Как минимум Иисус был харизматичным чудотворцем, который придерживался традиций, восходивших к началу еврейской истории. Пророки и прорицатели, заложившие эти традиции, выполняли роль посредников между привычным миром, с одной стороны, и духовным, который его окружал, с другой. Из последнего они черпали силы, с помощью которых как помогали людям, так и призывали их менять образ жизни. Мы дополним эту сжатую характеристику, рассмотрев последовательно (а) духовный мир, на который Иисус был на редкость точно ориентирован и который питал силой его служение; (b) применение им сил духовного происхождения ради облегчения человеческих страданий; и (с) новый социальный порядок, который он стремился осуществить.
«Дух Господа Бога на Мне». Согласно Луке, Иисус приступил к своему служению, сославшись на эти слова из Книги пророка Исаии и добавив: «Ныне исполнилось писание сие». Нам следует уделить внимание этому Духу, который Иисус испытал как придающий ему силу, ибо иначе не достичь понимания его жизни и труда.
В книге, вошедшей в число наиболее долговечных изданий нашего века, «Многообразие религиозного опыта», Уильям Джеймс объясняет, что «в самом широком из своих смыслов религия гласит, что существует незримый порядок, и наше высшее благо заключается в надлежащих взаимоотношениях с ним». До недавнего времени современная наука, по-видимому, сомневалась в реальности незримых сущностей; но после наблюдения Эддингтона, что мир скорее похож на разум, чем на машину, и сообщений астрофизиков о том, что 90 % «материи» во вселенной невидимо, то есть не оказывает никакого влияния на их приборы, научный скептицизм пошел на убыль[230]. Однако суть здесь в том, что библейскую традицию, которой соответствовал Иисус, можно рассматривать только как непрерывный, продолжающийся и напряженный диалог еврейского народа с незримым порядком, на который указывает Уильям Джеймс. Этот порядок называют Духом (как в первых стихах Библии, где Дух носился над изначальными водами, создавая мир), и, ощущая его как в высшей степени живой, его населяют такими сущностями, как ангелы, архангелы, херувимы и серафимы. А в центре находится Яхве, которого представляют олицетворенным: как пастыря, царя, господа, отца (и реже – мать) и возлюбленного. Несмотря на то, что Дух обычно изображали над землей – образы лестниц в небо привычны, – это делалось лишь для того, чтобы подчеркнуть его обособленность и превосходство над этим миром. Их не разделяет пространство, они пребывают в постоянном взаимодействии. Бог гулял по садам Эдема, и «вся земля полна славы Его», его сияющего присутствия.
Дух не только не был отделен пространственно: несмотря на невидимость, его можно было познать. Зачастую он брал на себя инициативу и заявлял о себе. Особенно нагляден пример такого явления Моисею на горе Синай, но вместе с тем он обращался тихим голосом к Илии, львиным рыком – к другим пророкам, во время таких драматических событий, как Исход. В то же время люди тоже могли проявить инициативу, устанавливая связь с ним. Этой цели служили пост и уединение, и евреи, ощущавшие зов, периодически удалялись от отвлекающих факторов мира ради общения с божественным с помощью этих средств. Будет вполне уместно считать, что во время этих бдений они пропитывались Духом, так как когда они возвращались в мир, они часто предъявляли свидетельства тому, что почти ощутимо впитали нечто: Дух и сопутствующую ему силу.
То, что Иисус соответствовал еврейским традициям посредников, исполненных Духа, – наиболее важный факт для понимания его исторического пути. Его непосредственным предшественником в этой традиции был Иоанн Креститель, о духовной силе которого свидетельствует то, что при инициации (крещении) у Иисуса открылся третий, или духовный, глаз, как сказали бы в Азии, и он увидел «Духа, сходящего с неба, как голубя». Сойдя, Дух «увел» Иисуса в пустыню, где тот сорок дней молился и постился, укрепляя вошедший в него Дух. Добившись этого, он вновь вошел в мир уже вдохновленным.
«Я Духом Божиим изгоняю бесов». Если наука уже не пренебрегает незримыми сущностями, постепенно в ней зреет готовность признать, что они могут оказаться могущественными, так как современные эксперименты свидетельствуют, что «энергия, присущая одному кубическому сантиметру безвоздушного пространства, выше энергии всей материи в известной вселенной»[231]. Какой бы ни была судьба этой конкретной гипотезы, евреи беспрекословно приняли господство Духа над природой. Исполненные Духа персонажи Библии обладают силой. Назвать их харизматичными – значит утверждать, что они обладали способностью привлекать внимание людей, но это далеко не все. Причиной, по которой они притягивали внимание, была исключительная сила, которой они обладали. В них, как принято говорить, «что-то было» – то, чего недостает простым смертным. И этим «чем-то» был Дух. Библия часто изображает их «исполненными силы Духа» – силы, которая позволяла им порой влиять на естественный ход событий. Они исцеляли болезни, изгоняли демонов, иногда усмиряли бури, заставляли расступиться воды, возвращали к жизни умерших. Евангелия в изобилии приписывают эти свойства Иисусу. Вновь и вновь они сообщают, как вокруг него собирались люди, привлеченные его славой чудотворца. «Приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям», – читаем мы. Ученые, изучающие Новый Завет, отмечают, что «несмотря на трудность, которую чудеса представляют для современного ума, исторически дар Иисуса как целителя и экзорциста почти не вызывал сомнений»[232].
