– Почему бы и нет, – как-то нарочито радостно ответил Дмитрий Нике, выходящей из автобуса.
– Как говорила моя бабка, смотрите, Дмитрий Иванович, шило на мыло меняете, – это уже Валерий последним покидал автобус и решил не упускать момент и вставить свои пять копеек.
От всего пережитого у Беллы разболелись зубы, сразу все. «А бывает так, что зубы болят сразу все?» – думала она, глядя в белый потолок гостиничного номера. Так было легче: думать о зубах, их объемах, количестве и возможностях боли. О чем угодно, только не о нем и его сегодняшнем предательстве.
Когда Белла встала с кровати, поняла, что ей срочно нужно найти стоматологию и поинтересоваться, могут ли зубы болеть все и сразу. Даже не взяв сумочку, где лежали телефон и паспорт, она вышла из номера.
– Не круто ты с Беллой? – спросила Капа у Дмитрия Ивановича. – Она была такая несчастная и ее было так жаль, что я чуть ей денег не дала, когда мимо проходила.
– Возьми себя в руки, а деньги, если хочется кого-то осчастливить, отдай бездомным. Давай работать, здесь не должно быть ни одного сбоя, я и так сутки доказывал продуктивность этого плана начальству. Если где-то ошибемся, нам этого никогда не простят, – и, тихо вглядываясь в схему на столе, как бы сам себе добавил: – Да и я сам себе никогда не прощу.
Виолетта с Семеном лежали в номере и пили виски, хороший виски, купленный в дьюти-фри.
– Вита, вот почему этот виски лучше того китайского? – улыбаясь, как будто вспоминая что-то хорошее, говорил Семен. – И бутылка ведь один в один, не отличишь, но здесь настроение, глубина, философия, а там просто была спиртосодержащая жидкость, а?
– Да, милый мальчик, да, к этому виски даже не нужен лед. Хотя я хочу сказать спасибо тому поганому виски: если бы я не пошла за льдом, то мы бы с тобой не заметили друг друга в постоянной толпе окружающих лиц.
– Нет, неправда, я уже тогда был в тебя по уши влюблен и обязательно бы искал встречи с тобой.
– Вот только врать не надо, ты вовсю ухлестывал за этой молодой русской красой – длиной косой Никой. Давай с тобой договоримся, милый мальчик, у нас с тобой большая разница в возрасте – мне сорок, тебе двадцать девять. На этом основании я надеюсь на отношения без вранья. Думаю, я заслуживаю правду.
– Больше всего моему уху понравилось то, что ты надеешься на отношения, – Семен улыбался во все тридцать три и вообще выглядел ребенком, которого покормили мороженым и обещали еще. – Но, чтобы объяснить тебе, что это было, я должен тебе кое в чем признаться.
– Вечер перестает быть томным, – у Виолетты загорелись глаза от предвкушения тайны.
– Женщины, вы неисправимо любопытны, – засмеялся Семен. – Ну так вот я…
Осеннее солнце медленно садилось за горизонт, а так как горизонтом служили могучая река Амур и китайский берег, закат был особенно красивым. Татьяна смотрела на эту красоту с тринадцатого этажа гостиницы «Азия» и плакала тихо и горько. Юрий лежал на кровати и не видел этих слез, они же градом бежали по щекам. Когда Татьяна повернулась к нему лицом, он был поражен.
– Таня, в чем дело? Я тебя чем-то обидел? Что случилось?
– Стоп вопросы, – тихо, но очень твердо сказала она. – Я хочу быть с тобой честна – у меня к тебе какие-то необъяснимые чувства; я думала, таких и не бывает. Может, даже это любовь, поэтому я не могу врать тебе. Ты сейчас послушай меня, не перебивай и не презирай раньше времени, а когда я закончу, можешь сказать только одно слово «уходи», и я пойму.
Татьяна говорила все это, опустив взгляд в пол. Подняв глаза, она увидела испуганные глаза большого, уверенного в себе мужчины.
– Начинай, – коротко сказал Юрий, обхватив голову руками, как будто боясь услышать что-то очень страшное.
Стоя на крыльце гостиницы, Белла решила, что пойдет куда глаза глядят. Улица была большой, с красивой аллеей посередине, разделяющей противоположные стороны движения. Белла шла по тротуару, деревья отделяли с обеих сторон от проезжей части, и создавалось ощущение парка. Идя по этому парку из одной аллеи, она не переставала восхищаться дальневосточной золотой осенью. Деревья были сплошь покрыты листьями какого-то чересчур яркого желтого цвета. Листья были везде: под ногами, на тропинке, на деревьях и под. И от этой красоты, от этого праздника цвета хотелось жить.
«Вот найду стоматологию, спрошу про зубы и начну жизнь с нового листа. Я так не переживала, когда ушла от мужа, а тут расклеилась, как кисейная барышня. Сейчас главное – найти стоматологию». Но она, как назло, не попадалась: были магазины одежды, парикмахерские и даже кинотеатр, но ни одной стоматологии.
– Ее в номере нет, – в голосе Капы чувствовалось беспокойство.
– Ты, надеюсь, не только постучалась, – решил все-таки уточнить Дмитрий Иванович, хотя однозначно знал ответ.
