МИРЫ УИЛЬЯМА МОРРИСОНАСборникнаучно-фантастических произведенийТом 1
ОТ СОСТАВИТЕЛЯ
Уильям Моррисон — псевдоним, наст.: Джозеф «Джо» Сэймексон (Joseph «Joe» Samachson)
Родился 13 октября 1906 г. в г. Трентон, штат Нью-Джерси (Trenton, New Jersey)
Умер 2 июня 1980 г.
Уильям Моррисон известный американский ученый и популяризатор науки, доктор биохимии. В период с начала 1940-х по конец 1950-х годов написал ряд блестящих произведений научной и приключенческой фантастики. Печатался во многочисленных журналах и сборниках того времени. Но профессиональным фантастом он себя не считал, поэтому не ставил себе задачу выпустить книги. Так что книг с его произведениями в Америке не вышло до сих пор. А жаль…
АРМИЯ ДРАКОНА
ФРЕНК НЬЮВЕЛЛ был все еще взволнован, когда услышал писк радиотелефона на поясе. Он отложил семена, над которыми работал, щелкнул рычажком и услышал Балкли. Голос звучал встревоженно, это так забавно. Можно подумать, что надвигается настоящая опасность.
— Ньювелл! Вы в порядке?
Ньювелл приложил усилия, чтобы ответ прозвучал совершенно спокойно. Еще рано обнародовать открытие. Нет резона давать Балкли время, чтобы этот хитрый умишко успел придумать очередной финт.
— Все отлично, — сказал он. — А как у тебя жизнь? Как родные?
— Не смешно, Ньювелл. — Судя по металлу, проскользнувшему в голосе, упоминание о родных, должно быть, причинило ему боль. Оно лишний раз подчеркнуло изоляцию и отчаянное одиночество Балкли. — Минуту назад мне стало тебя жаль. Но не стоит делать так, чтобы мне захотелось своими руками сломать твою шею.
— Да, это вроде бы опасно, не так ли?
— Последнее падение деревьев случилось не рядышком с тобой?
— Я не находился рядом с деревьями. Я был на открытой местности.
— У тебя больше ума, чем я полагал, — Ньювелл почувствовал облегчение в голосе собеседника. — А то уж я уж подумал, что ты попался.
— Ты просто боишься потерять меня, Балкли. Вот и приходится отрывать свою задницу от созерцания танцовщиц по телевизору.
— Снова твои шуточки, Ньювелл? Ты же знаешь, я не смотрю днем телевизор.
— Думаю, ты только что сидел, уставившись в экран, и тосковал по ней.
— Ну, Ньювелл, если бы ты не был мне так нужен…
— Спасибо, я знаю, что ты обо мне думаешь. Но, так или иначе, мой дорогой друг, я все еще жив. Жив курилка! И через пару часов я вернусь.
И тогда мне будет, что сказать тебе, мысленно добавил он. Что-то, что даст надежду, которой у тебя не было очень давно. Мы не приятели, мы ненавидим друг друга до самых печенок, но все же нам придется провести вместе еще, по крайней мере, три месяца — если мы столько проживем.
А это под большим вопросом, подумал он, возвращаясь к семенам. Эта красивая планета, столь умиротворяющая и спокойная на вид, на самом деле является смертоносной ловушкой. Эта планета, где опасность подстерегает на каждом шагу. Именно поэтому нас с Балкли сослали именно сюда.
На него нахлынули воспоминания. Сколько же они пробыли здесь? Да ведь не больше шести месяцев. Подумать только, всего шесть месяцев! А кажется, точно целую жизнь. Правда, шесть месяцев с Балкли покажутся целой жизнью где угодно.
Ему никогда не одурачить меня, с мрачной гордостью подумал Ньювелл. Поначалу я ненавидел его, хотя и не так сильно, как сейчас. Я понял, что он мне сделал. Настала ночь, когда открылась вся правда — и мне понадобилось все самообладание. Это было время, когда желание отомстить, убить его все росло и росло, и почти одолело меня. Но тогда я бы остался совсем один на этой проклятой распрекрасной планете.
Постепенно я овладел собой, и мои чувства изменились. Моя ненависть к Балкли стала более глубокой. Но теперь это была холодная, расчетливая ненависть. И наступит день, когда я отомщу. Но пока мы вынуждены жить и работать вместе, и защищать друг друга, как самые близкие друзья. Мы слишком нуждаемся друг в друге, чтобы позволить кому-нибудь из нас умереть.
БРАТСКАЯ ЛЮБОВЬ, подумал Ньювелл. Братская любовь, такая же, как любовь Каина и Авеля в доисторические времена.
Ньювелл продолжил сортировать семена. Это был крупный мужчина, одетый в одни шорты, с влажной от пота, бронзовой кожей. Жарко палит розоватое солнце, ни малейшего ветерка. Лишь в лесу время от времени из-за каких-то внутренних изменений в метаболизме потрескивают растения-ползуны.
Закончив с семенами, он резкими движениями отряхнул руки. Уже поздно, пора возвращаться в их хижину из надежного пластекса. Он приготовил все для экспериментов на следующий день и отправился домой.
Лес был по-прежнему тих, но как только подул слабый ветерок, внутри у Ньювелла всколыхнулось чувство опасности и стремление убежать от нее. Не будь дураком, сказал он себе. Не от чего бежать, нет никакой опасности. Он подавил панику и пошел медленнее.