Он мог быть таковым, – в сущности, мог быть «самой выдающейся фигурой в… веренице еврейских харизматичных целителей», как продолжают ту же мысль некоторые специалисты по Новому Завету, – и при этом пользоваться известностью лишь там, где он жил. За рамки одного времени и места его вывело то, как он пользовался проходящим сквозь него Духом для того, чтобы исцелять не только отдельно взятых людей, но и все человечество, к чему он стремился, начиная с его собственного народа.
«Да приидет Царствие Твое на земле». В политическом отношении положение евреев во времена Иисуса было отчаянным. Большую часть столетия они находились в рабстве у Рима и не просто лишились свободы, но и страдали под гнетом почти непосильных налогов. На свое положение они реагировали четырьмя способами. Сравнительно зажиточные саддукеи предпочли извлечь из затруднительной ситуации всю пользу и приспособились к эллинистической культуре и римскому правлению. Те, кто предпочел остальные три подхода, надеялись на перемены. Все они признавали, что эти перемены должен осуществить Яхве, все полагали, что евреи должны что-то предпринять, чтобы побудить его к вмешательству. Две из этих трех групп представляли собой движение за возрождение. Ессеи считали этот мир слишком порочным, чтобы допустить возрождение иудаизма в нем, поэтому они его оставили. Удалившись в колонии с общей собственностью, они посвятили себя жизни в строгой дисциплине и набожности. Фарисеи же остались в обществе и стремились возродить иудаизм, строго следуя закону Моисееву, особенно его принципам святости. Представители четвертого течения называли себя зелотами, но вряд ли были достаточно организованными, чтобы заслуживать общее название. Потеряв надежду на то, что какие-либо перемены произойдут без грубой силы, они предпринимали эпизодические акты сопротивления. Кульминацией этих действий в 66–70 гг. н. э. стало Великое еврейское восстание, которое закончилось катастрофой и вторым разрушением Иерусалимского Храма.
В этом бурлящем политическом котле Иисус предложил пятый вариант действий. В отличие от саддукеев, он хотел перемен. В отличие от ессеев, не стал удаляться от мира. В отличие от сторонников военных мер, он превозносил миротворцев и призывал любить даже врагов. Ближе всех Иисус стоял к фарисеям, отличаясь от них лишь одним сделанным акцентом. Фарисеи делали упор на святость Яхве, в то время как Иисус – на сострадание Яхве; вместе с тем фарисеи первыми настаивали, что Яхве также милосерден, а Иисус – что Яхве свят. Разница поначалу кажется незначительной, но в действительности она оказалась слишком велика, чтобы ее вместила единственная религия. Нам необходимо разобраться, почему так произошло.
Опираясь на понимание Яхве как величественной святости, фарисеи продолжали утверждать принятую версию представлений евреев о себе. Сам будучи святым, Яхве желал освятить и весь мир, и для этой цели выбрал евреев, чтобы они, так сказать, заняли для него плацдарм святости в человеческой истории. На горе Синай он установил кодекс святости, неуклонное соблюдение которого должно было сделать евреев «народом священников». Заявление Яхве, обращенное к ним – «будьте святы, ибо Я свят Господь» – стало жизненным кредо фарисеев. Именно небрежность в соблюдении этого кодекса святости привело к ухудшению положения евреев, и только искренний возврат к этому кодексу мог изменить их положение к лучшему.
Со многим из перечисленного Иисус соглашался, но одну важную особенность программы святости считал неприемлемой: черты, которые она проводила между людьми. Начиная с деления действий и вещей на чистые и нечистые (к примеру, еду и ее приготовление), кодекс святости продолжал делить уже людей – в зависимости от их отношения к этим различиям. Итогом стала социальная структура, испещренная барьерами: между людьми, отнесенными к чистым и нечистым, непорочным и оскверненным, посвященным и непосвященным, евреям и язычникам, праведникам и грешникам. Придя к выводу, что центральное место среди свойств Яхве занимает сострадание, Иисус воспринял социальные барьеры как противоречие этому состраданию. И он беседовал со сборщиками налогов, делил еду с изгоями и грешниками, общался с проститутками и занимался целительством в шаббат, если к этому побуждало сострадание. Так он стал социальным пророком, бросающим вызов границам существующего порядка и отстаивающим альтернативные представления о человеческом сообществе.