Этой этимологической комбинацией знаков, обозначающих «человек» и «два», именуются идеальные отношения, которые должны связывать людей. Переводимая по-разному – как «доброта», «искренность», «доброжелательность» и «любовь», – пожалуй, лучше всего она была бы передана словом «человечность». Жэнь – это добродетель добродетелей в воззрениях Конфуция. Он признавался, что никогда не видел это величественное и даже трансцендентное совершенство полностью воплощенным. Поскольку она подразумевает демонстрацию человеческих способностей в их лучшем проявлении, эта добродетель настолько возвышенна, что «нельзя говорить о ней иначе как сдержанно»[138]. Благородному человеку она дороже самой жизни. «Целеустремленный ученый и человек, наделенный жэнь… даже пожертвуют жизнью, чтобы сохранить свой жэнь невредимым».
В то же время понятие жэнь охватывает гуманные чувства к окружающим и уважение к себе, безраздельное ощущение достоинства и величия человеческой жизни, где бы она ни появилась. Дополнительные свойства возникают сами собой: великодушие, порядочность и милосердие. В стремлении к жэнь заключается совершенство всего, что способно сделать человека в высшей степени человеком. В общественной жизни оно способствует неустанному усердию, в частной жизни проявляется в учтивости, бескорыстии и отзывчивости, в умении «мерить чувства других людей собственными». Выраженная через отрицание, эта эмпатия ведет к так называемому золотому (или серебряному) правилу нравственности – «чего не желаешь себе, не делай и другим»[139], но нет причин останавливаться на этом отрицании, так как Конфуций выразил ту же мысль и без него: «Обладатель жэнь, желая уважения к себе, и сам проявляет уважение». Такое величие души не знает государственных границ, ибо наделенным жэнь известно, что «внутри четырех морей все братья и сестры».
2. Цзюнь-цзы. Второе понятие – цзюнь-цзы. Если жэнь – это идеальные взаимоотношения между людьми, то цзюнь-цзы относится к идеальному участнику подобных отношений. Это выражение переводилось как «благородный муж» и «совершенный муж». Возможно, определение «зрелый человек» ничем не хуже других.
Цзюнь-цзы – противоположность человеку мелочному, ничтожному, малодушному. Безусловно достойный и уравновешенный, цзюнь-цзы придерживается в целом подхода к жизни идеальной хозяйки, которая чувствует себя настолько в своей стихии, что ведет себя совершенно непринужденно, следовательно, все внимание направляет на то, чтобы помочь расслабиться другим. Или, – если поменять половую принадлежность, – достигнув состояния, в котором вся вселенная становится его стихией, цзюнь-цзы проносит эти качества идеального хозяина сквозь жизнь в целом. Обладая уважением к себе, порождающим уважение к другим, он обращается к ним, задаваясь вопросом не «что я могу получить от них?», а «что я могу сделать для них?»
При хозяйской компетентности возникает умение создавать приятную атмосферу и располагать к себе. Сдержанная, уверенная в себе и умелая хозяйка – особа с идеальными манерами. В ее движениях нет грубости и бесцеремонности, у нее открытое лицо, в речи не мелькают пошлости и непристойности. Или, если опять поменять пол, благородный муж говорит умеренно. Он не бахвалится, не старается выделиться, никак не демонстрирует свое превосходство «кроме как, пожалуй, в охоте». Неизменно верный своим меркам, он даже в том случае, если другие забудут свои, не теряется, знает, как себя вести и может вежливо проявить инициативу в тех случаях, когда остальные обращаются к условностям. Приученный быть готовым ко всему, «не раздражаясь и не выказывая страха», он избежит как головокружения от успехов, так и озлобленности в случае неудач.
Только полностью реальный человек, по мнению Конфуция, способен заложить прочный фундамент цивилизованного общества. Лишь в том случае, когда те, кто составляет общество, преобразуются в цзюнь-цзы, мир будет направлен по пути к покою.
Если есть праведность в сердце, будет и красота в характере.
Если есть красота в характере, будет и гармония в доме.
Если есть гармония в доме, будет и порядок в стране.
Если есть порядок в стране, будет и покой в мире.
3. Ли. У третьего понятия, ли, есть два значения.
Первое значение – приличия, что и как должно быть сделано. Конфуций полагал нереалистичным рассчитывать, что люди сами способны мудро определить, какими должны быть обычаи. Им требовались образцы, и Конфуций старался обращать их внимание на лучшие образцы, которое предлагала история этого общества, чтобы все могли разглядывать их, запоминать и повторять. Если говорить о западных странах, то самой близкой к Китаю в культурном отношении станет Франция – не только из-за уважительного отношения к приготовлению пищи, но и благодаря вниманию к искусству жизни, – и во Франции известно несколько оборотов, выражающих эту идею настолько удачно, что они вошли в западный лексикон. Это savoir faire – знания о том, как держаться светски и с достоинством в любых обстоятельствах; comme il faut – то, как принято делать что-либо; apropos – то, что уместно, и esprit – верное чутье, чувство правильности чего-либо. Конфуций желал развивать китайский характер именно в этих направлениях. С помощью изречений (известных на Западе в виде пародий «Конфуций изрек…»), историй из жизни («Беседы и суждения» изобилуют ими) и собственного примера («Конфуций в своей родной деревне имел простодушный вид, как будто бы не мог сказать слова… при дворе он говорил обстоятельно»), он стремился упорядочить образ жизни в целом, чтобы ни одному человеку, получившему хорошее воспитание, никогда не приходилось теряться в догадках, как правильно себя вести. «Манеры делают человека», – отмечал один средневековый епископ. Конфуций предвосхитил это наблюдение.
