Ньювелл с аппетитом позавтракал, а у Балкли кусок не лез в горло, которое все еще саднило от ночных объятий щупалец. Он умоляюще похрипел:
— Сними с меня эти штуки, Ньювелл. Клянусь, я не стану пытаться убить тебя!
Ньювелл невесело рассмеялся.
— Не болтай чепуху, — ответил он высокомерно. — Они — моя единственная защита от тебя. — Он весьма сомневался в этом, но говорил таким уверенным тоном, что Балкли никак не должен заподозрить подвох. — Убей меня, и ты навсегда останешься на этой планете. И сгниешь с этим штуками на шее. Если они не задушат тебя раньше. А теперь я хочу увидеть радиопередатчик.
Как Ньювелл и ожидал, передатчик находился в развалинах разбившегося космического корабля. Даже несмотря на то, что мешали удавки на шее, Балкли понадобилось всего несколько минут, чтобы собрать его.
Ньювелл задумчиво поглядел на сплетение трубок, транзисторов и проводников их электрогенератора.
— Да, генератор слишком слаб, чтобы поддерживать постоянную работу передатчика, но послать единичное сообщение мы сможем. Отлично. Ты неплохой инженер, Балкли. Ненадежный человек с тягой к убийствам, но высококвалифицированный специалист.
Балкли ничего не ответил, но ход его мыслей был очевиден.
Ньювелл заколебался. Казалось глупым выполнять обещания человеку, который попытался его убить, но Ньювелл всегда держал слово и не собирался менять свои привычки на этот раз.
— Хорошо, Балкли, — сказал он. — Теперь я выполню свою часть сделки. Идем со мной.
Ньювелл шел впереди к тому месту, где обычно работал. Краем глаза он наблюдал за идущим позади человеком, словно был не вполне верен, что смертоносные щупальца смогут заставить Балкли правильно себя вести. Он не хотел, чтобы Балкли узнал, что у щупалец короткое время существования, и через пару дней Балкли так и так бы освободился от них.
Небольшое поле пустовало и выглядело недавно вспаханным. Примерно с полакра коричневато-черной почвы было начисто лишено растительности.
Ньювелл протянул Балкли горсть непонятных штучек.
— Погляди. Как ты думаешь, что это такое?
— Зубы! — Балкли задохнулся от удивления. — Большие белокоричневые зубы! Выходит, на этой планете все-таки есть животные?
Он огляделся вокруг в очередном приступе страха. Планета и так была весьма опасна, с падающими деревьями и землетрясениями. А теперь она, значит, стала вдвойне опасней.
— Нет здесь никаких животных, — успокоил его Ньювелл. — А теперь смотри сюда.
Ньювелл взял пакет, полный коричневых, похожих на зубы, штуковин, и пошел по распаханному полю, разбрасывая семена вправо и влево. В эти минуты он походил на древнего фермера, точно так же расхаживающего в доисторические времена по матушке-Земле.
СТРАХ на лице Балкли сменился недоумением.
— И что ты собираешься вырастить?
Ньювелл ничего не ответил. Он лишь взглянул на быстро поднимающееся над горизонтом солнце, розовое и горячее, и пошел дальше. Закончив засеивать последнюю борозду, ученый оглядел свою работу.
На другой стороне поля из земли уже проклюнулись крошечные, фиолетово — зеленые ростки. Они вытягивались какими-то толчками, как минутные стрелки старинных часов, механизм которых работал рывками. Когда первая поросль достигла высоты шести дюймов, растения на противоположном краю поля еще только начинали пробиваться.
— Они очень быстро растут, — сказал Балкли, забыв о своих неприятностях при виде удивительного зрелища.
— Я научился ускорять их рост, — согласился с ним Ньювелл.
— А где ты взял необходимые химикаты?
— Добыл из других растений. Всякому химику известно, что растения могут содержать любые вещества. Я научился извлекать из них стимуляторы роста в чистом виде.
— Значит, это были не зубы, а семена?
— Да. Их естественный цвет — белый, но после моей обработки они приобретают коричневый оттенок. Однако, смотри дальше.
Некоторые растения достигли уже двух футов в высоту. До этого они росли совершено прямые, а теперь на верхушках стали формироваться маленькие коричневые утолщения.
Потом таких утолщений стало три, они увеличивались и постепенно разделили верхушки на три части. Пока земляне наблюдали, образования стали удлиняться, и растения стали смахивать на карикатурных человечков. Достигнув четырех футов высоты, растения походили на людей еще больше, нежели прежде. Исчез фиолетовый оттенок, теперь они выглядели коричневыми мужчинами с белыми лицами.
Балкли притих, в его глазах плескалось удивление пополам со страхом. Но было в них и что-то еще. Ньювелл мог поклясться, что тот принялся за свои хитроумные прикидки.
Растения продолжали расти и в высоту, и в ширину. И по мере роста они все больше походили на людей. Ньювелл со страхом смотрел на то, что сам же и вызвал к жизни. Все это стало результатом применения достаточно простых и понятных принципов — использования гормонов роста растений, света, высокой температуры и других несложных действий, о которых он даже не упомянул Балкли, — и все же результаты показались чудом.
