Спускаясь по лестнице на палубу А, он увидел невероятное зрелище. Пол этой палубы был одновременно внешней обшивкой корабля, и в него были встроены иллюминаторы из закаленного стекла. Через эти обрамленные круглые отверстия диаметром в два ярда открывался вид абсолютно черного космоса, как бы проколотого лучами яркого немигающего света, исходящего от мириад звезд. Вращение корабля, создающее гравитацию для пассажиров, рождало впечатление, что звезды постоянно движутся. За исключением периодов прибытия корабля в космопорт и его отлета, единственное, что можно было видеть через эти иллюминаторы, — …звезды.
Но сейчас картина совершенно изменилась: яркий свет далекого Солнца, не смягченный никакой атмосферой, отражался от множества предметов, которыми было усеяно пространство вокруг корабля. Столы, чемоданы, стулья, окорока, обувь, ковры, поручни, консервные банки, фаянсовая посуда — перечень не имел конца. Они медленно удалялись от корабля, уменьшаясь в размерах и пропадая вдали, а на их месте появлялись новые. Сброс вещей начался.
Обстановку возле воздушного шлюза можно было охарактеризовать как упорядоченный беспорядок. Рядом с открытым люком шлюза были установлены рычажные весы. По мере доставки различных предметов, предназначенных для сброса, их взвешивали, вес записывали, а сами вещи бесцеремонно заталкивали в раскрытую пасть люка. Когда шлюз заполнялся доверху, люк закрывали. После откачки воздуха открывался внешний люк, и центробежная сила выбрасывала все наружу, пополняя поток добра, медленно текущего в открытое пространство. Когда шлюз закрывался, вся процедура повторялась снова. Работой руководил старшина Курикка. Увидев Дона, он подошел к нему с докладом:
— Пока все идет нормально, капитан. Поначалу у нас были трения с пассажирами, но сейчас все улажено.
— Какие трения?
Старшина огляделся вокруг и понизил голос:
— Я — реалист, сэр, и совсем не из тех, кто полагается на доверие, особенно, когда от этого зависит моя жизнь. Я послал интенданта с несколькими членами команды пройтись по каютам после того, как пассажиры сдали свой багаж. И они обнаружили множество «крайне необходимых» вещей, которые им совершенно не нужны. Их тоже выбросили.
— Вы невозможный человек, старшина, в этом вас убедят их судебные иски. Но я буду неизменно на вашей стороне.
— Спасибо, сэр. Мы здесь скоро заканчиваем. Вес выброшенных вещей подытоживается для передачи на Марс.
— Завершайте как можно быстрее. Вам не надо объяснять почему.
Курикка молча кивнул и снова принялся за работу. Дон повернулся к выходу и зацепился за что-то ногой. Ему пришлось ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он невероятно устал, но пока коррекция курса не проведена, об отдыхе не могло быть и речи. Шагая медленно и осторожно по коридору, он добрался до рубки управления и там буквально упал в капитанское кресло.
— Сэр, приняты данные для проведения коррекции!
Дон вскинул голову — оказывается, он уснул незаметно для себя. Растерянно моргая, он посмотрел на листок бумаги, который протягивал Спаркс.
— Что они говорят?
— До включения двигателей осталось десять минут. Старшина с доктором Угалде уже вводят в компьютер программу с последовательностью операций. Центр управления на Марсе заявил, что сейчас они оптимистично смотрят на наш маневр.
— Дай бог, чтобы их оптимизм оправдался, — проворчал Дон. — Спасибо, Спаркс. Вы, да и вся команда блестяще справились с задачей.
— Будем надеяться, что наши усилия увенчаются успехом, сэр, — сказал радист и, отложив листок в сторону, повернулся к радиостанции.
Теперь работу взяли на себя машины. Компьютер на Марсе сделал расчеты на включение двигателей корабля для осуществления коррекции, и эти данные были введены в бортовой компьютер. Имея информацию о требуемом исходном положении корабля перед коррекцией, компьютер включил позиционный двигатель, и тот развернул корабль в космосе. Дон выглянул в иллюминатор, увидел, как звезды плавно переместились в новое положение, и криво улыбнулся, вспомнив долгие часы своей вахты и те усилия, которые он затратил, чтобы с горем пополам справиться с такой же работой.
Потом началось ожидание. Стрелки приборов на пульте управления задвигались, когда компьютер, готовясь к включению сопел, подал команду на увеличение мощности ядерных двигателей. Прошло несколько мучительно долгих минут, пока наконец компьютер определил, что наступил нужный момент. Их, конечно, никто об этом не извещал, они сами узнали о включении сопел: корабль сотряс внезапный толчок.
— Ну, вот и все, — произнес Дон. — Через сколько времени можно определить, находимся ли мы на правильном курсе, доктор Угалде?
Математик задумчиво нахмурился.
— Думаю, должно пройти не менее часа, прежде чем можно будет получить минимальный значимый базис. За нами будут следить из центра управления на
Марсе, и, как только их компьютер сможет рассчитать нашу новую траекторию, нас известят.
— Вас вызывают, капитан, — сообщил Курикка.
Дон включил стоящий перед ним видеофон, на экране появилось встревоженное лицо Рамы Кусума.
