Многие из перечисленных атрибутов войны, проявившиеся в этом столетии, ставят совершенно новые задачи, которые пока глубоко недооценены и недоосмыслены американскими стратегами.
Американские военные с их авианосцами, подводными лодками, реактивными истребителями, тяжелой бронетехникой, которые поглотили гигантские инвестиции, сегодня не имеют ни необходимого вооружения, ни подготовки, ни информационных и организационных навыков эффективной борьбы с новыми угрозами.
Это не означает, что Соединенные Штаты должны отказаться от своей давней приверженности к большим возможностям самолетов, кораблей или ультрасложных танков и вертолетов. Но не ясно, будут ли эти чрезвычайно дорогие современные системы помогать в предупреждении и отражении морфинг угроз.
Поэтому мы должны задать жесткие вопросы о том, является ли военный бюджет в $500 млрд, долларов США по-прежнему направленным на правильные цели. Он должен предоставить полный спектр возможностей, позволяющих вооруженным силам США доминировать по всему миру и предупреждать, или подавлять в зародыше видоизменяющиеся угрозы.
Если мы не готовы действовать в теневых гибридных конфликтах, где сражаются войска без явной национальной атрибуции, мы должны изменить наши приоритеты. Комплексные требования современных войн предполагают, что американский оборонный бюджет и планы на будущее должны быть переструк-турированы и опережающее учитывать изменения в формах конфликтов и методах ведения войн. В войнах этого столетия все меньше и меньше шансов увидеть продолжение войн прошлого.
Соответственно, американские вооруженные силы, которые во многом спроектированы и созданы исходя из прошлых войн, нуждаются в серьезной реструктуризации для того, чтобы успешно выигрывать войны.
Иван Аррегин-Тофт. ПОБЕЖДАЕТ СЛАБЕЙШИЙ. ТЕОРИЯ АСИММЕТРИЧНЫХ КОНФЛИКТОВ[3]
30 октября 1974 г. в Киншасе состоялся знаменитый бой за титул чемпиона мира по боксу в супертяжелом весе между Мухаммедом Али и Джорджем Форманом. До этого поединка Форман повергал всех соперников, которые не могли продержаться против него больше трех раундов. Он был самым сильным, тяжелым и мощным боксером своего поколения. Али заметно уступал ему в физических данных, но превосходил в пластичности, подвижности и быстроте мысли. Тем не менее, подавляющее большинство ставок принималось на победу Формана. Причем — досрочную. Матч начался в 4.00 утра. То, что произошло дальше, было совершенно неожиданно для десятков тысяч зрителей, собравшихся на стадионе. С первых минут боя Форман непрерывно атаковал и старался нанести свой знаменитый нокаутирующий удар. Али успешно уклонялся от ударов, как будто танцуя на ринге, при этом постоянно успевая подначивать Формана. Он отпускал реплики, типа: «Джордж, ты сегодня как сонная муха» и т. п. Постепенно Форман терял самообладание. Его удары становились все более беспорядочными и все чаще даже не достигали корпуса Али.
К пятому раунду в результате расхода чудовищного количества энергии на бессмысленные атаки, Форман был измучен. В восьмом раунде ошеломленные комментаторы и недоумевающая толпа увидели, как Мухаммед Али нанес свой первый и единственный мощный удар в бое и нокаутировал Формана. Для него все было кончено. Пример этого боя, вошедшего в историю как «разборка в джунглях» как нельзя лучше иллюстрирует гипотезу о том, что мощь, сила и ресурсы не обязательно гарантируют победу, особенно в тех случаях, когда им противостоит превосходство в темпе, выверенная стратегия и быстрота мысли.
Приведенный пример является метафорой асимметричной стратегии и тактики. Они, в конечном счете, позволяют более слабым выигрывать войны у более сильных противников. Глубокое знание природы асимметричных конфликтов чрезвычайно важно как для слабой, так и для сильной сторон жестких противоборств. Более слабые, пользуясь правильной стратегией и тактикой, получают шанс победить в, казалось бы, безнадежной ситуации. Но это знание важно и для сильных, и прежде всего, для США. Мы должны знать, что нам могут противопоставить противники, начиная от террористических международных сетей, заканчивая государственными и негосударственными образованиями, задействованными в межгосударственных, этнических, религиозных и гражданских войнах, которые, так или иначе, затрагивают безопасность США. В этой связи настало время для разработки общей теории асимметричных конфликтов.
