— Должно быть, ваша раса безумна, — прервал его Ксэнф. — Но может, вы знаете, куда мне обратиться с подарками, которые я привез землянам?
— Да никуда. Вам не удастся меня одурачить. А учитывая то, что время — деньги, мы не хотим разоряться, проводя расследование и доказывая, что вы не настоящий пришелец.
— А если предположить, что я хочу принести вред вашей планете? — поинтересовался Ксэнф.
— Если ваша раса способна это сделать, то вряд ли мы сумеем вас остановить. Если же нет, то вы впустую потратите силы.
— Это безумие! Вся ваша раса безумна!
— Вы повторяетесь, — заметил старик. — Мы просто пресытились. Благодаря нашим писателям-фантастам, мы в воображении пережили все, что только возможно, контактируя с пришельцами, так что настоящий контакт может оказаться сплошным разочарованием. Мне это напоминает об инциденте, случившемся, когда Джеральд Кромби, в те времена член Городского Совета, решил заказать двадцатипятидюймовый стереотелевизор…
Ксэнф покатился прочь. Он раскрыт тайну и мог дальше не слушать болтливого старика. Он бесцельно катился по улицам и думал, что скажут на Гфуне, когда он вернется домой.
Кого они посчитают безумными — планету или его самого? Почти наверняка, ему не поверят. Он представил себе, как его сограждане обмениваются понимающими взглядами после каверзных вопросов, их первые тонкие намеки, что он переутомился во время долгого полета, а потом уже не такие тонкие намеки, когда он будет упорно придерживаться своей истории. Он вспомнил великие надежды, связанные с его полетом, поручения, данные ему Руководителем Планетарных Отдела, Главой Бюро По Делам Науки, Директором Экономического Отдела и многими другими деятелями планеты. И он вообразил себе прием, который они ему окажут, когда он заявит, что не смог передать даже одно-единственное сообщение.
Он не знал, сколько времени предавался таким размышлениям, но потом, постепенно, пришел в себя. Бессмысленно оставаться здесь дальше. Он должен вернуться на корабль и улететь домой, на Гфун. Поверят ему или нет, он все равно напишет в отчете правду. А видео и аудиозаписи подтвердят его историю.
Какая дурацкая планета, вновь подумал он. Сотни миллионов, миллиарды обитателей, достаточно разумных, в меру любопытных, чтобы заинтересоваться им, но ни у кого не хватило воображения, чтобы понять…
— Простите меня, — раздался чей-то пронзительный голосок. — Извините, но я прочитал ваши мысли. Я просто не мог удержаться… Дело в том, что я тоже пришелец.
Он резко обернулся. Возле него стоял тип очень странной формы, но от него исходила аура дружелюбия, и Ксэнф понял, что бояться нечего. Его не стоит бояться — а стоит быть ему благодарным.
Они доброжелательно посмотрели друг на друга, в то время, как мимо проходили люди, даже не удостаивая их взглядом. Розовые щупальца и зеленые клешни коснулись друг друга жестом дружелюбного пожатия, которое сократило миллионы миль межпланетного пространства, разделяющего их цивилизации.
If, October 1954
ПОГОДА НА МЕРКУРИИ
I
ЕДИНСТВЕННОЕ ПОЛЕЗНОЕ, что сделал Маккрэкен, так это выстрелил в меркурианина. Разумеется, все остальные решили, что Маккрэкен, несмотря на крепкие мускулы, не дружит с головой.
Экспедиция, естественно, приземлилась в Сумеречной Зоне. Тогда еще не существовало спецкостюмов, поэтому Холодная Сторона с ее вечной ночью, и Горячая Сторона с температурой плавильной печи, даже не обсуждались. Сумеречная Зона в этом районе была около сорока миль в ширину, и «Звездный свет» аккуратно посадили как раз посередине. Через два часа после приземления, убедившись, что воздух пригоден для дыхания, как и докладывал раньше Калинофф, Маккрэкен вышел наружу и выпустил в меркурианина разрывную пулю.
Если бы не Карвальо, оказавшийся рядом, никто бы из экипажа не узнал об инциденте. Именно Карвальо сообщил о случившемся капитану экспедиции Лемуреуксу.
Маккрэкен, конечно, стал энергично отрицать, что стрелял в туземца.
— Вы же не думаете, что я такой идиот, чтобы создавать себе проблемы?
Лемуреукс как раз думал, что он именно такой идиот, но не стал произносить этого вслух.
— Но вы действительно во что-то стреляли. Все мы слышали звук выстрела.
— Я хотел подстрелить опасную птицу.
— Что это была за птица?
— Немного похожая на пингвина, по-моему, но с широкой такой головой, и, практически, без клюва, достойного упоминания.
— Тогда и не упоминайте о нем, — сказал Лемуреукс. — Вы попали в цель?
— Кажется, я попал ей в плечо. И она убежала.
— Ну и слава Богу, — сказал Лемуреукс. — Эта птица, голубиные твои мозги, и была меркурианином. И как ты думаешь, что подумают об этом жители других планет? То же что и ты? Они же лопнут от обиды и злости.
— Черт побери, откуда мне было знать?
— Я приказал никому не стрелять, если не гарантировано прямого нападения, — нахмурился Лемуреукс. — Калинофф где-то в Сумеречной Зоне, и мы планировали найти его при помощи меркуриан. Если бы тебя хоть что-то интересовало, ты бы знал, что пока развлекался стрельбой, здесь появились несколько меркуриан, которые вели себя так, словно хотели продемонстрировать свое дружелюбие. Затем они внезапно исчезли. Наверное, они получили известия о том, что ты сделал. Много же помощи они нам окажут теперь.
— Мы найдем Калиноффа и без них, — уверено ответил Маккрэкен.
Карвальо, который на все смотрел с изрядной долей пессимизма, сказал:
— Я думаю, меркуриане могут на нас напасть.
— У них нет оружия, — ответил Маккрэкен.
— Откуда вы знаете?
— Калинофф не упоминал о нем.
Лемуреукс испустил смешок, более напоминающий змеиное шипение.
— Калинофф мог и не знать о нем. Он относился к ним дружелюбно и сообщил, что они весьма смышленая раса. Будет не очень здорово, если они используют свой ум против нас.
Маккрэкен выдвинул вперед нижнюю челюсть. У него был вид упрямца, который не горит желанием обыскивать все грязные трещины внизу.
— Мне кажется, вы делаете из мухи слона, — проворчал он.
— Из мыши — гору, — поправил его Лемуреукс.
— Неважно. И что, Калинофф действительно сказал, что меркуриане станут нам помогать? Почему мы должны верить ему на слово? Все знают, кто такой Калинофф.
— Калинофф — великий человек и великий исследователь, — опять нахмурился Лемуреукс.
— А еще его называют межпланетным сумасбродом.
— Только не в моей экспедиции, Маккрэкен. Так что изволь держать свои грязные мысли при себе.
— Ничего такого грязного я не сказал. Калинофф — сумасброд, и вам это отлично известно, капитан. Вечно у него на уме какие-то розыгрыши. Помните, как он заманил марсианского сенатора в клетку с лунной змеей и запер дверцу? Сенатора чуть кондрашка не хватила. Откуда он мог знать, что змея совершенно безопасна?
— Не думаешь же ты, что Калинофф станет шутить шутки, когда под угрозой окажется его жизнь?
— Сумасброд — всегда сумасброд, — упрямо сказал Маккрэкен.
Лемуреукс потерял терпение.
— А идиот всегда идиот, — отрезал он. — Возвращайся на корабль и помоги с разгрузкой. И запомни, если мы не отыщем Калиноффа, это будет твоя вина, и тогда помоги тебе Боже!
