удалось поступить в лицей. В 1930 г. Камю заболел туберкулезом, но, несмотря на болезнь, сумел окончить философский факультет Алжирского университета.

В конце 1930-х гг. Камю уехал во Францию. Во время немецкой оккупации он принял активное участие в движении Сопротивления, сотрудничал в подпольной газете «Битва». Одновременно Камю работал над завершением повести «Посторонний» (1942), которая принесла ему международную известность. За «Посторонним» последовало философское эссе «Миф о Сизифе» (1942), в котором писатель сравнивал абсурдность человеческого бытия с трудом мифического Сизифа, обреченным вести постоянную борьбу против сил, с которыми не может справиться. Отвергая христианскую идею спасения и загробной жизни, Камю находит смысл в самой борьбе. Спасение, по его мнению, заключается в повседневной работе.

«Посторонний» и «Миф о Сизифе» содержат основные ключи к экзистенциализму. Сознание Мерсо, героя «Постороннего», пробуждается лишь к самому концу повествования, когда он оказывается перед лицом смертной казни за беспричинное убийство незнакомого араба.

После окончания войны Камю некоторое время работал в «Битве». В 1947 г. вышел его третий роман, «Чума», история эпидемии в алжирском городе Оране. Но «чума» может восприниматься и гораздо шире: это и нацистская оккупация Франции, и символ смерти и зла. Внимание писателя сосредоточено на группе людей, которые, подобно Сизифу, сознают тщетность своих усилий и тем не менее продолжают работать, чтобы облегчить страдания сограждан. Теме универсального зла посвящена и лучшая, по мнению критиков, пьеса писателя «Калигула» (1945).

В «Бунтующем человеке» (1951) писатель рассматривал теорию протеста против власти, критикуя диктаторские идеологии, в том числе коммунизм и другие формы тоталитаризма, посягающие на свободу и достоинство человека. В начале 1950-х гг. в результате идеологических расхождений Камю порвал с экзистенциализмом, вождем которого считался Ж. – П. Сартр, увлеченный марксизмом.

В 1956 г. писатель выпускает ироническую повесть «Падение», в которой раскаявшийся судья признается в своих преступлениях против морали. В 1957 г. Камю был награжден Нобелевской премией «за огромный вклад в литературу, высветивший значение человеческой совести». В своей Нобелевской речи он сказал, что его творчество зиждется на стремлении «избежать откровенной лжи и противостоять угнетению». Присуждение Нобелевской премии стало поводом для создания «Шведских речей», получивших широкий отклик во всем мире. Из публицистики 1950-х гг. стоит выделить и «Размышления о гильотине» – страстный призыв отменить смертную казнь. В это время писатель, по его собственным словам, достиг творческой зрелости; у него были обширные творческие планы, которым не суждено было сбыться: 4 января 1960 г. Альбер Камю погиб в автомобильной катастрофе на юге Франции. Роман «Первый человек» был только начат, посмертно были изданы записные книжки и юношеский роман «Счастливая смерть».

Многие критики считают Камю одной из наиболее значительных фигур своего времени. В своих произведениях он показал отчужденность и разочарованность послевоенного поколения, но при этом упорно искал выход из абсурдности существования.

Ж. – П. Сартр и «сартризм»

Решающее значение для формирования философской концепции Ж. – П. Сартра (1905-1980) сыграли идеи Э. Гуссерля и М. Хайдеггера.

Мартин Хайдеггер (1889-1976) – немецкий философ, один из крупнейших мыслителей XX в., профессор Марбургского и Фрейбургского университетов. Основные работы: «Бытие и время» (1927), «Кант и проблема метафизики» (1929), «Введение в метафизику» (1935), «Путь к языку» (1959), «Кделу мысли» (1969). С точки зрения мыслителя, в своих повседневных заботах люди словно бы затеряны. Но иногда истинное бытие вдруг врывается в жизнь. Тогда человека «берет» глубокая тоска, бродящая в безднах бытия, смещая все вокруг в массу какого-то странного безразличия. Основное состояние современного человека, заброшенного в мир, покоренный техникой, в котором господствует язык рекламы, пропаганды, научно-популярной информации, – это состояние бездомности, отчуждения. Влияние Хайдеггера на современную философскую мысль, на литературу и поэзию, на культуру в целом огромно, и осознание и анализ этого многообразного наследия далеки от завершения.

