Я должен был снова и снова переживать ужас появления на свет, но каждый раз выходить из ситуации победителем. Сам того не подозревая, перепрограммировал свое подсознание: тяжелые воспоминания о рождении дополнялись экстатическими переживаниями после прыжка, когда, полностью расслабившись, я медленно всплывал на поверхность, любуясь игрой преломленных лучей солнца, радуясь, что остался жив. Так травматические переживания стали завершенными — теперь у них был счастливый конец. В результате исчезла потребность их повторять. Теперь я не ныряю с опасных скал.
Но, по-видимому, глубоко в подсознании хранилось еще одно очень тяжелое переживание, связанное с рождением, — интоксикация плода лекарствами, которые вводили роженице. Недаром на втором сеансе у Сондры Рей я почувствовал сильнейшее отравление — казалось, что умираю… И потом дал себе зарок никогда больше не участвовать в таких экспериментах.
Но прошли дни, недели, и я заметил, что со мной стали происходить удивительные перемены. Самое невероятное — отступил тяжелый недуг, с которым безуспешно боролся несколько месяцев, ревматический полиартрит. После сеансов я сумел наконец отказаться от лекарств, а чувствовать себя стал значительно лучше.
Теперь я хотел продолжить сеансы погружения, и такая возможность неожиданно предоставилась. Это была редкая удача: из двадцати советских людей, которым посчастливилось участвовать в эксперименте, было только два журналиста, мой коллега получил один сеанс, я — два.
Но после стольких знаков благосклонности судьбы казался странным один факт: на сеансе я пережил совсем не то, чего ожидал. Хотел увидеть яркие образы — получил физические ощущения. Надеялся попасть в «прошлые жизни», а вместо этого застрял в родовых путях. И уж совсем не ожидал, что буду переживать не свои ощущения, а материнские… Но потом я понял: это были именно те переживания, которые тогда были необходимы.
Подозреваю, что не перенес бы повторения страданий, которые испытал на последнем сеансе у Сондры Рей. Но, чтобы избавиться от родовой травмы, эти переживания должны стать завершенными. Как быть? Организм сам нашел выход, я испытал похожие переживания, которые были для меня не опасны, — ощущения матери: ее муки во время схваток, сам процесс родов и после — блаженное состояние радости со слезами на глазах. Теперь опыт рождения был завершенным — нет надобности его повторять. И передо мной открылся путь к высшим состояниям сознания.
Кажется, я получил их на втором сеансе у Станислава Грофа. Будучи ситтером, должен был заботиться о Елене во время ее путешествий во внутренних мирах. Искренне желал, чтобы этот сеанс был удачным, и помогал ей как умел — согревал прикосновениями холодеющие кисти рук, в критические моменты подсказывал ритм дыхания, пассами экстрасенсов пытался снять головную боль… И незаметно сам вошел в необычное состояние сознания.
Вдруг стал безошибочно угадывать все желания Елены, которые она не говорила вслух. Например, когда ее «приносили в жертву богам», она испытывала огромную потребность в сочувствии. Именно в это мгновение мне захотелось протянуть ей руку — Елена сразу схватила ее, крепко сжала ладонь. Но страшное видение закончилось, и мы разъединили руки.
Во мне открылась неведомая способность сопереживания. Когда по лицу Елены потекли счастливые слезы, я тоже заплакал от умиления. И не было стыдно вытирать со щек соленую влагу, которая не к лицу мужчинам. Ведь моя подопечная не испытывала стыда, путешествуя в прошлом, забыв о настоящем, а я чувствовал себя вместе с ней.
Потом сознание словно расширилось — я стал сопереживать… всей группе. Мне было запрещено отходить от своей подопечной. Но я мысленно желал добра участникам эксперимента. В необычных состояниях сознания это казалось не менее важным, чем реальная помощь.
Но подобное желание испытывала и Елена. Например, она слышала, как мучается женщина на соседнем матраце: переживала состояние больной, забытой старухи, которая умирает от голода… И Елена мысленно посылала ей теплую энергию золотого облака, которое окутывало «душу умершего индейца». Повторяю: в необычных состояниях сознания мысленная поддержка казалась такой же важной, как и помощь на деле.
Но ведь это иллюзия, скажет скептик. Конечно, но не только она. Представляется далеко не случайным такое совпадение, когда один человек оказывается в бездне страданий, а другой чувствует себя на вершине блаженства и желает помочь своему ближнему. Недаром Станислав Гроф предупреждал, что на трансперсональном уровне переживания каждого участника сеанса имеют важное значение для всех остальных. Смех или стоны других людей не мешают испытуемому, а дополняют, углубляют его опыт. Например, одна женщина услышала крик соседа, и в ее сознании ожили воспоминания двадцатилетней давности о несчастном брате, сошедшем с ума…
Как бы то ни было, испытав страдания умирающей старухи, соседка Елены почувствовала себя преображенной — она словно родилась заново. Может, ей и вправду помогла теплая энергия золотого облака? «Сейчас у меня такое ощущение, что все мучительные проблемы уже позади, — рассказывала она после сеанса. — И теперь начинается новая жизнь, в которой я буду счастлива. Спасибо вам, друзья, что так мне помогли».
