Это уважение к старшим не следовало ограничивать родителями; оно соответствовало общему конфуцианскому принципу почтительности к возрасту. Здесь объединены два момента. По сугубо практическим причинам неплохо иметь общество, в котором при достижении определенного возраста молодые заботятся о старых, так как довольно скоро молодые сами станут стариками и им понадобится помощь. Но дело заключалось не только в этом утилитарном доводе. Несомненно, Конфуций считал, что молодежь должна чтить стариков и служить им не только для того, чтобы отдать условленный долг. Он считал возраст заслуживающим почтения по причине присущей ему ценности. Ибо в целом, как был убежден он, годы приносят не только опыт и закалку: с ними вызревает мудрость и становится выдержанным дух; по самым важным пунктам старики обставляют нас. Эти взгляды настолько противоположны бытующим на Западе, где чтят юность, что нам почти невозможно представить, как ощущалась бы жизнь, если бы с каждым прошедшим годом приближалось время, когда тебе будут служить и относиться с уважением. После выхода из детского возраста с каждым последующим годом все больше народу будет вскакивать из-за стола, чтобы наполнить чайник – вместо того, чтобы ждать. когда это сделаешь ты, к тебе будут прислушиваться с возрастающим вниманием и почтением. В трех из пяти великих взаимоотношений акцент сделан на том, чтобы равняться на старших и чтить их.
В рассуждениях об исправлении имен, учении о срединном пути, пяти великих взаимоотношениях и почтении к возрасту и семье мы обрисовали важные особенности первого значения ли, то есть приличий, или того, что правильно. Другое значение этого слова – «обычай», который превращает приличие – в смысле, то, как поступать правильно, – в ритуал. Или, скорее, пронизывает первое значение вторым, и когда правильное поведение приведено в полное соответствие с конфуцианскими правилами, вся жизнь человека становится подобной священному танцу. Общественная жизнь была срежиссирована, ее основные па – отрепетированы, потребность в импровизации практически отпала. Для каждого действия есть образец: от благодарности императора небесам за дарованную ими власть, возносимой трижды в год, до церемоний приема в доме скромнейшего из гостей и угощения его чаем. Жена Альфреда Норта Уайтхеда упоминала об одном кембриджском викарии, который заканчивал свои проповеди словами: «И в заключение скажу, братья: для воспитанного человека жизнь не представляет затруднений». Ли являл собой сценарий жизни воспитанного человека, разработанный Конфуцием.
4. Дэ. Четвертым стержневым принципом, который Конфуций старался разработать для своих соотечественников, был дэ.
Буквально это слово означает силу, особенно ту силу, с помощью которой правят людьми. Но это лишь начало его определения. Что есть эта сила? Мы уже упоминали о том, что Конфуций отвергал утверждения легистов о том, что эффективное управление возможно лишь с помощью физического могущества. Насколько он был прав в своих суждениях, история продемонстрировала на примере одной из династий, Цинь, строившей свою политику на принципах легистов. Добившаяся поначалу поразительных успехов, она впервые объединила Китай и переименовала его в Цинь. Но менее чем через одно поколение империя рухнула – наглядное свидетельство изречения Талейрана «со штыками можно делать что угодно, кроме как усидеть на них». В одном из самых известных конфуцианских преданий говорится о том, как на безлюдном склоне горы Тайшань учитель услышал скорбные рыдания женщины. Спросив, почему она плачет, он услышал: «Отца моего мужа растерзал живущий здесь тигр, моего мужа – тоже, и вот теперь моего сына постигла та же участь».
«Так почему же ты живешь в таком страшном месте?» – спросил Конфуций.
«Потому что здесь нет правителей-тиранов», – ответила женщина.
«Запомните, – сказал Конфуций ученикам, – что тирания страшнее тигра».
Ни одно государство, по убеждению Конфуция, не может ограничивать всех своих граждан постоянно, или хотя бы сколько-нибудь значительную часть этих граждан бо́льшую часть времени. Оно должно опираться на признание его воли, на явную веру в его действия. Отмечая, что три основы правительства – это экономическая обеспеченность, военная обеспеченность и доверие народа, Конфуций добавлял, что последнее – самое важное из всех, ибо «если народ не доверяет своему правительству, ему не выстоять».