Экзистенциалистская философия Сартра полнее всего раскрыта в книге «Бытие и ничто» (1943). Одновременно он создавал свои художественные произведения: романы «Тошнота» (1938), «Доро ги свободны» (1949), сборник новелл «Стена» (1939), пьесы «Мухи» (1943), «За запертой дверью» (1944). Таким образом, «сартризм» вызревал во всех формах разносторонней деятельность писателя, мыслителя, общественного деятеля. Но именно в литературных произведениях наиболее адекватно реализовалась сущность экзистенциализма.

В философском романе «Тошнота», написанном в форме дневника, состояние тошноты знаменует начало превращения «просто человека» в экзистенциального героя. Антуан Рокантен внезапно обнаруживает, что мир «есть», но он «вне». Рокантен испытывает страх. Герой улавливает абсурдность существования, чуждость всего, что его окружает. Он рвет все связи, расстается с любимой, оставляет занятия историей, покидает мир обывателей, которые не живут, а «ломают комедию».

Новеллы в сборнике «Стена» посвящены исследованию различных ограничений абсолютной, экзистенциальной свободы (смертный приговор, «сильный мужчина» и др.).

Герой новеллы «Герострат» Пьер Ильбер совершает «немотивированное преступление», убивая случайного прохожего. Он объясняет свой поступок отвращением, которое испытывает к людям. Ильбер хочет быть самим собой, не принимая правил общественной морали. Так отчуждение превращается в ненависть.

Сартру принадлежит высказывание: «Ад – это другие». Свобода Другого, его бытие убивают «мои возможности». Следовательно, общество, в его понимании, представляет собой совокупность индивидуумов, находящихся в состоянии бесконечной войны. В 1945 г. Сартр заявил, что «экзистенциализм – это гуманизм». Свобода трактуется им как «свободный выбор за освобождение». Такое понимание свободы Сартр противопоставил «идеальному бунту» А. Камю. Главное в том, что «выбор всех людей» заключает в себе нравственный смысл.

В своих поздних произведениях Сартр обращается к читателям с вопросом: «Что ты сделал со своей жизнью?» Преступником становится тот, кто лишен возможности отвечать за свои поступки («Затворник Альтоны» (1959)). Идея создания «настоящего романа», аналога современного Знания, была реализована писателем в трилогии «Гадкий утенок. Гюстав Флобер с 1821 по 1857 г.» (1972). Основой размышлений Сартра стал тезис о том, что «человек никогда не является инивидуумом, лучше его называть универсальной единичностью». В личности Флобера писатель обнаруживает комплекс «лишнего», «неоправданного» существования («гадкого утенка»). Ощущение ирреальности своего существования, нелюбовь родителей – все это стимулирует литературное творчество, которое позволяет ему овладеть миром с помощью воображения. Флобер открывает, по мысли Сартра, современную эпоху превращения искусства в самоцель.

Постмодернистские метаморфозы

Западноевропейская литература конца XX в., обратившаяся к сущностным вопросам бытия человека в эпоху «тотального разочарования», остро актуализировала художественный опыт экзистенциализма в постмодернистских текстах. Именно здесь отчетливо выявилось, что в современном сознании происходит постепенное разрушение такого чувства, как радость жизни, обнаруживает себя кризис гуманистических ценностей, поразивший эту техническую цивилизацию, где человек оказался просто винтиком в механизме производства и потребления, рабом физиологических потребностей, не знающим, как заполнить духовный вакуум.

Именно у экзистенциализма постмодернизм наследовал драматизм индивидуального сознания, состоящий прежде всего в переживании ситуации универсального Абсурда и Хаоса, непреодолимом ощущении одиночества перед лицом Ничто, сомнении в подлинности бытия.

Так же, как и в экзистенциализме, в постмодернизме размываются границы между литературой и философией, документом и мифом, игрой и реальностью. В то же время связи художественной системы постмодернизма с экзистенциализмом не допускают линейного толкования. Постмодернизм идейно обновляет экзистенциалистские философские и художественные принципы, включая их в собственное многослойное литературное пространство.

В своих произведениях постмодернисты устраивают пародийную игру с такими крупными традиционными формами романа, как роман воспитания, детективный, исторический, готический и т. д. Главным образом эта игра связана с общей эстетической установкой на осознанное пародирование истории, развенчание Века Просвещения. Показательно, что возможности обновления литературных приемов при создании традиционных литературных форм занимали такого ведущего экзистенциалиста, как Ж. – П. Сартр, высоко ценившего неограниченные возможности игры с читательским ожиданием от текста.

