[118] и психопатов.
— Дай ему время, — сказал Меннингер. — Дай ему время. Кейси хотя бы вышла из депрессии. Может, прот ей помог.
Я, смутившись, ответил, что обязательно поговорю с ней об этом.
С учётом всех, кого переведут из второго отделения, у нас освободится место для нескольких новых пациентов, ожидающих перевода из крупного психиатрического института в Колумбии к нам в МПИ.
— Давайте пригласим их к нам пораньше, — предложила Чанг. — Пусть прот пообщается с ними перед тем, как исчезнет.
Только я проголосовал против её предложения.
Собрание закончилось обсуждением предстоящей ежегодной экскурсии в Метрополитен-музей. Она была назначена на понедельник, пятнадцатое декабря, когда почтенное заведение было закрыто для посещений. Весь музей будет принадлежать только нам (подозреваю, этот щедрый жест был скорее для покровителей музея, чем для наших пациентов, но всё равно приятно).
— Как продвигается строительство нового крыла? — спросил Торстейн. — Я был во дворе этим утром и не заметил особого прогресса.
Все осуждающе посмотрели в мою сторону.
— Я разговаривал с бригадиром на прошлой неделе. Строительство идёт медленно из-за праздников и профсоюзного голосования. Он назвал ещё одну причину, но я до конца её не понял: бригадир плохо говорит по-английски.
— Не проблема, — сказала Гольфарб, ухмыляясь. — С такими темпами оно нам вообще не понадобится.
Гольфарб пошутила! Она подняла свою ручку.
— Что-нибудь ещё?
Я упомянул толпу возле главных ворот, которая с каждым днём становилась всё многочисленнее.
— И что здесь такого? — поинтересовался Торстейн. — Они ведут себя довольно мирно. Просто хотят пообщаться с протом. В любом случае, вся вина лежит на тебе.
Я поймал себя на мысли, что обрадуюсь, если Карла возьмут на работу в другом месте.
— На мне?
— Если бы не твои книги, никто бы не узнал, что прот находится здесь.
— Что они собираются делать, когда он покинет Землю? — размышлял вслух Бимиш.
— Вопрос в том, что мы будем делать, когда прот исчезнет, — пробормотала Гольфарб, снова посерьёзнев.
Я вернулся в офис, где меня ждала Бэтти. Она казалась взволнованной, даже раздражённой. Я поинтересовался, где возникла проблема.
— Прямо здесь! — сообщила она плачущим тоном.
— Что случилось?
— У меня назначен визит к дантисту через час, чтобы закончить корневой канал.
— И?
— Я боюсь бормашины!
Зубы Бэтти в последнее время выглядели прекрасно. Теперь я знал, почему.
— Что так беспокоит тебя в работе бормашины?
— Страшно, что она соскользнёт и войдёт мне в череп.
— Бэтти! Шансы, что это произойдёт, ничтожно малы!
Её руки дрожали.
— Я знаю. Но это не помогает.
— Хочешь, чтобы я порекомендовал того, кто поможет преодолеть этот страх?
— Я… Может… Я подумала, ты сможешь быстро помочь, сказав всего несколько слов.
— В нашем деле не бывает быстрых решений, Бетти, ты же знаешь. Как ты перенесла прошлые визиты к дантисту?
— Со мной всегда был муж. Но сегодня он занят.
Я было подумал отправить с ней прота, но быстро отказался от этой идеи.
— Не думаю, что смогу тебе помочь за час. Ты можешь перенести процедуру, пока мы не найдём подходящее решение?
— Не могу. Если потянуть время, зуб нужно будет вырывать, а это ещё хуже.
В этот момент вошла Карен.
— Привет! Я была в городе и обнаружила, что иду в твоём направлении. Может, вместе сходим на ланч? Привет, Бэтти, пойдёшь с нами?
— Не могу, — мрачно ответила она.
— Почему?
Бэтти повторила свой рассказ.
— Очень хорошо тебя понимаю, — заверила её Карен. — У меня та же проблема. Во сколько назначена встреча? Я пойду с тобой, а потом где-нибудь поеди́м.
У Бэтти как будто открылся клапан, и всё напряжение моментально сошло с лица. На пути к выходу Карен помахала мне через плечо, и лёгкая улыбка на её лице как бы говорила: «Вот видишь? Нет ничего сложного в том, чтобы проявить чуточку эмпатии к своим пациентам — Бэтти пациент разве?».
Даже не знал, что Бэтти боится дантистов.
Я пошёл проведать, как дела у Кассандры. Пока я наблюдал за ней на лужайке (она в любую погоду любила находиться на улице, где могла созерцать небо), мне пришла в голову идея. Возможно, Кассандра была своего рода аутичным савантом — тем, кто переключает большую часть своих умственных способностей на одну задачу. И это позволяет ей увидеть некие закономерности в происходящем, которые недоступны для остальных, а затем делает вполне логичные выводы о том, что нас ждёт в будущем.
Кассандра сидела на своей любимой скамейке в старом изношенном пальто, обнимая себя руками так, как будто на неё надели смирительную рубашку. Я немного подождал, пока она переключится на меня.
— Привет, Кейси. Как ты сегодня?
— Просто отлично, — она даже слегка улыбнулась.
