Закону известно и понятие ошибки. Ошибка, однако, категория своеобразная, не равнозначная нашему пониманию ее как психического состояния, исключающего вину. Ошибка, по Закону Моисея, может быть и виновным деянием. Так, в книге Левит читаем: «Если же все общество Израилево согрешит по ошибке… и сделает что-нибудь… чего не надлежало делать, и будет виновно» (Лев. 4, 13). В другом месте читаем в отношении начальника: «…если согрешит начальник и сделает по ошибке… чего не надлежало делать, и будет виновен» (Лев. 4, 22).
Очевидно, термин «ошибка» здесь охватывает два психических состояния: ошибку в собственном смысле слова, как невиновное совершение деяния, и ошибку как неосторожность, на которую указывает приведенное в текстах выражение «чего не надлежало делать». Оно означает, что и общество, и начальник совершили необдуманно что-то, от чего они должны были воздержаться. Это уже ближе к нашему пониманию преступного легкомыслия.
Еще более заметными становятся основания для выделения ошибки-неосторожности в том, как Закон дифференцирует ответственность за вину, допущенную по ошибке, в зависимости от должностного положения нарушителя. За одно и то же деяние священник должен принести из крупного скота тельца (Лев. 4, 3), начальник – козла (Лев. 4, 23), а если кто из народа – козу (Лев. 4, 23). В этом распределении меры ответственности действует принцип «кому больше дано (в смысле обязанностей), с того больше спросится (ответственность)». Священник и начальник в большей степени обязаны помнить и соблюдать установленные правила, с них и больший спрос.
Сущность ошибки-неосторожности заключена в неведении относительно нарушаемого запрета, т. е. неосознании опасности деяния, что характерно и для нашего понимания неосторожности: «Если кто… сделает что-нибудь… чего не надлежало делать, и по неведению сделается виновным» (Лев. 5, 17). Однако, как известно, по неведению возможно и случайное причинение вреда, о чем Закон молчит.
Неожиданным на первый взгляд выглядит признание вины не только на момент совершения негативного деяния, но и на момент появления у лица знания о совершении им данного деяния.
Действующий УК РФ не предусматривает случаев, когда, предположим, водитель, сбив пешехода, не замечает этого, а спустя некоторое время, увидев на своей автомашине следы крови и вмятины, услышав от кого-то о происшествии, сопоставив все обстоятельства, приходит к выводу, что он виновен в гибели человека. В УК РФ значение имеет психическое состояние такого водителя только на момент происшествия, но не после него. Ветхий Завет предусматривает такую ситуацию. Так, если кто «прикоснется к нечистоте человеческой… от которой оскверняются, и он не знал того, но после узнает, то он виновен» (Лев. 5, 3). Здесь имеет место перенос вины на момент ее осознания. Это важно в первую очередь для верующего, который, поняв, что сотворил грех, должен с этого момента признать его и очиститься, принести «Господу за грех свой… жертву повинности» (Лев. 5, 6). Однако такой же, по сути, подход применяется и в нашем законодательстве, когда суд, вынеся обвинительный приговор, признает лицо виновным в совершении преступления независимо от того, сознавал или не осознавал подсудимый лично факт совершения им преступления, официально он «осознает» этот факт после совершения преступления, с момента осуждения и признания виновным. Возникает вопрос: что констатирует суд, признавая лицо виновным в совершении преступления, – факт совершения им преступления в целом или только психическое состояние на момент совершения преступления? Представляется, что он термином «виновный» охватывает и то и другое, дает юридическую оценку содеянного в целом, а не констатирует только наличие умысла (неосторожности), что делал и судья Ветхого Завета. Выходит, что мы должны различать понятия вины как умысла и неосторожности и виновности как оценки содеянного в качестве преступления. Возможно, есть смысл снова вернуться к обсуждению оценочной теории вины, которая была в свое время отвергнута.
В Законе, его духовной, религиозной части, встречается и термин «небрежность»: «И сказал Господь Аарону: ты и сыны твои… понесете на себе грех за небрежность во святилище… за неисправность в священстве вашем» (Числ. 18, 1). Это понятие никак не связано с характеристикой вины, оно выражает не более чем пренебрежительное, без должного чувства благоговения отношение к исполнению обязанностей священнослужителя. Но само небрежение рассматривается как грех и, следовательно, как объективный поведенческий акт, что делает данное понятие адекватным понятию виновности.
Неотвратимость наказания. Наказание – неотъемлемый компонент Законодательства Моисея, оно освящено Богом, принято еврейским народом как должное. В противном случае, как представляется, этот народ не мог бы существовать в течение 4000 лет, руководствуясь только законом, имея во главе лишь судей, священников и старейшин.
