— Эй, мне расквасили нос! В кровь! — радостно ахнул Том, разглядывая свои красные пальцы.
— Плюнь! — крикнул Пифкин; он влетел в облако сухим, вылетел мокрым-мокрехонек. — Чепуха! Мне подбили глаз, дали в ухо и выбили зуб!
— Пифкин! — воззвал к нему Том. — Ты все твердил, чтобы мы тебя искали, а мы понятия не имеем… Где?
— В воздухе! Везде! — сказал Пифкин.
— Во дает! — пробормотал Генри-Хэнк. — Да ведь вокруг земли накручено два биллиона сто миллиардов девяносто девять миллионов акров воздуха! На каждом из них искать Пифкина?
— Я хотел сказать… — Пифкин задохнулся.
Прямо перед ним целая толпа метел пустилась в пляс, руки в боки, встала стеной, как кукуруза в поле или как деревенский плетень, внезапно спятивший или сбесившийся.
Облако — раздутая бесовская харя — разинуло пасть. Оно заглотало Пифкина вместе с метлой, потом захлопнуло рот, и в глубине его туманного чрева послышалось урчание — видно, от Пифкина у него начались колики.
— Пробивайся наружу, Пифкин! Лягни его в пузо! — крикнул кто-то.
Но никто не лягался в брюхе у облака, и оно, сытое и довольное, проплыло, смакуя свой вкусный и питательный обед из мальчишки, по Заливу Безвременья к Рассвету Вечности.
— «Ищите меня в воздухе»? — фыркнул Том. — Елки-моталки, да это как в страшной сказке: «Пойди туда, не знаю куда»! Жуть!
— Я вам покажу еще не такую жуть! — сказал Смерч, проплывая мимо на помеле, похожем на мокрую разъяренную кошку на палке. — Хотите поглядеть на ведьм? На колдуний, ведуний, ворожей, колдунов, ведунов, черных магов, демонов, дьяволов? Вы их увидите — во множестве, целыми толпами. Разуйте-ка глаза!
И вправду — внизу, по всей Европе, по всей Франции, по Германии и Испании, ночные дороги так и кишели толпами, шайками, процессиями невиданных грешников, спешащих на север, впопыхах бегущих с юга, от теплого моря.
— Так, так! Скачите, бегите! В сторону ночи — это сюда. В царство мрака — по этой дороге! — Смерч спикировал вниз, пошел на бреющем полете, громко крича над скопищами и толпами, как генерал, ведущий в бой опытных, беспощадных солдат. — Быстрей! В укрытие! Затаись! Переждите век-другой!
— От чего им прятаться? — удивился Том.
— Христиане! Христиане идут! — громко закричали голоса внизу, на дорогах.
Это и был ответ.
Том моргнул и стал всматриваться, паря в воздухе.
Все толпы со всех дорог бежали, собирались на уединенных фермах или на перекрестках трех дорог, на сжатых полях, в городах. Старики. Старухи. Беззубые, они в дикой ярости вопили, грозя небу, пока метлы снижались к земле.
— Да-а, — сказал Генри-Хэнк, — вот это ведьмы!
— Отдай мою душу в химчистку и повесь сушиться на забор, если ты не прав, мальчуган, — согласился с ним Смерч.
— Вон ведьмы сигают через костры, — сказал Джи-Джи.
— А там — мешают варево в котлах! — сказал Том.
— А те — чертят знаки в пыли, на дворе фермы! — добавил Ральф. — Они что, взаправдашние? То есть я всегда думал…
— Взаправдашние? — Смерч так разобиделся, что чуть не свалился со своей метлы, похожей на взъерошенную кошку. — О вы, святые негодники, великопутаники, будьте мне свидетелями! Да в каждом городишке есть своя ведьма. В каждом городе прячется какой-нибудь древнегреческий жрец-язычник, какой-нибудь римский поклонник карманных божков, и все они удирают по дорогам, залегают в канавах, затаиваются в пещерах от христиан! Да в каждой деревушке из трех домов, на каждой убогой ферме затаились последыши древних религий. Видели, как друидов порубили в щепки? Они прятались от римлян. А теперь римляне, которые бросали христиан голодным львам, сами бегут куда глаза глядят и прячутся подальше. Так все мелкие, идолопоклоннические культы, какие только есть, отчаянно борются за существование. Смотрите, как они удирают, ребятки!
И он был прав.
Костры горели по всей Европе. На всех перекрестках и у каждого стога сена черные силуэты прыгали в облике кошек над языками огня. Котлы кипели. Старые ведьмы изрыгали проклятия. Псы играли раскаленными угольями.
— Ведьмы! Да их видимо-невидимо! — сказал потрясенный Том. — Я и не знал, что их такое множество!
— Толпы, легионы, Том. Европа кишела ведьмами. Ведьмы под ногами, под кроватями, и в погребах, и на чердаках.
— Ну и ну! — сказал Генри-Хэнк, гордясь своим костюмом Ведьмы. — Настоящие ведьмы! А они умели разговаривать с покойниками?
— Нет, — сказал Смерч.
— А вызывать дьявола?
— Нет.
— Держать бесов в дверных петлях и выпускать в полночь, с визгом жалобным и воем?
— Нет.
— Лететь на помеле?
— Отнюдь.
— Напускать на людей чих и чох?
— Увы — нет.
