– Хорошо было бы найти чайничек горячего чаю… – в тон ему произнес Ланри.
Хасим и Владимир удивленно на него посмотрели.
– Что? – воскликнул Ланри. – Не всем интересно напиваться и общаться с… женщинами с сомнительной репутацией.
– Уверяю тебя, – ответил Хасим, – у меня в отношении женщин с сомнительной репутацией только самые честные намерения.
Фэллон начал расстегивать седло.
– Не думаю, что в Канарне много шлюх, – заметил он. – Я такого не припомню.
Ланри поморщился.
– Сэр Фэллон, не могли бы вы называть их более уважительно?
– То есть не шлюхами? – уточнил Владимир.
– А что насчет пива? – спросил Хасим. – Можем ли мы все еще называть пиво пивом?
Ланри сердито замахал на них руками, бормоча себе под нос что-то про Одного Бога.
– Не беспокойся о нем, брат, – обратился к нему Фэллон. – Наш каресианский приятель очарован красотой герцогини Бронвин. И я сомневаюсь, что она оценит его интерес к шлюхам… прошу прощения. К женщинам с сомнительной репутацией.
– Это достойный город, и у нас тут такого нет, – пробормотал Ланри, исчезая среди обозов.
– Я согласен и на чай, и на пиво, а еще лучше – на удобную постель, – сказал Владимир. – Немного тепла было бы в самый раз.
– Не смеши меня, – возразил Хасим. – Ты же и часа не протянешь без бутылки вина.
Владимир изобразил на лице негодование.
– Как вы смеете, сэр! Я с равным удовольствием вкушаю пиво, эль, медовуху и любые жидкости с градусом!
– А пустынный нектар когда-нибудь пробовал? – спросил каресианец.
– Только однажды. Я отрубился после четвертого стакана, и меня обворовали две юные леди.
– А ты им до этого заплатил?
– Нет, – ответил Владимир. – Если идешь в бордель, надо быть готовым к тому, что тебя оберут до нитки, но это случилось в таверне. Думаю, где-то в Вейре. Мне просто не повезло.
– Давай попробуем повторить этот опыт в Канарне.
– Мы не задержимся там надолго, – заметил Фэллон. – Не думаю, что Канарн будет рад еще раз приютить у себя армию рыцарей.
– Но я могу остаться в городе, – сказал Хасим.
– Я буду рад, если ты отправишься с нами, друг, – ответил Фэллон. – Назревает война, и твои ятаганы могут нам пригодиться.
Каресианец покачал головой.
– Семь Сестер забрали многих из моих друзей. Если я хочу продолжать сражаться, мне нужно сначала хорошенько все продумать – и чутье подсказывает мне остаться здесь. Боги никогда не заботились обо мне.
– Не все из нас удостоились такой чести, – ответил Фэллон.
Ему неожиданно очень захотелось пообщаться с тенью Ториана. Честно говоря, раньше у него такого желания не возникало вообще – похоже, это произошло в первый раз. Тень в основном молчала, иногда кратко напоминая Фэллону о том, что он не простой рыцарь. Но сейчас он не отказался бы от моральной поддержки или совета, а тень так и не появилась. На северных равнинах Канарна ночь наступала быстро, и лагерь накрыла тьма. Она поднялась от горизонта и заполнила собой все небо, пока чернота не стала непроглядной. Сумерки длились едва ли пять минут. Но, по крайней мере, не было дождя.
Ро Канарн оказался больше, чем помнил Фэллон. По сравнению с руинами Хейла и деревянными частоколами Южного Стража город производил впечатление огромной, прочной, основательной крепости – таких городов не встретишь на землях Свободных Отрядов. Не только из-за того, что он был построен из камня, не из-за высоких добротных башен, возведенных как продолжение отвесного утеса, нет – он выглядел так внушительно именно из-за самой своей сути: древний каменный форт, созданный оборонять земли, непригодные для обороны. И он пал только с моря, когда вражеский флот использовал его единственное слабое место. Со стороны суши башни и стены города были почти неприступны – город стоял на высокой скале, нависая над окрестными полями. Несколько сотен арбалетчиков, несколько метательных орудий – и крепостные стены могли продержаться против любой армии.
Город пережил немало потрясений, но главная его башня – башня Мирового Ворона – все так же упрямо устремлялась к небу над землями Канарна. Уильям из Вереллиана назвал местных жителей стойким народом, которых только закалит вражеское вторжение. Но приближающаяся к городу армия Красных рыцарей не вызвала ни у кого радости. Лишь присутствие леди Бронвин заставило стражников отпереть ворота, и внутрь пропустили только десятерых всадников, держа их под прицелом дюжины арбалетов. Остальная армия встала лагерем к северу от города на достаточном расстоянии, оставаясь вне поля зрения. Жители Канарна знали о присутствии войск неподалеку, но хотя бы их вид не напоминал горожанам о том, что еще одна армия под красным рыцарским флагом подошла к их городу.
С герцогиней в город въехали Фэллон, сержант Омс, Аль-Хасим, брат Ланри и генерал Малаки Фрит вместе с четырьмя личными адъютантами – закаленными в боях Красными рыцарями с перевязанными для переговоров мечами. Разношерстная компания из рыцарей, предателей короны, священника, аристократки и… Аль-Хасима, кем бы он там ни был. Но кем бы он ни был, он держался настолько близко к Бронвин, насколько позволяла верховая езда.