Наказание – изначально установленное Богом средство воздействия на созданное им человеческое существо. Заключая с Адамом свой первый Завет, Господь предупредил, чтобы он не ел «от дерева познания добра и зла», в противном случае «смертью умрешь» (Быт. 2, 17). Это значит, что уголовное законодательство началось с Божьего установления; первоначальный вид наказания – смертная казнь, и обязательное условие применения наказания – указание о нем в Завете (Законе), т. е. предупреждение о возможности его применения в связи с совершением конкретного деяния. Кроме того, в первом же Завете выделена существенная черта относительно основания применения наказания – свобода воли человека. Господь Бог запретил Адаму есть от дерева познания добра и зла, но не исключил вовсе такую возможность, иначе бы Он не оставил это дерево в саду вместе с деревом жизни, Он предоставил Адаму самому выбирать: быть в согласии с Богом и жить вечной жизнью либо стать независимым от Бога и быть обреченным на смертную жизнь. Адам добровольно выбрал второе.
Поучительно и исполнение наказания: Бог в первую очередь наказывает обольстителя Евы, змея, т. е. Сатану, соблазнившего людей, выступившего в роли подстрекателя, а затем только Адама и Еву. Это пример того, что должно строго наказывать подстрекателей и организаторов преступлений, тех, кто склоняет исполнителей к совершению преступных деяний.
Следует отметить также неотвратимость наказания: Господь мог бы проявить милость и простить первый грех Адаму, но Он, как всевидец, скорее исходил из бесперспективности такого акта милосердия.
В целом же Господь милосерд по отношению к наказываемому. Иов, страшась Божьей кары («Страшно для меня наказание от Бога» (Иов. 31, 23)), предупреждая о неотвратимости наказания («Нет тьмы, ни тени смертной, где могли бы укрыться делающие беззаконие» (Иов. 34, 22)), в то же время призывает подчиняться воле Бога и рассчитывать на его милость: «Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай; ибо Он причиняет раны и Сам обвязывает их; Он поражает и Его же руки врачуют» (Иов. 5, 17–18). Царь Соломон также говорит слова, способные утешить осужденного: «Кого любит Господь, того наказывает и благоволит к нему» (Притч. 3, 11–12). Таким же образом должно относиться и государство к тому, кого наказывает. Наказание – это вразумление, несущее в себе доброту, сострадание и излечение, это создание условий, предупреждающих совершение нового преступления.
Знание Закона – предпосылка познания мира. Большое значение Закон придает презумпции знания Закона, а значит, наказания. Закон, собственно, и был дан, причем в письменном виде, чтобы народ был ознакомлен с ним. Только при этих условиях (опубликование и ознакомление) справедливо утверждение ап. Павла: «Где нет закона, нет и преступления» (Рим. 4, 15). Знание законов – необходимая предпосылка познания человеком окружающего мира, в том числе сущности установленных общественных отношений, регулируемых нравственностью и правом.
Вся система (религиозная и светская) управления еврейским народом заботилась о том, чтобы Закон стал достоянием народа, только в этом случае можно говорить о его ответственности за деяние, указанное в Законе. Пророк Осия, реагируя на правовое невежество, провозглашал: «Истреблен будет народ мой за недостаток ведения» (Ос. 4, 6), «невежественный народ погибнет» (Ос. 4, 14). Моисей, обращаясь к народу, требовал: «Поставь себе большие камни и обмажь их известью; и напиши на камнях сих все слова закона сего» (Втор. 27, 2–3).
Важно понять также сущность наказания, как она определена Богом. Наказание – это воздаяние. «Отмщу врагам Моим и ненавидящим Меня воздам» (Втор. 32, 41), – говорит Господь. Эти слова, как представляется, должны быть приняты во внимание при формулировке целей наказания в УК РФ. Положения ч. 2 ст. 43 УК РФ не раскрывают действительной сущности наказания, маскируя идею воздаяния, которая фактически присутствует в наказании под ничего не значащим лозунгом восстановления социальной справедливости.
«Жестоковыйность» народа. Система и содержание наказаний определяются естественно-историческими и социально-психологическими условиями жизни общества. Закон включает те виды наказаний, которые принимаются обществом, соответствуют его представлениям о справедливости, учитывает степень «жестоковыйности» народа. Наиболее строгий вид наказания – смертная казнь; ее основой является постулат «душу за душу» (Втор. 21, 23). Способы исполнения этого наказания: побивание камнями, повешение и сожжение.
Побивание камнями имеет ту особенность, что исполнение этого наказания практиковалось как групповое, коллективное. Тем самым это мероприятие делалось как бы народным. Вспомним, какую борьбу вел Иисус Христос против книжников и фарисеев, признававших смертным грехом делать какие-либо дела, в том числе дела милосердия, в субботу. Этот запрет прочно вошел в историческое сознание народа с того случая, когда по повелению Господа, данному через Моисея, «все общество» вывело из стана задержанного в пустыне «человека, собиравшего дрова в день субботы», «и побили его камнями, и он умер» (Числ. 15, 32–36).