Они говорили слишком громко и попались. Палит и Манто уставились друг на друга, застенчиво хихикая. Через секунду Палит сказал:
— Тен, Сейм Нотреб!
— Что?
— Это не греческий, мисс Бертон! — торжествующе выкрикнула Фрэнсис. — Это свинско-латинский. Она сказала: «Нет, мисс Бертон».
— О, Боже, что такое свинско-латинский?
— Это когда вы произносите слова задом наперед. Например, вы говорите не «меня», а «янем».
— Вы говорите не «да», а «ад», — добавила другая девочка.
— Ладно, ладно, поняла.
— Вы говорите не…
— Закончили, — твердо оборвала их мисс Бертон. — А теперь пройдемся в дом льва. И пожалуйста, дети, не корчите льву рожи. Вы ведь не хотели бы сидеть в клетке, а чтобы люди вокруг корчили рожи вам? Будьте всегда вежливы с окружающими.
— Даже со львами, мисс Бертон?
— Даже со львами.
— А мистер Джордж застрелил много львов. Он тоже был с ними вежлив?
— У нас нет времени для глупых вопросов, — по-прежнему твердо сказала мисс Бертон. — Идемте.
Все потянулись за ней гуськом, Палит и Манто в самом конце. Манто хихикал и шептал:
— Остроумная эта штука, свинско-латинский, Палит. Но, фактически, совершенно ненужная. Как и то, что делаете вы, чтобы избежать подозрений.
— Меры предосторожности никогда не повредят. А теперь, мне кажется, нам пора отойти от этой группы.
— Нет, не сейчас! Вы же всегда стремитесь изучить все детали. Почему бы не изучить еще несколько?
— Потому что сейчас в этом нет необходимости. Мы уже хорошо понимаем человеческие обычаи и психологию.
— Но не психологию детей. А ведь они, если вы помните, именно те, кому предстоит приспосабливаться. Нас непременно спросят о них. Было бы хорошо, если бы мы смогли сообщить, что они пригодны для универсального применения на всем диапазоне планеты. Так что давайте побудем с ними еще.
— Ладно, — неохотно согласился Палит.
Таким образом, они остались, из парочки прутьев решетки и листьев сделали деньги, на которые можно купить арахис, жареную кукурузу, мороженое и другие сладости, одобряемые детьми. Манто хотел добиться легкой популярности, угощая своих новых подружек, но Палит сердито топнул детской ножкой. Нельзя делать ничего, что может пробудить подозрения. Особенно сейчас, когда…
— Ну и дела. Твой отец дает тебе много денег, — с завистью сказала Фрэнсис. — Он что, такой богатый?
— Я беру столько, сколько хочу, — небрежно сказал Манто.
Мисс Бертон собрала вокруг себя свой выводок.
— Дети, идите все сюда, я хочу вам кое-что сказать. Близится время, когда мы пойдем послушать мистера Джорджа. А раз мистер Джордж так добр, что согласился нас развлекать, не стоит ли и нам развлечь его, как вы думаете?
— Мы могли бы сыграть нашу классную пьесу! — тут же завопила Барбара.
— Барбаре легко говорить, — бросила Фрэнсис, — она не помнит даже свои строчки.
— Нет, дети, мы не должны делать ничего, в чем не можем преуспеть. Это не произведет хорошего впечатления. А кроме того, у нас нет времени для пьесы. Возможно, Барбара могла бы спеть.
— Я могу спеть песенку «Спасибо», — тут же встряла Фрэнсис.
— Это было бы хорошо.
— Я могу рассказать стишок, — добавила другая девочка.
— Прекрасно. А как ты, Кэролайн? Ты и твоя подружка Дорис? Вы что-нибудь можете?
— О, да, она много что может, — хихикнула Кэролайн. — Я могу передразнивать людей. А она может показывать животных. — Раздался смех, и Кэролайн уклонилась от неодобрительного взгляда подружки. — Она может показать любых животных.
— Конечно, она талантливая девочка. Но она выглядит немного застенчивой.
— Нет, — возразила Кэролайн. — Ей просто нравится, когда ее уговаривают.
— Ну, это не правильно. Возможно, Кэролайн, вы с Дорис сможете сделать что-то вместе. Возможно, мистер Джордж будет рад увидеть, что у вашего учителя тоже есть талантливые ученицы.
— А вы, мисс Бертон?
Мисс Бертон скромно кашлянула.
— Да, дети, я никогда вам не рассказывала, но когда-то я была настолько честолюбива, что тоже хотела стать актрисой. Я изучала сценическое мастерство и добилась неплохих успехов. Мне говорили, что если я буду продолжать работать над собой, то стану известной. Только подумайте, ваша учительница могла стать знаменитой актрисой! Однако, в то время на сцене было много грубых людей, и театральная жизнь вовсе не считалась привлекательной… Ну, не будем об этом говорить. Во всяком случае, я хорошо знаю принципы драматического искусства.
— Одному Богу известно, через что мне предстоит пройти, — сказал Курт. — И я не понимаю, как могу выдержать это трезвым.
— А я не понимаю, как они смогут выдержать тебя пьяным, — ответила Кэрол.
— Зачем вообще это нужно? Почему бы не позвонить и все отменить?
— Потому что есть люди, зависящие от тебя. Тебе всегда хочется позвонить и все отменить, если ты сталкиваешься с чем-то, чего не любишь. В таком случае, можешь позвонить и отменить свой контракт со мной.
— И с твоими десятью процентами, дорогая.
