Влад демонстративно прошел мимо трупа павшего воина. Вот каков его был ответ. Света юркнула и пристроилась позади. Когда она проходило мимо лучника, который пустил в нее стрелу, то не посчитала лишним, запомнить его ник. Придет война и все в таком духе.
— Почему ты их не убил? — внезапно спросила Света, когда они достаточно удалились от того места.
— Да потому, что мстить за них будут. Я в состоянии убить троих, может четверых, но не десяток-другой. И бог с ним с уровнем! Вернуть его не сложно. Мне шмот терять жалко. Присмотрись, — указал Влад в пространство над своей головой, — у меня ник теперь красный. Я бы при всем желании не успел его отмыть до того, как они пришли бы по наши души. А что если с меня после смерти выпадет оружие? Зачем так рисковать, когда нет явной необходимости?
— Я не вижу твой ник, — напомнила ему Света. — Но краснота и впрямь есть, это да. Кстати, об оружии. Я все хотела спросить, что у тебя за меч такой? А то урон у него слишком уж большой.
Влад мог бы сказать, что катана у него уникального ранга. В Мирре подобное оружие хоть и редкость, однако, парочка экземпляров все же имеется. Но он не стал ей врать. Ну, разве что совсем чуть-чуть слукавил.
— Масштабирующееся.
У нее чуть глаза из орбит не вылезли:
— Но как… откуда ты его достал?
— В Мирре с любого моба теоретически можно выбить предмет не то, что масштабирующегося, даже мифического ранга. Другое дело, что шанс нереально низкий. Примерно как сорвать джек-пот в лотерее или того ниже. Но мне повезло. Да и выбил я его под баффом за достижение, который этот самый шанс увеличивало. Что до урона, то в том заслуга не только оружия. Мой [Тройной Сокрушающий Удар] с каждым последующим ударом наносит больше урона. Я так прикинул, что к шестому уровню, финальный удар будет наносить двукратный урон от Атаки.
— Что за бафф такой? — с искорками в глазах, спросила Света.
— Бафф от достижения за первое убийство монстра. Увы, — криво улыбнулся Влад, — тебе его не дано получить. Ведь для этого его надо убить, а у целителей атаки, как таковой, нет. Но он тебе и без надобности. Для этого у тебя есть я. Мы ведь договорились, что весь шмот на целителя переходит к тебе. И плевать, какого он ранга. Уговор есть уговор.
— Рада слышать, — вернула она Владу улыбку трекрат шире.
Примерно через десять минут они добрались до [Медвежьей Поляны]. Ранее, когда они шли куда-то или качались, то почти не разговаривали. Однако сейчас, малость попривыкши друг к другу, наладили общение. В беседе, порой, даже всплывали подробности личной жизни. Так они узнали, что в кое-чем похожи. Например, что оба остались без родителей. Но дальше этого откровения у них не зашло. Ни Света, ни Влад не хотели грузить друг друга своими проблемами.
Роткин, без году неделя владелец контрольного пакета акций БТК, сидел за дорогим дубовым столом в своем кабинете и сосредоточенно рылся в кипе бумаг. Их было так много, что упади они на него, придавили бы старика насмерть. С той самой минуты, как он подписал договор, его не покидало чувство, что здесь что-то не так. А чутье Роткина никогда не обманывало. Вот уже четыре часа он просматривал всю присланную из архива документацию по проекту Мирра и никак не мог взять в толк, за каким, простите за выражение, хреном Миронов пошел на это:
— «Что же в нем такого важного? Ради чего ты отказался от отцовской компании? Неужто из-за какой-то игрушки? Вовек не поверю. Я ведь тебя с пеленок знаю, мальчишка! Ты не настолько глуп».
Да, виртуальная реальность применима во многих отраслях. В том числе и в военной. Симулятор дополненной реальности боевых действий, как новаторское направление в подготовке солдат, мог принести компании громадную прибыль. Но даже если и так, ее бы хватило лишь для того, чтобы перекрыть расходы. Да и то частично. В то время, когда началась разработка Мирры, существовали куда более перспективные проекты.
— «Хм, что еще за Надежда? Многофункциональный блок обработки входящей-исходящей информации? Сколько-сколько?! Да быть того не может! Кто станет тратить четыре миллиарда на разработку БОВИИ? Так-с, Надежда, Надежда…. Где же ты, Надежда?», — полез Роткин в перечень документов. — «Ага, вот ты где. Документ — 5А27, Приложение № 1374».
В данном приложении указывался список компонентов, приобретенных в процессе создания Надежды. Роткин не был инженером-программистом, но даже он понимал, что подобная спецификация была сравни шутке. Ни о каком БОВИИ и речь быть не могло. Да взять хотя бы кристаллической ядро для хранения информации, емкостью 6,4 петабайта. Для чего понадобилось подобное хранилище данных, да еще и целых восемь штук? Уж явно не для серверов. Они шли отдельным пунктом.
Роткин протянул свою костлявую руку к коммуникатору и нажал на красную кнопку.
— Да, Дмитрий Александрович, — раздался из динамиков тонкий женский голосок секретарши.
— Любаш, пригласи ко мне Демидова. Скажи, что срочно.
— Конечно, Дмитрий Александрович.