Это самопроизвольное согласие со стороны граждан, это моральное состояние, без которого народу не выжить, возникает лишь в том случае, когда народ чувствует, что им руководят люди, наделенные способностями, искренне преданные работе ради общего блага и обладающие складом характера, внушающим уважение. Следовательно, подлинный дэ – это сила нравственного примера. В конечном итоге добродетель получает воплощение в обществе не посредством силы и не под влиянием закона, а благодаря впечатлению, произведенному на нас людьми, которыми мы восхищаемся. Все сводится к главе государства. Если он коварен или недостоин, обществу не на что надеяться. Но если глава по-настоящему пользуется доверием, если его правление – результат присущей ему справедливости, вокруг него собираются «неподкупные союзники». Их преданность работе на благо общества в свою очередь пробуждает общественное сознание местных правителей, а от них проникает в более низкие слои общества и вдохновляет граждан в целом. Но для осуществления этого процесса правители не должны иметь личных амбиций, что объясняет высказывание Конфуция «лишь тот достоин править, кто предпочел бы этого не делать».
В следующих высказываниях выражены представления Конфуция о дэ:
«Кто управляет при помощи добродетели [дэ], того можно уподобить северной Полярной Звезде, которая пребывает на своем месте, а (остальные) звезды с почтением окружают ее».
«Ай-гун [владетель Лу] спросил: «Что нужно сделать, чтобы народ был покорен?» Философ отвечал: «Если возвышать прямых людей и не возвышать бесчестных (кривых), то народ будет покорен; если же возвышать бесчестных и устранять прямых людей, то он не будет покорен».
«Цзи Кан-цзы, спрашивая у Конфуция о правлении, сказал: «Что вы скажете, если мы будем казнить (убивать) беззаконных людей для образования нравственных людей?» Конфуций отвечал: «Вы управляете, зачем же прибегать к убийству? Если вы пожелаете быть добрым, то и народ будет добр. Добродетели благородного мужа – это ветер, а качества низкого человека – это трава, и ветер, гуляющий по траве, непременно пригибает ее».
Судья Холмс говаривал, что любит платить налоги, поскольку у него создается ощущение, будто он покупает цивилизованность. Там, где есть положительный настрой, все складывается успешно с точки зрения политики. Но как создать этот положительный настрой? Среди западных теоретиков Конфуций нашел бы единомышленника в лице Платона:
Тогда скажи мне, Критий, как человек выберет правителя, который будет править им? Разве не выберет он того, кто прежде наведет порядок в себе, зная, что влияние на граждан любого решения, которое проистекло от гнева, или гордыни, или тщеславия, может быть преумножено тысячекратно?[141]
Конфуций согласился бы также с Томасом Джефферсоном, который считал, что «все искусство правительства заключается в искусстве быть честным».
5. Вэнь. Последним в конфуцианском гештальте фигурирует понятие вэнь. Оно относится к «искусствам мира» в отличие от «искусств войны» – к музыке, живописи, поэзии, к культуре в целом в ее эстетическом и духовном проявлении.
Конфуций чрезвычайно высоко ценил искусство. Простой напев однажды так заворожил его, что три месяца он не замечал, что ест. Людей, равнодушных к искусству, он считал людьми лишь наполовину. И все же не искусство ради искусства внушало ему уважение. Сила искусства, способная преображать человеческую натуру и склонять ее к добродетели, – вот что впечатляло его: сила, облегчающая (путем облагораживания души) уважение к другим, которое иначе достигалось бы с трудом.
Философ сказал: «Ученики (дети), почему не изучаете Книгу Стихотворений? Ведь она может воодушевлять, может служить для того, чтобы видеть свои достоинства и недостатки, может делать человека общительным, может вызывать (законное) негодование; в семье – научить служить отцу, в государстве – правителю (государю)»[142].
В представлениях Конфуция о вэнь присутствует дополнительный политический аспект. Чем достигается успех в международных отношениях? В этом случае легисты опять отвечали с позиций физической мощи; им вторил Сталин в нашем столетии, когда на вопрос о том, как он учитывает реакцию папы римского в действиях, задуманных против Польши, ответил вопросом: «А сколько у него дивизий?» Посыл Конфуция был типично другим. В конечном итоге победа достается государству, которое развивает высочайший вэнь, наиболее возвышенную культуру – государству, обладающему лучшей живописью, самой благородной философией, величайшей поэзией, и свидетельствующему о понимании, что «нравственный облик окружения составляет его превосходство». Ибо в конечном итоге именно это вызывает непроизвольное восхищение людей повсюду. Галлы были свирепыми воинами, но обладали настолько примитивной культурой, что их считали варварами; но как только они узнали, что представляет собой римская цивилизация, ее превосходство оказалось настолько очевидным, что после завоеваний Цезаря галлы больше никогда не поднимали общих восстаний против римского владычества. Конфуций не удивился бы этому.
Конфуцианская программа
Предположим, что продуманные традиции, которые стремился сформировать Конфуций, имелись в наличии. Какой казалась бы китайцу жизнь, встроенная в их рамки?
Она привлекала бы как бесконечная программа самосовершенствования с целью стать в большей мере человеком. В рамках конфуцианского замысла хороший мужчина или женщина – человек, который всегда стремится стать лучше.