ВОГНАВ Маккрэкена, как он понадеялся, в краску стыда за свой поступок, Лемуреукс ушел. Ответственность начала тяготить его. Остальные девятнадцать членов экспедиции думали, что прилетели сюда только для того, чтобы спасти великого космического исследователя, потому что человеческая жизнь священна. Они не знали, что за эксцентричными поступками Калинофф скрывал острый ум и не менее резкую практичность. Частенько он находил ценные месторождения — и не забывал их тут же застолбить.
В последний раз он наткнулся на залежи устойчивых изотопов металлов с атомными весами от 95 до 110. Они обладали весьма полезными свойствами. В особенности материалы ценились, как катализаторы некоторых химических реакций. Например, элемент 99 в присутствии кислорода считался более сильным окислителем, чем платина и палладий являлись восстановителями в присутствии водорода. И окислением можно было легко управлять, сам же элемент 99 легко восстанавливался и мог использоваться снова и снова. Несколько сот граммов одного этого элемента смогли бы легко окупить затраты на экспедицию.
А если добавить стоимость нескольких килограммов элементов 101–110, которые Калинофф обнаружил в избытке, то он и все члены спасательной экспедиции могли стать богачами.
Лемуреукс очень хотел стать одним из таких. У него было трое детей, которых он мечтал послать учиться в Лунный Технологический. У него имелась жена с изысканными — а стало быть дорогими — вкусами. У него числилась куча родственников. И он надеялся, что если спасет Калиноффа на этой забытой Богов планете, где тот исчез еще в прошлом году, то даже в межпланетном сумасброде наверняка проснется чувство благодарности. Оно плюс грамотно составленный контракт, который исследователю останется лишь подмахнуть, и Лемуреукс мог считать, что богатство у него в кармане. Если только Маккрэкен не испортил все своей глупостью.
Лемуреукс вздрогнул при мысли о том, что к тому времени, как они разыщут Калиноффа, тот может уже оказаться мертвым, и тогда придется иметь дело с его наследниками — а у наследников нет никаких причин быть такими уж благодарными. Внезапно капитан снова почувствовал себя бедным, но выбросил мрачные мысли из головы и продолжил работу.
РАЗГРУЗКА должна была закончиться самое большее через несколько часов. Одновременно проводился предварительный осмотр окрестностей, отмечались ориентиры, чтобы у экспедиции появилась хорошая привязка, с которой можно начать поиски. Калинофф упоминал о двух горах, соединенных горным хребтом, похожим на седло. Эти горы будет легко узнать — как только экспедиция наткнется на них.
Маккрэкен, повинуясь приказу, честно трудился на разгрузке. При низком тяготении Меркурия и его собственной мускульной силе, ему не доставляли никаких проблем ящики массой в пятьсот футов. Но работать здоровяку пришлось недолго, вскоре Лемуреукс вызвал спасателя по рации.
— Маккрэкен!
— Да, сэр!
— Брось эти ящики. Ими займутся другие. Я хочу немедленно тебя видеть…
Он резко замолчал, потому что разговор прервал характерный звук отдаленного выстрела. Наступила полная тишина, в которой слышалось лишь тяжелое дыхание людей. Затем вдалеке раздался еще один выстрел, потом еще один — и снова полная тишина.
— У туземцев нет оружия, — прошептал кто-то. — Это должно быть Калинофф!
— Какая удача отыскать его так быстро!
Лемуреукс выхватил оружие, дал десять залпов в воздух и стал ждать. Никакого ответа.
Тогда Лемуреукс стал сыпать приказами, как из пулемета:
— Маккрэкен, Карвальо и Хагард — направо. По-моему, выстрелы раздавались оттуда. Гронский, Террилл и Кэннони — прямо. Марсден и Блэйн — налево, Робинсон и Спрот — защищайте тыл. Двигайтесь быстро, смотрите во все глаза. Но не удаляйтесь за пределы слышимости выстрелов. Проверьте под каждым кустиком, разройте каждый холмик, но не возвращайтесь без Калиноффа. Марш вперед!
Мужчины двинулись в указанных направлениях. Лемуреукс чувствовал нарастающее волнение. Он прилетел сюда, готовясь к трехмесячным поискам. Он представлял, как со своими людьми проделает длинный путь и, уже изнемогая от усталости, они встретят Калиноффа, раненого, обессиленного, и он, Лемуреукс произнесет на правах капитана историческую фразу: «Я полагаю, доктор Ливингстон?»
А вместо этого они найдут Калиноффа уже сегодня. Он бегом вернулся на корабль, распечатал контракт и еще раз пробежал взглядом текст.
Все в порядке. Уже сегодня Калинофф подпишет его.
Через полчаса Лемуреукс дал еще десять выстрелов в воздух. Повар Хаскелл обеспокоенно посмотрел на небо, потом подошел к Лемуреуксу с виноватым выражением на лице.
— Простите, капитан…
— Чего тебе, Хаскелл.
— На Меркурии когда-нибудь идут дожди?
— Нет, никогда. Здесь не бывает ни дождей, ни снега, ни града. Никто еще не видел здесь плохой погоды. Калинофф подчеркивал это.
— Ну, я вроде бы тоже так помнил. Но сейчас я, кажется, чувствую приближение дождя.
— Это невозможно, Хаскелл. Некоторые птицы…
Лемуреукс резко замолчал. Он тоже почувствовал приближение дождя.
Хаскелл вытянул вперед волосатую руку.
— Кажется, на меня упала капля. — Его взгляд остановился на коричневых камнях, покрывающих землю. — Смотрите, капитан, это же…
Коричневые камни начали темнеть от влаги. Одновременно Лемуреукс почувствовал, что его голова намокает. Теперь уже не осталось сомнений — начался дождь.
У капитана невольно отвисла челюсть.
— Но на Меркурии не идут дожди!
Хаскелл уже бежал к кораблю. Лемуреукс последовал за ним и захлопнул люк. Остальные члены экспедиции, которых не отправили искать Калиноффа, были уже внутри. Дождь забарабанил по корпусу «Звездного света», зашлепал по выжженной земле.
Лемуреукс выглянул из люка и безучастно пробормотал:
— Но ведь на Меркурии не идут дожди!
К счастью, шум ливня был такой громкий, что никто не услышал, какие именно слова он произнес.
II
СПУСТЯ шесть часов вернулась первая поисковая группа. Все промокли до нитки, но не встретили ни малейшего следа Калиноффа. Они честно старались выполнить приказы Лемуреукса, но из-за ливня видимость не превышала пятидесяти футов, так что у них практически не было возможности кого-либо обнаружить. Большую часть из этих шести часов они потратили на то, чтобы отыскать дорогу обратно.
Постепенно возвратились остальные поисковые группы. Лемуреукс поочередно отмечал людей и даже не удивился, обнаружив, что не хватает Маккрэкена.
— Где этот идиот? — проворчал он.
— Маккрэкен отделился от нас, — ответил Карвальо. — Ему показалось, что он увидел описанные Калиноффом горы.
— Когда это было?
— Как раз перед тем, как полил дождь.
— Наверное, он бродит сейчас где-нибудь в нескольких ярдах от корабля, но не может найти нас из-за дождя. Надеюсь, у него хватит ума спрятаться под листвой, чтобы получить там хоть какое убежище.
— Думаю, мы никогда не узнаем, хватило ли у него на это ума. Во всяком случае, капитан, такойливень не может идти долго.
Но он ошибся. Здесь такой ливень шел долго. Все сидели на корабле без дела. К счастью, они успели распаковать на улице лишь малую часть ящиков, так что значительная часть груза не испортится.
Все бы обрадовались таким каникулам, если бы не успели наотдыхаться во время долгого полета к Меркурию. Уже на следующий день Лемуреукс заметил, что экипаж по горло сыт бездельем. Так же, как и он сам. Он прилетел сюда, чтобы принять участие в трудной и опасной экспедиции, а не просиживать задницу, глядя на бесконечный дождь.
