Помимо свечей зал также освещало несколько ламп на арочном потолке, но в целом свет казался довольно тусклым. В зале никого не было. Джек прошел вдоль всего длинного стола к окну, чтобы лучше рассмотреть фигуру первого президента. Кроме того, кто бы ни наблюдал за ним, он должен вести себя так, словно не происходит ничего особенного. Его просто пригласили на встречу, и он любезно откликнулся на приглашение. Ничего страшного пока не происходило. Пауза затягивалась. Джек вынул свой смартфон, но никаких сетей в этом здании обнаружить не удалось: очевидно, их здесь глушили, чтобы никому и ничему не мешать. Чтобы скоротать время, он открыл одну из полок, взяв в руки раритетное, конца XVIII-го века, издание американской Конституции в тяжелом кожаном переплете с золотым тиснением.
Как раз в это мгновенье раздался немного насмешливый, но интеллигентный, доброжелательный и даже чем-то знакомый голос. Человек тихо зашел через малоприметную боковую дверь, соединявшую «библиотеку» с другим помещением на этом этаже.
— Друг мой, добрый вечер! Рад вас видеть. Поздравляю вас с получением диплома! Я хорошо помню вас — вы были одним из самых одаренных студентов вашего факультета, по крайней мере, если судить по работе на моих лекциях. Задавали острые, неожиданные, но, как правило, интересные вопросы. Умели мыслить независимо — то, что я больше всего ценю в людях. Кстати, вы превосходно выглядите сегодня! Этот костюм-тройка вам очень идет. Настоящий денди. Извините, что заставил вас ждать. Я отдавал указания повару относительно нашего с вами ужина. У вас, наверно, желудок уже сходит с ума, ведь за весь день вы так толком ни разу и не поели.
Джек, как ни старался во время монолога, никак не мог вспомнить фамилию этого профессора. У него была почти абсолютная фотографическая память на лица, а вот имена то и дело выскакивали из головы. Этот преподаватель читал им на третьем курсе предмет «Управление изменениями», бывший частью более обширной программы, посвященной менеджменту технологических проектов. Подвижный, заводной, быстро говоривший и еще быстрее думавший лектор, кажется, не был штатным преподавателем МТИ, а вел занятия как «приглашенная звезда», эксперт мирового уровня в данной теме. О нем еще ходили слухи, что он — весьма обеспеченный человек, поклонник американского футбола и даже как будто бы один из совладельцев великой бостонской команды New England Patriots, доминировавшей в НФЛ все последнее десятилетие. Впрочем, правда это или нет, точно никто не знал.
— Кстати, вы только что листали очень правильную книгу. Это, пожалуй, самое ценное из всех изданий нашей небольшой библиотеки. Когда-то этот экземпляр Конституции хранился в Белом доме, на нем даже есть личная подпись самого Бенджамина Франклина. Когда этот «Холл» только был возведен, президент Тео Рузвельт передал его в дар Ложе. Позже его однофамилец Франклин Рузвельт, сидя на заседаниях за этим столом, всегда клал книгу перед собой. Кстати, Франклин Рузвельт хоть и был масоном с молодости, но, вопреки слухам, никогда не возглавлял Ложу. Это была прерогатива его влиятельного советника Бернарда Баруха, короля Уолл-стрит того времени. Сам Рузвельт бывал тут всего несколько раз, держался скромно, называя других масонов, с которыми он общался здесь, «братьями». Впрочем, пойдемте, я покажу вам самое красивое, что есть во всем этом здании.
Они спустились на несколько этажей по ступеням и вошли в огромный, шикарно декорированный и обставленный зал. Это была Grand Lodge Room — место заседаний членов Великой ложи. Просторнейшее помещение занимало два или три этажа и выглядело похожим на концертный зал прекрасного старинного оперного театра. Обитые светлой кожей кресла располагались полукругом в два яруса, по несколько рядов в каждом, образуя что-то вроде партера и бельэтажа. Всего, во время самых важных событий, это помещение могло с комфортом вместить более тысячи человек. Стены и потолок были украшены прекрасными полотнами в стиле романтизма начала 19-го века, включая несколько известных работ Жерико и Делакруа. В центре зала на полу лежал красный ковер, сбоку стоял старинный рояль. В президиуме возвышалось несколько высоких кресел, обитых кожей и чем-то напоминавших по форме и размеру троны египетских фараонов. Насладившись восхищением Джека, профессор мягко взял его под локоть:
— Ужин для нас сервирован в Ионическом зале. Обычно именно там проходят праздничные банкеты для наших гостей. Но сегодня вечером мы будем с вами там одни. Надеюсь, вы не возражаете против моей компании.
Это был и в самом деле просторный зал, блестящий мраморный пол которого гулко отдавался звуками шагов. Вдоль всего периметра зала стояли декоративные желтые ионические колонны, а потолок, разделенный на квадраты, украшала яркая, разноцветная изящная лепнина — главная изюминка всего этого зала. Посередине находился стол, накрытый всего для двух человек, но с большим количеством разнообразных блюд.
— Я знаю, что вы, как и ваша подруга, очень любите морепродукты. Нам доставили специально свежих лобстеров с мыса Код. Угощайтесь, пожалуйста.
Джек стал медленно накладывать еду в свою тарелку. Все выглядело отменным, но аппетит не появлялся.
