Кое-кто из слушателей извлек блокнот и карандаш. Предстоит услышать несколько резких вопросов…
— Приношу глубокие извинения за вчерашнее вторжение. Никогда прежде не нарушались мир и священный покой Скайгольма. Но заверяю вас: другое, намного худшее зло… бесконечно трагическое разрушение началось бы, если бы мои верные друзья и я не приняли контрмеры. Мы не посмели обратиться к вам заранее — так скоро следовало ввести сюда вооруженный отряд. Конечно, это неслыханно. На подобный поступок мог бы решиться разве что Капитан, которого у нас нет. Ваше достопочтенное собрание потребовало бы от меня свидетельств, доказательств, начало бы обсуждать дело, отыскивая самое мудрое решение, а враг тем временем нанес бы удар…
— Вы спрашиваете, кто этот враг? Позвольте мне вкратце обобщить все, что я знаю и к каким выводам и заключениям смог прийти. К деталям я обращусь позже. Фактические свидетельства могут быть представлены достойным доверия лицам, которых выберет Совет.
«А теперь гребень вздымается и набегает на берег!»
— Мы привыкли представлять себе Эспейнь единой и монолитной нацией.
Однако те из вас, кто знаком с темой, хорошо знают, что это не так: народ Эспейни лишь недавно и насильственно скован воедино…
…Мое положение на границе, мои связи за ней…
…Заговорщики…
…Политические интриганы…
…Информация, предоставленная мне миролюбивыми лицами и организациями…
…Да, вы скажете, что опасность преувеличена мной, и об этом всего лишь мечтают те немногие безрассудные честолюбцы, у которых нет сил, чтобы захватить Скайгольм в любой ситуации. Но я… я не могу быть в этом уверен. А раз так — я не посмел рисковать…
Десятки поколений спокойно сменяли друг друга в нашем статосферном гнезде. Мы успели забыть о том, что отважный всегда изыщет неожиданную и непредвиденную возможность. Теперь мы вновь обрели безопасность… на какое-то время. Но я хочу закрепить эту безопасность на грядущие времена..
Если вы не согласны, отошлите меня с моими людьми: но — молю вас — только после того, как наш новый Капитан введет постоянную охрану в Скайгольме, в сердце нашего отечества.
Должно быть, мне следует теперь сойти с трибуны, чтобы вы могли приступить к обсуждению. («Нет, сперва я должен навязать вам свою волю».) Прикажите мне сделать это, если вы этого хотите. («Только не забудьте, в чьих руках здесь оружие».) Пауза.
— …Хорошо, тогда прошу у вас индульгенции на какое-то время. Я уже говорил, что та опасность, которой мы едва избежали — избегаем — есть не что иное, как первая волна, разбившаяся о рифы, над которыми нам еще предстоит проплыть. Надеюсь, что вы поймете меня; благосостояние Домена требует, чтобы вы выслушали мою речь до конца.
Любезности, вопросы, аргументы из зала. Подручные Джовейна получили подробные наставления; те, кто ему симпатизировал отреагировали достаточно единодушно.
— Благодарю вас, благодарю. То, что мне приходится говорить, многозначно, как и сам мир: сложный, переменчивый, обманчивый и вместе с тем полный надежд, от которых не укроешься в новой Эре Изоляции.
Наше соприкосновение с несчастьем, — «примем за аксиому без всяких обсуждений, что так оно и было», — показало, что нам тоже может грозить истребление, что не раз случалось с множеством сообществ в человеческой истории, начиная от самого истока ее до войны Судного Дня. Однако такой судьбы можно избежать. У нас есть альтернатива, мы можем овладеть будущим…
Опасность поднимается и из наших рядов. Дело… уважаемого… Таленса Иерна Ферлея угнетает меня. Я надеялся доказать и ему, и этому высокому собранию, что его технолатрический[71] милитаризм помешает нам сотрудничать с теми в Эспейни, кто мог бы стать нашими друзьями. Но вместо цивилизованных дебатов он выбрал физическое нападение на невинных людей и бегство от правосудия. Дамы и господа, я не психиатр.
Не мне судить, не мне ставить диагноз. Но я спрашиваю вас, неужели право решать вопросы войны и мира может оказаться в подобных руках… и то предпочтение, которое он отдает Маурайской Федерации, этому колоссу, чересчур долго властвовавшему над миром?..
…Культивирую взаимосвязи с Северо-западным Союзом, восстающим из оков, которые наложили на него маураи, («Пусть посмеются».) Меня считают преданным геанству. Ну что ж, признаюсь, в геанстве есть нечто важное для любого из нас. Многие из вас согласятся со мной. Но разве есть что-нибудь геанское в поощрении отяжелевшего от машин Северо-западного Союза? Не в качестве союзника, ничего подобного, в качестве противовеса биологически настроенной Маурайской Федерации…
Ну что ж, остается сказать, что только геанство в этом случае понимается совершенно не так, как следует.
«Но ни слова — никогда и никому — об эмиссарах Союза, разыскавших меня и вступивших со мною в контакт. Этот странный человечек Микли Карст занимался своими делами в Городе, прежде чем эспейньянцы нашли меня.
