Пророки Израиля и Иудеи – одна из самых удивительных групп людей во всей истории. В самом сердце нравственной пустыни, где они очутились, они произносили слова, которые миру никогда не забыть. Простой пастух Амос – отнюдь не соломинка, случайно унесенная ветром, а человек со своей миссией, суровый и жесткий, как пустыня, из которой он явился; собранный и настороженный, выкрикивающий на людном рынке в Вефиле: «Пусть, как вода, течет суд, и правда – как сильный поток!» Горожанин Исаия, видный, учтивый, речистый, и при этом пылающий нравственным рвением и восклицающий о том, кто «проявит правду и славу пред всеми народами». Осия, Михей, Иеремия – какую компанию они составляют! Пророки происходят из всех слоев общества. Среди них есть и искушенные, есть и простые и естественные, как склоны холмов, с которых они спустились. Одни слышат Бога подобным львиному рыку, до других божественное повеление доносится в пугающей тишине, которая наступает после бури.
Но у всех есть нечто общее – убежденность, что каждый человек, просто в силу своей принадлежности к людям, – дитя Бога, следовательно, наделен правами, которые надлежит уважать даже царям. Пророки выходят на историческую сцену как чуждая, стихийная, взрывная сила. Их мир гораздо шире мира их соотечественников, в их мире помпезность и церемонии, богатство и роскошь ничего не стоят, цари выглядят мелко, а могущество всесильного не имеет себе равных по чистоте, справедливости и милосердию. Так что где бы люди ни обращались к истории за поддержкой и вдохновением в извечной борьбе за справедливость, чаще, чем где-либо, они находят и то, и другое, в звучных воззваниях пророков.
Смысл в страдании
С VIII по VI вв. до н. э., пока Израиль и Иудею расшатывала агрессивная сила Сирии, Ассирии, Египта и Вавилонии, пророки нашли смысл в этих невзгодах и стали рассматривать их как способ Бога подчеркнуть потребность в праведности. У Бога разгорелся бурный спор с его народом – спор, затрагивающий нравственные вопросы, неочевидные нерелигиозному наблюдателю. Для того чтобы приструнить непослушное дитя, родитель может уговаривать и упрашивать, но если слова не достигают цели, могут оказаться необходимыми действия. Аналогично, ввиду равнодушия Израиля к повелениям и уговорам Бога, тому не оставалось ничего другого, кроме как дать израильтянам понять, кто такой Бог, чья воля должна преобладать. Для того чтобы дать это понять, Бог обращает против Израиля его врагов.
Так говорит Господь: за три преступления Израиля и за четыре не пощажу его, потому что продают правого за серебро и бедного – за пару сандалий… Вот неприятель, и притом вокруг всей земли! он низложит могущество твое, и ограблены будут чертоги твои (Ам 2:6, 3:11).
Тот же припев подхватывает Иеремия. Поскольку евреи забыли о праведности, Бог решает «город сей предать на проклятие всем народам земли» (Иер 26:6).
Мы в состоянии оценить нравственную храбрость, которая понадобилась, чтобы выступить с этим толкованием неминуемой беды. Насколько проще было бы полагать, что Бог на нашей стороне, или заранее смириться с поражением!
Но кульминация еще только ожидалась. Предотвратить поражение не удалось. В 721 г. до н. э. Ассирия «набежала как волк на овечий загон» и навсегда стерла с карты Северное царство, превратив его народ в «Десять потерянных колен» Израиля. В 586 г. Иудея, Южное царство, была завоевана, хотя в этом случае его верхушка уцелела, уведенная Навуходоносором в вавилонский плен.
Если когда-либо и был момент, когда сама возможность смысла казалась маловероятной, то это был он. Евреи упустили свой шанс, в итоге претерпели унижение. Так что от пророков можно было ожидать признания мрачной участи своего народа с назидательным «я же вам говорил».
Но такой реплики с ее смесью мстительности и отчаяния не значилось в лексиконе пророков. Самое удивительное в еврейских поисках смысла – то, как даже в самый черный час пленения, когда смысл был вычерпан до глубочайших слоев, еще не разработанных евреями, пророки копнули еще глубже и обнаружили совершенно новую жилу. Если бы не это, дело дошло бы до признания преобладающих взглядов – что бог победителей сильнее бога побежденных, и эта логика положила бы конец библейской вере и еврейскому народу вместе с ней. Неприятие этой логики спасло будущее евреев. Пророк, который писал в Вавилонии VI в., где томился в плену его народ, – его имя было утрачено, но слова дошли до нас в последующих главах книги Исаии, – утверждал, что Яхве не был побежден вавилонским богом Мардуком; история – по-прежнему епархия Яхве. Это значило, что в поражении израильтян должен содержаться некий смысл, и задача вновь заключалась в том, чтобы найти его. Смысл, который усматривал «второй Исаия», на этот раз состоял не в наказании. Израильтянам требовалось усвоить то, чему учило их поражение, и вместе с тем их опыт должен был стать искупительным для мира.
