Ну, так вот, мистер Фингер брился этим способом, используя все свои способности к концентрации, а подсознание в это время слушало, как репетирует на пианино его маленькая дочь. И подсознание выдало ему идею: «Игра этого ребенка стоит миллиарда долларов. Да, сэр, целого миллиарда долларов». Так и родилась идея Соревнования. Как Минерва, родившаяся из головы Юпитера.
Мисс Арруп рассказывала эту историю талантливо, как профессиональный детский телесказочник, всеми жестами и интонациями подчеркивая, что она верит каждому слову в сказке о Джеке и Великане, и, конечно, ее маленькие слушатели и зрители тоже поверят ей. Ринальдо мысленно пробормотал вульгарную фразу, означающую недоверие. Возможно, не совсем мысленно, потому что мисс Арруп укоризненно взглянула на него.
— Простите меня, мисс Арруп, — сказал Ринальдо. — Пробыв так долго в космосе… Можете себе представить, каково это. Думаю, я все еще не привык к жизни на Земле, — и он улыбнулся ей.
Мисс Арруп улыбнулась в ответ. Но она улыбалась бы вне зависимости от того, что чувствовала на самом деле. Это являлось частью ее профессионального поведения.
Но Ринальдо тоже знал парочку приемов.
— Пожалуйста, не улыбайтесь, мисс Арруп, — сказал он. — Умоляю вас. Когда вы улыбаетесь, то совершенно подавляете меня. С тех пор, как вернулся, я видел много симпатичных девушек, но ни одна из них не была столь же красива, как вы, когда улыбаетесь. Это уж слишком для меня. Если я расскажу вам, что чувствую… Но не, пожалуй, лучше не стоит, больше ни слова.
Впервые за много лет мисс Арруп покраснела. Ей был известен этот бесстыжий прием, который он применил, она сама использовала подобные, хотя гораздо тоньше. Но все равно, эти льстивые слова не могли не оказать на нее влияние. Это привело ее в несколько непрофессиональное настроение, и тогда Ринальдо сказал:
— Пожалуйста, я бы хотел взять интервью у мистера Фингера и услышать эту историю от него самого.
И мисс Арруп не смогла решительно отклонить его просьбу, как обязана была сделать.
То, что Ринальдо уже услышал, звучало совершенно неубедительно. И, разумеется, ему было совершенно не нужно интервью с мистером Фингером. Настоящей целью этого интервью являлось нечто иное.
— Мистер Фингер не дает интервью, — неуверенно сказала мисс Арруп.
— Я знаю, — ответил Ринальдо. — Но, может, в порядке исключения. Мистер Тигмен заверил меня, что книга произведет большую шумиху, так что не повредит, если рассказ мистера Фигнера прочитают миллионы людей.
Правая рука мисс Арруп взметнулась в воздух, и Ринальдо машинально отдернул голову. Но она не пыталась дать ему пощечину.
— Эти мухи так раздражают, — сказала она.
Ринальдо не видел здесь никаких мух.
— Не заметил, — сказал он.
— Они совсем крошечные, — пояснила мисс Арруп. — И так назойливо жужжат…
Ага, подумал Ринальдо, это ее личная форме нервного тика.
— Мне повезло, — сказал Ринальдо. — Пожалуй, я не такой милый, чтобы привлекать мух.
При этом он знал, что нет никаких мух, и был совершенно уверен, что ей это тоже известно.
Мисс Арруп снова улыбнулась.
— Насчет мистера Фингера… Я посмотрю, смогу ли что-нибудь сделать. Но уверена, что все бесполезно.
— Спасибо, мисс Арруп. Ко всему, что вы делаете — принесет это пользу или нет, — вы всегда прикладываете максимум усилий. Я в этом уверен. Вы не будете возражать, если я задам личный вопрос?
Оказалась, что мисс Арруп этой ночью не занята.
Он пришел к назначенному часу, и, когда нажал звонок, доносившиеся из квартиры звуки фортепиано смолкли. Мисс Арруп возникла в дверях и рассеянно поздоровалась с ним.
— Вы подождете пару минут? — спросила она. — Я только закончу репетировать.
Оставшись один в гостиной, он попытался осмотреться, но ничего интересного не увидел. Самое главное состояло в том, что он услышал. Мисс Гарриет Арруп играла уверенно, с чувством, даже со страстностью, служившей добрым предзнаменованием того, что они хорошо проведут время. Но мелодия, которую она исполняла, была все той же:
Да, да, да, да,
Ди, да, да, да,
Да, ди, да, ди…
Он не посмел ей этого сказать. Он похвалил ее музыкальные способности, и она разулыбалась от удовольствия.
— Мой учитель уверен, что я выиграю приз на следующей неделе, — сказала она. — Всем, кто работает на «Бливинс, Блевенс, Риппл и Косгроув», не дозволяется принимать участие в общих Соревнованиях, но знаете, у нас есть свое специальное Соревнование.
— Замечательно. Это для вас счастливый случай, — сказал Ринальдо.
При этом он подумал, интересно, раз уж она сама коснулась этой темы, не лучше ли продолжить задавать вопросы о Соревнованиях? Нет, лучше подождать, решил он, может быть, позже. Нужно подождать, пока у нас не возникнут настоящие интимные отношения. Нужно подождать, пока не рухнут ее оборонительные рубежи.
