ла, – я их увезла, вот я получу, когда вернусь! Надеюсь, у мамы есть запасные.
– Тааак, продолжайте.
– Ну это солнечные очки, они еще с лета лежат, надо будет вытащить.
– Да что вы говорите, только очки? А рукав и мамины ключи можно еще покатать по миру?
– Не утрируйте, просто все очень быстро происходит.
– Лето закончилось месяц назад, ну да, для вас это быстро, продолжайте.
– А это не мое – наверно, на кровати валялось.
– Стоп, не берем в руки, – Дмитрий аккуратно взял вещь, на которую указала Белла, и упаковал в прозрачный пакет. – Я ушел, никому не открываем, у меня ключ, к ужину приду за вами, и пойдем вместе. Пока лежим и думаем, откуда эта вещь и как она могла попасть в сумку. И еще что вы такое знаете, за что вас можно убить. Хотя, – засомневался он на пороге, – даже если ничего не знаете, я человека, в принципе, понимаю, у меня такое желание за три дня знакомства с вами возникало уже раз десять.
И ушел, а Белла сидела на кровати и устало смотрела на разгром сумки. «Чего-то здесь не хватает, но вот чего», – откуда-то с края сознания стучалась мысль, но никак не могла достучаться.
Таня влюбилась, первый раз в жизни влюбилась. Даже тогда, в первый неудавшийся «почти» брак, она не испытывала таких чувств. Тогда было все более прозаически. Встретила она Марка, когда устроилась преподавать в институт, который только что окончила. Он был ее студентом, четыре года разницы Татьяна посчитала несущественными. Марк очень быстро переехал к ней в маленькую однушку на «Парке культуры». Досталась она ей от бабули по папиной линии, Таня любила эту квартиру и сейчас по ней очень скучала. Квартира у нее всегда ассоциировалась с бабулей и дедом, а значит детством и счастьем. Год назад с ней пришлось расстаться: нужны были деньги на лечение папы. Но тогда в этой маленькой хрущевке Татьяне казалось, что живут они прекрасно. Днем оба в институте, по вечерам Таня писала за Марка курсовые, он жарил мясо. После просмотр вечерних фильмов и ночь, ночи Татьяна любила особенно. Жили на зарплату Тани, на вопросы мамы она отвечала: «Мам, ну он же учится, откуда деньги?» Бегая по институту с зачеткой Марка и унижаясь перед преподавателями, прося поставить очередной зачет, она мечтала, что еще чуть-чуть – и Марк пойдет работать, она уйдет в декрет и у них родится прекрасный малыш, красивый и щекастый, обязательно с голубыми глазами и очаровательной улыбкой, как у Марка. Она даже имя ему придумала – Александр, как звали Пушкина и Дюма, да еще многих талантливых людей звали этим прекрасным именем.
Но время шло, а ничего не менялось. Вот уже два года, как диплом пылился у Марка на антресолях, а на работу он не спешил. Причин было много, причины были разные, а главное, Таня им верила. Он говорил: «Давай с детьми подождем» – и она ждала. Но три года назад был ее день рождения, ей исполнялось тридцать, она накрыла стол, нарядилась, а Марка все не было и не было. Он пришел в час ночи счастливый, довольный жизнью, очень легко сказал, что полюбил другую, собрал сумку и уже на пороге обернулся и спросил: «А ты чего такая нарядная?» Только тогда она поняла, что никогда его не любила, и только тогда она осознала, сколько времени она потеряла на этого подонка, и, скорее всего, этого времени уже не нагнать. Не сказав ему ни слова, она забрала ключи и закрыла за ним дверь.
Сейчас же чувства граничили с истерикой, с нежностью и отчаянным страхом, что это прекратится. Сегодня в ресторане она была счастлива, Юрий что-то рассказывал, спрашивал и шутил, она ловила каждое его слово, каждая шутка была смешной, а история интересной. И после в автобусе, когда он подошел и спросил разрешения присесть рядом, она была на седьмом небе.
– Зря ты так загадочно улыбаешься, дуреха, – прокомментировала ее выражение лица Виолетта, поправляющая макияж перед ужином. – Он тобой воспользуется и выплюнет, я знаю его пять лет – он не пропустил ни одной юбки, и каждая конкретная юбка интересовала его пару или тройку раз, а ты будешь его китайским увлечением, не больше.
– Виолетта, Виолетта, – примирительно сказала Татьяна, – мне тридцать три, я не замужем и никогда не была, у меня уже три года, как ушел мой сожитель, никого не было, у меня нет детей и обязательств. Как ты думаешь, хочу ли я, чтобы мной воспользовался мужчина, который мне очень нравится?
Виолетта в ответ расхохоталась.
– Вот так-то, – улыбаясь, подвела итог разговору Таня и ушла в ванную.
– А ты мне нравишься, подруга, – под нос себе пробубнила Виолетта.
Ника была очень недовольна. Во-первых, тем, что ее поселили с этой тупицей Ольгой, идиоткой, по уши влюбленной в шефа. О ее любви в фирме не знал только слепой, а в частности, сам шеф. А во-вторых, тем, что ее задание проваливалось на глазах. Дмитрий поселился с новенькой пигалицей – и как теперь прикажете его соблазнять и выведывать, кто он на самом деле? А не выполнить задание Вадима Эдуардовича она не могла: она всем ему обязана, абсолютно всем, что она имеет на данный момент. Он снял ее в стриптиз-клубе, где она работала, приехав из своего «Мухосранска», как любила называть родной город Ника. Но, ни капли не посягнув на ее честь, предложил работать на него в приличной конторе за приличную зарплату. На возражение Ники, что она совсем не модельер, он успокоил ее.