Сутки спустя после того, как поисковые группы вернулись на корабль, нашелся Маккрэкен. Увидев его Лемуреукс признал, что тот нашел неплохой способ справляться с непогодой. Здоровяк избавился от неприятной мокрой одежды и весь вчерашний день провел в одних шортах, удобно держа винтовку на сгибе левой руки. Дождь оказался достаточно теплым и, не считая того, что он проголодался, вынужденная прогулка не причинила отставшему спасателю никакого вреда.
ЛЕМУРЕУКС послал одного человека из команды подобрать Маккрэкену запасную одежду.
— Где же ты спал?
— Я вообще не спал.
— И ты все это время бродил без отдыха?
— Я же не баба, — проворчал Маккрэкен. — Я даже не устал.
— Он зевнул. — Не видел я никаких следов Калиноффа. Зато я хорошо рассмотрел горы, описанные им. Две горы с хребтом между ними, похожим на седло.
— И где они?
Маккрэкен почесал затылок.
— Я немножко заблудился и потерял ориентировку. Во всяком случае, они недалеко от нас. Да, сэр, совсем близко. Так же, как и Калинофф. Сумасброд…
Глаза его сами собой закрылись. Лемуреукс лично помог отвести бедолагу в кубрик и уложить на койку. Через пару минут густой храп Маккрэкена успешно заглушал шум дождя.
Не было никакого смысла отправляться искать горы, пока дождь не прекратится. Лемуреукс ждал, но ожидание было напрасным. Ливень и не думал останавливаться. Его монотонный шум стал частью их жизни. Они научились жить, не обращая на него внимания и даже не слыша, но все равно то один, то другой человек внезапно осыпал этот нескончаемый поток воды проклятиями.
Неделю спустя Лемуреукс обратил внимание на понижение температуры. Это означало, что в этой части Сумеречной Зоны солнце ушло за горизонт. Как будто у них и так мало трудностей. Он проклял Меркурий, проклял дождь, проклял Сумеречную Зону, проклял даже само Солнце. А через несколько часов капитан уже проклинал снег и град.
Такая погода считалась совершенно невероятной. И ничто не могло ее объяснить. Как он сказал повару Хаскеллу, никто из предыдущих исследователей Меркурия не видел ни малейших признаков дождя, града или снега. Калинофф тоже не сообщал о таких явлениях, а Калинофф считался самым продвинутым из них.
Все сходили с ума от бездействия. Хуже всего было то, как люди смотрели на Лемуреукса. Ему казалось, их взгляды говорили, что он, как командир экспедиции, ответственен за погоду. И сам Лемуреукс почти соглашался с ними.
НА ДЕСЯТЫЙ день он не выдержал. Капитан собрал весь экипаж и произнес короткую речь:
— Мне кажется, этот дождь будет продолжаться бесконечно. Мы не можем здесь столько ждать.
Кто-то зааплодировал, остальные весело поддержали.
Лемуреукс поднял руку.
— Маккрэкен сообщил, что видел неподалеку горы с седловидным хребтом между ними. Несмотря на дождь, мы отправляемся на поиски.
— Трижды «ура» силачу Маккрэкену! — завопил кто-то.
— Ура! Ура! Ура! — подхватил остальные.
— Трижды «ура» нашему отважному капитану!
— Ура! Ура! Ура!
— Трижды «ура» горам!
И даже в конце прозвучало:
— Трижды «ура» паршивому дождю со снегом!
Лемуреукс почувствовал неловкость. Очень уж этот напоминало пародию на собрание школьной футбольной команды. Всех прямо-таки распирала накопленная энергия, требующая немедленного выхода.
— Шесть человек остаются на корабле, — сказал Лемуреукс, — остальные пойдут со мной. Есть добровольцы?
Случилось то, чего он и ожидал. Добровольцами вызвались все. Он быстренько выбрал нужных людей. Маккрэкена, потому что он единственный видел эти горы. Карвальо, как опытного помощника. Гронский, Марсден, Спрот — он быстро перечислял имена и через минуту группы была в сборе, оставив шестерых недовольных, которым предстояло продолжать бездельничать на корабле.
Лемуреукс взял с собой мощную рацию, способную поддерживать связь на расстоянии до 12 000 миль. Вторую такую же он дал Маккрэкену, велев беречь, как зеницу ока. Пока шел дождь, это было единственное средство связи с кораблем. Маккрэкена с рацией он передал под начало Карвальо, образовав таким образом две группы, поддерживающие между собой радиосвязь. В случае необходимости они могли быстро объединиться.
Передвигаясь по снегу в самых теплых одеждах, какие только нашлись на корабле, мужчины запели. Голос Маккрэкена походил на рев лягушки-быка. У него напрочь отсутствовал слух, зато имелся мощный бас. Когда началась третья песня, Лемуреукс понял, что Маккрэкен вообще не знает ни единой мелодии. Но он лишь вздохнул и ничего не сказал, отлично понимая, что на Меркурии бодрость духа куда важнее умения петь.
ОНИ прошли полчаса, когда Гронский внезапно воскликнул:
— Да будь я проклят!
— Что случилось?
— Снег начал идти не так густо, капитан.
Действительно, вроде бы небо просветлело.
— Может, он вообще прекратится? — предположил Карвальо.
Спротт захватил полные пригоршни снега, слепил крупный снежок и бросил в Маккрэкена. Тот ринулся на него и повалил обидчика в сугроб.
— Прекратите дурачиться! — сердито сказал Лемуреукс. — Вы же не дети.
Оба нехотя повиновались. А через несколько минут хода снег действительно прекратился. Но вместо того, чтобы обрадоваться, Маккрэкен выглядел озадаченным. Он то и дело чесал затылок и хмурился.
— Что с тобой, Маккрэкен? — спросил Лемуреукс. — Завелись вши?
— Это… Этот снег, капитан. Мы прошли две-три мили, и он прекратился. Бессмыслица какая-то.
— Должен же он когда-нибудь остановиться.
— Посмотрите же, капитан, здесь снег не шел вообще. На земле ни единой снежинки. Снег шел исключительно вокруг корабля.
Настала очередь Лемуреукса нахмуриться. Он включил рацию и связался с судном.
— Хаскелл!
— Да, сэр?
— Как там у вас погода?
— Это вы так шутите, капитан?
— Я совершенно серьезен, Хаскелл. Так что там с погодой?
— По-прежнему идет снег, капитан, как и час назад, когда вы ушли.
— Может, тебе интересно будет узнать, — проворчал Лемуреукс, — что здесь снег не шел вообще.
Он отключил рацию, прервав удивленный возглас Хаскелла, и повернулся к остальным, смущенным и встревоженным. Такая неожиданная перемена погоды совсем им не нравилась.
— Ну, теперь снег не мешает, и мы в состоянии найти эти горы. Немного разойдемся, но не слишком далеко. Кто знает, может быть, снег опять повалит. Карвальо, вы со своей группой пойдете налево…
— Капитан, — вдруг прошептал Спротт.
— Да?
— А это не меркурианин?
ЛЕМУРЕУКС посмотрел в сторону, куда указывал Спротт. На расстоянии около полумили неподвижно застыло маленькое серое существо. Как и докладывал ранее Маккрэкен, оно походило на пингвина, но с широким лицом и без малейших признаков клюва.
— Спротт, берите Марсдена и двигайтесь к нему. Будьте дружелюбны, насколько сможете. Улыбайтесь, смейтесь, ходите, если понадобится, на голове, короче, сделайте все, чтобы он пошел с вами. Возможно, мы добудем у него хоть какую-то информацию о Калиноффе.