— Откуда вы знаете, что я и тем более мои близкие люди любят? Простите, но я до сих пор не понял, зачем я здесь и в чем лично ваша роль? Кого вы представляете сейчас?
— Я работаю на Синдикат — давайте для простоты назовем его так — уже больше тридцати лет. Вы знакомы со мной как с преподавателем и, возможно, даже читали мою книгу об управлении изменениями в бизнесе, которая стала классикой во многих бизнес-школах. Знаете, я очень горжусь этой моей работой. Я написал эту книгу больше десяти лет назад, но с тех пор она не только не устарела, а стала даже еще более актуальной. Многие из моих прогнозов и рекомендаций полностью сбылись. Но академическая, преподавательская деятельность занимает лишь часть моего времени. Я читаю лекции дважды в неделю и только четыре месяца в году. Знаете, это очень помогает держать себя в хорошей интеллектуальной форме, тренирует ораторские навыки и, главное, создает обширный круг связей, которые могут очень пригодиться в будущем, иногда даже через десять-пятнадцать лет. Я имею в виду не других преподавателей, а студентов. Как, кстати, это произошло и в вашем случае.
Сделав паузу, чтобы пригубить бокал австралийского белого вина, он продолжил:
— В Синдикате запрещено обращаться друг к другу по фамилиям, особенно при свидетелях. Даже имена, если они настоящие, не слишком приветствуются. Членам Исполнительного комитета это, конечно, разрешается, но остальные, особенно при переписке, чаще пользуются псевдонимами. Этой традиции уже несколько столетий, она восходит к самым истокам нашего общества, или, точнее, братства.
— И как же называют вас?
— Инквизитор. Иногда — Великий Инквизитор, но, по мне, это звучит уж слишком напыщенно.
Эти слова, отозвавшиеся зловещим приглушенным эхом в большом, почти пустом мраморном зале, у кого угодно могли вызвать легкий мороз по коже.
— Только не пугайтесь. У меня нет раскаленных докрасна щипцов, которыми я отрывал бы куски плоти несчастных жертв. Я никого не пытаю. По крайней мере, физически. Само слово «инквизиция» означает просто расследование, проводящееся посредством вопросов.
Профессор на секунду сделал паузу, положив приборы на тарелку, и внимательно вгляделся через стекла своих тонких очков в глаза Джека:
— Я действительно никого не пытаю. Но по роду своей деятельности иногда мне приходится приговаривать людей к смерти.
Тон голоса Инквизитора резко изменился. В нем появились совершенно новые, стальные нотки, а слова звучали медленно, низко и глухо.
— Сегодня мне тоже поручено вынести приговор. Не обижайтесь. Я очень хочу спасти вас. Я вам исключительно симпатизирую. Правда.
Джек ответил ему прямым взглядом. Над столом повисла тяжелая пауза.
— Простите, я правда не хотел бы вас пугать. Но вы должны, наконец, понять. Терпение Синдиката исчерпано. Вас предупреждали много раз. Ваше открытие, этот гениальный невзламываемый код несет огромную угрозу существующему, устоявшемуся миропорядку. Вы передадите нашим специалистам все ключи от этого кода этой же ночью. Или не доживете до следующего утра. Ваше тело выловят через пару дней где-нибудь ниже по течению, в Гудзоновом заливе. На теле не будет никаких признаков насилия. Просто несчастный случай. Все произойдет быстро.
Взяв очередную паузу, он как ни в чем не бывало взял нож для морепродуктов и принялся методично разделывать им лежавшего на одной из тарелок гигантского снежного краба.
— И напротив, если вы пойдете нам навстречу, у вас появятся невиданные раньше возможности. Мы поможем вам стать одной из звезд Силиконовой долины. Марк Цукерберг звонил вам на днях. Вы сможете когда-нибудь стать такой же легендой мира высоких технологий, как и он. Разумеется, вы догадываетесь, что Марк благоразумно предоставил нам полный доступ к информации на всех серверах Facebook. Иначе эта компания бы уже даже и не существовала. То же самое произошло раньше и с другими нынешними «титанами» Долины.
Джек положил вилку на стол и нервно отодвинул тарелку:
— Сколько у меня времени на размышление?
— Достаточно много. Несколько часов. Вы должны ответить до первого луча солнца. Таковы правила братства, которые никогда не нарушаются. Вы можете провести это время в одиночестве, или мы можем продолжать нашу, на мой взгляд, весьма приятную трапезу — я говорю о качестве блюд, конечно.
Увидев, что собеседник никак не отреагировал, профессор продолжил:
— Джек, вы, возможно, не догадывались об этом, но все последние три месяца моей жизни мне пришлось провести, постоянно наблюдая за вами, вашими действиями, решениями и даже эмоциями. За это время я даже в каком-то смысле отчасти стал вашим альтер эго, «вторым я». Я прекрасно понимаю ваши благородные мотивы. Кажется, я своей кожей чувствую сейчас, как у вас внутри все сводит от кажущейся безвыходности ситуации. Позвольте мне помочь вам принять добровольно правильное решение. Кстати, я еще не начал досаждать своей болтовней? Я в том числе заметил, наблюдая за вами все это время, что вы ни с кем, кроме красивых девушек и ближайших друзей, не общаетесь дольше двух минут. Возможно потому, что считаете это бесполезным. Или это отнимает у вас слишком много внутренней энергии. Кстати, такое поведение хорошо знакомо психологам и характерно для таких гениев-одиночек, как вы.