Подобные перемены произошли и с другими участниками эксперимента. И неудивительно, ведь во время сеанса удалось создать атмосферу доброжелательности и взаимопомощи, а в необычных состояниях сознания она воспринималась как нечто реальное и благотворно действовала на психику людей.
…Не стало начальников и подчиненных, знаменитостей и неизвестных — все стремились помочь друг другу. Станислав и Кристина Гроф переходили от одного испытуемого к другому и помогали ситтерам. Вот рыдает женщина, просит ее пожалеть — и ее заботливо окружают несколько человек. Кто-то жалуется на боль — ассистенты надавливают на место, где она возникла: сначала страдания усиливаются, но потом уходят без следа… А тут один мужчина, наоборот, не чувствует боли, хотя в самозабвении разбивает руку о деревянный пол, — ему заботливо подкладывают мягкую кофту.
Переживания всех испытуемых были благотворными, недаром никто из них не сказал слово «стоп».
Я чувствовал себя бесконечно счастливым, участвуя в этом празднике милосердия. И видел, что подобное переживание испытывают все. Казалось, исчезают границы личности — участники эксперимента духовно слились друг с другом, хотя внешне все оставалось по-прежнему: испытуемые лежали на ковриках, ситтеры сидели рядом, ассистенты ходили по залу. Люди из разных стран почувствовали себя братьями и сестрами.
Наверное, это было то переживание, к которому стремятся индийские йоги: границы личности исчезают, сознание расширяется, человек чувствует себя единым со всеми людьми. Только испытав его, начинаешь понимать значение древних истин: все люди братья, возлюби ближнего как самого себя, особенно желай добра врагам своим… Ведь на трансперсональном уровне мы все едины. И наверное, прав советский экстрасенс Валерий Авдеев, рассказывая о своем видении мира в необычных состояниях сознания: мы похожи на маленькие клетки огромного живого организма. Он уничтожает тех, кто причиняет вред окружающим, а значит, единому целому. Но дарит здоровье и счастье живущим для общего блага.
Из прошлых воплощении возвратись
— Вы двадцать лег изучали необычные состояния сознания. На Западе их уже испытали десятки миллионов людей, не говоря уже о Востоке, где это практикуется на протяжение тысячелетий. Теперь и нам необходимо выработать свое отношение к такой практике. Какие последствия может она иметь? Энтузиасты в США говорят — благотворные. А по мнению некоторых ученых из СССР, мистические переживания могут привести к психотическому состоянию — «болезни шаманов». Человек, испытавший такие переживания, оказывается в чуждом ему мире — ему здесь не интересно, его не понимают. Он стремится к необычным состояниям осознания, ищет людей, подобных ему… Кто же прав? Чего здесь больше — вреда или пользы? С этого вопроса началась беседа со Станиславом Грофом.
— Раньше необычные переживания рассматривали, исходя из содержания, — ответил он. — Достаточно было человеку испытать состояние единства со всеми людьми или увидеть себя в прошлой жизни, чтобы он получил диагноз «психоз». И врачи начинали подавлять эти переживания. А наши исследования показали, что их могут испытывать самые обычные люди. И нет никакой необходимости вешать на них ярлыки психопатологии.
Сейчас необходимо решить — что же является патологией. Во всяком случае, ее нельзя установить исходя из контекста переживаний. В некоторых древних культурах шаманы не считаются ненормальными — многие желают ими стать. А современные западные критики необычных состояний сознания записывают их в сумасшедшие. Сейчас стала очевидной неправомерность такого подхода.
Судьба шамана зависит от окружения, в котором он живет. Или окружающие принимают его «болезнь» и называют шаманом, или они считают его сумасшедшим, психотиком.
Здесь многое зависит от способности человека быть открытым новому опыту и не держаться за старые, стабильные структуры. Например, он внезапно начинает переживать состояние единства со всеми людьми. Если он будет держаться за свои старые представления, старое «эго», то почувствует свою исключительность и начнет совершать опрометчивые поступки — писать письма президенту, учить толпу и тому подобное.
Но эти переживания нельзя соотносить со своим «эго» — мол, их испытывает уникальный, единственный человек. Нет, они являются универсальными, доступными всем. И если человек действительно испытал чувство единства, то происходит переоценка ценностей, переосмысление всей жизни — в ней уже нет места эгоизму.
— Сейчас многие испытывают подобные переживания. Иногда они возникают спонтанно. Но чаще всего их сознательно вызывают с помощью различных приемов. И разгорается спор между сторонниками двух концепций реальности. Понятия о человеческом здравомыслии размываются. Можно говорить о своеобразной революционной ситуации в сознании. Какие трудности и перспективы тут открываются перед человечеством?