– Время убивает всех, – заметил Черный воин. – Просто те, кому угодил в грудь кинжал, умирают немного раньше.
– Что тебе нужно, каресианец? – с вызовом спросила Гвен. – У нас мало времени на белые флаги и переговоры.
– Да, я об этом наслышан, – согласился каресианец. – Ну, я имею в виду, у Красного Принца есть определенная репутация. Хотя кто ты такая, мне неизвестно.
– Я Гвендолин Тирис, королева Тор Фунвейра. И не заставляй меня повторять свой вопрос.
Каресианец улыбнулся – в первый раз за все время, хотя в улыбке не было ни капли тепла, скорее она походила на механический изгиб губ.
– Что мне нужно? Я хочу говорить с твоим мужем, новым королем. Мне нужно сообщить ему условия моей госпожи, главной среди Семи Сестер.
– Ты шутки шутить собрался?! Мы отчаянно прорубали себе путь на юг от руин, в которые вы превратили Козз. Как думаете, примем ли мы условия вашей госпожи?!
– Просто кивни, – шепнул ей Саймон. Он сверлил чужеземцев ненавидящим взглядом.
Она серьезно обдумала эту мысль. Но то ли из-за любопытства, то ли от ощущения, что нечестно убивать послов, не выслушав их, она не стала отдавать приказ убить каресианца.
– У тебя есть имя, Черный воин?
– Рамазон Кадри, – ответил он. – Из Кессии.
– Последователь Джаа? – спросила она.
– Я поклоняюсь Искривленному Древу, вестнику нового и единственно верного мира. Мира, который вам следует принять – или умереть. – Посланник помедлил, изучающе глядя на людей и доккальфаров, с радостью готовых перерезать ему глотку по первому слову Гвен. – Но я здесь не для того, чтобы вершить правосудие. Всему свой черед. Я принес вам условия моей госпожи. И я прошу вас отвести меня и мой отряд к вашему королю. Мы завяжем оружие в ножнах в знак доверия к вашей чести – нас не убьют по дороге.
И снова любопытство победило все остальные чувства. Что хотела сообщить им ведьма? Что она вообще могла им сказать? Гвен знала: безопаснее всего будет убить Рамазона и его людей. Но, возможно, Ксандер сам захочет поговорить с каресианцем… а ведь он еще менее милосерден, чем его жена. Черный воин все равно умрет, но сперва не мешало бы выслушать весть, которую он принес.
– Ваше величество? – вопросительно произнес Саймон.
– Оставить в живых, – коротко ответила она. – Шесть каресианцев не смогут причинить нам вред. И, возможно, Ксандер сам захочет решить их судьбу.
Хоть каресианцев никто не трогал, бесчисленные оскорбления, сыпавшиеся на них, пока отряд Гвен вел их через армейский лагерь, отличались разнообразием. Рамазон смотрел вперед, не отвечая на оскорбления, и, казалось, совершенно не обращал внимания на тысячи людей, готовых его растерзать. У каждого из людей в любой части лагеря – в палатках простых солдат, у костров, возле походных кухонь и конюшен – имелись свои причины ненавидеть каресианца и его людей, и все они стремились красочно выразить свои чувства. Если он и был удивлен огромной армией, которая стояла всего в нескольких днях пути от Козза, то ничем этого не показал.
На окраине лагеря их встретил лорд Маркос со своими Рыцарями Рассвета, чтобы сопроводить к королю и объявить об их прибытии.
– Прочь с дороги! К нам прибыл посол из Вейра. Дорогу королеве!
Все вокруг сбежались посмотреть на послов. Если бы каресианцев не окружали рыцари, Гвен не сомневалась: кто-нибудь из Ястребов не удержался бы от того, чтобы запустить парочку арбалетных болтов в их ряды.
– Вот что происходит, когда противник со всех сторон окружает тебя и значительно превосходит числом, – пошутила она, ухмыльнувшись Черному воину.
– Меня не смущают взгляды плебеев, – ответил он высокомерно, продолжая смотреть только вперед. Хорошо еще, он говорил негромко, и остальные просто его не услышали. Иначе он вряд ли пережил бы такое оскорбление.
Путь до командного шатра был неблизким. Им пришлось пройти через весь лагерь от стягов с вороном Канарна до белого голубя паладинов и красного ястреба Хейрана. И когда они наконец дошли до шатра, то оказались в самом центре армии народа ро.
– Эй, там! – крикнул Маркос.
Из большого шестиугольного шатра показались Ксандер, Даганэй и Бреннан. Они не могли не узнать о приближении всадников – слухи по лагерю разносились быстро.
– Теплая погода стоит, не правда ли? – улыбнулся Ксандер Черному воину. – Возможно, вам стоит спуститься со своего пони и выпить чего-нибудь освежающего.
Король сделал знак Маркосу, и его конные рыцари окружили кольцом командный шатер. За ними стояли толпы солдат, жадно надеясь на возможность напасть на каресианцев, но рядом с Рамазоном Кадри спешилась Гвен, и никто не двинулся с места.
Саймон и Тир Сигурд остались рядом с послом в качестве охраны и провели его внутрь, пока остальные чужеземцы сгрудились неподалеку от шатра. Ксандер продолжал смотреть на каресианца, пока тот не исчез за пологом, затем подошел к жене.
– Нашли странствующего посланника? – спросил он, быстро поцеловав ее.