— Не могли бы вы прийти в лазарет, сэр? У меня здесь больной с высокой температурой, и я не знаю, что делать.
— Какие-нибудь другие симптомы?
— Ничего такого, за что можно было бы ухватиться. Просто общее недомогание, расстройство желудка… ну, вы знаете.
— Ладно, можете не волноваться. Существует целый ряд обычных инфекционных заболеваний, которые начинаются подобным образом. Подождите немного, я сейчас приду и посмотрю.
По сравнению с той ответственностью, которую он нес за весь корабль, возникновение медицинской проблемы вызвало у Дона чуть ли не вздох облегчения. Он был квалифицированным врачом и знал, что здесь может справиться с любой проблемой. Чувство бессилия появлялось у него только при командовании кораблем.
— Я буду в лазарете, старшина. Вызовите меня, как только поступит какое-нибудь сообщение.
Он открыл дверь и чуть не столкнулся с Хансеном, специалистом по воздухоснабжению. Тот очень спешил и выглядел испуганным.
— Извините, сэр, — выпалил он. — Я пришел поговорить с вами. Наедине, если можно.
Дон закрыл за собой дверь и внимательно осмотрелся: коридор был пуст.
— Можно здесь. Слушаю вас.
— Я насчет кислорода, капитан. Уровень его воспроизводства еще больше упал, темп регенерации слишком низок. Сейчас для нормального дыхания в атмосферу корабля вводится кислород из наших бортовых запасов. Я вполне справляюсь с излишками углекислого газа, его концентрация не увеличивается, но кислород…
— Сколько у нас времени до того, как его недостаток начнет ощущаться?
— Он проявляется уже сейчас. Попробуйте пробежаться, и вы очень скоро начнете задыхаться. А еще немного, два-три дня…
— И что?
— И люди начнут умирать.
Глава 10
— Что-нибудь болит, мистер Прис? — спросил Дон. Он ощупал шею и подмышечные впадины больного — увеличения лимфатических узлов, которое бы свидетельствовало о серьезной инфекции, не было.
— Нет, если бы болело, я бы вам сразу сказал. — У Приса было худощавое лицо с ястребиным носом. Очевидно, он привык, чтобы ему подчинялись. — Я заплатил за это путешествие кучу денег, но до сих пор оно мало похоже на отдых: метеоры, плохая пища… Забрали мой багаж, а теперь — это. Если бы ваш корабль был чистым, я бы не заразился.
— Все космические корабли поддерживаются в стерильной чистоте, чтобы предотвратить распространение заболеваний между планетами. — Температура больного была 38 градусов, но пульс и дыхание — нормальными. — Не исключено, что вы принесли эту инфекцию с собой с Земли, а после инкубационного периода она проявилась.
— Что у меня? — теперь в его голосе слышалось беспокойство.
— Можете быть уверены, что ничего серьезного. Пока что просто повышенная температура и ничего больше. Я попрошу вас полежать в лазарете несколько дней, в основном чтобы не заразить других пассажиров. Я дам вам лекарство против инфекции и жаропонижающее, чтобы сбить температуру. Вам не о чем беспокоиться.
Набирая лекарство в инъектор, он услышал звонок видеофона и бросился к аппарату, едва не выронив все из рук.
— Капитан слушает.
— Мы одержали победу! — Это был Курикка. Внезапный поворот событий сокрушил его привычную сдержанность. — Марс сообщил, что теперь наша траектория направлена в самую точку или настолько близко, что достаточно будет незначительной коррекции. Учитывая, что реактивного вещества у нас было очень мало, нас вывели не на обычную траекторию спуска в атмосфере, а на орбиту захвата.
— А какая между ними разница?
— Обычно мы сближаемся с Фобосом и тормозим до тех пор, пока наши орбиты не совпадут. Но сейчас для торможения у нас нет реактивного вещества, поэтому нас выводят прямо к Марсу. Не настолько близко, чтобы мы вошли в его атмосферу, но достаточно близко, чтобы быть захваченными его гравитационным полем и перейти на орбиту вокруг этой планеты.
— Прекрасные новости, старшина. Передайте от меня всем благодарность за то, что помогли нам успешно справиться с этим делом.
— Теперь все будет в норме.
Дон положил трубку, и его мысли вернулись к самым последним событиям. Нет, не все в норме. Какой толк из того, что они благополучно перейдут на орбиту вокруг Марса, если к тому времени все на корабле погибнут от удушья?
Он сделал инъекцию и отправился наверх, на палубу С, откуда осуществлялось управление регенерацией кислорода. Вся эта палуба была отдана под служебные помещения и хранилища. Сейчас здесь стояла гробовая тишина. Он миновал пустые кладовые, с которых были сняты даже двери, места, где еще недавно были закреплены запасные агрегаты…
Хансен уже ждал его.
— Вот таблицы, сэр, — сказал он. — Судите сами.
Дон посмотрел на листы бумаги; колонки цифр от навалившейся на него усталости расплывались перед глазами.
— Мне бы не хотелось судить об этом самому. Вы специалист, и прошу объяснить мне, что случилось. Что было основной причиной падения уровня кислорода?