— Мне все равно, — пожал плечами Грэйсон, — поскольку я не доживу до этого.
У него был богатый опыт в умении скрывать свои чувства, а эти существа знали людей еще очень недолго. Однако, он боялся, что они легко раскусят его и поймут, что он так легко говорит о ненависти к Человечеству только потому, что этой ненависти больше в нем нет.
Эти существа действительно обладают суперразумом, в отчаянии подумал он. Они изучили наш язык за несколько дней, а я понятия не имею об их собственном языке. Они как взрослые перед детьми. А может ли ребенок успешно обмануть взрослых в таком важном деле?
Может, подумал Грэйсон. Иногда может. Если симулировать эгоистическое безразличие ко всему, кроме своих собственных интересов, если симулировать полное и безоговорочное повиновение, тогда он сможет обмануть взрослых.
И в последующие дни Грэйсон понял, что остальные члены команды, такие же ненавистники, как и он сам, чувствуют себя виноватыми при мысли о своем предательстве.
К нему как-то подошел Керман.
— Скажите, капитан, — взволнованно сказал он, — эти ящерицы действительно хотят, чтобы мы рассказали им все, что мы знаем?
— Вы знаете не так уж и много, Керман, — сказал Грэйсон.
— Да, капитан, но кое-что все же…
— Делайте, что они велят, — сказал Грэйсон, прекрасно понимая, что о его словах тут же узнает вся команда. — Не предлагайте информацию сами, потому что это выглядело бы непочтительным. Но отвечайте, когда вас спрашивают.
— Но, черт побери, капитан, они — ящерицы, а мы — люди! И если они узнают, как управлять кораблем и как создавать собственные корабли…
— О чем мы заботимся? Единственное, что мы хотим, это остаться в живых, не так ли?
Керман неопределенно кивнул.
— В таком случае, нужно делать лишь одно, — продолжал Грэйсон. — Рассказывайте им то, что они хотят узнать. Сохраняйте с ними хорошие отношения.
— Ладно, капитан, — покорно сказал Керман. — Но теперь они спрашивают о металле, который мы загружали на корабль. Они думают, что если он нужен нам, то нужен также и им. Они хотят, чтобы мы научили их добывать его.
— Так научите, — сказал Грэйсон. — Мне казалось, я слышал, как вы сами не раз говорили, Керман, что мы им покажем.
— Я не это имел в виду, капитан, — смущенно усмехнулся Керман. — Я имел в виду людей, оставшихся дома. Но мы покажем и этим ящерицам тоже…
Из нас хорошие рабы, подумал Грэйсон, превосходные рабы. К счастью, существует кое-какая критическая информация, о которой большинство людей обычно не вспоминает. Хотя мне нужно предупредить кое-кого из техников, чтобы они не выдали эту тайну. Что касается остальных, они будут трудиться руками и мозгами, и с каждым днем А-раса станет получать все больше драгоценного знания, приобретенного нами, и учиться создавать машины. Неуязвимую расу нельзя остановить, горько сказал он себе, ей нельзя навредить, ей невозможно сопротивляться.
Можно только позволить им выбирать из сокровищницы ваших знаний и таким образом платить за материальные сокровища, за которыми мы сюда прилетели. Интересно, подумал он, оценит ли Человечество в должной мере, что я тут делаю. Конечно, оно никогда не узнает об этом, но интересно, оценило бы, если бы узнало?
Вряд ли. Более вероятно, что все люди прокляли бы меня за то, что я сделал. И они были бы правы. Я ненавидел их, и теперь расплачиваюсь за свою ненависть. Стройно, но теперь я гораздо сильнее ненавижу А-расу. И вся она находится здесь, сосредоточенная на нескольких квадратных милях вокруг корабля, окруженная врагами на собственной планете, и готовится к роли Завоевателя Галактики. Если бы только нашлось время предупредить людей.
Но времени не было. Не было ни времени, ни возможности распространить эту новость, а даже если бы и было, никакой крейсер не смог бы прибыть сюда достаточно быстро, чтобы ядерными бомбами стереть с лица планеты А-расу.
Конечно, если бы такая бомба была сброшена, она уничтожила бы и корабль, служивший А-расе моделью, и людей, служивших ей учителями. А вместе с ними погибли бы и большинство членов самой А-расы, а выжившие на периферии, вероятно, оказались бы беспомощными от нападения своих более мелких сородичей.
Весь вопрос упирался в невозможное «если». Хотя… Если трудиться самому и заставить трудиться своих людей, чтобы добыть и очистить драгоценный металл, собрать его в одном месте, наблюдая, как растет и растет его количество, а затем…
Он собрал экипаж. Все стояли молча, хмурые, сумасшедшие, все те, кто чувствовал себя преследуемым и ненавидел все Человечество.
— Послушайте, — сказал он, — все очень просто. Чем скорее мы сделаем то, чего хотят эти ящерицы, тем скорее вернемся домой. Конечно, это была ложь, они никогда не вернутся домой. — Я хочу, чтобы вы прекратили бездельничать и поторопились.
— И отдать Солнечную систему этим ящерицам? Сперва я увижу их в аду! И вас, капитан, вместе с ними! Парни…
— Ладно, парни, — улыбаясь, сказал Грэйсон. — Почесали языками, и будет. А теперь начинайте работать. И поторопитесь.