Спротт и Марсден осторожно пошли к меркурианину. В паре сотен ярдов от него они остановились и протянули вперед руки, очевидно, считая это знаками миролюбия.
Меркурианин стоял неподвижно. Лишь когда земляне оказались в пределах тридцати футов, он зашевелился. И шагнул к ним навстречу.
Лемуреукс наблюдал, как оба его посланца что-то говорят. Меркурианин не ответил, но, когда спасатели повернулись и пошли назад, абориген медленно последовал за ними.
Вблизи меркурианин уже не так сильно напоминал пингвина. Для начала стоит сказать, что у него не оказалось никаких крыльев. И рук тоже. Зато, словно в компенсацию, его маленькие рот был переполнен зубами. Раскосые глаза придавали мордашке выражение лукавства. И еще у него торчали уши с хохолками. Передвигался абориген, не раскачиваясь, а плавно, словно катился на роликах. Очевидно, такая походка являлась следствием того, что лап у него оказалось четыре.
— Кажется, он ранен, — сказал Спротт.
На груди меркурианина, действительно, зияла серая рана. Лемуреукс не разбирался в физиологии инопланетян, чтобы рискнуть и попытаться обработать повреждение, поэтому он решил оставить все, как есть. Если верить Калиноффу, меркуриане обладали развитым умом. Интересно, подумал капитан, научил ли эксцентричный исследователь местных жителей какому-нибудь земному языку?
— Вы говорите по-английски?
Меркурианин уставился на него с хитрым выражением лица и ничего не ответил.
— Парле ву франсе? Шпрехен зи дойч?
Никакого ответа.
Спасатели заулыбались, и Лемуреукс почувствовал, что у него запылало лицо. Наверное, он и вправду походит на дурака, пытаясь беседовать с птицей.
Но все же спросил:
— Кто-нибудь знает русский язык? А польский? Испанский?
Нашлись знатоки и заговорили на требуемых языках, но меркурианин остался безразличен к их попыткам.
— Мне он не кажется слишком умным, капитан, — рискнул заметить Маккрэкен. — Понятия не имею, почему Калинофф решил, что они разумны.
— Может быть, потому, — предположил Спротт, — что они смотрят на нас умными глазами и ничего не говорят?
Лемуреукс покачал головой.
— Вряд ли бы Калиноффа удовлетворили одни только умные взгляды. Для этого он слишком опытный исследователь. Именно поэтому я полагаю, что у этого существа должен быть собственный язык и развитый интеллект.
Меркурианин медленно прикрыл обе глаза, точно сонная кошка, и снова открыл их. Затем вытянул из-под туловища одну из своих четырех лап и начал царапать ей по земле.
— Он чокнутый, — решил Маккрэкен. — Только и делает, что молчит и царапает землю.
— Постойте, — сказал Лемуреукс. — Кажется, я начинаю понимать.
Меркурианин нацарапал десять параллельных линий, плохо заметных на скалистой поверхности, и принялся за перпендикулярные к ним.
— Шахматная доска! — рявкнул Лемуреукс. — Вот что это такое! У кого-нибудь случайно нет шахмат?
У Марсдена нашлись карманные шахматы. Он достал их, и глаза меркурианина засияли. Внезапно существо село прямо на землю.
— Будь я проклят! — сказал Лемуреукс. — Он хочет играть. Ну, давай, Марсден, развлеки нашего гостя.
Все опять заулыбались. Марсден присел на корточки и стал расставлять фигуры. Меркурианин протянул две лапы с тремя отростками, напоминающими человеческие пальцы, на каждой, взял ими белую и черную фигуры, спрятал лапы за спину, потом опять вытянул их.
Марсдену удалось выбрать белые, и он сходил королевской пешкой. Меркурианин ответил, и игра началась.
Должно быть, играть его научил именно Калинофф, потому что из всех землян, прилетавших на Меркурий, он единственный способен на странные поступки. Но доказывает ли это, что Калинофф до сих пор жив? Лемуреукс, наблюдая за игрой, не был в этом уверен.
Полчаса спустя, Марсден, разбитый в пух и прах, вопросил:
— И кто сказал, что это существо не разумно?
III
МЕРКУРИАНИН сидел, покачивая головой, как китайский болванчик, словно ожидал похвалы. Лемуреукс пребывал теперь в совершенной уверенности, что это существо, играющее в шахматы лучше любого чемпиона Земли, либо не может, либо не хочет говорить. Кроме того, его беспокоило то, что снова пошел снег.
Стали падать снежные хлопья, большие, пушистые, и Лемуреукс все больше хмурился. Большинство продолжало пялиться на меркурианина. Один только Спротт отошел в сторону, и с озадаченным видом оглядел небо.
— Он преследует нас, капитан.
— Кто?
— Снег, сэр.
— Глупости, Спротт, мы просто столкнулись с очередной полосой непогоды.
— Все это очень странно, — упрямо продолжал Спротт. — Сначала в течение десяти дней вокруг корабля идет дождь и снег. Но осадки, или, по крайней мере, снег не идет здесь. А час спустя после того, как мы добрались сюда, он начался и тут.
Лемуреукс отряхнул снег с плеч.
— Ладно, Спротт, предположим, ты прав. Непогода следует за нами. Но это еще не причина, чтобы тревожить весь экипаж, не так ли?
— Я буду молчать, сэр. Ни слова никому не скажу. Но я бы хотел поговорить с вами ещё кое о чем. О Маккрэкене, сэр.
— Ты полагаешь, это он вызвал снег.
— Я не это имею в виду, сэр, — удивленно ответил Спротт. — Как бы он мог вызвать его?
— А я имею в виду именно это, — сказал капитан. — Он выстрелил в меркурианина. Я полагаю, именно они насылают на нас непогоду.
— Но причина, сэр?
— Ну, Калинофф упоминал о том, что у них нет никакого оружия. А что, если их оружием является погода. Очень эффективное оружие, Спротт. Они уже весьма осложнили нам жизнь.
— Но как они могут вызывать дождь, не находясь поблизости, капитан? Я видел заклинателей дождя на Земле. Они могут вызывать осадки только поблизости от себя. И кроме того, дождь собирается не мгновенно, а постепенно. Вначале несколько часов сгущаются тучи… Здесь же вовсе не было никаких облаков.
— Я не знаю, как они это делают, Спротт, — признался Лемуреукс. — Но я согласен, что снег нас преследует. И уверен, это делают меркуриане.
СПРОТТ ненадолго задумался, затем сказал:
— И вы думаете, сэр, это… ну, все это лишь потому, что Маккрэкен ранил одного из аборигенов.
— Они, очевидно, верят, что дождь является справедливым наказанием. То же касается и снега.
— Ну, не знаю, сэр, — с сомнением произнес Спротт. — Но я точно слышал, что Маккрэкен принял по рации какие-то странные звуки.
— Такие же, какие издает Хаскелл, распевающий на корабле колыбельную?
— Ну, не такие неприятные, капитан. Только отдельные звуки, вроде «да-да-да-дааа».
— Когда вы слышали их?
— Примерно десять минут назад. Маккрэкен ничего не понимает в шахматах, я тоже, поэтому мы пошли бродить по окрестностям. Маккрэкен сказал, что вспомнил, где находятся горы.
Лемуреукс прищурился.
— Эти звуки, несомненно, какое-то сообщение. Я вспоминаю, что несколько столетий назад жил на Земле человек по имени Морзе, который изобрел особую азбуку. Вот именно, азбука Морзе. Она состояла из серии длинных и коротких звуков. Но откуда могло быть послано такое сообщение?
— Не могу сказать, сэр, — покачал головой Спротт. — Предполагается, что на Меркурии никого нет, кроме Калиноффа, а его рация не работает. Может, это сообщение послали с Земли?
