Как политик и хозяйственник, Сталин при рассмотрении в сентябре-октябре 1940 года «Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 годы», разработанных еще в августе 1940 года начальником Генерального штаба Красной армии Маршалом Советского Союза Б.Шапошниковым (называемым иногда «планом на отражение агрессии» маршала Б.М. Шапошникова), действительно мог (и даже должен был) высказать предположение, что Украина будет интересовать Гитлера прежде всего как промышленно-сырьевая территория (марганец Никополя и уголь Донецка).
Кстати, Никополь немцы в 44-м обороняли не хуже, чем наши солдаты Брест в 41-м или Сталинград в 42-м. И Гитлера должны были интересовать два мощных промышленных центра — Донецкий и Днепропетровский.
Естественно, Сталин должен был дать распоряжение профессионалам учесть это в своих расчетах и планах по отражении агрессии. КОВО и по размерам, и по количеству войск превосходит соседние округа-республики. Именно в нем была сосредоточена основная промышленность СССР, которую надо было защищать до последнего, до тех пор, пока не будет закончена эвакуация основных предприятий!
И только прорыв немцев на московском направлении, через Белоруссию, вынудил Сталина оставить Киев и промышленно-сырьевой регион. Упорная оборона Украины позволила Сталину провести успешную эвакуацию украинской промышленности до осени 41-го. А ведь адвокаты Жукова так гордятся тем, что тот предлагал оставить Киев еще в августе 41-го — мол, Сталин его за это и снял. Но это неминуемо открывало немцам прямой путь в Донбасс и дальше на Кавказ еще летом 41-го.
Однако разобраться с тем, что войска в КОВО Тимошенко и Жуков нагоняли прежде всего для нанесения ответного встречного немедленного наступления на напавшего врага — с этим так просто было не разобраться летом 41-го, когда начались разборки с генералами за трагедию 22 июня.
В Белоруссии особо не разбежишься. Можно наступать только на узких направлениях, ограниченных лесами и болотами (в 44-м немцы чувствовали себя вполне комфортно в Белоруссии и не ждали серьезного наступления советской армии в лоб).
Украина в этом плане уязвимей. Вполне может быть, что усиление группировки на Украине убедило Сталина в том, что, с одной стороны, это надежней прикрывает важный регион. С другой — даже если в Белоруссии и произойдет некоторый прорыв войск Германии, то ударом с юга и севера (из Прибалтики) прорвавшиеся немцы будут окружены и разбиты (чего Гитлер опасался, остановив танки Гудериана, рвущиеся к Москве, и повернув их на Украину).
Вполне убедительная картина для невоенного человека, каким был Сталин перед войной? Особенно, если ее рисуют генералы, которым нет причин не доверять. Войск у Павлова в Белоруссии меньше, чем на Украине. Но могли ведь убедить Сталина генералы, что этих войск вполне достаточно для успешного отражения нападения? Хватит войск у Павлова, чтоб надежно прикрыть направления возможного наступления в Белоруссии. Убедили! А потом свалили все на Сталина, он нас заставил так войска разместить вдоль границы!
Эти рекомендации по усилению Юго-Западного округа (не в ущерб остальным округам) мемуаристы-генералы и превратили в якобы переработку плана отражения от сентября 40-го и прочий бред. В сказки о том, что Сталин приказал считать Юго-Западное направление главным при нападении Германии, что тогдашнее размещение войск вдоль границы могло происходить с ведома Сталина.
Сталин хоть и был великий и всемогущий, но не настолько, чтобы каждую роту лично размещать на опорном пункте на границе. В сентябре-октябре 1940-го ему приходилось доверять своим генералам. Военные получили команду-разрешение подготовить на случай нападения Германии ДВА варианта отражения агрессии — «южный» и «северный», которые они должны были подготовить к маю 41-го окончательно, а какой будет реализовываться — решит тиран.
И, согласившись с мнением Генштаба на это размещение войск в округах, у Сталина не было особых причин ставить Жукова к стенке ни за размещение войск, ни за предательство Павловых. Только в последнюю неделю перед 22 июня произошло жуковское размещение войск на самой границе, согласно «южному» варианту Директивами от 11–12 июня, что и привело к разгрому. По этим директивам ПрибОВО и ЗапОВО выводили свои войска по ПП и в принципе для обороны, а КОВО — по некой карте и для подготовки немедленного ответного удара-контрнаступления.
Знал ли Сталин о том, что для КОВО Директива от 12 июня требует размещение войск не согласно «плану прикрытия» округа, а под будущее наступление «23 июня»? Вряд ли. Скорее всего он «утвердил» 10–11 июня общий вариант директивы западным округам по фактическому введению в действие «планов прикрытия», а Жуков и Тимошенко для Киевского сочинили отличный вариант. Ведь сами окончательные директивы для округов Сталин уже не подписывал. А там, как говорится, «победителей не судят». И уж тем более он точно в глаза не видел «южный» вариант Жукова-Тимошенко — с размещением наших главных сил не против главных сил противника.