Позже она много болтала, но он не узнал ничего нового, за исключением того, что возникают ужасные моменты, когда девушке приходится ловить несуществующих мух. Нет, вечер потрачен не впустую, подумал он, по крайней мере, для человека, который так долго пробыл один в космосе. Но все же, он ни на дюйм не приблизился к своей цели — выяснить происхождение Соревнований.
В течение следующих нескольких дней он точно узнал, что мистер Фингер не может его принять. Мистер Фингер слишком занят, и его не интересует упоминание в книге Ринальдо, даже если она станет всемирным бестселлером.
Я пытаюсь пробить глухую стену, подумал Ринальдо. Толстую, дружно выстроенную стену. У меня нет сил пробить ее. Но, может, мне удастся ее обойти? Фрэнсис Фигнер — это Юпитер, вот кто официальный изобретатель Соревнований. Но кто поместил Минерву в голову Юпитера, в то время, как сам Юпитер, похоже, и не подозревал об этом? Услышал игру своей дочери? Ерунда! И рекламные фирмы, и консультации не могут базировать на этом возведение Соревнования стоимостью в миллиард долларов.
Гарриет точно не знает и, кажется, подозревает, что и сам Фингер не знает об этом. Но есть люди, которые наверняка знают об этом человеке больше, чем он сам. Его личная секретарша, конечно, но секретарши держат рот на замке. Его жена, его любовницы, если бы я сумел их найти, его дочь…
Его дочь.
Два дня спустя, при помощи Гарриет, звонка от Тригмена и собственного ухищрения, он встретился с маленькой Джойс Фингер.
Это произошло в закрытой школе для девочек, куда его пригласили дать малопонятную и совершенно неуместную лекцию по задуманной книге «Два года в пространстве», а после лекции он отвечал на вопросы. Цель этого, с его точки зрения, состояла в том, чтобы разговорить детей.
Джойс было восемь лет, и она выглядела немного стеснительной, как и подобает девочке, отец которой являлся превосходным профессионалом и выдавал блестящие идеи, по сравнению с которыми ее собственные детские замыслы выглядели позорно. У нее была привычка обкусывать ногти. Но Ринальдо вел себя по-отечески, хотя и испытывал перед ребенком некоторый стыд, и через некоторое время Джойс растаяла, пару раз куснула ногти и стала выкладывать ему свои девичьи тайны.
Для беседы она выбрала именно тот предмет, который делал ее такой важной в глазах других детей. В конце концов, ее отец, как считалось, был создателем большого Соревнования, Соревнования, ради которого все остальные дети выкладывались до последних силенок. И именно ее игра на фортепиано подала отцу эту идею. И на Соревновании исполняли ту самую мелодию, которую она тогда наигрывала.
— Папа сказал, что я легко смогу выиграть первый приз, только это будет нечестно, поэтому мне не разрешают участвовать в Соревновании.
— Ну, меня очень взволновало, Джойс, когда я услышал, что это ты подала своему папе идею.
— Папа говорит, что я подаю ему много идей.
— Моя мама тоже говорит, что я подаю ей идеи, — добавила другая маленькая девочка.
— Но не такие идеи, как эта, — оборвала ее Джойс. Она оказалась в центре внимания и не собиралась сходить с этого пьедестала. — Папа говорит, что я сводила его с ума своими репетициями.
Одну и ту же вещь, день за днем. Сначала он говорил, что со мной что-то не так, и даже советовался с доктором Клутцем, но теперь он говорит, что не возражает против этого. Теперь он говорит, что я подала ему идею на миллиард долларов, и что бы я ни играла, он будет с удовольствием слушать. Он говорит, что Соревнование помогло его лучше, чем доктор Клутц.
Она продолжала болтать, но Ринальдо перестал слушать. Доктор Клутц был известным психиатром. Конечно, любой психиатр, к которому обратится Фингер, должен быть известным. А кто еще знает о человеке то, чего не знает о себе он сам, как не его психиатр?
Ринальдо почувствовал досаду, что не додумался до этого сам. Досаду и раздражение, которые в последнее время он чувствовал все чаще. Раздражение из-за этого бесконечного бряканья на фортепиано.
Договориться с доктором Клутцем о встрече оказалось весьма нелегко и очень дорого. Но в пользу Ринальдо говорило то, что он вернулся после двухлетнего пребывания в космосе, поэтому доктор Клутц мог профессионально заинтересоваться им. А пока Ринальдо дожидался назначенной встречи, он раскопал множество фактов, которые, как он чувствовал, могли оказаться полезными.
Когда, наконец, Ринальдо попал в большой врачебный кабинет, то почувствовал неловкость. Как покопаться в мозгах человека, профессией которого было копаться в человеческих мозгах?
Доктор Клутц был среднего роста, коренастый, лысый и бородатый. Борода у него была каштановая, испещренная проблесками седины, а глаза оказались бледными и водянистыми, и одно веко слегка подергивалось. Но щеки, где их не скрывала борода, розовели румянцем.
Через стены кабинета прорывались вездесущие звуки фортепиано.
— Ах, да, — сказал он, услышав имя Ринальдо. — Присаживайтесь, пожалуйста. Чем могу быть вам полезен?
— Доктор Клутц, как я уже сообщил вашей секретарше, я только что вернулся после двухлетнего пребывания в космосе. Я обнаружил, что мне трудно приспособиться к некоторым изменениям, произошедшим за это время на Земле. Особенно к бесконечной игре этой проклятой мелодии, которую все репетируют для Соревнования.