право, чтобы силой внешнего принуждения поддерживать правопорядок в обществе. Уголовное право – это тот инструмент, с помощью которого государство, в том числе руководствуясь инстинктом самосохранения, удерживает народ от беспорядка, хаоса и взаимного истребления.
О. Иоанн Мейендорф определял секуляризацию следующим образом: «Секуляризация – есть понятие, предполагающее автономию человеческой культуры и как бы маргинализацию Бога» [348] . Для секуляризованного государства и общества характерно, что Бог воспринимается за чертой человеческой культуры. Любое проявление Божества – это чрезвычайное сверхъестественное происшествие, посягающее на автономное и самодостаточное человеческое сообщество.
Антиподом является сакральное общество, которое считает, что естественное состояние природы – в органическом единстве по благодати Бога и человека, где Спаситель – глава церкви, а все люди – ее члены.
В секуляризованном обществе уголовное право является не только важнейшим регулятором человеческих отношений, но и неким отголоском, напоминанием Божественного Откровения, Божественных Заповедей. Уголовно-правовые нормы это тот минимум, который нельзя уже преступать и в таком обществе, потому что в противном случае человек исчезнет в результате взаимного истребления и крайнего развращения. Уголовное право – это хранитель тех ценностей, с которыми соглашаются практически все люди вне зависимости от их религиозных и идеологических убеждений.
В этом отношении уголовное право – благо, которое позволяет человечеству существовать; и по мере желания, возможности, веры, надежды и любви каждому отдельному человеку спасаться, обожествляться, выполнять свое Божественное предназначение.
В настоящее время в мире наблюдается тенденция к секуляризации жизни – падение нравственности, когда вредные привычки становятся нормой жизни; употребление наркотиков фактически легализовано, пропагандируется свобода в межличностных и брачных отношениях, ведущая к распаду семейной жизни, поощряется эвтаназия, однополые браки и т. д. Этот процесс возможен в результате, в том числе, соответствующей секуляризованной уголовной политики, когда уголовно-правовые нормы не охраняют должным образом семью, нравственность, здоровье людей, неоправданно смягчаются санкции за многие преступления, а уголовные наказания носят преимущественно характер материального взыскания, штрафа за нанесенную обиду. При этом уголовно-процессуальные нормы, в свою очередь, излишне формализуют, обюрокрачивают и потому затрудняют процедуру привлечения к уголовной ответственности.
Эти две тенденции – падение нравственности, отход от христианских ценностей и так называемая гуманизация, либерализация уголовного права, налагаются друг на друга, в результате чего возможно то, что в физике называется резонансом – сильное возрастание колебаний в системе под влиянием внешних сил. А всякий резонанс чреват катастрофой, в данном случае социальной. И тогда, повинуясь инстинкту самосохранения, человечество вновь начнет ужесточать уголовное законодательство, может быть, не всегда обоснованно.
Христианское вероучение и уголовное право различаются между собой, главным образом, по цели своего предназначения.
Христианство утверждает высокое предназначение человечества – его обожение, любовь к Богу и к своему ближнему, а ближний – это все человечество.
Уголовное право решает узкие задачи. Как известно, наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, а также в целях исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений (ч. 2 ст. 43 УК РФ).
Социальная справедливость и божественная Любовь понятия несовместимые. О боге нельзя сказать, что Он несправедлив, то есть что в нем есть неправда, но нельзя и говорить, что он справедлив так, как мы понимаем справедливость и толкуем ее право. Святой Исаак Сирин говорит: «Не дерзни Бога назвать справедливым. Ибо какая же это справедливость – мы согрешили, а Он Сына Единородного предал на крест» [349] .
Однако попытка создать основанное исключительно на Евангелии гражданское, уголовное или государственное право не может быть состоятельной. Ибо без воцерковления полноты жизни, то есть без полной победы над грехом, право церкви не может стать правом мира. А победа эта возможна лишь в эсхатологической перспективе [350] . А если удастся человечеству победить грех, предположим, то зачем тогда уголовное право, поскольку преступность как явление существовать уже не будет?
Тем не менее уголовное право может и должно защищать и христианские ценности, о которых знает каждый человек не только из Божественного Откровения, но и по голосу своей совести. Неисполнение христианских заповедей, совершение греха является часто и нарушением уголовного закона. В этом отношении нормы уголовного права можно рассматривать в трех аспектах: 1) какие христианские ценности, которые могли бы охраняться уголовным законом, остаются без внимания последнего; 2) какие нормы этого закона противоречат или не совсем соответствуют духу христианства; 3) какие уголовно-правовые нормы охраняют христианские ценности, но недостаточно эффективно.