Ряды металлических брусков заполняли теперь небольшой отсек на корабельном складе, драгоценный запас металла, который он так услужливо собирал, был почти собран. Три штабеля, составленные порознь, три штабеля, уже теплые от летящих сквозь них нейтронов, разбивающих атомы. Грэйсон держал в руке последний брусок урана-235 и знал, что стоит только поместить его в любой штабель, как это превысит критическую массу и превратит собранный металл в ядерную бомбу, заставит ее внезапно взорваться в атомном взрыве, ярость которого испарит корабль, рабов и их хозяев с ревом, который еще никто и никогда не слышал на этой планете.
На лице Грэйсона сияла почти такая же счастливая улыбка, которая смешила его, появляясь у Кермана.
— Мы им покажем, — бодро сказал Грэйсон. — Мы им покажем.
Но в его улыбке не осталось ненависти. Он положил брусок на место, и все мгновенно закончилось. Там, где был корабль, люди и ненависть, осталась лишь пустая, расплавившаяся и выгоревшая до каменного ложа земля.
Rocket Stories, April 1953
ОХОТНИКИ
Для всех, кто его не знал лично, Курт Джордж считался знаменитым актером и охотником. Но на сей раз ему пришлось противостоять тем, кто мог по-настоящему притвориться кем угодно и чьей профессией была охота за целыми мирами.
Здесь собралось больше тридцати маленьких девочек в возрасте от десяти до одиннадцати лет, и все щебетали, как стая птенцов, следующих за старой матерью-курицей между рядами клеток.
— Ну-ну, девочки, — радостно провозгласила мисс Бертон, — Не разбегайтесь. Я не смогу за вами следить, если вы будете слишком далеко. Хильда, отдай мне водяной пистолет. Нет, не заполняй его водой из фонтана. А ты, Фрэнсис, перестань бросать мяч. Он проскочит через прутья решетки, и белый медведь может не захотеть вернуть его.
— Мисс Бертон, вы думаете, белый медведь хочет поиграть в мяч?
Двое мужчин, наблюдавших за ними, носили на лицах радостные улыбки.
— Очаровательно, — сказал Манто. — Но несколько непредсказуемо, несмотря на весь наш опыт, muy amigo.
— Не пытайтесь говорить по-испански, Манто, только не здесь. Это привлекает к нам внимание. К тому же, у вас хромает грамматика. Вы можете ляпнуть то, чего не собирались.
— Извините, Палит. Я вовсе не собирался показывать свои таланты, уверяю вас. Просто… просто в настоящий момент у меня тенденция путать языки.
— Понятно. Вы никогда не были лингвистом. А теперь об этих интересных существах…
— Полагаю, они выдержат небольшое изучение. Было бы интересно узнать, как они мыслят.
— Все что скажете, Манто. Если хотите, мы присоединимся к этим юным леди.
— Сначала нам следует хорошенько приготовиться.
Палит кивнул, и оба мужчины отступили в тень дерева, чьи длинные, свисающие ветви с широкими листьями надежно укрыли их. На мгновение под деревом наступила тишина. Затем из-под ветвей раздался щебет девичьих голосков, и оттуда весело выскочили две маленькие девочки. Мисс Бертон вначале и не заметила, что у нее прибавилось еще два ребенка.
— Вы думаете, что сумеете правильно говорить по-английски? — спросила одна из новеньких девочек другую.
Та сначала лишь загадочно улыбнулась и ничего не ответила, а затем принялась прыгать вокруг подружки и скандировать:
— А я что-то знаю. А я что-то знаю.
Не было лучшего способа сделать себя неприметным, и в течение какого-то времени мисс Бертон не замечала ее.
Белые медведи, гризли, пингвины, рептилии, все уже остались позади. Время от времени дети разбегались, но мисс Бертон знала, как собрать их вместе, так чтобы никто не потерялся.
— А вот здесь, дети, живут кенгуру. Вы знаете, откуда кенгуру?
— Из Австралии! — грянул пронзительный хор.
— Правильно. А какие еще животные водятся в Австралии?
— Я знаю, мисс Бертон! — закричала Фрэнсис, темноволосая девятилетка с блестящими глазами, придирчиво глядящими с маленького серповидного личика. — Я уже бывала здесь. Кенгуру-валлаби и вомбаты!
— Отлично, Фрэнсис!
Фрэнсис довольно улыбнулась.
— Я много раз была в зоопарке, — сказала она соседней девочке. — Меня водит сюда отец.
— Хотела бы я, чтобы меня тоже водил отец, — грустно ответила та.
— А почему ты его не попросишь? — И, прежде чем та успела ответить, Фрэнсис сделала паузу, подняла голову, и спросила: — Ты кто? Ты не из нашего класса.
— Я из класса мисс Хэссель.
— Мисс Хэссель. Кто это? Она из нашей школы?
— Не знаю, — неопределенно ответила ее собеседница. — Я хожу в Р.S. 77…
— Мисс Бертон! — закричала Фрэнсис. — Вот эта девочка не из нашего класса! Она заблудилась и отстала от своих!
— В самом деле? — Мисс Бертон казалась весьма довольной тем, что какой-то другой учитель был так небрежен, что потерял порученного ему ребенка. — Как тебя зовут, дитя?
— Я Кэролайн.
— Кэролайн. А дальше?