– Тебе, милая, – очень вкрадчиво говорил он, – нужно будет выполнять поручения, не связанные с дизайном. Они вполне доступны твоему интеллекту.
Все ее достижения, включая снежный шар, достались ей просто так. Она понятия не имела, кто на самом деле дизайнер – Нике достаточно было номинального авторства.
В номере царила тишина, не только Ника не хотела разговаривать, но и Ольга была подавлена и молчалива. Впрочем, после того как шеф попал в больницу, она всегда была в таком состоянии.
Поэтому стук в дверь раздался как гром среди ясного неба. Дверь открыла Ника, на пороге стоял Дмитрий:
– Какие люди в Голливуде, сплошные звезды, а не люди! И как это к нам такого красивого дяденьку занесло? – продолжала цитировать фильмы Ника. – Молодуха отпустила, что ли?
– Добрый вечер, Вероника Александровна, и не смотрите на меня так – дыру протрете, – парировал Дмитрий тоже фразой из фильма. – Ольгу Петровну хочу, – продолжил он соревноваться в цитатах из кино.
– Я вас слушаю, – выглянула из-за спины Ники Олечка, прервав их словесную дуэль.
– Ольга Петровна, приглашаю вас совершить променад по окрестностям Удалянчи. Говорят, перед ужином здесь воздух особенно прекрасен, не откажите в любезности.
– А мне с вами можно? – ухмыляясь, спросила Ника. – Или вы собрались соблазнять дам по отдельности?
– Да, исключительно по отдельности, и сейчас подошла очередь Ольги Петровны, так что прошу не нарушать отчетности, все по порядку.
– А когда же до меня очередь дойдет? Может, втиснете меня в свой плотный график без очереди? – включаясь в игру, шутя спросила Ника.
– Я бы рад, да не могу: боюсь бунта на корабле. Вот вам сделаю исключение – и кто-нибудь обязательно обидится, а обиженная женщина – страшная штука.
– Хватит паясничать, я одета, идемте, – сухо сказала Ольга, нарушая их обмен колкостями и протискиваясь между Никой и дверью.
Дмитрий схватил Ольгу под руку, и они пошли по коридору к лестнице. На повороте Дмитрий обернулся: Ника так и стояла в дверях, уставшая и злая. Как бы продолжая шуточную дуэль, он подмигнул ей и скрылся за поворотом.
– А теперь, Ольга Петровна Сорока, послушайте меня внимательно, – становясь серьезным, сказал Дмитрий. – Тридцать восемь лет от роду, родилась в Москве, училась в педагогическом институте на филфаке, я могу продолжать так до вплоть до кота Барсика, которого вы на время отъезда отдали сестре Марине, которая живет на Авиамоторной, но, мне кажется, я сказал достаточно, чтоб вы поняли, что я знаю о вас все. Кто я, задайте вопрос себе и ответьте сами – я думаю, у вас получится.
– Я догадалась об этом давно, Ираиду сбили, и вы появились на следующий день по очень странной рекомендации, шеф тоже догадывался.
– Замечательно, что у нас в фирме все Мегрэ. А сейчас мне необходимо знать правду, по чьей просьбе поехал каждый участник данного тура. Подумайте хорошенько, не спешите и не врите.
Дмитрий достал карандаш, чтобы записывать.
– Семен, давай на ты и по-простому, – развешивая свои рубашки в шкафу, начал Юрий. – Нам предстоит с тобой целую неделю делить самые интимные вещи в мире – ванну и сон, – и сам расхохотался своей остроте.
Семен лежал на своей кровати, смотрел в потолок, он был чем-то очень расстроен.
У Юрия, напротив, было отличное настроение: он нашел себе увлечение, по крайней мере на неделю точно. Татьяна, она была необыкновенная, красивая, умная, воздушная; только он подумал о ней, как волна радости и жара поднялась к голове и там образовался туман; он не хотел, чтоб этот туман уходил, он хотел только все больше и больше в него погружаться. Юрий был в эйфории влюбленности, и ему хотелось, чтоб все рядом тоже были счастливы.
– Семен, а Семен, ты что?
– А, что, – вынырнул из своих раздумий Семен. – Да, конечно, я согласен, на ты и по-простому, – как-то отрешенно повторил он слова Юрия.
– Парень, ты чего, из-за Ники так расстроился? – спросил по-отечески Юрий: все-таки у них была разница почти в десять лет, также Юрий считал себя более опытным в вопросе женщин. Но то, что произнес дальше Семен, повергло Юрия в шок.
– Глупости, – спокойно, но жестко начал Семен. – Про Нику все подтвердилось, она пустая, лживая, глупая и пошлая, продастся за бутылку шампанского. Мне было интересно, что в ней нашел наш шеф – и все. Но, видно, он такой же, как она, раз не видит этого.
– Тогда что с тобой? Раз нет никакого разочарования и разбитого сердца, что у тебя с лицом?
– Мне неожиданно понравился другой человек, но с ней у меня нет никаких шансов, поэтому пытаюсь задавить свою симпатию в зародыше.