Урожай, который он посеял, заполнил все поле. Коричневые с белым человеческие фигуры корчились и гримасничали по мере того, как на них попадали солнечные лучи, стимулирующие рост. Число силуэтов росло, по меньшей мере, две тысячи, их окружала аура силы, энергии, и только корни удерживали их на месте. Но многие уже начинали крутиться, словно хотели оторваться, обрести свободу и напасть на врага.
Ньювелл вспомнил древнюю легенду о том, как один человек посадил зубы дракона, из которых выросла армия солдат, и лишь маленькая случайность заставила их перебить друг друга. Но подобное не произойдет с этими солдатами, подумал он. Я слишком хорошо управляю ими.
Ньювелл расширил луч фонарика в невидимый конус, и там, где он падал на поле, коричневые люди замирали на месте. Постепенно на поле воцарилась тишина и неподвижность.
А затем его глаза ослепила яркая вспышка. Ньювелл рухнул на землю и последним, что он услышал, был торжествующим смех Балкли.
КОГДА он очнулся, уже стемнело. Ньювелл лежал на своей кровати, и даже не был связан. Он понятия не имел о том, сколько времени провалялся без сознания. В голове пульсировала боль, и сквозь нее прорывались какие-то крики и шум, дергавшие его за нервы. Когда мужчина с неимоверным усилием сел, этот шум приобрел смысл. Звуки телепередачи, которую смотрел Балкли.
Странные, пронзительные, пронизывающие звуки. Экзотическая музыка, догадался Ньювелл. Музыка, сопровождающая танцы, подобные тому, который он не дал досмотреть Балкли. Эта передача шла раз в два дня. Значит, он пролежал без сознания в течение, по меньшей мере, полутора дней.
Ученый задался вопросом, что же Балкли выяснил за это время? Наверняка больше, чем следовало. Достаточно много, чтобы причинить гигантский вред.
Ньювелл встал и, шатаясь, пошел к двери. Но когда он собрался ее приоткрыть, с обеих сторон в него вцепились бело-коричневые руки.
— Наконец-то очнулся, — проворчал Балкли, не отрываясь от телевизора.
Ньювелл ошеломлено уставился на державших его существ, которых сам прежде превращал из растений.
— Ты допустил ошибку, Ньювелл, — спокойно сказал Балкли. — Щупальца, которые держали меня, прекратили шевелиться так же, как и фигуры на поле, так что сперва я сорвал повисшие на шее, потом срезал остальные, а потом добрался и до тебя.
— Выходит, теперь ты управляешь этими существами. — Это не вопрос, а констатация факта — очень плохого факта.
— Да, благодаря твоему компьютеру. Ты назвал меня хорошим инженером, Ньювелл. В ответ я могу назвать тебя хорошим биологом. Ты настолько все хорошо проработал, что разобраться в этом не составило труда. Из компьютера в твоей комнате я узнал, что могу управлять этими существами, которые мне так понравились.
Разговаривая, он не отрывал взгляда от экрана телевизора. Та же танцовщица, которую он видел в последний раз, выступала снова, на этот раз почти полностью одетая. Пока девушка кружилась, он мельком увидел лицо, но смог оценить, каким она обладала очарованием. Интересно, подумал он, уж не видит ли ее Балкли в своих мечтах?
— Все оказалось легко, — продолжал Балкли. — Я использовал различные длины волн в твоем фонарике и одновременно подавал команды голосом. Я послушно воспроизвел все твои инструкции. Эти существа обучаются быстрее, чем собаки или обезьяны. Вообще не было проблем, чтобы они начали выполнять команды, поданные одним голосом. Мне лишь пришлось говорить громче, чтобы существа смогли уловить звуки своими органами. Все выглядело так, будто у них есть мозги.
— У них есть мозги, — вяло сказал Ньювелл. — У них есть центральное управление двигательной системой в верхней части груди… точнее, там, где у человека находится грудь.
— Понятно. Но кое-чему они все же не смогли научиться. Я прижигал их огнем, рубил ножом, травил химикатами. Они реагируют на опасность, но не чувствуют страха. Это означает, что у них вообще нет эмоций. И это прекрасно для тех целей, для которых они мне понадобятся.
СУЩЕСТВА возле Ньювелла не издали ни звука. Они застыли неподвижно, как растения, которыми и были когда-то. Но они производили впечатление настороженности, напряженного ожидания, что растениям вовсе не свойственно, а являлось чисто человеческими качествами.
— Дай-ка я покажу тебе то, что могу заставить их делать, — сказал Балкли, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул.
В хижину вошли еще двое — подожги себя, — приказал Балкли.
Одно из существ короткой рукой взяло зажигалку и поднесло пламя ко второй руке. Ее пальцы обуглились и затем загорелись. Выражение лица существа не изменилось.
— Потуши, — сказал Балкли.
Существо ткнуло горящей рукой в стены хижины и погасило огонь. И снова выражение того, что так ужасно напоминало человеческое лицо, осталось неизменным.
— Это дало тебе общее впечатление. Они сделают все, чему обучены — а я знаю, как их учить. Пока что я отдаю им простые команды, но они быстро учатся. У меня таких уже две тысячи.