Трагедия отчуждения (П. Зюскинд)

Подобные метаморфозы экзистенциализма обнаруживаются в поэтике произведений крупнейшего немецкого писателя конца XX в. Патрика Зюскинда (р. 1949).

Драма «Контрабас» (1980) и малая проза Зюскинда («Голубка» (1987); «История о господине Зоммере» (1991); «Тяга к глубине»; «Сражение» и «Завещание метра Мюссара» (1995)) проникнуты трагизмом мироощущения человека, пытающегося найти свое место в экзистенциальном лабиринте мира. Одиночество воспринимается писателем как страшный симптом внутреннего распада, разрыва с «другим» миром, живущего по «другим» законам. Для его героев характерны, как правило, добровольное отстранение от причастности к обыденности, универсальное «европейское одиночество» (П. Эстерхази), попытки преодолеть страх перед миром. Но экзистенциальная трагедия отчуждения предельно усугублена особенностями литературы постмодернизма, провозглашающей ситуацию тотальной пародийной игры.

Так, получивший широчайшее читательское признание «Парфюмер. История одного убийцы» (1985) построен на интертекстуальности, неоднозначном использовании художественного знака, когда происходит соединение в рамках одного текста признаков различных жанров и культурных традиций. Как считают исследователи, этот роман был создан на новой волне интереса к пограничной морали в области искусства.

Метаморфозы экзистенциализма нашли наиболее яркое воплощение в образе главного героя – Жана-Батиста Гренуя. «Величайший парфюмер всех времен» и одновременно клещ в обличье человека противопоставляет экзистенциалистскую бесстрастную отрешенность «постороннего» миру Абсурда. Смерть Гренуя в конце романа абсолютна так же, как глубоко было его одиночество в мире. Она уникальна, как и положено смерти в экзистенциалистской трактовке.

Отчужденное положение героя драмы «Контрабас» во многом оказывается обусловленным контрабасом, «препятствием», как называет его сам музыкант. Монолог одинокого «художника» разворачивается в замкнутом пространстве, по ходу драматического повествования от первого лица он приходит к «экзистенциалистскому прозрению» – открытию абсурдности мира. Ситуация, в которой контрабасист покидает сцену, сближается с той, в которой А. Камю оставляет своего Сизифа у подножия горы. Герой отправляется по пути дальнейшего отчуждения прочь от оркестра, от социально зависимого искусства.

Трагедия отчуждения в мире без Абсолюта лишена в произведениях П. Зюскинда характера уникальности, напротив – она максимально доступна любому и настигает персонажей с неотвратимостью рока. Своего предельного звучания тема Абсурдного мира и затерянного в нем экзистенциального существования достигает в «Голубке» и «Истории о господине Зоммере».

Ионатан Ноэль, герой повести «Голубка», в детстве пережил гитлеровскую оккупацию, его мать и отец были отправлены в лагерь, где и погибли, а мальчика и его сестру спрятали у родственников на юге Франции.

Жизнь Ноэля на первый взгляд бессобытийна: по приказу дяди он батрачил, служил и был ранен в Индокитае, женился, но от него сбежала жена. В момент повествования Ноэль работает швейцаром в банке. Тусклость, скука, отсутствие стремлений передают глубинную трагедию одиночества человека поствоенного времени. Ноэль закрылся от мира в «футляре»: семиметровой комнатке на седьмом этаже. Он нелеп, чрезвычайно чувствителен и не умеет приспосабливаться, но при этом способен на поразительное благородство, у него есть ответственность перед собой и перед людьми. Ноэля до глубины души потрясает голубка, неожиданно появившаяся на пороге его комнаты, она разрушает его привычный мир, лишая его устойчивости. Но в то же время голубка помогает ему понять многообразное очарование жизни.

Нобелевская премия по литературе

В наши дни Нобелевская премия является высшим отличием для человеческого интеллекта. Она также может быть отнесена к немногочисленным наградам, известным самым

широким кругам общественности. Нобелевская премия – высшая научная награда, ежегодно присуждаемая Нобелевским комитетом в области литературы, физики, химии, экономики, медицины, укрепления мира.

