— Как я понимаю, — вежливо, но таким тоном, словно все это его веселило, резюмировал декан Гэмпер, — вы научились управлять этими объектами и удерживать их в поле зрения, чтобы тени могли быть замечены.
— Вы быстро схватываете суть, декан Гэмпер, — доброжелательно сказал Уэлдон.
— Я даже могу предположить, что используемая тут сила обратно пропорциональна кубу расстояния.
— Верно. Все известные нам силы проходят только через наши три измерения. Эта же проходит через четыре и зависит от природы координат измерений.
Если декан Гэмпер пытался казаться всезнайкой, то Клейтон выглядел откровенно изумленным этими объяснениями. Однако, оба не сводили с Уэлдона глаз.
— Все это выглядит сумасшествием, — сказал Клейтон, — но давайте предположим, что вы действительно что-то такое обнаружили. И что нам с этого? В начале разговора вы намекнули на громадную выгоду для нас, но не поведали нам ничего, чтобы в это поверить.
— Если все объекты такого уж маленького масштаба, — кивнул декан Гэмпер, — то, казалось бы, какая может быть ценность в этой другой Вселенной?
— Не делайте поспешных выводов, — тихо сказал Уэлдон. — Ядерные и химические реакции протекают в этом месте с иной скоростью. Мои вычисления позволяют мне предположить, что такие элементы, как, например, уран и нептуний там чрезвычайно устойчивы при всех условиях.
Две пары глаз слегка прояснились.
— Продолжайте, — попросил Клейтон. — Четвертое там измерение или нет, это становится интересным!
— Оказывается, в том мире тоже живут разумные существа. И я связался с ними. Они хотят нашей помощи и обещали взамен помочь нам.
На сей раз они оказались слишком поражены, чтобы насмехаться.
— Живые — и разумные — существа? — воскликнул Клейтон.
— И вы связались с ними? — спросил Гэмпер.
Уэлдон кивнул, наслаждаясь их удивлением и неуверенностью, которые сменили прежнее недоверие.
— Это было нелегко, но у меня все же получилось.
— Ну вот что, — сказал Клейтон, — вы должны доказать это. Вы покажете мне этих существ.
— Вы увидите их тени.
— Теней недостаточно, чтобы убедить меня, — покачал головой Клейтон.
— Но только тени могут появиться в нашем измерении. И мне кажется, вы найдете их достаточно убедительными.
Ум декана Гэмпера работал в совершенно ином направлении.
— Почему они нуждаются в нашей помощи? — спросил он.
— Хороший вопрос, декан Гэмпер. Фактически, мы намного крупнее и сильнее, чем они. Им нужна наша сила.
— А какие у них возможности? Почему они не могут помочь себе сами?
— Пусть это будет моей тайной какое-то время. Пока я не вернусь из их мира.
— Пока вы не вернетесь?..
— Разумеется. Мне нужна помощь, чтобы построить более крупный аппарат, но с деньгами, которые даст мистер Клейтон, это не займет много времени. А затем, я настаиваю, чтобы первым позволили отправиться туда мне. Имя первого исследователя новой Вселенной навечно останется в истории. И я намереваюсь стать этим исследователем, господа!
Взгляды Клейтона и декана Гэмпера на мгновение встретились. Уэлдон наблюдал за ними и понял, что его расчеты верны. Действительно, здесь трудно было просчитаться. Он следил за их карьерами и помнил многочисленные истории, связанные с ними. О людях, которые сгорели заживо в одном из особняков Клейтона, пытаясь спасти ценные произведения искусства, которые Клейтон ценил больше, чем их жизни. О партнерах, которых он довел до самоубийства, как чуть было не довел самого Уэлдона. О пациентах, которые умерли от болезни, болезни, что могла бы стать излечимой, если бы декан Гэмпер направил своевременно деньги на исследование этого метода лечения, а не придержал их в своих интересах.
— Зачем кому-то нужно отправляться туда? — спросил Клейтон.
— Потому что это не может сделать никакая машина. Переход между мирами должен преодолеть лишь живой человек, ощущающий, что нужно сделать. В настоящее время невозможно переправить из нашей вселенной в другую любую неодушевленную материю. При переходе исчезнет моя одежда и обувь, а также, возможно, волосы и ногти. Но живые части моего тела пройдут без проблем.
— В таком случае, как мы можем ожидать появления чего-то ценного из того мира?
— Вся трудность в движении, а не в возвращении. Промежуток между мирами напоминает одностороннюю мембрану.
Клейтон уставился на него.
— Хотел бы я поговорить с одним из тех существ, о которых вы упоминали.
Уэлдон щелкнул выключателем, и на столе замерцала тень.
— Это оно? — спросил Клейтон. — Это не что иное, как оно?
— Да, оно. Пройдите вперед и говорите. Изобретенное мною устройство переведет ваши слова на их язык, а потом переведет на ваш их ответы.
— Послушайте, вы что, думаете, я собираюсь поверить всему этому? Положим, я действительно получу ответы. Но кто даст эти ответы?
— Вы думаете, здесь какой-то фокус? Тогда откуда здесь эта тень?
— Просто какой-то объект, помещенный перед источником света там, где мы не можем видеть его, — сказал Клейтон.
Уэлдон улыбнулся, достал фонарик и направил его прямо в лицо Клейтона. Свиные глазки сощурились и стали еще меньше.