Как пишет историк Мартиросян, Сталин достаточно быстро схватывал суть проблемы, и у него хватило бы ума сопоставить события после 22 июня («Директиву № 3» и последующее наступление Жукова «на Люблин») с положениями этого «плана», и тут бы точно он поставил к стенке и Жукова, и Тимошенко.
Может, Сталин чувствовал личную вину за то, что слишком доверял генералам и их профессионализму? В конце концов, чтобы не ломать себе голову, он просто взял все в свои руки к осени 41-го, ВСЮ ответственность по руководству войной, стал Верховным Главнокомандующим. Знал, что потом обвинят во всех смертных (и бессмертных) грехах.
Но в любом случае, фактов, подтверждающих преступный умысел со стороны начальника ГШ и наркома обороны, у Сталина летом 41-го не было. Так чего ж их расстреливать? Воевать надо. А с виновными потом разберемся, после победы.
Даже Павлова, который виновен в том, что Коробков три дивизии не вывел из Бреста (как положено по «плану боевой подготовки в летний период обучения», и он обязан был убрать их из города после получения Директив Москвы от 11–12 и 18 июня), оставил в казармах, в которых их и расстреливали немцы из пушек и пулеметов утром 22-го июня — обвинили не в предательстве, а в преступной халатности. Что, впрочем, все равно тянуло на расстрел.
Сталин при размещении войск в Западных округах должен был учитывать опыт военных конфликтов предвоенных лет:
— немцы во Франции и Чехии сначала прихватывали, в первую очередь, промышленные районы;
— поляки в Чехии, в 1938-м, под шумок, тоже не болота оттяпали;
— японцы в Китае захватили более развитую Манчжурию, потом остальной Китай.
Поэтому он и давал военным рекомендации в октябре 1940 года по усилению КОВО.
Ведь даже Шапошников, а потом и Мерецков в «Соображениях.» августа-сентября 40-го предлагали иметь на Украине действительно слишком мало сил, ожидая главные силы немцев севернее Полесья. Мол, против оставшихся венгерских и румынских войск вполне хватит незначительных сил РККА на Украине.
И после этого и появилась у военных дурная идея нанести наш главный удар из КОВО по этим силам союзника — чтобы отрезать их от Германии, а Гитлера — от нефти Румынии в первую очередь. Которую они и пытались всячески навязать Сталину. Но с которой он, похоже, не хотел соглашаться.
Войны ведутся в первую очередь из-за ресурсов, а уж потом идеологии, хотя и большевистская идеология очень не нравилась Западу, и сталинская государственная экономика, позволившая за какие-то 10–15 лет провести такие реформы в стране и экономике, которые мир не видел еще.
Но в неизбежном нападении Германии, даже имея данные о «минском направлении» удара, Сталину приходилось учитывать вероятность «интереса» Гитлера к Украине. Так что дело не в «неудачном расположении» войск. И скорей всего, именно с «ведома» Сталина был усилен Юго-Западный округ бо€льшим количеством войск, чем Западный.
Эти округа и по размеру, и по условиям их обороны разные. Западный особый (Белорусский) военный округ, с точки зрения подготовки к отражению нападения, должен был быть подготовлен намного лучше других округов. Его географическое положение для обороны выгодно отличается от Киевского. Леса и болота Белоруссии в тогдашних условиях 1941 года оборонять было намного легче, чем лесостепные области Украины. Даже на простой школьной географической карте видно, что вся территория Белоруссии — это сплошные болота и леса. Во многих книгах о войне тиражируется фотография «тридцатьчетверок» довоенного выпуска, завязших в пойме р. Друть, под Толчином, на Западном фронте в Белоруссии. И на этот округ был назначен Герой Советского Союза, воевавший в Испании, генерал армии Д.Г. Павлов. Другое дело, что Сталин и представить себе не мог, что одни генералы намудрят с предвоенными планами, а другие откровенно сдадут свои округа на избиение.
(Примечание: Перед войной проводился анализ войны с Наполеоном, который наступал именно на этом направлении. У него задача была несколько попроще — разгромить в приграничном сражении русскую армию, а потом двумя направлениями — на Москву и на Санкт-Петербург, через Белоруссию, атаковать, захватив две столицы, и принудить Александра I к капитуляции.
Именно отсутствие, в силу географических особенностей, проходимых дорог спасло тогда Санкт-Петербург. единственную дорогу на Питер из Белоруссии смог закрыть один-единственный пехотный корпус генерал-майора Петра Христиановича Витгенштейна (10 000 солдат), и северная столица была надежно закрыта от захвата французскими войсками, 30 000-й кавалерийского корпуса маршала Никола Шарля Удино.
От Витебска через Полоцк Удино должен был пройти по одной дороге на Псков и Питер. В 50 км от Полоцка, у села Клястицы, его встретил корпус Витгенштейна. Во время боя гродненский гусарский полк генерала Кульнева ЯП., заходя в тыл корпуса Удино, переломил ход сражения, а удар в лоб гренадеров Павловского полка заставил французов отступить в Полоцк. Об этом сражении есть даже запись в БСЭ и в Советском энциклопедическом словаре на слово «Клястицы».