— Нет, после пары падений уже не беспокоился.
— Им-мен-но![104]
— Расскажи, каково это: лететь через пустое пространство в несколько раз быстрее света?
— Никак.
— Ни с чем не сравнить?
— Нет, я имею в виду, что нет вообще никаких ощущений.
— Это можно сравнить с бессознательным состоянием? Со сном?
— Что-то вроде того. Чем-то напоминает «гипноз», как вы его называете.
Я уловил иронию, но не было времени акцентировать на этом внимание.
— Нет ни жажды, ни голода или ощущения, что стареешь? Никаких ощущений?
— Неа.
— Почему ты не сгораешь в атмосфере, как метеор?
— По той же причине, по которой и свет не сгорает в атмосфере.
— Когда «приземляешься», не чувствуешь встряски?
— Нет.
— Как ты тормозишь?
— Просто, если есть правильная программа.
— Имеешь в виду компьютерную программу?
— Конечно.
— Ты везде носишь с собой компьютер?
— Конечно. Как и ты. Мы все похожи на компьютеры с ножками, ты не заметил?
— Так ты говоришь, что всё путешествие запрограммировано в твоём мозгу, и ты не можешь его контролировать?
— Как только план путешествия[105] составлен, изменений больше не вносится.
— Он подавляет твою волю, так ведь?
— Нет такого явления, как «сила воли», друг мой, — мне показалось, что прот произнёс эти слова с печалью и сожалением.
— Мы просто мешок с химикатами — ты это имеешь в виду? Никто не может контролировать свои действия.
— Могут ли кислород и водород перестать образовывать воду?
— Ты говоришь о предопределённости.
— Нет, но ты можешь трактовать и так, если это облегчит понимание. Я не говорю, что жизнь предопределена с начала и до конца — только то, что в определённых обстоятельствах ты поступишь весьма предсказуемо, исходя из химии своего мозга. Сечёшь?
— То есть, если человек убил своего отца, то в этом нет его вины?
— Конечно, нет.
— Ты обсуждал это с Робом?
— Много раз.
— Тогда почему он до сих пор испытывает вину за смерть отца?
— Он же человек, вот и испытывает.
Я посмотрел на него долгим взглядом.
— Прот, кое-что пришло мне в голову.
— Замечательно, доктор б.
— Скажи, всё твоё тело путешествует в Космосе или только «дух», некая «сущность»?
— Разве я похож на призрака, док?
На записи слышны звуки, как я яростно бью кончиком ручки по своему блокноту.
— Тогда почему… Ладно, чёрт с ним. Ещё пара вопросов о твоём первом путешествии на Землю, хорошо?
— Я сэкономлю тебе время. Хотя во время полёта я не ощущал, что становился старше, путешествие заняло около семи ваших месяцев. Всё прошло без осложнений: я ни во что не врезался, приземление было мягким. Я пообщался с китайцами, посетил похороны в штате монтана, посочувствовал роберту (об этом времени у тебя осталось много записей и заметок в блокноте), а затем вернулся на Ка-Пэкс целым и невредимым. Что-нибудь ещё?
— Да. Все ли капэксианцы обладают способностью быстро и точно определить местоположение существа, живущего на другом конце Галактики?
— Конечно.
— Настоящий талант!
— Не совсем. Помни, что наш вид на несколько миллиардов лет старше вашего. Ты бы удивился, узнай, чему бы вы могли научиться, если бы просто слонялись там и сям достаточно долго. К тому же информация идёт со всех концов ГАЛАКТИКИ на любой длине волны. ВСЕЛЕННАЯ полна интересных сигналов, если ты умеешь их слушать.
— И ты без промедления переместился к Роберту через полгалактики?
— Прямо в морг. Уродливое слово, правда?
— Что случилось после похорон?
— Мы пошли в дом Роба.
— Что он делал после твоего появления?
— Лёг на кровать и уставился в потолок.
— Ты мог с ним разговаривать?
— Да, но он не особо хотел отвечать.
— Ты проделал весь этот путь с Ка-Пэкс, а он отвечал через раз?
— Так и есть. Но это не важно.
— Почему не важно?
— Посмотрев на него немного, я в точности знал, как он себя чувствует.
— Как? То же самое происходило и с тобой?
Прот закатил глаза и сложил вместе пальцы. Затем он сказал:
— Капэксианцы могут чувствовать то, что чувствует другое существо.
— А мысли читать можете?
— Не совсем так. Трудно объяснить…
— Попробуй.
Он снова сделал паузу.
— Ты можешь называть это продвинутой семиотикой[106]. Комбинация различных признаков — выражения лица, еле заметные изменения в цвете кожи (особенно в ультрафиолетовом диапазоне), тоне голоса, движении глаз, частоте глотания, частоте и глубине дыхания, запахе и… ещё нескольких вещей.
— Каких?
— Вкус, гладкость кожи, водородный показатель[107], виды поглощённой радиации и всё такое. Ты чувствуешь абсолютно то же самое, что чувствует другое существо.
— Ты эмпат?
— Это ужасно по-стартрековски[108], тренер, но — да, все капэксианцы обладают тем, что вы называете «эмпатией». Она даётся без труда, если ты не мнишь себя центром ВСЕЛЕННОЙ.
— Ты думаешь, что апы[109] эмпатичны?
