В том, что экономические интересы, точнее, «auri sacra fames» были всегда значительной причиной войн, никто не сомневался; но рядом с этим есть и иные решающие мотивы. Историки нас постоянно учат (также историки марксистские!), что в новое время войны велись для того, чтобы государства, их властители и руководящие государственные деятели усилили свою мощь, авторитет, престиж, расширили свою территорию частями соседних земель и покорили их жителей, приобрели колонии. Говорят об империализме, особенно великих государств. Предполагаются различнейшие мотивы военных наступлений: желание господствовать, тщеславие, жадность, расовая и национальная ненависть и т. д.
Объяснение войны национализмом тоже односторонне и неточно. Ведь и национализм есть во всех землях, так что снова возникает вопрос, чей и какой национализм был причиной войны? Кто начал наступать и кто лишь оборонялся? Каково содержание этого национализма? Конечно, национальные споры и соперничество были одними из причин войны. Но эту войну нельзя считать исключительно национальной; действовали здесь также экономические и иные причины. Народы не являются еще субъектами прав; в борьбе участвовали государства, а народы лишь косвенно, поскольку они были организованы своими государствами и поскольку они были представлены в государствах. Государства же, очевидно, не вели исключительно национальную политику; то, что называется политикой (в общем политикой государственной), вещь сложная: различные династии, правительства, влиятельные государственные деятели и политики, журналисты, парламенты, партии, различные умственные направления и т. д. Точно научно констатировать, кто, собственно, вел и определял политику определенного государства, кто в данном случае решал и по каким причинам и основаниям, кто имел больше и кто меньше влияния и т. д., – вот задача, которую должны разрешить истинная история и философия истории, более правильная, чем пангерманская и националистическая философия.
Я достаточно объяснил, что национальная идея и национальное чувство в новое время в значительной мере определяли политику и войны; но нельзя сказать, чтобы войны, и особенно мировая война, были национальными. Англия и Америка определенно приняли участие в войне не из национализма, распространенного на материке, хотя и признавали национальный принцип, в особенности право малых народов в Европе на независимость и свободу.
Поэтому нельзя говорить, что война была боем германцев и славян, германцев и романцев – она была мировой. Возникновение и развитие войны показывает, что национальность или, в некоторых случаях, национальный шовинизм был лишь одним из элементов рядом с остальными.
Иногда война объясняется спором церквей и религий: православие русских и сербов, католичество Австрии, протестантизм немцев и католичество французов и т. д. были тоже одной из действительных сил, одной в связи с остальными.
Историки отличают и характеризуют войны стереотипными названиями: войны династические, за поддержание престижа, религиозные, политические, освободительные, расовые, захватные, разбойничьи, колониальные и т. д.; о последней войне говорят вообще, что она мировая. Правда, это количественное определение, но все же названием означается характер и особенно значение.
Характер мировой войны можно в значительной степени уяснить сравниванием военных целей обеих сторон и их программ. Попытаюсь в общих чертах сформулировать программу обеих сторон во время войны: Запада, ведущего огромное большинство человечества, и Германии, ведущей меньшинство центральных держав. Это разделение народов на два лагеря не имело лишь военного временного значения, но вытекало из всего культурного положения. Друг против друга стояли идеи и взгляды на мир и жизнь.
Я вполне сознаю, что краткая формулировка целых национальных и культурных программ – отважное дело; но анализ войны и ее историческое освещение, данные здесь и в «Новой Европе», позволяют эту попытку.
Средневековая мировая теократия, централизованная под духовным ведением папства, как международного авторитета, была в Новое время заменена большей свободой отдельных государств и народов. Реформация, классический гуманизм, наука, искусство и философия, стремящиеся к понятию и познанию природы, человека, истории и общества, заложили новые духовные и моральные идеалы и основы для организации нового общества. Реформация, гуманизм, наука, искусство и философия подготовили великие революции в Англии, во Франции и в Америке (т. е. в действительности снова в Англии); великий результат этой революции был тот, что государство и церковь – собственно, уже церкви – делались независимыми по отношению друг к другу. На Западе, в Европе и в Америке с течением времени до последних дней всюду старались отделиться друг от друга государство и церковь; вера от этого ничего не потеряла, а, наоборот, приобрела, так же как приобрела и политика. И не только государство, но с ним постепенно и все учреждения и общественные составные части были освобождены от церкви: наука и философия, школа и воспитание, мораль и, наконец, самая вера.
