— Платформа подвезет вас близко, как только можно, чтобы вас не заметили, — ответил робот-паук, перебираясь на повисшую рядом с Генри лестницу. Генри ухватился за перекладину. — Остаток пути я поведу вас сам.
Полет оказался недолгим. Лестница была подтянута к самому днищу летающей платформы, и та направилась в сторону равнины, не поднимаясь выше горных вершин.
— Прибыли, — произнес робот, когда они зависли над поросшим травой склоном. — Осталось лишь перебраться через гребень, и я рекомендую двигаться как можно тише.
— А я рекомендую заткнуться. Твое дело — показывать дорогу, а мне позволь побеспокоиться о том, чтобы нас никто не заметил.
Дальше они двинулись молча, шагая по колено в высокой траве и отодвигая в сторону нависавшие ветви деревьев. Робот подвел хозяина к нависавшему скальному выступу и, ни слова не говоря, показал вниз. Генри снял шляпу, положил ее на землю и лишь затем подполз к краю и заглянул вниз. Ему открылось впечатляющее зрелище.
Прямо на золе угасшего костра лежала сильно обгоревшая и почти съеденная бычья туша. Рядом с ней, наполовину в траве, наполовину в золе, распростерся весьма неприглядный на вид представитель человеческой расы. Его одежда, если ее можно было так назвать, состояла из кое-как выдубленных шкур, скрепленных полосками из грубой кожи. Длинные и спутанные волосы незаметно переходили в еще более длинную и кудлатую бороду. Волосы, шкуры и сам человек были неопрятными, грязными и обильно усыпанными пеплом. Шкуры раскрылись, обнажив огромный раздутый живот, похожий на перезрелую дыню — очевидно, его владелец совсем недавно обожрался полусырым мясом до частичной потери сознания. Сейчас его явно беспокоил процесс пищеварения, потому что он стонал и ворочался, не открывая глаз. Его рука стала шарить в золе, словно огромное безобразное насекомое, нащупала тушу, отодрала кусок и тут же отправила его в зияющую пасть. Мясо тут же было прожевано и проглочено, причем вкушающий даже не проснулся.
— Какая прелесть, — произнес Генри, вставая, отряхиваясь и напяливая шляпу. — Он ухитрился слопать столько, сколько мне хватило бы на неделю. Посмотрим, что этот розанчик нам о себе расскажет.
Робот прыгнул ему на плечо, и они вместе съехали по склону в лощину.
Дикий мгновенно проснулся, сел — что стоило ему немалых усилий — и уставился на Генри поросячьими, налитыми кровью глазками.
— Очень рад познакомиться с вами, сэр. Рад был увидеть, что вы хорошо пообедали. Позвольте представиться…
— Убью! Убью! — взревел Дикий и, схватив лежащий рядом каменный молоток, удивительно ловко швырнул его в Генри. Точно в голову. У того уже не оставалось времени ни уклониться, ни даже поднять для защиты руку.
Робот-паук бросился с его плеча, оставив на коже Генри восемь маленьких аккуратных дырочек концами своих ножек, и столкнулся на лету с молотком. Молоток и робот рухнули на землю, от робота осталась лишь кучка металлических ножек.
— Уверяю вас, сэр, я не хотел причинить вам вреда…
— Убью! Убью! — снова зарычал Дикий, нашарил булыжник размером с кулак и швырнул его с прежней ловкостью. На сей раз Генри успел уклониться.
— Послушайте, мы же можем поговорить, как взрослые люди…
— Убью! Убью! — заверещал Дикий и бросился в атаку, растопырив пальцы.
Генри проскользнул между клешнеобразными руками и быстрым движением стукнул его ребром ладони по шее. Потом шагнул в сторону и полюбовался на отрубившегося противника.
— Боюсь, что у нас с тобой, приятель, появится проблема общения, — сказал он и наклонился, вытирая о траву засаленную ладонь.
Возле его головы прожужжало какое-то насекомое, он отмахнулся от него и услышал тоненький голосок:
— Докладываю. По ущелью сюда идет еще один Дикий. На вид не вооружен.
— И на том спасибо, — отозвался Генри, принимая боевую стойку и расставив руки в стороны.
Вскоре послышался звук торопливо приближающихся шагов, и появился другой Дикий. Он был так же грязен и одет в такие же замызганные шкуры, но на этом сходство кончалось. Во-первых, он был намного старше, с седыми волосами и бородой. Вокруг шеи у него был повязан обрывок некогда цветного шейного платка, заляпанный и испачканный почти до неузнаваемости. На носу торчало то, что раньше называлось очками. Одной линзы не было, а вторая так потрескалась, что стала почти непрозрачной. Завидев Генри, человек остановился, и слегка склонил голову набок, глядя на него сквозь остатки очков и тихонько хихикая.
— Ну, ну, ну, кто же это к нам пожаловал? — сказал он, мелкими шажками продвигаясь вперед.
— Вот это мне больше по душе, — отозвался Генри, принимая обычную позу. — Встретиться с вами для меня просто удовольствие…
— Удовольствие, удовольствие… Не употребляйте этого слова всуе, — сказал старикан, присаживаясь на корточки возле туши. — Язык — инструмент точный, у слов есть смысл, слова многое могут. Возьмите, к примеру, имена. Если я скажу вам свое имя, вы получите надо мной власть, да, получите, с именами многое можно натворить. — Продолжая говорить самым спокойным и невинным тоном, он втихаря отщипывал от туши кусочки и запихивал их в рот, поэтому его последние слова разобрать было почти невозможно.