Основы этой теории заложены в книге «Почему большие державы проигрывают малые войны», написанной Эндрю Маком. В своей книге он утверждает, что в решающей степени шансы слабой стороны связаны с ее решимостью идти в войне до конца, в более сильном моральном духе и в глубоком понимании уязвимых мест противника — сверхдержавы или круп-ного государства. По его мнению, чем больше разрыв в мощности сторон, ведущих войну, тем, как ни парадоксально, менее решительной и более политически уязвимой является сильная сторона. И, напротив, более решительной и менее политически уязвимой — слабейшая. Он связывает это с тем, что малые войны с непонятным противником плохо воспринимаются общественным мнением и элитами сильных государств. При этом потери, которые происходят на любой, даже самой малой войне, в случае конфликта крупной державы с маленьким слабым противником, переживаются населением этой державы особенно остро.
В данном выступлении излагается несколько иной взгляд на асимметричные конфликты. Главным, в рамках моего подхода, является не уровень решимости и не отношение к конфликту общественного мнения, а соотношение стратегий и тактик сильной и слабой сторон. В конечном счете, реакция общественного мнения является произвольной от успехов или неудач на поле боя. Оно определяется этим соотношением. Вспомним, американское общественное мнение поддержало молниеносные операции на маленьком острове Гренада и в Панаме. И в том и в другом случае мы имели дело с идеальным сочетанием стратегического замысла и его оперативной реализации. С другой стороны, все то же американское общественное мнение было в полном негодовании из-за потерь американских морских пехотинцев в Бейруте в Ливане и экспедиционного корпуса во время миссии в Сомали. В итоге в обоих случаях под воздействием общественного мнения и Конгресса операции пришлось свернуть до достижения поставленных политических и военных целей. В обоих случаях первичным было не особое военное искусство палестинских партизан и сомалийских террористов, а провалы в американской стратегии и тактике ведения малых войн.
Начиная с древнегреческого историка Фукидида, основным принципом теории конфликтов был принцип, согласно которому именно превосходство в силе и ресурсах предопределяют победу. Фактически утверждалось, что в асимметричном конфликте сильный актор всегда должен одерживать верх над более слабым. Тем не менее, исторический анализ двухсотлетней истории войн позволяет сделать весьма неожиданные выводы. Во-первых, более слабая сторона победила почти в 30 % всех асимметричных войн за этот период. Во-вторых, прослеживается интересная тенденция, согласно которой, чем ближе войны происходят к современности, тем чаще в асимметричных конфликтах побеждает более слабая сторона.
Как я отмечал выше, Эндрю Мак, обнаружив эту закономерность, сделал вывод о том, что чем дальше, тем в большей степени сильные акторы имеют все более низкий интерес к победе, поскольку на кону не стоит их выживание. И, напротив, по мере приближения к современности слабые субъекты все в большей степени готовы идти до конца, демонстрируя предельную заинтересованность в победе, поскольку только она гарантирует их выживание. Мак также указывает, что объяснение все более успешных действий слабой стороны против сильной с течением исторического времени связано со все большим различием в политических культурах и образе жизни в ведущих государствах Запада и их слабых противниках. В Америке и в Европе по мере приближения к нашим дням постоянно возрастает значение разделения властей, различного рода согласований, обязательных одобрений, все более полный учет мнений политических меньшинств. Между тем по мере приближения к современности слабая сторона все чаще представлена авторитарными режимами, которые абсолютно не ценят человеческая жизнь, и при которых решения принимаются узкой группой элиты. Соответственно ради выживания эти режимы готовы обречь свой народ на любые жертвы и потери, чего ни при каких обстоятельствах не может случиться на Западе, как из-за позиции элит, так и из-за влияния общественного мнения.
Мак аргументирует свою точку зрения историей войны США во Вьетнаме. Согласно его точке зрения, не Северный Вьетнам выиграл войну, а ее проиграли Соединенные Штаты. Победу в этой войне Северному Вьетнаму принесли не войска, а американское общественное мнение, неготовность народа и элиты нести те человеческие потери, которые были необходимы для достижения победы в войне.
Представляется, что, хотя в приведенной выше точке зрения есть определенный смысл, причины побед слабых над сильными лежат глубже. В самом деле, вмешательство США в конфликт во Вьетнаме было вызвано боязнью реализации на практике принципа домино, когда падение демократического правительства и приход к власти коммунистов в одной стране приведет к необратимым процессам сначала в соседних странах, а потом и в целом регионе, жизненно важным для США. Следование такого рода рациональному обоснованию вторжения является общим местом для всех сильных государств. Подобной же была логика поведения Великобритании в Индии в XIX веке. Она же двигала и Советским Союзом, когда он вторгся в Афганистан, боясь за дестабилизацию ситуации в своих мусульманских среднеазиатских республиках. Во всех случаях поражение сильных было связано не с неготовностью вести войну далее, а с тем, что война к моменту вывода войск была, по сути, проиграна сильной стороной.