Что касается усвоения, существуют уроки и озарения, которые страдание высвечивает, как не может высветить ничто другое. В данном случае опыт поражения и изгнания учил евреев истинной ценности свободы, за которую, несмотря на прежнее египетское пленение, они держались не слишком крепко. До нас дошли строки, раскрывающие духовные муки израильтян как перемещенных лиц – каким тяжелым оказалось для них ярмо рабства, как страстно они тосковали по родине.
При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе.
На вербах, посреди его, повесили мы наши арфы.
Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: «пропойте нам из песней Сионских».
Как нам петь песню Господню на земле чужой?
Если я забуду тебя, Иерусалим, – забудь меня десница моя;
Прилипни язык мой к гортани моей (Пс 136:1–6).
Порой единственной фразы достаточно, чтобы передать всю горечь и мучительность их положения: «Да не будет этого с вами, все проходящие путем!» или «Доколе, Господи, доколе?»
Когда персидский царь Кир в 538 г. завоевал Вавилон и разрешил евреям вернуться в Палестину, пророки усмотрели в этом еще один урок, который способно преподать лишь страдание: согласно этому уроку те, кто сохраняет преданность, невзирая на тяготы, будут оправданы. В конце концов их восстановят в правах.
Выходите из Вавилона… с гласом радости возвещайте и проповедуйте это, распространяйте эту весть до пределов земли; говорите: «Господь искупил раба Своего Иакова (Ис 48:20–22).
Но у своего пленения евреи могли научиться не только смыслу их испытания. С их помощью Бог ввел в историю уроки, в которых нуждаются все народы, однако они ослеплены привольной жизнью и благодушием. Посредством страданий евреев Бог выжег в их сердцах страсть к свободе и справедливости, способную оказать влияние на все человечество.
Я… поставлю Тебя в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме – из темницы (Ис 42:6–7).
Говоря отвлеченно, самый глубокий смысл во время пленения евреи обнаружили в заместительном страдании: этот смысл появляется в жизни тех, кто готов терпеть боль, лишь бы другие были избавлены от нее. «Второй Исаия» связал этот общий принцип с опытом своего народа, представляя день, когда народы земли узнают, что крохотный народ (здесь его олицетворяет единственное лицо), который они когда-то презирали, на самом деле страдал за них:
Но Он взял на Себя наши немощи, и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом.
Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились.
Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас (Ис 53:4–6).
Смысл в мессианстве
Евреи сумели найти смысл в своих страданиях, однако этим их поиски смысла не закончились. Они достигли кульминации в мессианстве.
Углубиться в эту концепцию можно с помощью примечательного факта. Идея прогресса – вера в то, что условия жизни можно улучшить, и что история может в этом отношении достичь успеха, – зародилась на Западе. По мере того как другие народы приходили к этой мысли, они заимствовали ее у Запада.
Как бы ни поражал этот факт, он выглядит объяснимым. Ограничившись двумя другими устойчивыми цивилизациями – южноазиатскими с центром в Индии и восточноазиатскими с центром в Китае и с ответвлениями его культуры[222], – мы обнаружим, что их главенствующие взгляды были сформированы людьми, находившимися у власти; в Индии это были брахманы (брамины), в Китае – ученые. В отличие от них, взгляды Запада в этом отношении определенно сформировали евреи, которые на протяжении большей части периода своего становления были обездоленным народом. Если правящие классы устраивает существующее положение вещей, то обездоленных определенно нет. И если их дух не сломлен, чего с духом евреев никогда не случалось, угнетенные надеются на перемены к лучшему. Эта надежда придала умственному складу библейских евреев направленность вперед и вверх. Они стали выжидающим народом – людьми, которые ждали если не избавления от ярма угнетателей, то переселения в Землю Обетованную.
Ласкает взоры ширь равнин,
Их зелень без изъяна,
Так мил евреям Ханаан,
И воды Иордана.
Подведем итог: взгляды обездоленных устремлены лишь вверх, и эта направленность еврейского воображения в конце концов привела Запад к выводу, что условия жизни в целом можно изменить к лучшему.
Человеческому сердцу легче опереться на надежду, когда она конкретна, и в конце концов воплощением еврейских надежд стала фигура ожидаемого мессии. Дословно «мессия» (от ивритского «