Возле хижины ученый заставил себя остановиться. Не стоило демонстрировать Балкли волнение. В течение долгого времени у них не было надежды на спасение, и теперь, если она вдруг появится, Балкли преисполнится лихорадкой ожидания. А нужды в этом нет, так что Ньювеллу не стоит даже намекать на свое открытие.
Как он и ожидал, Балкли застыл перед телевизором с глазами, приклеившимися к экрану. Гибкая девушка, одетая в полупрозрачную кисею, изгибалась и кривлялась на экзотическом фиолетовом с золотом фоне. Это единственная образовательная программа, которую любит Балкли, с мрачной улыбкой подумал Ньювелл. Программа по антропологии иных планет, с экскурсами в этнографию прошлого Земли. В ней объединены обучение и секс. Прекрасная программа, захватывающая программа, программа, составленная так, чтобы окончательно свести с ума одинокого человека.
Почти случайно, Ньювелл бросил взгляд на лицо танцовщицы. Оно было полускрыто парящей в воздухе вуалью, но все-таки мужчина отметил, что девушка задумчива и привлекательна. Балкли, вероятно, этого даже не рассмотрел, как не заметил и названия программы, скромно напечатанной на табличке в правой части экрана: ЗАБЫТЫЕ ТАНЦЫ ЗЕМЛИ. Балкли слишком увлекся, наблюдая за извивающимся телом и ожидая, когда на мгновение откинется ткань и обнажится кусочек плоти.
С чувством неожиданного удовлетворения, позволяя себе иногда выпускать крохотный фитилек пылающей в нем ненависти, Ньювелл протянул руку и выключил телевизор. Девушка исчезла, экран погас.
В хижине наступила тишина. Ряды пластексовой прозрачной посуды, висящей на стене, прозрачная и непрозрачная одежда из пластекса, комнатная атомная электростанция в дальнем углу — все было неподвижно и безмолвно. Безмолвно и напряжено, словно в ожидании удара молнии или грома среди ясного неба.
Гроза надвигалась. Бессмысленный взгляд Балкли медленно сфокусировался. Затем он понял, что Ньювелл проделал это нарочно, и вскочив на ноги, потянулся рукой к кобуре.
— Ну, достал ты меня, проклятый космический дебил!
Гнев этого человека будет вот-вот отражен, и это делает его забавным. Ньювелл улыбнулся и сел на свое место.
— Успокойся, — сказал он. — Мне нужно рассказать тебе кое-что важное. А ты не можешь сосредоточиться, пока смотришь передачу.
— Я буду смотреть все, что захочу, понятно тебе, извращенный умник…
— Полегче, Балкли, а то ты быстро исчерпаешь все слова, и мне будет скучно слушать, как ты повторяешься. Ты же все равно смотришь не то, что хочешь. Ты смотришь лишь то, что позволяет цензура. А цензоры никогда не разрешат девочкам на телевидении раздеться до последней нитки.
Балкли все еще ругался, но постепенно становился более вменяемым. Ньювелл наблюдал за ним и думал, что с собственным волнением справляться легче, когда наглядно видно, на какого идиота похож его взбудораженный компаньон. Но все-таки Балкли не был дураком. Это проницательный, опасный враг, притворяющийся другом. Он чрезвычайно силен физически. Высокий, широкоплечий, а развитой мускулатурой, которую он накачал, работая инженером на разных планетах, превзошел даже Ньювелла. Он старше Ньювелла и — приходилось с этим согласиться — проницательнее его. Балкли всегда знал, что почем и как работает. Ньювелл оставался хорошим биохимиком, человеком, по специальности близким к ботанике. Ему всегда казалось, будто он знает, что чувствуют растения, но это абсурд — ведь у растений нет никаких чувств. А Балкли, в отличие от него, знает, что чувствуют окружающие люди.
И он тоже мог контролировать себя, когда считал нужным, — как и ньювелл. Гнев мгновенно исчез, а в глазах появился холодный блеск.
— Когда-нибудь, Ньювелл, — спокойно сказал он, — я тебя убью за такие грязные уловки.
— Убьешь? Да ты должен благодарить меня, Балкли. Ты только напрасно расстраиваешься, глядя подобные передачи. У тебя еще долго не будет ни малейшего шанса встретиться с живой девушкой. Так зачем мучить себя? Рано или поздно, у тебя подскочит давление, а никаких докторов на нашей планете нет.
— Ты так заботишься о моем здоровье, Ньювелл, что даже не знаю, как тебя и благодарить. Но я все равно тебя убью. Это последнее предупреждение.
— И ты все равно меня не убьешь. Нас лишь двое на всей планете. Ты крайне нуждаешься во мне.
— В один прекрасный день ты заставишь меня забыть, что я нуждаюсь в тебе.
НЬЮВЕЛЛ медленно поднялся.
— Я не стану высказывать свое мнение о тебе, Балкли. Додумайся сам. Но я не хочу, чтобы ты считал, будто я тебя боюсь. Если бы существовал космический дьявол, то я не побоялся бы и его, и вряд ли ненавидел его больше, чем ненавижу тебя. И еще я не хочу, чтобы ты воображал, словно одурачил меня. Потому что ты меня не одурачил. Не одурачил, черт побери! Я знаю, почему нахожусь здесь, на этой планете. Потому что ты подставил меня, сфабриковав улики. Это из-за тебя я торчу здесь!