— Это невозможно, Спротт. Такие рации действуют максимум на двенадцать тысяч миль.
Спротт задумался.
— Тогда, возможно, то, что я услышал, вообще не является сообщением, сэр.
— Нет, мне кажется, это именно сообщение. Маккрэкен в курсе, что вы слышали?
— Не думаю, сэр.
— Ну, так и не говорите ему, будто мы что-то подозреваем. Подумайте сами. Маккрэкен, похоже, не такой дурак, каким притворяется. Я не удивлюсь, если окажется, что, когда он стрелял в меркурианина, то отлично понимал, что делает.
— Вы полагаете, сэр, он намеренно попытался доставить нам неприятности? Но зачем ему это?
— Не знаю, — медленно произнес Лемуреукс.
Это была не вся правда. Разумеется, он не знал наверняка, но подозревал. В этой экспедиции он все время спешил из-за боязни, что Калинофф погибнет до того, как спасатели его найдут. Теперь у него появилась еще одна причина опасаться задержки. А что, если есть другая экспедиция на спасению Калиноффа? И что, если Маккрэкену тайком заплатили руководители той экспедиции, чтобы он саботировал эту?
Лемуреукс кивнул, соглашаясь со своими рассуждениями. Это могло оказаться правдой. Тогда первое, что следует сделать, отобрать у Маккрэкена рацию.
СИЛАЧ, как называли Маккрэкена остальные члены экспедиции, ушел вперед на несколько сотен футов. Что он там мог разглядеть, помимо снега, оставалось загадкой.
— Эй, Маккрэкен! — крикнул Лемуреукс.
— Я здесь, капитан!
После короткого разбега, Маккрэкен совершил прыжок, который перенес его сразу на семьдесят пять футов по воздуху мимо того места, где стоял Лемуреукс. Приземлившись, он поднял руку, отдавая честь.
Лемуреукс нахмурился. В свете того, в чем он только что заподозрил Маккрэкена, эта ребяческая, глупая выходка произвела на него неблагоприятное впечатление.
— Маккрэкен, — сказал он, — ты переходишь из группы Карвальо в мою. Мне может потребоваться физическая сила, и ты самый подходящий для этого человек.
— Слушаюсь, капитан.
— А поскольку у меня есть рация, свою передай Карвальо.
Маккрэкен казался скорее раздосадованным подобным облегчением, нежели обрадованным.
— Рация тяжелая, капитан. Давайте тогда, я понесу вашу.
— Нет, предпочитаю держать ее под рукой. Отдай свою рацию Карвальо.
— Есть, сэр! Хочу сообщить, что с того места, где я стоял, когда вы меня позвали, мне показалось, что я вижу горы.
У Лемуреукса имелись в этом сомнения, но он оставил их при себе.
— Хорошо, — коротко сказал он. — Пока двигаться дальше.
Капитан собрал всех и отдал приказы. Лемуреукс не знал, понял ли меркурианин его слова. Но, во всяком случае, он пошел вместе со всеми.
Они быстро достигли места, где уже побывал Маккрэкен, и Лемуреукс посмотрел туда, куда показывал Силач. Действительно, вдалеке высились две горы, едва различимые сквозь снегопад, и действительно, между ними пролегал вогнутый хребет. Вот только одна гора была почти вдвое выше другой. А в сообщении Калиноффа говорилось, что они одинаковой высоты.
— Они не подходят под описание Калиноффа.
— Возможно, — сказал Маккрэкен, — он смотрел на них под другим углом, сэр. Тогда они могли показаться ему одинаковой высоты.
— Если бы он смотрел под другим углом, хребет не казался бы ему седловидным.
— Это правда, сэр. Но вы ведь знаете, что Калинофф — сумасброд…
Лемуреукс обнаружил, что довольно трудно непринужденно общаться с человеком, которого подозреваешь в предательстве. Но он продолжал скрывать свои чувства.
— Возможно, Маккрэкен, но он же не косоглазый. Это не те горы, которые он описал. Однако, мы все равно пойдем к ним. Может быть, с более высокой вершины мы получим хороший обзор.
ОНИ снова отправились вперед. Через четверть часа снег опять прекратился, воздух стал совершенно прозрачным, и Лемуреукс смог увидеть горы, не напрягая зрения. Без сомнения, он оказался прав. Это не те горы, которые описал Калинофф.
Линия горизонта на Меркурии находится гораздо ближе, чем на Земле, и Лемуреуксу было сложно верно оценить расстояние. Однако, подножия этих гор не могли тянуться дальше двадцати миль. По сравнению с прошлым днем, солнце поднялось немного выше над горизонтом, и пики пылали всеми оттенками алого и золотистого, в то время, как впадина на хребте казалась унылым черным пятном.
Снега не было и пять часов спустя, когда они остановились на ночлег. Однако, он начал идти после того, как группа пробыла тут три четверти часа. Теперь Лемуреукс твердо убедился, что во всем этом виновны меркуриане. Но капитан продолжал задаваться вопросом, как они делают это.
Единственный меркурианин, которого они встретили, по-прежнему оставался с отрядом, и Лемуреукс подумал, что теперь ему еще труднее, чем раньше, считать это существо разумным. Он только и умел делать, что играть в шахматы. У Лемуреукса давно сложилось негативное мнение о шахматистах, даже когда речь шла о людях. Еще более низкое мнение у него было о дрессированных животных. Меркурианин, по его оценке, расположился где-то посредине.
Они уже находились в одной-двух милях от предгорий более высокой горы, и хребет со впадиной поднимался на несколько сотен футов. Но, к сожалению, все еще валил густой снег, не давая возможности все отчетливо разглядеть. Интересно, подумал Лемуреукс, а на вершине горы снег продолжит идти? И в очередной раз проклял Маккрэкена за то, что тот стрелял в меркурианина. И тут же понял, что стрелковые подвиги Маккрэкена отнюдь не завершены. Маккрэкен поднял винтовку и навел ее на какую-то цель, которой капитан не видел.
Лемуреукс вскочил на ноги.
— Стой, идиот! Не стреляй!
Но было поздно. Раздался выстрел, а затем прозвучал виноватый голос Маккрэкена:
— Простите, сэр, я не расслышал вас, пока мой палец уже не нажал на крючок. Но я не пытался попасть во что-то живое. Это, скорее, похоже на скалу…
Слова застряли у него в горле. Лемуреукс поднял взгляд и увидел, как нечто взметнулось над ними в воздух. У него имелись глаза и пасть на громадной голове размером с небольшой дом. Голова сидела на бесконечно длиной шее, и Лемуреукс был уверен, что где-то далеко позади имеется еще более огромное туловище. Но он не стал терять времени, пытаясь его углядеть.
Глаза чудовища уставились на людей, и каждый глаз превышал рост человека. Затем шея стала вытягиваться, и голова ринулась вниз, прямо на них.
ЛЕМУРЕУКС повернулся и бросился бежать. Последние годы он не занимался физическими упражнениями, но теперь с лихвой восполнил этот пробел. Однако, как командир экспедиции, он вспомнил, что остальные могут ожидать от него каких-то приказов, но, повертев головой, увидел, что все бегут уже впереди него. Набрав скорость, он обогнал Спротта, затем Марсдена, затем Гронского. Потом кто-то споткнулся, и Лемуреукс потратил драгоценные секунды, помогая споткнувшемуся удержаться на ногах.
Огромная пасть раскрылась, и вибрирующий рев едва не разорвал ему барабанные перепонки. Земля задрожала. Значит, чудовище, кем бы оно ни было, гонится за ними. Гронский и Спротт прибавили ходу, словно кто-то воткнул им иголки в задницы, а Лемуреукс, хрипло дыша, споткнулся о камень и полетел вниз лицом.