Минут через двадцать в дверь постучали. Роткин оторвался от бумаг и сказал:
— Войдите.
Дверь отворилась без скрипа. В кабинет вошел худой как тростинка молодой человек в очках с бифокальными линзами. Прическа всколочена, круги под глазами, а кожа лица приобрела характерный сероватый оттенок. Человек по виду явно был болен. Но это не так. Просто он вот уже третьи сутки как работал над особо важным проектом и не мог себе позволить хоть на минуту сомкнуть глаза. Звали его Андреем. Прямо так, без фамилии или отчества. Как его по батюшке величают, знал, пожалуй, только отдел кадров.
— Вызывали, Дмитрий Александрович? — устало спросил он.
— Да, Андрей. Прошу, присядь, в ногах правды нет. Да и разговор обещает быть долгим, — указал ему Роткин на кресло по другую сторону стола.
Андрей без лишних вопросов устроился в удобном кожаном кресле и перешел сразу к делу:
— Вы по поводу ИПР? Я Вас уверяю, прибор будет готов в срок. Покупатели из Северной Кореи останутся довольны.
— Расслабься, Андрей. Я не за этим тебя сюда пригласил. Но отрадно слышать. Вот, взгляни-ка на это, — и протянул ему все документы, в которых, так или иначе, упоминалась Надежда. — Кстати, может чайку? Мне вчера Да Хун Пао прямиком из монастыря Тянь Синь Сы привезли. Говорят, что он творит чудеса. Выпил чашечку и будто на двадцать лет помолодел. А тебе, как я погляжу, взбодриться не помешает.
— Нет, спасибо. Чай не по мне. А вот от кофе не откажусь, — пробурчал Андрей, бегло просматривая страницу за страницей.
Не прошло и пяти минут, как в кабинет вошла секретарша с серебряным подносом в руках. От дымящих на нем двух фарфоровых чашек исходил необычно дивный аромат. Неудивительно, учитывая, что предложенный Андрею чай Да Хун Пао, который подарил Роткину в знак признательности президент Китайской Народной Республики Лао Го, по преданиям имел волшебные свойства и неземной вкус. Ну, а стоимость в двести тысяч долларов за сто грамм только придавала ему изысканности.
Да и кофе был не так прост. На сегодняшний день Блек Айвори можно попробовать всего в нескольких местах. Он есть на Мальдивах, в заповеднике на границе Таиланда и Лаоса, а так же в Абу-даби. Ну, а стоит чашечка «напитка богов» ровно тысяча мертвых американских президентов.
И пока взгляд Андрея блуждал по бумаге, Роткин, ничуть не таясь, любовался красотами секретарши, будто сошедшей с обложки мужского журнала. Любаша, как ласково он ее называл, когда-то давно и впрямь работала моделью. Еще подростком она попала в модельный бизнес, и царящая там безнравственность быстро взяла верх над юной и откровенно пустоголовой девчонкой. Легкие наркотики, чтобы взбодриться, вскоре переросли в кокаин и беспорядочные половые связи.
Покладистый нрав быстро ужесточился, с родителями она разругалась и съехала из отчего дома. Но резкий характер вышел ей боком, когда Любаша нагрубила кому не следовало. Один-единственный звонок решил ее судьбу. Все двери разом перед ней закрылись. И вот, оставшись на бобах к своим девятнадцати годам со школьным дипломом и ветром в голове, она стала искать себе новую работу.
Долго искала, но в конечном итоге нашла. Массажисткой в салоне. Не хватило ей ума догадаться, что за обычный массаж не платят полтинник в месяц. Но, как оказалось, к легким деньгам у Любаши лежала душа. Без стеснения совести зарабатывая на жизнь потом и стонами, весь следующий год она ни в чем не нуждалась. Да только вот, как бы плохо о нашей полиции ни отзывались, работу свою они делали. Прикрыли лавочку, а Любашку нашу поставили на учет.
Как и всех, прости господи…туток, законом по всей строгости Любашу наказать не смогли. Однако полицейский учет в фиктивном массажном бизнесе приравнивался к черной метке. Ни один липовый бизнесмен не рискнул взять ее под крыло. Шарахались как от прокаженной.
Вот тогда-то судьба и свела бывшую модель с запятнанной репутацией и Роткина. Ему в ту пору как раз требовалась секретарша с непрофильным опытом работы и один знакомый, бывший завсегдатаем массажных салонов, поделился с ним номером той, как он выразился: «перед ней ни один нормальный мужик не устоит».
Вот уже три года Любаша работает на Роткина. Официально — секретарша, неофициально — доверенное лицо в переговорах с упертыми, но падкими на красивых девушек клиентами и политиками. Да и Дмитрий Александрович просит ее порой задержаться в своем кабинете. Не гнушался наш старикашка с волшебными пилюлями время от времени вкусить испорченной клубнички.
Любаша продефилировала к столу и аккуратно, как заправская официантка, поставила чашку с дико дорогим чаем напротив Роткина, а кофе, у самого носа Андрея. Она не первый раз подает им напитки и потому знает, что если уж Андрей закопался в бумагах, как это часто бывает, то ставить чашку надобно там, где он ее непременно заметит. В противном случае, даже не притронется.
— Что-нибудь еще, Дмитрий Александрович? — кокетливо хлопнула Любаша длинными ресницами.