[66].
В 1935 году в Лондоне на наследника Mitsui & Со Такасуми Мицуи вышел упоминавшийся лидер группы «Моральное перевооружение» Фрэнк Бакмэн, также завязавший отношения с Китизаимоно Сумитомо из картеля Sumitomo, и семейством банкиров Сибусава, министром финансов во время Первой мировой войны. Задачей Такасуми Мицуи по словам Бакмэна было «подключить Японию к единому фронту Англии и стран оси в крестовом походе против большевизма» и втянуть ее в конфликт с Китаем [18]. В феврале следующего года группа «молодого офицерства» и все тот же генерал Араки организовала восстание расквартированных в Токио полков, около 300 «детей бесценной страны богов» окружили дом премьер-министра Кэйсукэ Окада, который сумел скрыться под видом плакальщиков, выносивших из дома гроб с телом его убитого при окружении дома зятя. Бывшему премьер-министру Макото Сайто повезло меньше, в его теле было обнаружено сорок семь пулевых ран. Через три дня восстание было остановлено «группой контроля», также состоявшей из военных, ориентированных на легальный захват власти [6]. В августе произошло покушение на председателя Тайного совета барона Хиранума Киитиро, которому прострелили шею. Совершено нападение на участника Парижской конференции 1919 года, придерживающегося либеральных взглядов принца Фумимаро Коноэ, по факту которого задержали четырех представителей «отряда небесного мщения» [6][23][24].
Трудно сказать, как на дальнейшее событие повлиял бы приход к власти той или иной группировки, внешняя политика Японии была сформирована такой же как у Германии ограниченностью ресурсов, как писал еще в 20-х годах Б. Доливо-Добровольский: «Япония, бедная углем и железом… не может отказаться от своих притязаний на Китай, с его богатыми железными рудниками, с его угольными копями, запасы которых в два раза превышают угольное богатство Западной Европы» [25]. Уголь для металлургии Японии поставляла Франция, половину ввозимого олова и треть каучука Англия, кроме того на поставках цветных металлов в Японию специализировались ее доминионы Канада и Австралия, нефть, хлопок и ферросплавы поставляли США [69].
Китайская карта активно разыгрывалась с прихода к власти весной 1927 года правых китайских националистов во главе с Чан Кайши [25], порвавшего в марте с коммунистами [81], но большую часть времени проведшим в Японии, где он издавал журнал «Цзюнь шэн» («Голос армии») и пробовал учить немецкий язык [26]. Примечательной фигурой также является жена Чан Кайши, которая не скрывала, что «единственное китайское, что у меня есть – это лицо». Сама она, как и ее семья, еще во время обучения в Америке была представлена президенту Теодору Рузвельту [72][73], счастье такое, понятно, выпадает не каждому приехавшему учиться в Америку китайцу. Поразительной параллелью является то, что ее сестра вышла замуж за Сунь Ятсена [81], также в свое время после провала второй революции, бежавшего в Японию [80].
После поражения войск Чан Кайши в Манчжурии от войск советской Дальневосточной армии в ноябре-декабре 1929 г. президент США Герберт Гувер заявил: «Мы должны указать, что Китай оказался не в состоянии обеспечить должный порядок внутри страны, который предусматривался договорами. Значительная часть Китая оказалась под влиянием китайских коммунистов, сотрудничающих с Россией».
Японские милитаристы взяли на себя роль Чан Кайши, который отдал своим войскам приказ не оказывать им сопротивления, а народ наставлял «соблюдать спокойствие и выдержку», когда 18 сентября 1931 года японцы напали на казармы китайских войск в Мукдене, Чанчуне и ряде других городов. При обсуждении опубликованного в октябре 1932 года «доклада Литтона» глава Foreign Office Саймон парировал все обвинения Японии в агрессии, британцы защищали японскую политику и в Лиге Наций [16][25]. Усилиями Японии появилось 30-миллионное государство Маньчжоу-Го с императором Пу И, при котором неотлучно находился генерал-летенант японской армии Есиока Ясунори [70] [71].
Американский дипломат Уильям Додд вспоминал наивные увещевания американского посла китайским, который «все еще надеется, что Соединенные Штаты и Англия заставят Японию прекратить истребление его народа, и умоляет об этом» [15]. Официальную позицию выдает просьба государственного секретаря Г. Стимсона, чтобы в прессе не было никакой критики Японии, ведущие газеты США даже перевыполнили просьбу, сообщая, что «китайские войска атаковали японские части, и последние были вынуждены защищаться» [27].
В декабре 1936 года генералы Чжан Сюэлян и Ян Хучэн арестовали Чан Кайши, склонив его к созданию единого фронта с коммунистами против японских захватчиков [28], после чего в развитии японской военной машины появились новые заинтересованные лица. Ситуацию не изменил даже декабрьский инцидент 1937 года, когда японские самолеты потопили американскую канонерку «Пэнаи» с сотрудниками посольства США на борту, американское правительство ограничилось принятием извинений, сохранив концепцию «невмешательства в войну в Китае» [6]. Несмотря на газетную истерику по поводу инцидента, исследователи отмечают, что население было против вступления в войну [27]. И такая позиция вероятно предопределила появление самого громкого исторического события – атаки на американский флот в Перл-Харбор.