– У него был белый флаг и все в таком духе, – ответила она, погладив мужа по щеке. – Госпожа Боли хочет передать нам сообщение.
Майор Бреннан чуть кашлянул.
– Возможно, нам стоит просто прирезать его и отослать несколько его пальцев обратно в Вейр? – спросил он. – Завернем их в белый флаг.
– Я бы попросил! – возразил ему брат Даганэй. – Мы все еще связаны военными законами!
Присутствующие недоумевающе посмотрели на него. Гвен подумала, что он говорит искренне и в идеальном мире его подход сочли бы самым верным. Но их мир был далек от идеала, и война уже давно шла против всяких правил и флагов о перемирии.
– Ну я хочу с ним хотя бы поздороваться, прежде чем убивать, – заметил Ксандер, возвращаясь вместе с ними в шатер.
Саймон усадил каресианца в кресло, и его сразу окружили вооруженные воины. До прихода посла с центрального стола уже убрали все карты с информацией о передвижении частей, и под толстым полотном шатра было пусто и душно. Даганэй сел за стол и отпил вино из кубка. Бреннан остался стоять вместе с Гвен и Ксандером.
– Король Александр! – Рамазон повысил голос и склонил голову, разведя руки в стороны. – Я приветствую вас с почтением и страхом… и я привез вам условия договора от моей госпожи, главной из Семи Сестер.
– С почтением и страхом? – переспросил Даганэй. – Это обращение к Джаа, а не к вашему Мертвому Богу.
– Старая привычка, – равнодушно ответил Черный воин, не утратив самообладания. – В дипломатических вопросах наслаждение и боль менее применимы.
Ксандер шагнул на несколько футов ближе к послу и смерил его внимательным взглядом.
– Ты вряд ли выйдешь из этого шатра живым. Но будь хорошим рабом и сначала расскажи нам то, что должен. Если у тебя не получится разозлить меня еще больше – ты умрешь быстро.
У Рамазона на лице промелькнул страх. Он проскользнул в уголках глаз, но каресианец быстро вернул себе обычное стоическое выражение.
– Я посол мира, король Александр. Я пришел под белым флагом. Прошу вас, не забывайте о чести!
Ксандер зловеще ухмыльнулся:
– Интересно, много ли людей ро сдавались на вашу милость… многие ли молили о пощаде – и скольких из них вы пощадили? И скольких из них ты сжег лично? Вы потеряли право на мирные переговоры с тех самых пор, как колдовством вторглись в Тор Фунвейр. Вы нарушили все мыслимые и немыслимые правила. И не смей ставить под сомнение мою честь за то, что я тебе скажу: можешь засунуть свой белый флаг себе в задницу.
Бреннан, возмущенный не меньше своего генерала, прижал лезвие меча к горлу каресианца.
– Нам все еще нужно услышать их послание, милорд?
Ксандер, казалось, задумался, но Гвен сразу поняла, что он все уже решил.
– Говори, – приказал он. – Излагай ваши условия.
Черный воин больше не мог держать себя в руках. На лбу у него выступили капли пота. Он переводил взгляд с возмущенного Ксандера на меч Бреннана, прижатый к его горлу.
– Вы неправильно поняли мои намерения… Я прибыл принять вашу капитуляцию.
Повисла тишина. Гвен не могла поверить, что Госпожа Боли окажется столь нахальной или что Рамазона так мало беспокоит его собственная жизнь. Он сидел напротив разъяренного священника, смотрел на разъяренных генерала и его жену, а их разгневанный солдат прижимал к его горлу меч – и тем не менее предлагал им капитулировать.
– Прошу вас, – произнес Черный воин, – позвольте мне продолжить. Ксандер стиснул зубы.
– Продолжай! – рявкнул он.
– Возможно, мы кажемся вам всего лишь монстрами, которые бросают полчища Псов на любое препятствие, пока оно не подчинится нам. Но у нас есть разум и стратегия. – Он был очевидно напуган, но говорил спокойно, чтобы его речь звучала более убедительно.
– Мы убивали всех Псов, попавшихся на пути, с тех самых пор как покинули Козз, – заметила Гвен. – Ваша стратегия не работает.
Рамазон чуть приподнял уголок губ в кривой усмешке. Мерзкая улыбка, слишком уверенная, чтобы быть пустой бравадой.
– Пока вы собирали своих жалких союзников, мы тоже не сидели сложа руки. Перед уничтожением Козза мы разместили двух погонщиков с их стаями возле Лейта. И когда наша кампания в Фелле завершилась, у нас в запасе остались силы. И эти Псы – шестьдесят тысяч солдат – выйдут вам в тыл в течение ближайшей недели.
Неужели это возможно? Они так стремились в наступление, что не заметили армию, ожидающую их на востоке? Все присутствовавшие переглянулись с озабоченным выражением на лицах. Ксандер напряженно сжал губы, и каждый понял: такой вариант и правда был возможен. Если бы они пришли из Арнона, их заметили бы Маркос с его паладинами; если бы им пришлось идти от Вейра, то они вышли бы прямо на основные силы армии Ксандера. Но на востоке рядом с Феллом на равнинах Лейта могли затаиться, оставшись незамеченными, даже крупные вражеские силы. Они могли подождать, пока армия Ястребов не пройдет мимо и не вторгнется на холмы Нарланда.
– Шестьдесят тысяч, – прошептал Бреннан и чуть ослабил хватку на мече.