— Изводить людей, втыкая булавки в куколок?
— Нет.
— Эгей, да что же они, в конце концов, умели?
— Ничего.
— Ничего! — закричали все мальчишки в страшной обиде.
— Зато они думали, что умеют, ребятки!
Смерч повел свою летучую бригаду на метлах на бреющем полете над фермами, где ведьмы кидали лягушек в кипящие котлы, толкли в ступках сушеных жаб, брали понюшку пыльцы из мумий, кривлялись, корчились от смеха.
— Ну-ка, призадумайтесь. Что значит слово «ведьма»?
— Это… — начал Том, но ничего не успел сказать.
— Ведение, — продолжал Смерч. — Ум. Вот что это значит на самом деле. Знание. Так что каждый мужчина, каждая женщина — у кого хватало мозгов что-то проведать, разведать, сведать, кто хотел знаний, — поняли?.. — каждый, у кого ума было не занимать и кто позабыл об осторожности, назывался…
— Ведьма! Ведун! Ведьмак! — закричали ребята.
— И кое-кто из этих знатоков, ведающих и знающих, притворялся ведьмой или знахарем или внушал себе, что видит привидения, бродячих мертвецов или ковыляющих мумий. А если кто-нибудь ненароком умирал в одночасье, они приписывали себе всю честь. Им нравилось верить, что они владеют силой, а на деле они ничего не могли, ребятки, увы и ах, но это чистая правда. Послушайте-ка! Там, за холмом. Все метлы родом оттуда. И туда они все слетаются.
Вяжем метлу мы,
Метла непростая;
В небе угрюмом
Птицей летает!
Ведьме раздолье,
Как ветру в поле, —
Знай, погоняет!
С визгом и воем
Волны прибоя
С облачной пеной
В море-Вселенной
Одолевает!
Внизу полным ходом работала фабрика ведьминых метел, все суетились, вырезали палки, вязали метлы, а те, как только их насаживали на палки, в снопах искр вылетали из дымовых труб. А ведьмы прыгали на них с коньков крыш и мчались по звездному небу.
По крайней мере, так казалось мальчишкам, и до них доносилась песня, где-то пел хор:
Вставали ль ведьмы в час ночной,
В полночный час,
И с нежитью и чертовней
Пускались в пляс?
Нет!
Все это — самооговор,
Все — болтовня!
Ну, станет ли хвалиться вор,
Что свел коня?
Расхвастались себе во вред
Да на беду!
За этот безобидный бред —
Предать суду!
Материками овладел
Безумный страх:
Младенцев, бабок, юных дев
Жгли на кострах!
Толпы свирепствовали, метались по деревням и фермам, с факелами, с проклятиями. Костры пылали от Ла-Манша до берегов Средиземного моря.
Когда в десятке европейских стран
Десятки тысяч «колдунов» и «ведьм»
Плясали в воздухе чудовищный канкан —
Повешены, другие сожжены, —
Народ честил друг друга: ах, подсвинок сатаны,
Ух, чертова свинья! Взбесившийся кабан!
Дикие кабаны, на которых ведьмы сидели как влитые, трусили по черепичным крышам, высекая искры, храпя клубами дыма:
Европу затянул дым ведьминых костров.
Их судей жгли другие в свой черед.
За что? За пару слов!
Додумались: «Невиноватых — нет!
Все — ложь, все — грех!»
Так что ж нам делать?
— Истребляйте всех!
Дым клубился в небе. На каждом перекрестке болтались на виселицах ведьмы, вороны слетались, черные, как оперение мрака.
Мальчишки висели в небе, цепляясь за свои метлы, выкатив глаза, разинув рты.
— Может, кто-нибудь хочет стать ведуном? — помолчав, спросил Смерч.
— О-ой, — сказал Генри-Хэнк, дрожа в своих ведьминых лохмотьях. — Только не я!
— Не позавидуешь, а, мальчуган?
— Не позавидуешь!
Метлы понесли их дальше сквозь дым и копоть.
Они приземлились на безлюдной улице, на открытом месте, и это был Париж.
Метлы выпали у них из рук — свалились замертво.
ГЛАВА 15
— А ну-ка скажите, ребятки, что нам нужно, чтобы напугать пугальщиков, нагнать страху на страховальщиков, напустить ужас на ужасальщиков?
— Самые главные боги?
— Самые главные колдуны?
— Самые большие соборы? — сказал Том Скелтон.
— Молодчина, Том, правильно! Всякая мысль растет, так? Религия разрастается. И как еще! Воздвигают храмы, которые так велики, что могут бросить тень на весь континент. Строят башни, которые видны за сто миль. Строят такой высочайший и величайший храм, что там живет горбун, звонит во все колокола. Так вот, ребята, помогите-ка мне воздвигнуть храм кирпичик за кирпичиком, контрфорс за контрфорсом. Давайте построим…
— Нотр- Дам! — закричали восемь мальчишек.
— И у нас есть очень веские причины, чтобы построить Нотр- Дам, потому что… — сказал Смерч. — Прислушайтесь…
Бом!
В небе ударил колокол.
Бом!
— …На помощь… — прошелестело над ними, когда звон затих.
Бом!
Мальчишки взглянули вверх и увидели, что на недостроенной колокольне, на луне, громоздятся какие-то леса. И на самой верхушке был подвешен бронзовый колокол, звонивший во всю мочь.