Земля задрожала, словно от серии толчков при землетрясении. Густая тень накрыла капитана, и Лемуреукс попытался зарыться в грунт и не дышать. Ужасный рев расколол воздух далеко впереди.
Когда землетрясение кончилось, и тень исчезла, Лемуреукс осмелился поднять голову. Далеко впереди он увидел взметнувшуюся вверх гигантскую шею. Ее контуры смутно виднелись сквозь густой снег. На расстоянии нескольких футов от него распластался Гронский, а чуть дальше — Маккрэкен.
Больше никого не видно.
Отважный Маккрэкен, все еще стискивая в руках винтовку, сел и вжал голову в плечи, словно хотел исчезнуть.
— Не беспокойся, Маккрэкен, — сказал Лемуреукс. — Ты уже причинил достаточно вреда.
— Я только хотел напугать его, сэр. Ведь он бы не понял, откуда прилетела пуля.
— Ну что ж, ты его напугал. И он сразу понял, откуда стреляли. Говорю тебе, больше не беспокойся. Ты не сможешь причинить ему столько неприятностей, сколько он всем нам.
— Ладно, капитан.
Лемуреукс поднялся, отряхнул снег и попытался отдышаться.
— Маккрэкен, раз уж ты так любишь баловаться с оружием, выстрели пять раз в воздух.
— Да, сэр.
Маккрэкен выстрелил пять раз подряд, и они стали ждать.
— Надеюсь, никого не убили, — проворчал Лемуреукс. — Я не думаю, что они убежали настолько далеко, чтобы не услышать выстрелы. Будем ждать, пока не соберемся все вместе, потом снова отправимся к тем горам.
— Да, сэр. Вот только, капитан, это будет несколько затруднительно.
— Что именно будет затруднительно?
— Ну, узнать те горы. Теперь они выглядят по-другому.
Лемуреукс присмотрелся. Горы все так же вздымались к небу, алые и золотистые солнечные блики все так же пылали на пиках, вот только нигде не оказалось хребта с выемкой, напоминающей седло.
Лемуреукс рассматривал их снова и снова. Горный хребет исчез.
IV
СНЕГ шел густой, как и прежде. Лемуреукс ждал, когда соберутся остальные. Теперь не хватало только двоих — Террилла и Карвальо. Маккрэкен снова и снова стрелял в воздух, но они так и не появились.
— Похоже, они не придут, — сказал, наконец, Лемуреукс. — Гронский, вы назначаетесь командиром группы Карвальо. Останетесь здесь со своими людьми, а мы поднимемся на гору.
— Мне идти с вами или остаться, капитан? — спросил Маккрэкен.
— Конечно, ты пойдешь со мной. Мне интересно посмотреть, что ты еще придумаешь, чтобы уничтожить нашу экспедицию.
— Вы несправедливы ко мне, капитан. Откуда мне знать, что этот горный хребет окажется животным? Он же больше пятисот футов в высоту, а с шеей еще выше. Вы бы сами не поверили, что существуют такие звери. На Земле никогда не было подобных тварей. Но здесь меньше сила тяжести. Однако, даже Калинофф…
— Не говори мне о Калиноффе, — со злостью оборвал его Лемуреукс. — Он такой же, как и ты. Тоже сумасшедший!
— Но мы же пытаемся спасти его, разве не так, капитан?
— Да, мы пытаемся его спасти! Почему бы и нет?
Показалось ему или Маккрэкен и впрямь выглядел довольным? Лемуреукс не стал ломать над этим голову.
— Взять хотя бы то, что, по его сообщению, меркуриане разумны, — с горечью продолжал капитан. — Мы уже видели, какие они разумные. Кстати, где тот, который шел с нами?
— Куда-то исчез, когда началась передряга, — сообщил Гронский.
— Пойдем дальше. Калинофф сообщил об ориентире — две горы, соединенные хребтом с выемкой посредине. Но хребет убежал, и ориентира больше не существует. Теперь о погоде. По словам Калиноффа, здесь вообще не бывает осадков. Только чистый воздух и яркий свет. — Он пнул сугроб. — А это что, мираж?
— Я понимаю, что вы чувствуете, капитан, — встрял Маккрэкен. — Но я хочу спросить о горе. Зачем нам вообще лезть на нее?
— А почему бы и нет?
— Отсюда мы не видим ее вершину из-за снега. А снег валит еще большими хлопьями, чем прежде. Это значит, что мы ничего не увидим с вершины. И если мы хотим взобраться на гору только для того, чтобы осмотреться…
— Так или иначе, мы поднимемся на нее, — оторвал его Лемуреукс. — Может быть, по другую сторону снег не идет.
ОНИ подчинились Лемуреуксу только в силу дисциплины. Гора была достаточно крутой, но из-за низкой силы тяжести подъем не составил труда. Маккрэкен продемонстрировал это, опередив остальных. Лемуреукс не стал его останавливать в надежде, что тот сломает себе шею, но удача сопутствовала Маккрэкену. Он только вызвал оползень, едва не похоронивший экспедицию.
По мере подъема все ярче светило солнце, и температура стала повышаться. Снег превратился в дождь, они все промокли, но тем настойчивей стремились завершить подъем.
На вершине дождь ослабел. Лемуреукс сквозь водяную завесу долго осматривал горы с мерцающими на солнце пиками и глубокими затененными ущельями. Почти между каждой парой гор тянулся хребет с выемкой.
— Ориентиры, — неприятным голосом проскрипел Лемуреукс.
— К дьяволу такие ориентиры!
— Я же говорил вам, что мы только зря потратим время, капитан.
— Вовсе нет, Маккрэкен. В конце концов, вы же могли свернуть себе шею.
Они начали спуск, и через полчаса дождь превратился в снег. А еще через час они воссоединились с Гронским.
— Никаких признаков Калиноффа, — покачал головой Лемуреукс.
— И что теперь будем делать?
— Вернемся на корабль. Не знаю, что мы предпримем дальше, но, по крайней мере, нужно отдохнуть от этого снега.
— А в каком направлении нам идти?
— Вот на этот вопрос у меня есть ответ, — сказал Лемуреукс. — Хаскелл, — произнес он по рации.
— Да, капитан, — тут же отозвался Хаскелл.
— Включи радио — маяк. Мы пойдем по ее пеленгу.
— Понял, капитан.
Лемуреукс включил свой пеленгатор.
— А теперь вперед, пока мы совсем не замерзли.
Возвращение получилось медленным. Настроение упало ниже плинтуса у всех, даже у Маккрэкена. Лемуреукс представил себе возвращение на Землю, всеобщее разочарование, вал насмешек, который обрушится на их отчет, и ему стало нехорошо.
Потом они остановились поесть. Лемуреукс подумал о том, что запасов продовольствия на корабле хватит на два с половиной месяца, не считая обратного пути. Они могут оставаться здесь, пока не закончатся продукты. Возможно, за эти два с половиной месяца они найдут Калиноффа, но Сумеречная Зона, пусть это и не вся планета, но все же достаточно обширная территория, даже не учитывая трудности, связанные со снегом, так что перспективы у них вырисовывались не слишком радужные. Однако, им придется приложить все усилия.
Покончив с едой, спасатели снова двинулись в путь. Но, пройдя несколько ярдов, Лемуреукс почувствовал смутную тревогу.
— Хаскелл! — позвал он по рации.
Никакого ответа. И маяк Хаскелла тоже отключился.
ЭТО уже было немножко множко. Лемуреукс изверг из себя такую серию замысловатых ругательств, что даже Маккрэкен со страхом уставился на него. Снег сыпал все гуще. Они пошли дальше, стараясь не отклоняться от прямой линии, ведущей к кораблю. На ходу Лемуреукс подбадривал себя, предвкушая, что сделает с поваром.
