Тварь поглотила остатки Отпрыска и заревела на Саару. Она была так голодна. Колдунья махнула рукой, подзывая ожидающих в коридоре людей, и стала заводить их в катакомбы группами по четыре человека. Рабы следовали вслепую во тьму навстречу смерти. Процессия производила жуткое впечатление. Разъяренное чудище разрывало их на части, оставаясь все время во тьме. Все, что видела Саара, – гладкие зубы, скрежещущая пасть, отблески черных, гладких мускулов. Измененная Тварь шумно глотала кровь, сгустки тьмы выползали за ошметками плоти и забрасывали их в распахнутый зев. Саара стояла посреди кровавого пиршества, пока люди шли мимо нее на смерть. В стороны разлетались оторванные руки и ноги, кровь хлестала на каменные плиты пола. Но Тварь не насыщалась.
Саара шагнула вперед, желая войти во тьму и увидеть чудовище, но оно зашипело на нее – свирепое предупреждение о том, что нельзя заступать на его территорию. Похоже, оно считало катакомбы своей вотчиной, куда не имеет права проникнуть другое существо, и полоса света обозначала границу, за которую Саара не должна заходить. Тварь позволила ей увидеть только свои быстрые, по-кошачьему плавные движения и зубы, мерцающие, темные, покрытые кровью.
Боль опьяняла Саару. Она накатывала на нее волнами и усиливалась, пока Тварь обретала силы с каждой последующей жертвой, с каждым проглоченным куском. Голод существа был бездонным, и Саара задумалась, можно ли его вообще удовлетворить или ей придется кормить Тварь вечно. Если великий голод Твари не утихнет, то даже Тысяча Отпрысков Шаб-Ниллурата вряд ли сможет удовлетворить его. По крайней мере… пока Тварь не выпустят на просторы земель ни о чем не подозревающих людей ро. И в тот день Тварь сможет есть сколько угодно, поддерживая силу своей ненависти мертвыми воинами Тор Фунвейра. И тогда, возможно, даже новый король станет закуской для Твари.
– Возрадуйся! – обратилась Саара к существу, опьяненная непередаваемыми ощущениями. – Возрадуйся, ибо Искривленное Древо стало непобедимым! Возрадуйся – ибо мы затопим этот мир в наслаждении и крови!
Существо прекратило есть, и кучка людей – последние из жертв – замерли на окровавленных камнях. Саара чувствовала, что Тварь с ней не согласна. Для нее наслаждение было чужеродным понятием. Тварь ощущала лишь боль и ненависть.
Глава девятаяРэндалл из Дарквальда в Ослане
У входа в пещеру уже лежали с десяток киринов, мертвых либо без сознания, но они все продолжали наступать. Рут держалась в тени, она поднялась высоко на задние лапы, выхватывала из воздуха стрелы и отшвыривала тех из нападавших, кто подбирался слишком близко. Она зашипела – и щелкнула щупальцами перед обнаженными клыками.
Команда Векериана оказалась гораздо менее дружелюбной, чем надеялся Рэндалл. Когда капитан объявил матросам о точке их назначения – бухте Скелетов, добрая треть команды возмущенно заревела, будто он нарушил какой-то морской закон. А когда он сослался на Великую Матерь, скромно стоящую за его спиной, те же моряки завопили про «грязное колдовство», обвиняя Рут в том, что она зачаровала Раз Мона. И мгновение спустя недовольные уже устремились на Рут, оттеснив ее ко входу в большую пещеру на берегу. Векериан и верные ему люди остались в стороне, позволив Горланской Матери самой показать, кто тут главный.
Рут вонзила клыки в грудь очередному нападавшему, и хлюпающий звук эхом отдался от стен пещеры. Она подняла его над землей, поливая камни его кровью, и отбросила в сторону безжизненное тело. Оно ударилось в стену и отскочило, приземлившись в нескольких шагах от Рэндалла. Моряк с раскроенной клыками грудью был совсем юный, не старше восемнадцати лет. Клыки Рут с легкостью пробили кожаный доспех, плоть и кости, пронзив тело насквозь. Сквозь раны Рэндалл видел землю и камни.
– Интересно, как тебя звали? – произнес юноша тихо.
Мертвый парень был темноволос, а с подбородка у него свисали сальные клочья редкой бородки. Но у него в груди зияли две огромные дыры, и вряд ли с ним уже когда-нибудь можно будет подружиться.
Рут стукнула еще двух противников лбами и отшвырнула их в разные стороны. Из ног и живота у нее торчали стрелы, но она не выказывала ни малейшего признака боли или усталости. Паучиха прижалась к земле, готовясь к следующей атаке, но на нее никто больше не нападал, и Рэндалл отошел от стены. Моряки решили прекратить бесцельно расходовать свои жизни. На то чтобы принять такое решение, у них ушло около двадцати минут.
Оруженосец подошел чуть ближе ко входу в пещеру, держась от Рут на некотором расстоянии, и громко спросил:
– Капитан Векериан, они уже прекратили на нас нападать?
Парню пришлось встать на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть из-за брюха Рут. За деревьями скрывалось несколько человек в черных доспехах, а в пещеру задувал соленый морской ветер, который частично перебивал запахи крови и смерти.