Нобелевская премия состоит из золотой медали с изображением учредителя премии, знаменитого изобретателя Альфреда Нобеля (18331896), завещавшего создать на основе своего состояния призовой фонд, назначение которого – ежегодное награждение денежными призами тех, кто в течение предшествующего года сумел принести наибольшую пользу человечеству. Впервые Нобелевские премии были присуждены 10 декабря 1901 г. Первая Нобелевская премия по литературе была вручена французскому философу и поэту Сюлли Прюдому.

Престиж Нобелевской премии зависит от эффективности механизма, используемого для процедуры отбора лауреата по каждому направлению. Этот механизм был установлен с самого начала, когда было признано целесообразным собирать документированные предложения от квалифицированных экспертов различных стран, тем самым еще раз был подчеркнут интернациональный характер награды. Для присвоения награды по каждому направлению существует специальный Нобелевский комитет, играющий решающую роль в процессе выбора лауреатов. Каждый комитет состоит из пяти членов, но может обратиться за помощью к специалистам из других областей науки.

Обработка данных при выявлении лауреата базируется на принципах, подчеркнутых в завещании Нобеля. Так, в своем завещании он декларировал, что для присуждения премии по литературе «идеалистическая направленность» должна быть достаточным условием.

Выбор лауреатов в области литературы часто противоречив. Очевидно, что существуют не совсем мотивированные присуждения наград. Решения комитета, присуждающего Нобелевскую премию по литературе, вызывают больше всего нареканий среди всех нобелевских номинаций. Достаточно сказать, что эта премия никогда не была присуждена таким гениям мировой литературы, как Л. Н. Толстой, Дж. Джойс, В. В. Набоков, Х. Л. Борхес.

В то же время список лауреатов Нобелевской премии весьма представителен: среди них Т. Манн, У. Фолкнер, Г. Г. Маркес, Ч. Милош и др. Писателям, пишущим на русском языке, премия присуждалась 5 раз (И. А. Бунин, Б. Л. Пастернак, М. А. Шолохов, А. И. Солженицын, И. А. Бродский).

Литература

1. Адмони В. Г., Сильман Т. И. Томас Манн. Очерк творчества. – Л., 1960.

2. Анастасьев Н. А. Книги не для чтения (Гертруда Стайн) // Вопросы литературы. 2007. – Январь-февраль. – С. 250-290.

3. Апт С. К. Томас Манн. – М., 1972.

4. Ауэрбах Э. Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. – М.; СПб., 2000.

5. Бочаров С. Г. Пруст и «поток сознания» // Критический реализм XX века и модернизм. – М., 1967.

6. Бреннер Ж. Моя история современной французской литературы. – М., 1994.

7. Гениева Е. Ю. Перечитывая Джойса // Джойс Джеймс. Избранное. Сборник. – М., 2000.

8. Грифцов Б. А. Теория романа. – М., 1988.

9. Жантиева А. Г. Английский роман XX века. – М., 1965.

10. Затонский Д. В. Австрийская литература в XX столетии. – М., 1985.

11. Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. – М., 1990.

12. Карельский А. В. Хрупкая лира. – М., 1999.

13. Карпентер Х. Толкин. Биография. – М., 2002.

14. Кокто Ж. Голос Марселя Пруста // Кокто Ж. Портреты-воспоминания: Эссе. – М., 1985.

15. Лауреаты Нобелевской премии: Энциклопедия / Пер. с англ. – М., 1992.

16. Манн Т. Художник и общество: Статьи и письма. – М., 1986.

17. Манн Ю. В. Встреча в лабиринте: (Франц Кафка и Николай Гоголь) // Вопросы литературы. 1999. – № 2.

18. Мелетинский Е. М. О литературных архетипах. – М., 1994.

19. Ницше Ф. Рождение трагедии из духа музыки // Ницше Ф. Собр. соч.: В 2 т. – М., 1990. – Т. 1.

20. Писатели США. Краткие творческие биографии. – М., 1990.

21. Писатели Франции о литературе. – М., 1978.

22. Полан Ж. Тарбские цветы, или Террор в изящной словесности. – СПб., 2000.

23. Поэзия французского символизма. – М., 1993.

24. Салахова А. Р. Роман «Парфюмер» П. Зюскинда в контексте современной европейской прозы // Вестник УРАО. 2005. – № 1. – С. 225-232.

25. Фрид Я. Эмиль Верхарн. Творческий путь поэта. – М., 1985.

Литература Латинской Америки