— Конечно. Как и большинство других существ. Ты когда-нибудь пытался что-нибудь надеть на собаку?
Прот был прав. Наши далматинцы каким-то образом ощущали, чем мы займёмся ещё до того, как мы это делали.
— И поэтому ты понимаешь проблемы пациентов лучше их докторов.
— Ты бы тоже так мог, если бы выбрался из своей тюрьмы.
— Тюрьмы?
— Тюрьма — это границы твоих предположений и убеждений.
Похоже, мы снова свернули с пути. Но тут меня снова осенило:
— Учитывая твоё глубокое понимание человеческой природы, можешь ли ты сказать, что беспокоит Роберта прямо сейчас?
Моё волнение, очевидно, было слишком явным, потому что прот посмеялся прежде, чем ответить «нет».
— Почему?
— Потому что я не знаю, где он!
— И никак не можешь с ним поговорить? Послать сигнал на его «волне» или что-то в этом роде? Разве он не издаёт никаких вибраций?
— Неа. Кажется, помощь ему не нужна.
— Чёрт побери, прот, он где-то здесь, рядом с тобой!
— Если и так, то я его не вижу. А ты?
Конечно же, я видел, но прот бы ни за что мне не поверил.
— Ну хорошо. Давай вернёмся в тот период, когда тебе было шестьдесят восемь. Ты каким-то образом помог Роберту справиться с потерей. Как ты это сделал?
— Я рассказал ему о законах жизни.
— Имеешь в виду…
— Нет, не то. О том, как работает ВСЕЛЕННАЯ.
— И как, Роберту помогло?
— Да, кажется, ему стало лучше.
— Расскажи поподробнее.
— Я объяснил, что не нужно бояться смерти, что время в конце концов обратится вспять и его отец будет жить снова.
— Роб поверил?
— Чему тут не верить? Это такая же правда, как и то, что я сижу сейчас перед тобой.
— Значит, если ты хочешь помочь Роберту сейчас, то тебе просто нужно напомнить ему, что отец на самом деле не умер, а будет жить снова через пару миллиардов лет — как-то так?
— Он уже знает об этом. Но, похоже, он понял, что из этого следует.
— Что же?
Прот покачал головой.
— Алл-лёё! Что всё пережитое Робом повторится заново.
Ещё одна блестящая идея (которая снова могла оказаться безрезультатной) пришла мне в голову.
— У тебя есть предположения, что может ему помочь? Если он найдётся.
— Путешествие на КА-ПЭКС определённо пойдет ему на пользу.
— Это поможет ему забыть…
— Нет, но скоро Роберт поймёт, что ничто из случившегося с ним на ЗЕМЛЕ не может случиться на КА-ПЭКС. К тому же он сможет встретиться и поговорить со своим отцом, когда захочет.
Волосы на моей спине снова встали дыбом.
— Что? Как?!
— Я как-то говорил тебе, джин, о том, что вы бы назвали… «голограммами».
— А, голограммы, — тук, тук, тук (ручка стучит по листу блокнота — прим. перев.). — То есть ты хочешь взять Роберта с собой, когда он вернётся?
— Его я пригласил первым — помнишь?
— Как думаешь, почему он не полетел с тобой в прошлый раз? — спросил я самодовольно. — Он тебе не поверил?
— Есть кое-что, о чём он хотел бы рассказать перед тем, как покинуть ЗЕМЛЮ. Облегчить душу.
Я расстроился и впал в уныние.
— Так почему же он не сделал этого тогда?! — выкрикнул я.
— Сделал что?
— Облегчил душу, чёрт возьми!
— Успокойся, док. Просто расслабься. Хорошо. Хорошо… Он не смог.
— Почему?
— Это слишком ужасно.
— А ты знаешь, о чём он молчит?
— Понятия не имею.
— Зато я знаю! Я знаю! Просто хочу, чтобы он заполнил пробелы деталями! Передашь ему?
— Если увижу.
— Мне нужна твоя помощь, прот.
— Если найдёшь Роберта, я с ним поговорю.
— Спасибо огромное!
— Это самое малое, что могу сделать.
Я пытался сохранять спокойствие.
— Ещё один вопрос: если всё предрешено, то в чём смысл жизни?
— А в чём смысл, если это не так?
Снова высосанный до последней капли, я смотрел, как прот покидает кабинет. Может, спрашивал я себя, мне стоило прямо попросить его рассказать мне о Роберте всё, чего я ещё не знаю. В этом случае он потом не смог бы выдать что-нибудь неожиданное и сказать, что я об этом не спрашивал. Что же, чёрт возьми, случилось с отцом Роберта/прота в этом бревне/ванне? Что бы это ни было, оно было предначертано, как считал прот. Вера в предопределённость — лучший способ исцеления комплекса вины из известных мне.
В уборной я встретился с Карлом Бимишом. Стоя бок о бок, мы услышали шум, напоминающий крики болельщиков на матче по баскетболу. Это натолкнуло на воспоминания о поте и раздевалках, блестящем покрытии спортзала. Карен не пропустила ни одного матча, пока я играл в школьной команде. Я так хотел, чтобы отец тоже пришёл посмотреть на мою игру. Может, есть нечто вроде параллельной вселенной, где упущенные возможности реализуются?