— Прекратите светить мне прямо в глаза, — прорычал Клейтон.
— Я просто хотел убедить вас, что свет достаточно яркий, — сказал Уэлдон и направил луч фонарика на тень. Часть стола, окружающая ее, осветилась, но тень продолжала мерцать, еще более темная и четче обрисованная, чем прежде.
Лицо Клейтона побледнело.
— Замечательно! — сказал Гэмпер.
— Позвольте мне показать вам еще кое-что. У меня здесь счетчик Гейгера. Сейчас я поднесу его к тени…
Прибор быстро защелкал.
— Вы не возражаете, если я немного побалуюсь с этим? — спросил декан Гэмпер.
Не дожидаясь ответа Уэлдона, он нажал выключатель. Тень исчезла, и щелчки тут же прекратились. Гэмпер снова нажал выключатель, и щелчки возобновились.
— У существа, ждущего, чтобы вступить с вами в контакт, в теле есть нептуний. В том мире он устойчив, но мономолекулярный слой, который с моей помощью проектируется в наш мир, распадается, как обычный нептуний.
— Я все еще думаю, что это какая-то уловка, — уперся Клейтон.
— Можете доставить сюда собственный стол, если не верите этому.
— Это лишнее, — нетерпеливо сказал Гэмпер. — Я не могу представить, каким образом это можно подстроить.
— А я могу, — улыбнулся Уэлдон. — Однако, я не вижу необходимости ни в каких фокусах. Можете подойти и сами пообщаться с этим существом.
Так они и сделали. С существом разговаривал и Клейтон, и декан Гэмпер. И чем больше они беседовали, тем сильнее начинали мечтать о том, о чем Уэлдон и хотел заставить их грезить. Декан Гэмпер видел себя в роли Колумба новой Вселенной. Клейтон — монополистом по продаже урана и нептуния, которые сделают его богатейшим человеком на планете.
Уэлдон не рассказал им о том, как защитил свои открытия. И существо, с которым они говорили, позаботилось не упомянуть об этом. Кроме того, Уэлдон заранее рассказал чужаку кое-что о человеческой психологии. И на сей раз существо не стало решительно настаивать, что нет никакой опасности.
— Есть один шанс из сотни за то, что человек, переходящий между Вселенными в трудном направлении, может подвергнуться опасности, — сказало существо с кажущейся откровенностью.
— По моим прикидкам, десять шансов из ста, — сказал Уэлдон. — Но я все равно собираюсь пойти туда.
— Ради такой славы, — сказал декан Гэмпер, — это не слишком большой риск.
— За все те деньги, — добавил Клейтон, — стоит рискнуть. Вы ничего не добьетесь, если не станете время от времени делать ставки на удачу.
— Эта моя игра, — твердо сказал Уэлдон и последний раз щелкнул выключателем. — А теперь, господа, давайте начнем работать.
Если бы Уэлдон действовал серьезно, то торговля между ними продолжалась бы много часов, если не дней, до заключения соглашения. И условия, которые ему бы в конце концов навязали вышли столь же грабительскими, как и все предыдущие сделки этой парочки. Клейтон выложил на стол одну за другой пять тысячедолларовых банкнот, с драматической внезапностью сдался. Клейтон знал, что вид живых наличных оказывает на людей, не приученных к большим деньгам, парализующее действие. К тому времени, когда они разъехались, партнеры вынудили Уэлдона передать им львиную долю коммерческих прав, вытекающих из открытия.
В течение следующего месяца они несколько раз встречались в комнатах Уэлдона, пока все не было готово для первого перехода в другую Вселенную. За это время Уэлдон, используя оборудование, купленное на деньги Клейтона, построил аппарат, который, как он уверял, станет работать. На первый взгляд аппарат выглядел не диковиннее сложного радиоприемника, хотя Уэлдон знал, что ни один радиотехник в мире даже приблизительно не сможет разобраться в нем.
— Вы действительно намерены сами довести это дело до конца? — спросил Клейтон.
Уэлдон кивнул.
— Слава дороже опасности. И если быть с вами откровенным, шансы на мое возвращение даже меньше, чем десять к одному.
— Все равно я не понимаю, почему нельзя нанять кого-нибудь для такого опасного дела, — проворчал Клейтон.
— Лично я могу понять слова Уэлдона о славе, — глубокомысленно заметил декан Гэмпер. — Однако, мне кажется, эту славу вам даст уже само открытие.
— Открытие следует доказать, — сказал Уэлдон.
— Естественно. Но вы уверены, Уэлдон, что нет никакой иной причины для вашего рвения провести испытание самостоятельно?
— А что, если есть другие причины?
— Мой дорогой друг, вы с нами не откровенны, — укоризненно сказал Клейтон.
На его толстом, лоснящемся лице появилось наиболее редкое выражение: выражение сочувствия, которое Уэлдон видел последний раз двадцать пять лет назад.
Уэлдон улыбнулся и подумал, в скольких же смертях повинен Клейтон?
— Правда? — задумался он. — Можете держать пари, что я не… — он подошел к аппарату, и на столе замерцала тень. — Но я не собираюсь обсуждать это с вами. Я собираюсь договориться с одним из существ — из третьего поколения, между прочим, считая от того, с которым вы разговаривали месяц назад, настолько быстро они живут и умирают, — а затем перейду к ним.