Через северные ворота по узкой булыжной мостовой они попали на каменный внутренний двор, и над ними нависли стены внутренней крепости. Подъемный мост, ведущий в замок, вызвал поток воспоминаний о скучных неделях, когда Аль-Хасим лежал на колючей походной постели и жаловался Вереллиану на жизнь. С тех пор как Фэллон уехал из Канарна на север, город совсем перестал напоминать Тор Фунвейр. К гавани шли узкие извилистые улочки, плавно переходившие во внутренние дворики и небольшие сады. Канарн был теснее Тириса, гораздо чище Вейра и намного меньше, чем оба этих города. И в нем не чувствовалось ни следа принудительной набожности Арнона. В городе не развевались знамена Одного Бога, высилась только башня Мирового Ворона и новый памятник – скрещенные вместе длинный меч, листообразный доккальфарский клинок и топор. Город казался пустым, по улицам не бродили прохожие. И хотя из печных труб поднимался дым и ноздри Фэллона щекотали запахи свежего мяса и рыбы, жители не покидали своих домов.
По крайней мере, Бронвин и Ланри были счастливы вернуться домой. Герцогиня чуть не выпрыгнула из седла, а старый священник спешился так быстро, как позволили ему старые кости. Стражники – люди и восставшие из мертвых в светло-голубых плащах – окружили их, бросая ненавидящие взгляды на Красного генерала и его рыцарей.
– А я думал, это всего лишь слухи, – пробормотал сержант Омс, слегка кивнув в сторону восставших из мертвых.
– Никогда не видел их так близко, – отозвался Фэллон.
– Это вообще нормально? – спросил Омс.
Фрит, по всей видимости, нормальным такое положение вещей не считал. Он тыкал в нелюдей пальцем и, захлебываясь от негодования, бормотал что-то о ереси. Один из стражников – офицер, широкоплечий мужчина-человек с бледной кожей, – выступил вперед и наставил на генерала арбалет.
– Что-то не нравится, Красный? – спросил он с вызовом. – Скажи спасибо, что мы вообще пропустили вас через ворота!
– Аукер, это генерал Красного ордена Малаки Фрит, – представил его брат Ланри. – Так что тебе, по всей видимости, стоит быть с ним повежливее.
– Пошел он на хрен, – ответил Аукер. – Мы перед ним не отчитываемся. Ни сейчас, ни в будущем. Никогда.
Охранники Фрита угрожающе повернули к нему коней, но генерал взял себя в руки.
– Леди Бронвин, – произнес он, – если не принимать во внимание ваш выбор стражников… Позволите ли вы нам войти в город?
Она глубоко вздохнула и медленно окинула взглядом крыши Канарна. Фэллон мог себе представить, какой вихрь эмоций она сейчас переживает. Гибель брата, возвращение в родной город… должно быть, все это трудно выдержать.
– Аукер, я сама пригласила их, – произнесла она мягко. – Генерал Фрит, вы не можете им приказывать, но вы мой гость.
Рыцари мрачно посмотрели на стражу и крепче сжали рукояти мечей. Генерал кивком слегка успокоил их, но напряжение сохранялось.
– Это все еще город народа ро, – заметил генерал. – И я на него не нападал. Рыцари пришли сюда под началом кардинала Мобиуса и командующего Риллиона. Вместе со своей колдуньей. Теперь они все мертвы, и больше в той войне некого винить.
Но Бронвин уже не обращала на него внимания. Она отвернулась от всадников и обратилась к Аукеру:
– Как же хорошо снова вернуться домой! Этим людям нужно жилье и еда. Армия, вставшая лагерем на севере, останется в своем лагере. Если они посмеют приблизиться к городу, дайте им знать, что их тут не ждали. – Она опустила голову, а потом посмотрела на Ланри. – Лорд Бромви погиб. И когда я освоюсь, мы воздвигнем ему памятник.
Она направилась прочь от всадников к замку в сопровождении стражников, и из прибывших с ней вместе двинулся только Ланри. Бронвин дошла до подъемного моста и повернулась, встретившись взглядом с Фэллоном:
– Если у вас есть план, который вы хотели бы обсудить, сэр Фэллон из Лейта, я буду ждать вас в большом зале через четыре часа, когда вымоюсь и посплю. А с вами, генерал Фрит, нам нужно поговорить о субординации.
Новости о смерти Брома сделали обстановку еще более напряженной. Фэллон проснулся сразу после захода солнца, проспав всего два часа, и ему вдруг стало очень жаль жителей Канарна. Раньше он был прагматиком и пытался объяснить все происходящее следствием человеческой природы, но Бронвин и ее город не заслужили стольких бед.
Маленькая квадратная комнатка, продуваемая сквозняками, которую ему выделили, находилась рядом с большим залом, и Фэллон с трудом уснул и проснулся совершенно измученным от рыданий слуг и окриков сердитых стражников. Гордый народ Канарна оплакивал своего герцога. Никто не знал обстоятельств его гибели, ведь о ней говорила только Бронвин, но все верили леди Канарна – как она когда-то полностью поверила безумному фанатику ворона Финиусу. Но это было небольшим утешением для сотен опечаленных граждан, которые хотели знать подробности о смерти герцога Бромви.