Приличия охватывают широкий спектр, но мы можем получить представление о том, что заботило Конфуция, обратившись к его учениям об исправлении имен, о срединном пути, о пяти постоянных взаимоотношениях, о семье и возрасте.
«Если имя неправильно (не соответствует действительности), – указывал Конфуций, – то слово противоречит делу, а когда слово противоречит делу, то дело не будет исполнено… Поэтому для благородного мужа необходимо, чтобы имя он непременно мог сказать и слово исполнить и чтобы в словах его не было ничего бесчестного (недобросовестного)».
Может показаться, что это ясно и без лишних объяснений, но в данном случае Конфуций столкнулся с проблемой, которая в наше время породила целую новую дисциплину семантику – исследование взаимосвязи между словами, мыслями и объективной реальностью. Все человеческое мышление осуществляется посредством слов, так что если слова искажены, нарушено и мышление. Говоря о том, что нет ничего важнее, чем отцу быть отцом, а правителю – правителем, Конфуций объясняет: мы должны знать, что имеем в виду, пользуясь этими словами. Но в равной степени важно и то, чтобы слова выражали именно то, что надо. Исправление имен – призыв к нормативной семантике, к созданию языка, в котором ключевые существительные содержат смысл, который должны иметь, чтобы жизнь оставалась упорядоченной.
Учение о срединном пути занимало настолько важное место в представлениях Конфуция, что одноименная книга занимает центральное место в конфуцианском каноне. Два китайских слова для «срединного» – это «чжун юн», буквально «середина» и «постоянный». Следовательно, срединным называется путь, который «постоянно посередине», между неприемлемых крайностей. Со своим руководящим принципом «ничего чрезмерного» срединный путь является ближайшим аналогом западной «золотой середины» Аристотеля. Срединный путь удерживает восприимчивый нрав от злоупотреблений и потакания своим слабостям, и при этом подавляет безнравственность в зародыше. «Самолюбию, – наставляет «Ли цзи», – не следует потакать. Не должно удовлетворять все желания. В погоне за удовольствиями нельзя доходить до крайности». Уважительное отношение к срединному пути приносит гармонию и равновесие. Оно способствует поиску компромиссов, приучает к сдержанности. Остерегаясь излишеств и стремясь к чистым ценностям «в равной степени отдаленным как от горячности, так и от равнодушия», Китай с его почтительным отношением к срединному пути, как правило, но не всегда, избегал фанатизма.
Пять постоянных взаимоотношений, составляющих суть и основу общественной жизни, – это, согласно конфуцианским представлениям, отношения между родителем и ребенком, мужем и женой, старшими и младшими братьями и сестрами, старшим и младшим друзьями, правителем и подданным[140]. Для здоровья общества жизненно важно, чтобы эти ключевые взаимоотношения были правильно выстроены. Среди них нет преходящих; в каждых из них для сторон уместны разные реакции. Родителям следует быть любящими, детям – почтительными; старшим братьям и сестрам следует проявлять мягкость, младшим – уважительность; мужьям – быть хорошими, женам – «внемлющими»; старшим друзьям – внимательными, младшим – почтительными; правителям – милостивыми, подданным – преданными. По сути дела Конфуций говорит, что ни в одном своем поступке ты не одинок. Каждый из них отражается на ком-то другом. Здесь, в этих пяти взаимоотношениях, представлены рамки, в которых можно достичь максимальной индивидуальности, не нанося ущерб целостности ткани, от которой зависит жизнь.
Три из пяти видов взаимоотношений относятся к семейным, и это указывает, какое значение Конфуций придавал институту семьи. В этом он ничего не изобретал, а исходил из существовавшей ранее китайской предпосылки, согласно которой семья – основная единица общества. Эта предпосылка наглядно показана в китайской легенде, приписывающей герою, который «изобрел» семью, честь возвышения китайцев с уровня животных до уровня человека. В свою очередь в рамках семьи решением является почтение детей к родителям, отсюда и принцип почитания родителей, или сыновней благодарности. Недавно некто писал: когда то, что имело смысл для родителей, утратило этот смысл для их детей, цивилизация в опасности. Конфуций всецело согласился бы с этим высказыванием. «Долг детей перед родителями – источник, из которого проистекают все добродетели». Упоминаниями о преданных детях испещрена конфуцианская литература. Многие из этих рассказов абсурдны – например, о женщине, престарелой свекрови которой захотелось рыбы в разгар зимы. Молодая невестка легла на лед на пруду и обнажила грудь, чтобы растопить лед и поймать рыбу, всплывшую в лунке.