Еще через два часа у него появилась возможность воплотить свои планы в жизнь, потому что из снега внезапно появился Хаскелл и все остальные, оставшиеся с ним на корабле.
— Мы здесь, капитан! Мы пришли так быстро, как только могли!
Глаза Лемуреукса стали холодными, как снег.
— И кто это из вас такой заботливый?
— Кто еще пострадал, капитан?
— Пока что никто, но сейчас кто-то точно пострадает.
— Не понимаю, — удивился Хаскелл. — Вы же сами велели мне поскорее идти к вам навстречу. Вы сказали, что восемь человек тяжело ранены.
— Я это сказал?
— Да, сэр. Я подумал, что вы тоже ранены. Голос у вас был какой-то хриплый.
Лемуреукс так стиснул челюсти, пытаясь сохранить остатки самообладания, что стало больно зубам.
— Я что-то не возьму в толк, Хаскелл, — сказал он через некоторое время. — Мой голос звучит, как всегда. Но мне еще кое-что непонятно. Ты спросил, кто еще пострадал.
— Да, сэр. Мы только что наткнулись на Террилла. Его сильно ударил хвост какого-то животного, и он передвигался почти в беспамятстве.
— Ну, а ты думал, мы тут на прогулке? Впрочем, я рад, что Террилл нашелся. А вы не видели каких-либо следов Карвальо?
— Нет, сэр. Но мы оставили включенным радио-маяк.
— Вот как? Вы уверены, что оставили его включенным?
— Разумеется, сэр.
— Значит, его кто-то выключил. Кто-то… О, Боже мой!
Ответ был таким простым, что он даже не думал о нем. Это — Карвальо. Карвальо, тихий и незаметный. Карвальо, всегда себе на уме, он мог нанести экспедиции вред, и никто бы его не заподозрил. Подсознательно Лемуреукс не верил в вину Маккрэкена, несмотря на все улики против здоровяка. Маккрэкен слишком любил простые, грубые развлечения, слишком склонялся к детскому хвастовству. Это трудно симулировать. Сложно совать приятелю за шиворот снежок, вынашивая планы бросить его на безлюдной планете. И никто не будет совершать семидесятифутовые прыжки с риском переломать ноги, если намеревается остаться единственным выжившим.
ОБДУМАВ все, Лемуреукс уже не сомневался, что это Карвальо выключил корабельный радио-маяк. В настоящее время «Звездный свет», вероятно, уже летит где-то в космосе, на встречу с экспедицией-конкурентом. Карвальо не рискнул бы вернуться на землю на корабле Лемуреукса. Ему вряд ли бы удалось объяснить, почему выжил он один. Но негодяй мог бросить «Звездный свет» на орбите и оказаться спасенным людьми из второй экспедиции, которые на самом деле наняли его для диверсии, возвратиться с ними на Землю и рассказывать потом об опасностях, которым он подвергался на Меркурии.
Все сходилось. Именно Карвальо мешал им работать с самого момента посадки. Когда Маккрэкен выстрелил в меркурианина…
— Попытайся — ка вспомнить, что тогда произошло? — спросил его Лемуреукс.
Маккрэкен энергично почесал затылок.
— Наверное, Карвальо первым увидел меркурианина, потому что он завопил и побежал. Я решил, что он испугался. Именно потому я и выстрелил.
Выходит, на самом деле ответственным за стрельбу был Карвальо.
— Почему же ты не сказал об этом раньше?
— Ну, капитан, вы что же, думаете, я буду ходить и рассказывать всем, как облажался этот мужик?
Слова «Не валяй дурака» готовы были слететь у него с языка, но Лемуреукс ничего не сказал. В конце концов, кто был самым большим дураком — Маккрэкен или он сам? А кто настоял, чтобы вторую рацию передали Карвальо? Разумеется, именно он за все в ответе, как капитан.
Что же касается таинственных сигналов, то это достаточно просто. Наниматели Карвальо посылали свои сообщения, не беспокоясь, что их примет кто-нибудь посторонний. Все равно, никто ничего бы не понял, кроме Карвальо, посчитав сигналы обычными помехами.
У Лемуреукса возникло желание попросить Маккрэкена, чтобы тот дал ему хорошего пинка. Но это подорвало бы основы дисциплины, поэтому он просто приказал возвращаться к кораблю. Существовала слабая возможность, что Карвальо почему-либо задержался с отлетом или был ранен и не мог управлять кораблем.
Снег пошел еще гуще, чем прежде. Лемуреукс с трудом различал что-нибудь дальше пятидесяти футов. Солнце совсем скрылось из глаз, стало темно, как безлунной ночью. Однако, он упорно гнал оставшихся в живых вперед.
И только шесть часов спустя, в течение которых они могли бы несколько раз дойти до корабля и вернуться, он признался себе, что группа окончательно заблудилась.
V
НЕ ТО, ЧТОБЫ это имело значение. Лемуреукс отлично понимал, что к настоящему моменту «Звездный свет» уже далеко в космосе. Но все равно, приводили в уныние мысли, что он совершенно беспомощен и не в состоянии выполнить свою миссию на этой планете.
Вопрос теперь состоял в том, что делать дальше. У них осталось мало еды и еще меньше возможностей ее раздобыть. Им необходимо научиться выжить на этой планете, пока их самих не спасет какая-нибудь экспедиция. Если это сумел Калинофф, значит, смогут и они. Лицо Лемуреукса горело от стыда, когда он представлял себе, как из снежной круговерти появляется Калинофф и, глядя на него, произносит историческую фразу: «Я полагаю, доктор Ливингстон?». Но это было чересчур фантастично.
С каждым часом становилось все холоднее. Это означало, что нужно двигаться в Горячей Стороне, пока Солнце совсем не скрылось за горизонт.
У Маккрэкена, самого большого весельчака в отряде, тоже было мрачное лицо, когда он спросил:
— Что теперь будем делать, капитан?
— Сперва поедим, затем двинемся вслед за Солнцем. Только одно слово, Маккрэкен. Вам нравится стрелять?
— Да, сэр.
— Тогда постарайтесь не тратить патроны даром. Мне кажется, они нам еще весьма пригодятся, прежде чем закончится наше маленькое приключение.
Лемуреукс присел на заснеженный камень, сгорбился и стал размышлять. Вряд ли теперь хоть один из его детей сможет поступить в Лунный Технологический. Мечты о роскошной жизни придется забыть. У его жены до конца жизни так и будет всего лишь один робот. Что же касается родственников, то к черту их всех!..
Он был еще занят этими веселыми размышлениями, когда услышал, как Маккрэкен закричал: «Эй!».
Из снежной круговерти появилась какая-то фигура.
Остановилась и уставилась на Лемуреукса.
— Эй, капитан! — завопил Маккрэкен.
Фигура выступила вперед и отвесила легкий поклон, обнажая зубы.
— Мистер Стэнли, я полагаю?
ОГЛЯДЫВАЯСЬ на произошедшее позже, Лемуреукс подумал, что это был самый унизительный момент в его жизни. Его послали сюда, чтобы спасти Калиноффа.
А вместо этого Калинофф спас его самого.
Разумеется, это оказался он, знаменитый, эксцентричный исследователь космоса. Лемуреукс сразу его узнал. Тощий, ростом на полдюйма ниже пяти футов и со сморщенным личиком маленькой обезьянки. Внимательно оглядев ученого, Лемуреукс невольно подумал: «Мой Бог, и это мы хотели спасти?»
Калинофф пришел не один. Его сопровождала парочка пингвиноподобных меркуриан, смотрящих на все с той же хитрецой, и проявляющих все так же мало разума, как и тот, что повстречался им раньше. Лемуреукс понятия не имел, с чего Калинофф решил, что они вообще хоть сколько-нибудь разумны, уж не говоря об их выдающемся уме.