— Я в этом уверен, — сказал Генри, — и охотно с вами соглашаюсь. Но я должен спросить, что делает здесь образованный человек вроде вас, почему вы живете в таких условиях?
— Каникулы, всего лишь каникулы. Хрум, хрум, ням, ням. — Его зубы рвали мясо. — И не смейте даже думать, что я родом с этой захудалой планетки, о, нет. Я с Форбраджена, человек науки, и наблюдаю здесь за местными формами жизни. Весьма интересно. Скоро я напишу статью. Я человек науки и мира…
— Мое! Мое! — прохрипел второй Дикий, придя в себя.
Он покатился по земле и обхватил обеими руками остатки туши. Продолжая одной рукой набивать рот, старик другой подхватил булыжник и умело тюкнул владельца туши по голове. Испустив стон, тот снова рухнул в золу. Генри молча наблюдал, но не стал вмешиваться в их забаву.
— Очень интересно, — сказал он. — Поскольку вы с Форбраджена, ваше мнение для меня особенно важно. Наверное, вы знаете, отчего люди на этой планете столь подозрительны и агрессивны.
— Знаю. Хрум.
Молчание затянулось. Наконец Генри спросил:
— Ну, так вы мне скажете?
— Конечно. Но помните, доверие за доверие, и право первой публикации остается за мной. Знаете, все дело в радиации, в личной радиации. От злых мыслей проистекает злое излучение, радиация, которой мы можем присвоить значение n. Когда это n используется в уравнении с областью волнового излучения I…
Он долго еще нес подобную чушь, и наконец Генри громко вздохнул.
— Свихнулся, бедняга, — сказал он маленькому механическому орнитоптеру, который летал кругами над его головой.
— Если вы имеете в виду его индекс нормальности, то вы правы, — ответил орнитоптер. — Я сравнил его данные с известными параметрами в записях и обнаружил, что на другой планете он с вероятностью в 97,89 процента был бы помещен в психиатрическую лечебницу для корректировки психики.
— Можешь спокойно заменить эту цифру на сто процентов. Какая трагедия, интеллигентный человек приехал сюда, чтобы проводить исследования, и не выдержал напряжения. Надо будет устроить, чтобы его отправили обратно на Форбраджен.
— Я это у себя отмечу.
— Давай двигаться обратно, тут нам делать нечего. Эти Дикие и есть просто Дикие, одиночки и изгои. Они никак не могут быть ответственны за то, что происходит на этой планете… что происходит?
Старик внезапно поднял голову и приложил ладонь к уху. Затем оторвал от туши большой кусок мяса и бросился бежать. Второй Дикий немного замешкался. Он застонал, сел — потом вскочил на ноги и с руганью умчался.
— Они услышали приближение группы тракоциклов, — сказал корабль. — Они движутся оттуда, с той стороны, где пасутся стада.
— И ты говоришь это только сейчас. Я как всегда узнаю последним.
— Опасности пока нет. Я уже собирался вас проинформировать.
— В следующий раз информируй меня сразу. Как я выпутаюсь из этой ситуации?
— Летающая платформа уже в пути. До ее прибытия я посоветовал бы вам взобраться обратно на скалу. Преследователи явно ищут тех, кто крадет у них животных, и, несомненно, станут преследовать тех, остальных.
— Надеюсь, ты окажешься прав, — сказал Генри, карабкаясь наверх с максимальной скоростью.
Место для наблюдения оказалось хорошим. Когда ревущие тракоциклы остановились внизу, Генри смог за ними следить, оставаясь невидимым.
— А вот и туша! — крикнул один из прибывших. — Он ее украл, зажарил и сожрал. Я же говорил, у нас постоянно пропадает скот.
— И куда он побежал?
— Ищейка покажет.
— Если ты позволишь мне спросить, — прошептал Генри орнитоптеру, который сложил крылышки и теперь сидел у его головы, — то ответь, что такое ищейка?
На поиск ответа у компьютера ушло несколько микросекунд.
— Ищейка — это собака, которая высоко ценилась за хорошо развитое обоняние и съедобное мясо — в различные времена и в различных странах. Теперь это слово применяют по отношению к коммерческому поисковому инструменту, который следует по запаховому следу примерно так, как и исходное существо, давшее ему свое имя.
— Так где же платформа? — спросил Генри, по спине которого внезапно пробежал холодок.
— Всего через три минуты…
— Давай ее сюда!
— Эй, — крикнул кто-то внизу. — Ищейка взяла три следа. Два ведут туда, а один прямо на эти скалы.
— Там кто-то есть!
— Прикончим его!
Генри поработал неплохо, но силы оказались неравными. Тракоциклы с ревом взлетели вверх по склону и понеслись на него. Первого из нападавших Генри вышиб из седла и швырнул, бессознательного, на остальных. До нынешнего назначения он служил в морской пехоте Патруля, и под его тщательно культивированным жирком скрывалась впечатляющая мускулатура. И он умел драться. Трое уже лежали на земле: кто стонал, кто без сознания, — когда четвертый стукнул его по голове рукояткой пистолета и окончательно испортил ему шляпу. Генри так и не узнал, чем его ударили.