— Ты думаешь, я стану возражать? Милый Курт, я полностью отрабатываю свои десять процентов. Мне они достаются чертовски тяжело.
— Ты можешь выйти за меня и успокоиться. Честно, Кэрол, если бы ты рассмотрела меня получше, если бы хоть раз показала, что я что-то значу для тебя, я бросил бы пить.
— Не неси чушь, — поморщилась она. — Бери свое обмундирование и марш одеваться. Если не хочешь измениться в душе, то хотя бы выгляди, как охотник на львов.
— Зачем? Я бы украсился куда лучше, если бы выпил.
— Пьяные не привлекают внимания. Они слишком обычные.
— Но пьяный охотник на львов — это нечто! — Он прошел в соседнюю комнату и стал переодеваться. — Кэрол, — позвал он оттуда. — Но я тебе нравлюсь?
— Временами.
— А ты могла бы сказать, когда я тебе очень нравлюсь?
— Когда ты трезвый. То есть очень редко.
— Ты любишь меня?
— Очень редко.
— А что я должен сделать, чтобы ты захотела выйти за меня?
— Стать кем-то.
— Мне это нравится. А ты не думаешь, что я уже кто-то? Женщины падают в обморок при виде моего лица на экране и снова приходят в себя при звуках моего голоса.
— Женщины, которые падают в обморок от тебя, упадут в обморок от любого. Кроме того, я не думаю, что доведение кретинок до обморока — занятие для настоящего мужчины.
— Ну и как я могу стать кем-то, Кэрол? Никто не учил меня этому.
— Некоторые справляются и без того, чтобы их кто-то учил.
— Наверное, я мог бы что-нибудь придумать, если бы чуток выпил.
— Тогда тебе придется обходиться без меня.
Он вернулся в комнату, сильный, мужественный, решительный. В его глазах сияло выражение бесконечной храбрости, храбрости, которая выдержит чью угодно ярость: человека, животного или хоть самого дьявола.
— Ну, и как я выгляжу?
— Ты само величие. О, бедные женщины эпохи Рудольфа Валентино…
— Но на самом деле мне не по себе. Не знаю, как я встречусь с этими детьми. Будь это еще мальчики, было бы не так плохо, но толпа маленьких девочек!..
— Они вырастут и станут твоими поклонницами, если ты, конечно, протянешь еще лет пять. А для этого в каждую из них ты должен заронить живую росинку…
— Ты бы не стала говорить о воде, если бы знала, как я себя чувствую.
— Извини. Ладно, идем.
Лекционный зал был полон хихиканья, заглушающего постоянное перешептывание, обмен мнениями, обмен девчоночьими надеждами, которые, наконец, вот-вот исполнятся. Класс мисс Бертон оказался не единственным, кто собрался здесь, чтобы послушать, как знаменитый актер и охотник описывает свои героические деяния. Здесь присутствовало по меньшей мере еще пять классов и, что было ошибкой, среди них класс мальчиков, которые также перешептывались и которых тянуло на подвиги в присутствии слабого пола.
В среди всех этих хихиканий и шепотков Манто и Палит могли разговаривать, зная, что на них никто не обратит внимания.
— Почему вы сказали ей, что я тоже умею играть, — жестко спросил Палит.
— Потому что это правда. Вы очень хорошо превращаетесь в животных. Например, вы превращались в замечательного дракона. Пойдите, Палит, покажите ей, каким прекрасным драконом вы можете…
— Перестаньте дурачиться, пока не доставили нам неприятности!
— Отлично, Палит! Я ведь соблазнил вас?
— Ну да, ждите больше! Вы со своим чувством юмора…
— А вы со своим отсутствием его! Но не будем спорить, Палит. Все, кажется, появился охотник на львов. Начинайте вопить, словно вы так же взволнованы, как и все вокруг.
Бог мой, подумал Джордж, как они могут столько вопить? У меня уже болят барабанные перепонки. Как они выдерживают это круглый год? Или хотя бы час?
— Вперед! — прошептала Кэрол. — Ты видел сценарий, так что начинай играть. Покажи им, какой ты герой. У тебя появился шанс хотя бы немного расположить меня к своей персоне.
— У меня есть только прекрасная внешность, — с горечью сказал он.
— Замечательно сказано. Но сейчас забудь об этом. Если ты хорошо сыграешь, я позже дам тебе выпить.
— А как насчет того, что ты будешь любить меня?
— Когда луна посинеет.
Он шагнул к краю сцены, слегка покачивая в руке винтовку для охоты на слонов, с легкой усмешкой на уверенном, мужественном лице. Приветственные крики и визг поднялись на невыносимую высоту, но усмешка не исчезла с его лица. Все-таки я великий актер, сказал он себе, раз в состоянии сделать вид, что все это мне нравится.
Зрителям его представила помощница хранителя собрания зверей в зоопарке, взволнованная старуха. Она отпустила несколько похвал в адрес его огромного актерского таланта, и при этом ему даже удалось выглядеть должным образом скромным. Слова о его встречах с дикими, свирепыми животными было труднее выдержать, не выходя из образа, но он вынес и это. Затем старуха удалилась, и он остался один на один со своей судьбой.
— Дети, — начал он и тут же замолчал с робкой усмешкой. — Наверное, я должен, скорее, сказать, друзья мои. Я не хочу думать о вас, как о детях. Некоторые думают, что я сам ребенок, потому что мне нравится охотиться, нравятся приключения. Они думают, что такие вещи прилич