Калинофф, казалось, был рассержен.
— Какого черта? — спросил он. — У вас что, не хватило здравого смысла вернуться на корабль?
Лемуреукс уставился на него.
— Вы хотите сказать, что «Звездный Свет» все еще здесь?
— Конечно, куда бы ему деться? И радио-маяк работает.
— Вы уверены, что маяк работает?
— Из всех кретинов, что шарятся по недружелюбным планетам, вы самый худший. Я же только что сказал вам это, не так ли? Он работает уже два часа.
Лемуреке сглотнул.
— А Карвальо?
— Полагаю, Карвальо, этот тот, кого я повстречал раньше. Он связан. И парочка моих друзей следит за тем, чтобы он не сбежал.
— Друзей?
— Таких же, как эти, — Калинофф показал на меркуриан. — Идемте. Мне нужно вернуться на Землю. Там есть девушка, с которой я хотел бы встретиться.
— Но кто… что произошло с Карвальо?
— Мне показалось, что он собирается улетать, так что я ударил его по горлу. И кстати, там нашелся передатчик с кодированными сообщениями.
— И на какие расстояния он рассчитан?
— На межпланетные. Корпус корабля действовал в качестве приемника и мог пересылать сигналы на обычную рацию.
— Тогда понятно, что делал Карвальо.
— Если я опоздаю, — обеспокоенно сказал Калинофф, — моя девушка порвет со мной все отношения. Я слишком часто опаздывал, поэтому она сама назначила мне дату возвращения, в качестве последней уступки. А она слишком хороша, чтобы так просто отказаться от нее. Торопитесь, торопитесь!
Лемуреукс был слишком ошеломлен, чтобы спорить. Оказывается, они находились всего в часе ходьбы от корабля, а, подгоняемые Калиноффым, проделали этот путь за сорок минут.
При виде их Карвальо, рядом с которым стояли и скалили зубы два меркурианина, завопил:
— Помогите!
— Не думайте о нем, — велел Калинофф. — Готовьтесь к отлету.
— А что мы будем делать с ним?
— А что у нас есть?
ЛЕМУРЕУКС коротко все объяснил.
— Вы со своими приятелями просто сумасброды, — проворчал Калинофф. — Отправляться в экспедицию без надлежащего оборудования, без информации о Меркурии…
При слове «сумасброд» Лемуреукс вздрогнул. Но, вероятно, оно было заслуженно.
— Что касается Карвальо, все очень просто, — продолжал Калинофф. — Оставьте его. Он же намеревался бросить вас здесь, не так ли? Так что оставьте его самого. Но сначала позвольте послать одно сообщение своим дружкам.
— Закодированное? Но мы же не знаем, что в нем будет.
— Это и будет наказанием для него, — усмехнулся Калинофф.
— Предположим, он сообщит, что вы отыскали меня. Тогда его дружки просто не прилетят, и он останется здесь на неопределенно долгое время.
— А если он сообщит, что вас не нашли?
— Тогда они прилетят, обнаружат, что он солгал, и заставят за все заплатить.
— Его попросту убьют.
— О, нет. Мы сообщим им, что доложим об этом инциденте Межпланетной Комиссии. Они не посмеют совершить убийство.
— А разве его не убьют меркуриане? — с сомнением спросил Лемуреукс.
— Если он будет уважать их права и обычаи, они станут уважать его. Конечно, они не столь разумны, как я подумал вначале, но у них есть определенные таланты.
— Они — замечательные шахматисты.
— Неплохие, — критично ответил Калинофф. — Всего лишь неплохие. Я все время выигрываю у них, но я, естественно, очень сильный игрок. Возможно, именно поэтому они восхищаются мной. У них огромные математические способности, и они могут хорошо визуализировать[1], но язык у них примитивен, и во всем остальном они тупее валенка. На Земле тоже встречаются такие гениальные вычислители, как они — производят в уме сложнейшие расчеты, а в остальном — дураки дураками. Ну и черт с ними. Когда же старт?
— Минутку, Калинофф. А что с теми гигантскими тварями? Разве они не будут опасны для Карвальо?
— Да нет, — хихикнул Калинофф. — Я же послал относительно них инструкции перед тем, как сдохла моя рация. Сперва я действительно думал, что две горы с характерным хребтом между ними, могут служить неплохим ориентиром. Но дня через два я обнаружил, что это не хребты, а живые существа. У них привычка прятаться от солнца в ущелье между горами. Шеи при этом они обматывают вокруг туловищ, и подворачивают под них головы, так что трудно понять, что перед вами живые создания. Так они лежат неподвижно много дней.
— Зато когда начинают двигаться…
— Не трогайте их, и они не тронут вас.
— А что вы скажете насчет погоды? — спросил капитан. — Откуда здесь дождь и снег?
— Дождь со снегом моих рук дело, — сказал Калинофф. — Я прекращу их раз и навсегда. После того, как я передал сообщение, что нужно полагаться на меркуриан, а ориентироваться на седловидный хребет, оказалось, что меркуриане — кретины, а хребты — живые, поэтому вообще не могут служить ориентирами. Это означало, что, когда вы приземлитесь, то сможете найти меня только случайно. Поэтому я стал думать, что сделать, чтобы помочь вам. Как вы уже слышали, на Меркурии никогда не идет ни дождь, ни снег. Но вода здесь есть, как есть и ее круговорот. По подземным каналам вода стекает на Горячую Сторону, там испаряется и переносится по воздуху на Холодную Сторону, где оседает на землю в виде льда, тает, и все повторяется.
— Но почему здесь нет дождей?
— Потому что на Меркурии в воздухе нет никакой пыли. Отсутствие быстрой смены дней и ночей означает, что воздух не циркулирует в таком же масштабе, как на Земле. Фактически, отсутствие ветра в комбинации с незначительной эрозией, означает почти полное отсутствие пыли. Насыщенный влагой воздух остывает на Сумеречной Стороне и становится перенасыщенным. Но не образуется никаких облаков, и не выпадает никаких осадков, потому что для их конденсации необходима пыль или ионизация. В камере Вильсона можно зарядить воздух ионами. А здесь, на Меркурии, я придумал, как зарядить его пылью. Я раздал меркурианинам винтовки с разрывными пулями и научил их стрелять в воздух. Это было трудно, но они все — таки научились. Разрывные пули взметают облака пыли, влага конденсируется и вот вам дождь или снег, в зависимости от температуры. Это произвело такое впечатление на меркурианские мозги, что при виде людей они тут же начинают палить в воздух, как на праздновании Дня Независимости в США. Когда вы прилетели, возникновение дождя и снега сообщило мне о вашем появлении, а там, где снег шел гуще всего, я и нашел ваш корабль.
— И еще одно…
— Хватит, хватит! Эта дама не станет ждать меня вечно. А что для нас важнее: Карвальо, леди или отлет?
Все с любопытством глядели, как Карвальо передал сообщение азбукой Морзе. Никто не спросил, что в нем было.
Когда «Звездный свет» уже взлетал, Лемуреукс мельком увидел меркурианина, палящего в воздух. Снег падал громадными хлопьями, за которыми почти не различался силуэт Карвальо, смотрящего на отлет корабля и проклинающего их всех. Когда они сдадут Межпланетной Комиссии отчет, за ним, разумеется, пошлют спасательное судно, но до этого может пройти немало времени.
— А пока что давайте я расскажу вам о своей даме, — сказал Калинофф.
Лемуреукс слушал его и, развернув контракт и держа наготове ручку, терпеливо ждал, когда межпланетный сумасброд поставит свою подпись, которая осчастливит весь экипаж.
Galaxy Science Fiction, July 1953