– Обижаешь. Ладно, я в холл к лифтам – вдруг она решила прогуляться и уже направляется обратно, а ты вперед, в ее номер.
– Твой Дениска следит за нашим киллером неотлучно с самой таможни? А то, когда пропадает Курчатова, беды не миновать.
– Не переживай, киллер на Дениске, остальные, как ты понял, безопасны, ничего с твоей Курчатовой не случится, – как-то не очень уверенно закончила Капа: даже ее Белла успела приучить к тому, что там, где она, возможно все.
Дверь не открывалась, Белла дергала ее изо всех сил, но она стояла намертво. Надо же, какое невезение: так долго блуждать, свернуть в какую-то маленькую улочку, повернуть в скромный двор безликих девятиэтажек а-ля девяностые, наконец найти заветную надпись «Стоматология» – и закрыто. Естественно, Белла не надеялась, что она откроется. Просто, устав бродить, она решила присесть на лавочку во дворе напротив входа. Пока она размышляла, как же ей теперь найти обратную дорогу до гостиницы, дверь стоматологии открылась, и из нее вышел мужчина. Мужчина был в костюме и галстуке. «Значит, хорошая стоматология», – подумала Белла и направилась к нему.
– Добрый вечер, вы клиент данного заведения? – спросила Белла с ходу. Мужчина почему-то напрягся, желваки заходили у него на скулах, и он медленно оглянулся. Белла решила, что промахнулась и это работник, а может быть, даже хозяин. И, не дожидаясь ответа, спросила опять.
– Или вы работаете здесь? У меня тогда к вам вопрос! – с ходу продолжила она. Собеседника будто ударило током.
– Никаких вопросов, валите отсюда, – мужчина в костюме был неприветлив.
Если бы это было в любой другой день, Белла сказала бы «хам!», развернулась и ушла, но не сегодня. Сегодня слишком много ей пришлось молчать, терпеть, проглатывать обиды и унижения, поэтому она не выдержала. Про то, что было дальше, лучше всего сказали классики нашего юмора – «и тут Остапа понесло».
– Что вы сказали, да как вы смеете! Хам! Что у вас тут за шарашкина контора? Я вас выведу на чистую воду! Написано «Стоматология», а режима работы и других опознавательных знаков нет. На окнах рольставни закрыты плотно, а ведь еще светло! Над дверью и на углу дома шикарные круговые камеры с обзором на триста шестьдесят градусов. В дверях переговорное устройство на полдвери, и со всеми этими мерами предосторожности, как в крепости, ваша контора закрыта в рабочее время. Чем, интересно, вы там занимаетесь: оружие, наркотики, игровые автоматы? – Белла сама не понимала, что она несет, язык работал вперед мыслей, на автомате. Позже, когда она вспоминала, никак не могла понять, как заметила, а главное, как сделала такие выводы. – Вы знаете, – продолжила она, – я сейчас пойду, найду полицейский участок и напишу на вас заявление. В следующий раз будете думать, прежде чем хамить девушкам, – и, развернувшись на каблуках, пошагала из двора с гордо поднятой головой.
«Естественно, никуда я не пойду, вот еще время на этого дурака терять», – подумала Белла, шагая прочь. Настроение поднялось, зубы перестали болеть, и вообще, выйдя из двора, Белла поняла, куда ей идти и в прямом, и в переносном смысле. Впереди виднелась красавица «Азия», и предстоял обязательный разговор с Дмитрием Ивановичем, она просто так не сдастся, им нужно поговорить.
У Жеки Сапога сегодня был тяжелый день. Пять минут назад главный ему выписал последнее предупреждение.
– Еще раз накосячишь, – орал он, – и пошел вон, чтоб глаза мои тебя больше не видели!
А вон Сапог не хотел – он только жить начал, тихо, спокойно, сыто. До этого разное было в его жизни, и криминал даже, вот только денег не было никогда. Да, именно из-за денег он и получил сегодня нагоняй от начальника, именно из-за них. Постоянная клиентка старушка Куряхина была в их заведении «персоной нон гранта», как выражался главный. Ее было запрещено пускать в заведение, зять данной персоны, известный бизнесмен в городе, договорился об этом с их начальством напрямую, но она так просила, так умоляла, а потом еще и предложила Жеке денег. При виде купюр он сдался сразу, не подумав ни минуты, рассудив, что шефа до вечера не будет, а там он ее выпроводит. Видимо, Жека где-то очень сильно нагрешил: шеф приехал сразу, как только старушка вошла в зал. Так и получил Сапог последнее предупреждение. И надо же, невезение продолжилось: именно он, Женька Сапогов, наткнулся на эту истеричку. Почему не этот жополиз Костян пошел в магазин за ужином? Видимо, так распорядилось провидение – Сапог решил прогуляться после выволочки шефа и пошел за ужином сам. Это судьба, теперь шеф его точно выпрет, и тут Женька решил поспорить с судьбой.
– Если сделаю все быстро и без шума, может, даже наградят премией, – подумал он и побежал в свою старенькую праворукую «карину». Где-то там был припрятан бутылек с эфиром, оставшийся с прошлых времен – так, на всякий случай.
– Девушка, подождите!