Один из верных Векериану людей с поднятым наготове луком осторожно шагнул ближе к пещере и натянул тетиву, не сводя глаз с Горланской Матери. Другой кирин остался дожидаться его в роще. На каменистом пляже неподалеку слышались еще голоса.
– Думаю, да, – ответил капитан.
Рут собрала ближе к брюху растопыренные огромные лапы и сдвинулась в сторону от входа, чтобы Рэндалл смог пройти мимо нее. Он убрал меч в ножны и попытался изобразить на лице беззаботную улыбку.
В его сторону смотрело несколько дюжин стрел, и еще больше их оставалось наготове в колчанах. Морской берег можно было различить только по верхушкам деревянных строений вдоль него, а саму бухту окружали острые скалы.
Раз Мон Векериан подошел к пещере и, стоя посреди мертвых подчиненных, обратился к остальным морякам, попрятавшимся в лесу и на пляже за ним:
– Кто-нибудь еще хочет выразить свое несогласие с местом назначения?
Ответом ему была тишина. Двадцать моряков уже погибли, и остальные решили, что их недовольство не стоит их жизни. Верные капитану люди, с благоговейным трепетом наблюдавшие за представлением, которое устроила для них Горланская Матерь, сами связали тех, кто еще возражал против нее. Люди отводили от нее взгляд либо склоняли головы в почтительном страхе. Несколько моряков даже бросились ниц на траву перед ней, рыдая в благоговейном трепете:
– Прости нас, Великая Матерь! Прости нас, Великая Матерь!
Когда они покончили с поклонением Рут, многие обратили внимание на Рэндалла. Должно быть, они задавали себе тот же вопрос, что и он сам. Кто этот юноша ро и зачем он здесь? Почему он прибыл сюда с такой спутницей? Разве только совсем спятил… Хотя их взгляды – холодные, профессиональные, оценивающие – не выдавали их чувств. Но сейчас в него, по крайней мере, уже никто не целился.
Векериан, в таком же трепете, как и его люди, повернулся к огромной паучихе.
– Не соблаговолите ли вы, Великая Матерь, принять свою меньшую форму? Мои люди смогут работать быстрее, если будут меньше бояться.
Рут щелкнула щупальцами, потерла их перед клыками и удалилась во тьму пещеры.
– Ей нужно несколько минут, чтобы изменить форму, – пояснил Рэндалл.
Капитан кивнул.
– За это время я поговорю с матросами. Если нас ничто не будет отвлекать, через час-два мы уже сможем отплыть.
– И ты расскажешь нам о… том месте, куда мы направляемся?
– Да, – ответил Раз Мон. – Когда выйдем в открытое море.
Векериан начал раздавать команды своим матросам, а Рэндалл, оставив Рут в пещере, устремился к поросшему травой берегу, чтобы посмотреть на побережье Ослана. Внизу у подножия скал от каменистого пляжа к воде тянулись деревянные причалы. В бухте находилось три морских галеона с высокими мачтами. У самого большого, корабля Векериана «Черная волна», Рэндалл насчитал три мачты с черными парусами, а на носу и на корме разглядел катапульты. Судно все еще стояло на якоре, а два других корабля уже медленно отчаливали в сторону открытого моря. На палубах обоих судов было множество людей, и тяжело нагруженные корабли с трудом выворачивали из бухты. Как и сказал Векериан, люди покидали эти места, стремясь убраться подальше от Семи Сестер и их Искривленного Древа, и отправлялись к странным далеким землям в надежде обрести там мир и покой.
Внизу, на грунтовой дороге, ведущей к причалу, моряки по команде Векериана разгружали бочки и несли их на палубу «Черной волны», а остальные сворачивали канаты и взбирались по снастям на мачты. Корабль мягко покачивался на волнах и представлял собой прекрасное зрелище. На носу у него была вырезана фигура женщины с большим луком. Матросы перешептывались, рассказывая друг другу легенды о великих Горланских Матерях, и жаловались на то, что им так мало платят.
– Они скоро уйдут в пираты, – произнесла Рут, неожиданно возникнув с ним рядом. – Через несколько месяцев легальная торговля заглохнет окончательно, и у них не останется другого выбора, кроме как грабить корабли в проливе Кирин-Ридж. Искривленное Древо поглотит в конце концов и земли Ослана. Но Лилла Векериан права – моряки, по крайней мере, останутся свободными.
– А мы? А Ута?
– За Уту я говорить не могу, но твоя судьба отныне связана с моей. И если я выживу – ты тоже будешь жить.
Никто не ставил под вопрос его присутствие. Большинство матросов даже не смотрели на него, для них он был всего лишь еще одной причудой Великой Матери. Моряки ограничились своей работой и показали себя в ней весьма искусными – они сумели подготовить «Черную волну» к отплытию в указанный капитаном срок. Тела мятежных матросов сложили в пещере, и все оставшиеся в живых завороженно наблюдали за Рут: она надавила ладонью на скалу и заставила огромную пещеру закрыться, навеки погребая в себе мертвых. Даже Рэндалл не знал, как она это сделала – со стороны казалось, будто камень просто послушно повиновался Горланской Матери.
Первый помощник капитана, Джез Ран, которого Рэндалл уже видел в доме у Лиллы, был настоящим кошмаром для команды. Рэндалл не представлял, кто бы мог так же много и изощренно ругаться, но дело свое Джез Ран, похоже, знал отлично.