При этом нельзя не учитывать, что нормы уголовного права являются материальными и их эффективность зависит от множества факторов, в частности от норм уголовно-процессуального права и других отраслей права, от законодательства о судоустройстве, от деятельности судей и правоохранительных органов, от их финансирования, материального и прочего многообразного обеспечения их деятельности. Кроме того, имеется множество других факторов – политических, экономических, социокультурных, научно-технических и т. д.
Но самым главным в применении норм уголовного права является «человеческий фактор», в том числе мотив и мотивация, воля, желание и возможности их применения, исходя из того, что движущей силой является сам человек с его душой и духовным миром.
Не секрет, что не все нормы уголовного права активно применяются, хотя общественно опасные деяния, содержащие признаки того или иного преступления, совершаются довольно часто. Значительная часть, например, мошеннических действий остаются за пределами правоприменения в силу различных причин: правового нигилизма, пассивного поведения потерпевших, трудностей раскрытия и доказывания, коррумпированности чиновников, изворотливости преступников. Кроме того, наблюдается тенденция к ослаблению уголовного преследования со стороны государства, если происходит посягательство на права и интересы частных лиц, «маленького человека», в отличие от тех случаев, если опасность угрожает «естественным монополиям».
Ослабление социально-правового контроля со стороны государства, с одной стороны, объясняется уходом от тоталитарного мышления прошлых лет, с другой – возможно, ложно понимаемой свободой, демократизмом и гуманностью гражданского общества. Напрашивается параллель со средневековьем, когда вплоть до Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 года в уголовно-правовые отношения, возникавшие тогда между подданными, государство вмешивалось не так часто.
В девяностых годах XX века началась и продолжается до настоящего времени деятельность не основанных на законе органов «параллельной уголовной юстиции», которые пытаются урегулировать некоторые уголовно-правовые отношения без привлечения государственных органов, самостоятельно. Бывает и того хуже – государственные правоохранительные органы вмешиваются в конфликты между различными субъектами в интересах одной из сторон, т. е. выступают орудием, инструментом в политической или конкурентной борьбе между различными группировками.
Все это приводит к тому, что право как авторитет, независимый арбитр, регулятор отношений маргинализируется. Центром его активности, деятельности являются интересы того или иного человека тех или иных групп.
От личных, субъективных качеств, страстей, пороков и, к сожалению, очень редко добродетелей зависит то, насколько уголовно-правовые нормы на доктринальном, законодательном (правотворческом), правоприменительном уровнях будут соответствовать христианским идеалам, морали и нравственности.
Формальные основания криминализации поведения людей известны: распространенность общественно-опасных деяний, их порицаемость обществом экономическая целесообразность, возможность противостояния деликтам уголовно-правовыми средствами, другие критерии. Если основания криминализации того или иного деяния отпадают, то происходит его декриминализация. Примером того, насколько зависит уголовноправовая политика от экономической целесообразности, является декриминализация обмана потребителей в 2003 году (ст. 200 УК РФ); более поздние примеры – декриминализация оскорбления (ст. 130 УК РФ) и др.
Христианские нормы являются Божественным Откровением, догмой, и не зависят от прихоти и мудрствований отдельных людей, политиков, стратов, от чрезмерно законодательного зуда которых часто страдают нормы действующего уголовного законодательства. Редкий месяц ныне обходится без внесения очередных, мягко говоря, спорных и сомнительных изменений в УК РФ.
В этой связи представляется, что к христианскому пониманию уголовной политики гораздо ближе были юристы девятнадцатого века, в частности Франц фон Лист, который в ее основу полагал данные уголовной биологии (то есть сведения о человеке) и уголовной социологии. Уголовную политику этот ученый определял как систематическую совокупность оснований, опирающихся на научное исследование причин преступления и действия, производимого наказанием, – оснований, сообразуясь с которыми государство при помощи наказания и родственных ему институтов должно бороться с преступлениями [351] .
Далее рассмотрим для примера некоторые нормы Особенной части действующего УК РФ на предмет их соответствия христианским заповедям.
Так, статья 105 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за умышленное лишение жизни одного человека другим человеком. Убийство человека противоречит воли Божьей и в Ветхозаветные времена (Быт. 4, 10), и после пришествия в мир Спасителя (Мф. 5,21–22).