С вооруженного инцидента на мосту Лугоуцяо началась Японо-китайская война, в которой Советский Союз поставил Китаю 1285 самолетов, 1600 орудий, 82 танка, 1850 автомашин, и на которой погибли 227 советских инструктора. Англия Китаю не помогала [88]. Ассиметричные действия, подготовка диверсионных бригад на Кавказе и Средней Азии осуществляла Япония [89].
В 1938 году начальник генерального штаба французской армии М. Гамелен определит британский интерес так: «…так же обстоят дела в Китае по отношению к Японии, которая претендует на 80 % всей китайской внешней торговли. Только оставшиеся 20 % Англия хочет оставить за собой» [29]. В это время Япония контролировала провинции Северного Китая, Хэбее, Чехаре, частично Суйюани и Жэхэ, территории Центрального и Южного Китая [30]. Одним из первых инвесторов Японии во время Второй мировой войны оказался банк Bache & Со, в наше время отчасти соединившийся с корпорацией Wachovia. Старт банку дал Джулис Бачи (Jules S. Bache), реорганизовавший под своим именем банк своего дяди Леопольда Кана (Leopold Cahn). Банк входил в неофициальную банковскую группу Our Crowd, организованную немецкими банкирами еврейского происхождения, в которую также входили банки Lehman Brothers, Goldman Sachs, J. & W. Seligman & Co и Kuhn Loeb, а одним из первых его клиентов были Джон Рокфеллер (John D. Rockefeller Sr.) и Эдвард Гарриман (Edward Н. Harriman) [31][32].
Другим источником инвестиций для Японии стали Морганы. Если за время оккупации Манчжурии инвестиции группы Моргана в Японию составили 182 млн. долларов, то с 1937–1939 год они выросли до 511 млн. долларов, американский атташе вспоминал: «Если кто-либо последует за японскими войсками в Китае и увидит, сколько у них американского снаряжения, то он получает право думать, что следует за американской армией» [25]. Другой американский политик, конгрессмен К. Андерсен выступил с аналогичным высказыванием: «Мы все знаем, что шансы 50 на 50, что наш флот встретится в смертельной схватке с японским флотом. Ему, наверное, придется сражаться с кораблями, построенными из металлолома, вывезенного из нашей страны, машины которых будут работать на нашей нефти» [6]. К 1940 году доля американских поставок в Японию по нефти и нефтепродуктам составляла 67 %, по металлическим сплавам 99 %, по стали и меди 90 %, по самолетам 70 % [15]. Уже в 1944 году, говоря об отношениях с Японией в предвоенный период сенатор, Г. Шипстед добавил существенную деталь к общей картине: «Мы же осыпали их таким количеством военного и промышленного оборудования, за которое японцы не были в состоянии расплатиться. Мы сами платили за него, финансируя и предоставляя бонусы при продаже драгоценных металлов и, конечно, закупая в больших количествах японские товары, что давало Японии еще валюту» [6]. Таким образом, финансы текли в Японию и с английской и с американской стороны, а за внутренними распрями японской элиты вполне могли оказаться интересы инвестирующих сторон по контролю над Японией и дальнейшему ее использованию в своих планах.
«В политике невмешательства сквозит стремление, желание – не мешать агрессорам творить свое черное дело, не мешать, скажем, Японии впутаться в войну с Китаем, а еще лучше с Советским Союзом, не мешать, скажем, Германии увязнуть в европейских делах, впутаться в войну с Советским Союзом, дать всем участникам войны увязнуть глубоко в тину войны, поощрять их в этом втихомолку, дать им ослабить и истощить друг друга, а потом, когда они достаточно ослабнут, – выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия. И дешево, и мило!» [33].
В марте 1939 года, выступая в Экономическом клубе Аллен Даллес отозвался о немцах, итальянцах и японцах, как об «энергичных народах… твердо решивших самостоятельно управлять своей судьбой» [34]. А уже в мае японские войска предприняли попытку захватить территорию, принадлежащую Монгольской Народной Республики восточнее реки Халхин-Гол. Договор о ненападении между СССР и Германией, подписанный 23 августа 1939 года сыграл свою роль в скорейшем окончании конфликта [6][35]. На следующий день после заключения советско-германского договора министр иностранных дел Арита сообщил о прекращении любых переговоров с Италией и Германией, газета «Ници-Ници» признавала: «Пакт о ненападении между Германией и СССР является похоронным звоном для антикоминтерновского пакта» [69].
Замешательство и негодование в Токио, привело к отставке правительства Хиранума, новое правительство возглавил Фумимаро Коноэ. Князь Коноэ был в высшей степени странным человеком, он грезил наяву и принимал десять видов снотворного. Министром иностранных дел стал участник версальской конференции, экс-президент Южно-Маньчжурской железной дороги Иосуке Мацуока, прозванный «Гитлером из папье-маше». Его усилиями был подписан тройственный германо-итало-японский договор о военном союзе в сентябре 1940 года и договор о нейтралитете с СССР в марте 1941 года. Гитлер и Риббентроп склоняли Мациока захватить Сингапур, так как