Поговаривали о том, что кто-то собирает ядерную взрывчатку… насколько мне известно, это всего лишь слухи. Быть может, в секретных архивах Капитанства найдутся какие-нибудь материалы… Я выясню это».
— Ради своей собственной жизни, ради всего будущего человечества.
Домен обязан преобразиться… глянуть вовне… Мы должны стать мировой силой, созидающей не империю, но мир…
Сеньоры всегда могут сойтись и сместить голосованием неудачного Капитана. Подобное дважды случалось в нашей истории… — «тогда в Скайгольме не было ни единого солдата…»
— Во всем смирении, уважая прошлое и надеясь на будущее, я предлагаю Домену свои услуги.
По иронии судьбы Тераи и Ваироа услышали новости на пути в Принии.
После месяца пути, разговоров и бдения оба предприимчивых торговца — прикрытие — сумели подыскать кое-какие ключи к замыслу, вызревавшему в этих горах. Подобные свидетельства, по сообщению агентов, обнаруживались и в других областях Домена.
Тераи и Ваироа собрали большую часть своей информации самостоятельно.
Первый — добродушный и находчивый — легко заводил разговоры с местными жителями, с наземниками или аэрогенами, когда дела сводили их на обширных просторах, и направлял беседы к реально интересовавшим Тераи вопросам; потом деловые взаимоотношения заканчивались дружеским застольем.
— Да, конечно, у нас, маураев, нет никакой монополии на посещение вашей страны. Я слыхал, что теперь у вас бывают торговые агенты и даже туристы из Мерики.
— Да, и миссионеры монгов.
— Неужели столько северян? В самом деле? Я удивлен. А вы не можете намекнуть, где их можно встретить почаще? Чтобы я сумел понять, на какого рода конкуренцию придется рассчитывать… Благодарю вас, сэр, вы очень добры. Я буду обязан вам, когда мы пустим здесь свое предприятие. И если судьба приведет вас в Нозеланн…
Тем временем Ваироа сидел, просто наблюдая — доверяясь своему шестому чувству и удивительному разуму. Или занимался тем же самым, слоняясь как бы без дела возле любого нового пришельца, заявившегося в городок, В присутствии его некоторые люди умолкали, некоторые, наоборот, начинали бойко трещать, но появление Ваироа всегда смущало их, лишая равновесия и открывая его удивительные дарования. Он скрупулезно читал газеты и журналы, внимательно выслушивал радиопередачи, в особенности посвященные торговле и мореходству.
Куски головоломки складывались воедино: Микли Карст крутился повсюду, в основном стараясь общаться с аристократами, однако фокус его интересов лежал в Приниях, а может быть, и за ними.
— У него слишком мало людей, он не станет рисковать, затевая в одиночку какие-то козни, — усомнился Тераи, — но, может быть, я не прав?
— Чтобы реакция пошла, хватает крохи катализатора, — ответил Ваироа. — На юге есть магнат по имени Таленс Джовейн Орилак. Следует повнимательней приглядеться к нему.
— Э? Почему?
— Вспомните, о нем иногда упоминали. Причем язык, как и тело говорившего, выдавали, что он может занимать более важное положение, чем кажется на первый взгляд. Почему он провел эти два года практически в ссылке? Что поссорило их с Иерном Ферлеем, которого называют наиболее вероятным кандидатом на пост Капитана? Я слыхал только намеки, а интуиция подсказывает большее.
«Интуиция, — подумал Тераи. — Подсознательная логика? Не знаю, однако догадки Ваироа стоят куда большего, чем мнения многих людей».
— Ну хорошо, дрейфуем в ту сторону.
Но если направиться туда непосредственно, возникнет слишком много вопросов, и Тераи лениво петлял по воздуху, железной дороге и жутким дорогам: он разыскивал видных коммерсантов. А потом дружелюбно и многословно выяснял у них степень возможной потребности в копре, кораллах, продуктах марикультуры, синтетических волокнах, бактериальных топливных элементах и тому подобных товарах. Их друзья, в том числе и люди из Кланов, прознали о нем и нередко сами разыскивали. Тераи, богатыря-маурая, приглашали в дома, знакомили с местными достопримечательностями, иногда развлекали в постели. Он не мог считать это нарушением супружеской верности, ведь Елена находилась на другой стороне мира — аналогично рассуждала бы и она сама. Его «помощник» Ваироа держался в тени, наблюдая и обдумывая.
Новости о перевороте Джовейна застали их в Тулу[72].
— Ого! — воскликнул Тераи, сидя в гостях, а как только они с Ваироа остались вдвоем, проговорил:
— Пожалуй, всем нам лучше вернуться на корабль. Один Нан-разрушитель знает теперь, что будет дальше… но не я.
— А не покажется ли это подозрительным, ведь мы только что прибыли сюда.
Время от времени Ваироа обнаруживал удивительное непонимание человеческой психологии.
— Нет, в нашей робости ничего подозрительного нет. Мы незнакомцы в чужой земле и все такое… Вполне естественно, что мы нервничаем. Я придумаю сомнительный предлог. Они решат, что это в моем характере. А ты выполнишь остальное.