Что касается государства, которое после Реформации взяло на себя руководство обществом и, по примеру церкви, стало абсолютистическим, то Французская революция провозгласила великий лозунг: «Свобода, равенство, братство»; объявлены и внесены в закон права человека и гражданина, Франция и Америка становятся республиками, Англия, а временами и Франция – конституционными монархиями. В противовес старому аристократизму – монархизм является лишь одной из форм аристократизма – развивается в различных формах, степенях и качествах демократия.
Революционный процесс не исчерпался Великой французской революцией: последовал целый ряд революций, мы и сейчас находимся среди этого своеобразного процесса, ибо во время мировой войны и из нее самой возникли также революции. Этого-то как раз стражи старого режима не ожидали. Революционность стала постоянным свойством во всех областях, не только в политике. Быть может, во время мировой войны мы преодолели не только старый режим, но и переходное революционное состояние.
Идеалом Великой революции была гуманность; морально это означало: симпатии и уважение каждого человека к другому, признание человеческой личности, человек не должен быть для человека средством. Политически и социально это означало равенство всех граждан в государстве и сближение и единение народов и государств, а благодаря этому и всего человечества.
В правовом отношении верили в существование равного, естественного права на свободу и равенство всех отдельных личностей и коллективных единиц, особенно же народов. Эта идея естественного права стара, мы наследовали ее от греков и римлян, она была освящена церковью и церквами; содержание этого естественного права с течением времени было формулировано политически и социально.
С идеалом гуманности была тесно связана просвещенность, стремление к знанию и образованию; отсюда в последнем столетии всеобщее признание науки и попытки создать новую философию, основанную на науке; отсюда же постоянные усилия, направленные на школьную организацию, всеобщее образование, обязательное школьное обучение, на так называемую популяризацию наук, развитие журналистики, публицистики, вообще печати и т. д.
Революция и великие перемены во взглядах и в жизни утвердили идею и идеал прогресса во всех областях человеческих стремлений и действий, веру, что народы и все человечество достигнут постепенно, благодаря личным усилиям, высшей и наивысшей ступени совершенства и удовлетворенности.
В этом, кажется мне, заключаются руководящие идеи европейского Запада. Я говорю Запад, хотя главным образом думаю о Франции, ибо Запад, Франция и соседние народы – Англия с Америкой, Италия и остальные романские народы – составляют одно культурное целое, как ясно показывают история взаимных влияний западных народов и их развитие, особенно политическое.
Если бы мне нужно было характеризовать это в нескольких словах, то я бы сказал: в Средние века человечество (знаю, что под человечеством нужно подразумевать Европу бывшей Римской империи) было организовано католической теократией экстенсивно; и в реформации и революции возникает демократия, попытка организовать это человечество интенсивно. Противопоставляю демократию теократии; мы находимся в переходной эпохе, во время перехода от теократии к демократии на основах гуманизма.
В Средние века и Германия принадлежала к ядру культурной Европы. Но в Новое время Германия все больше и больше стала отличаться от нее и обособляться. Прусское государство, усиленное реформацией и бывшее с самого начала государством воинственным, начало господствовать в Германии. И на Западе господствовал в значительной степени так называемый этатизм; но на Западе государство стало органом парламента и общественного мнения, в Германии же монархическое государство было прямо обожествлено, а его абсолютизм получил всеобщее признание – лишь в конце мировой войны прусский король, как немецкий император, решился на парламентаризацию Германии. Пруссия и Германия были, собственно говоря, организованным цезаризмом; конечно, Фридрих Великий, Бисмарк и Вильгельм были, в отличие от Наполеона, особыми цезарями, более цареподобными. Слово «царь» возникло из слова «цезарь», но какое в них различие и в самом слове, и в понятии! Солдат, прусский офицер стал для немцев меркой общественной организации, даже всего мира. Солдат и война делаются постоянной институцией. Реформация, классический гуманизм, наука, искусство и философия не устранили теократии в Германии так последовательно, как на Западе; немецкий народ принял реформацию лишь наполовину и немецкая реформация (лютеранство) приспособилась к католицизму – возник особый род цезаропапизма, хотя и иной, чем цезаропапизм русский.
Гуманитарные идеалы Лессинга, Гердера, Гете, Канта, Шиллера, почерпнутые из западного мирового развития, созданные совместно с ним, были заменены пангерманским империализмом. «Берлин– Багдад» означает усилие приобрести господство над Европой, а через нее и над Азией и Африкой. Уже в этом виден идеал Старого Света: Германия продолжает и поддерживает идеалы Римской империи даже географически. Наоборот, идеалом Запада является организация всего человечества, и прежде всего соединение Европы и Америки, а затем и остальных частей света, всего человечества, – одним словом, гуманизм экстенсивный и интенсивный. Во время мировой войны это единение было достигнуто.