— Хорошо. Рад, что тебе лучше.
— Прот посоветовал мне не терять надежды.
— Надежды на что?
— На путешествие на Ка-Пэкс. Сказал, кто-то ещё может прилететь за мной позже.
— Мы можем об этом поговорить?
— Он улетает тридцать первого.
— Да, я знаю. Ты в курсе, кого он выбрал?
— До конца не уверена. Знаю только, скольких из нас он возьмёт с собой.
— Правда? И сколько же?
— Двоих.
— Только двоих? — я засмеялся. — Думал, он возьмёт сотню.
Кейси посмотрела на меня сквозь нависшие волосы.
— Верно. Но только двоих из нас.
— Имеешь в виду персонал и пациентов госпиталя?
— Да.
— Но ты не знаешь, кто эти двое.
— Пока нет, — она вздохнула и посмотрела на небо.
— А когда сможешь узнать?
Но Кассандра уже была не со мной: её взгляд сосредоточенно блуждал среди звёзд.
Возвращаясь к центральному входу, я размышлял, как мало мы знаем о человеческом разуме. Как бы в подтверждение моих рассуждений я встретил Альберта и Алису, выходящих из холла в сопровождении кошек. Теперь они казались «неразлучниками».
— Как вы двое? — спросил я.
— Прекрасно! — воскликнул Альберт, доставая рулетку[119]. — Последняя «гигантская» фаза Алисы была на два сантиметра меньше предыдущей. А предыдущая была на два сантиметра меньше той, что шла перед ней.
Алиса, размахивая секундомером, добавила:
— А Альберт стал лучше чувствовать ход времени. Теперь он на две минуты точнее оценивает длительность часа, чем на прошлой неделе! Разве это не здорово?
— Превосходно! — сказал я, и действительно так думал. — Продолжайте в том же духе!
— Через месяц или два мы вылечимся!
Я не был так уверен в этом, но спросил себя, неужели эти двое счастливчиков выиграли бесплатный билет на Ка-Пэкс?
Густая толпа всё ещё находилась возле главных ворот. Некоторые высматривали во дворе прота, не питая ни малейшего интереса к остальным пациентам. Не удивительно, ведь многие стараются не замечать психически нездоровых людей и втайне желают, чтобы те исчезли. К сожалению, того же хочет и Организация Поддержания Здоровья[120].
Когда я покидал госпиталь, собираясь на лекцию «Принципы психиатрии», меня поймала Жизель и вручила конверт с пометкой «Доктору Джину Б., ЗЕМЛЯ». Конечно, он был от прота и содержал в себе список вещей, которых он не понимает в наших пациентах (да и вообще в людях). Список был аккуратно напечатан на учётной карточке размером три на пять сантиметров в ответ на просьбу моих студентов.
Что я знаю про homo sapiens:
— вам промывают мозги с рождения (родители, родственники, соседи, школы, религии, работодатели, правительства), поэтому неудивительно, что вы совсем запутались.
Чего я не понимаю в поведении homo sapiens:
— как можно взять и убить оленя.
Я засунул карточку обратно в конверт.
— Скажи проту, что я передам студентам. Кстати, ты ещё не раздобыла свидетельство о смерти Джеральда Портера?
— Нет. Его всё ещё ищут. Постараюсь принести завтра перед твоей очередной встречей с протом.
Я отправился читать лекцию, готовясь столкнуться с гневом и негодованием моих студентов, но они приняли короткое эссе прота на удивление спокойно. Я постарался уложить как можно больше информации по сегодняшней теме в узкие рамки академического часа, и никто ни разу не заикнулся о проте. В аудитории было тихо, как на кладбище, но о чём думали слушатели, можно было только догадываться.
Осталось всего три недели! В ожидании появления прота на нашу сорок вторую беседу я размышлял про свидетельство о смерти Джеральда, которое получил сегодня утром. Оказалось, что отец Роберта умер в результате «естественных причин». Вскрытия не производилось. Причина смерти могла показаться местному доктору довольно очевидной: сердечный приступ или обширный инсульт, вызванный стрессом от постоянных болей в искалеченном теле. Ничего необычного.
Прот молча вошёл в кабинет, взял парочку киви и принялся их шумно поглощать.
— Прот, пожалуйста, расслабься и устройся как тебе удобно…
— Ты бы уже определился, док. Одиндва…
— Спасибо.
— За что? — пробормотал прот.
— Неважно. Как себя чувствуешь?
— Как будто путешествую на луче света.
— Хорошо. А теперь просто расслабься.
Чтобы проверить, не симулирует ли прот пребывание в трансе, я пощупал его пульс: тридцать восемь — нормальный показатель для загипнотизированного Роба.
— Окей. Давай немного поговорим о Роберте.
Прот/Роберт привычно опустил голову и ссутулился.
— Роб, это я, доктор Брюэр. Джин. Как ты себя чувствуешь сегодня?
Нет ответа.
— Прот сказал, что ты хочешь кому-нибудь излить душу. Это правда?
Он не шевелился.
— Ну, я перед тобой. Что ты хотел мне рассказать?
Я подождал несколько минут на случай, если он был близок к тому, чтобы ответить, но ничего не произошло.