Двадцать километров до дороги на Эль-Музахимия мы планировали покрыть за полчаса максимум, учитывая отсутствие дорог среди песка. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает: через два часа, уставшие, с ног до головы в пыли и песке, едва живые от жажды, мы выбрались на дорогу. Медлить, все еще близко находясь от Эр-Рияда, было нельзя. Поэтому, даже не отдышавшись, мы продолжили путь на запад. Эти двадцать километров по песку я буду помнить до самой смерти: проехав сотню метров, байк увяз, и до следующего пласта относительно плотного песка мы его толкали вручную. Бадр толкал, держась за руль, я помогал сзади: по рыхлому песку мы передвигались с черепашьей скоростью. Несколько раз я падал, набирая ртом песок, ноги вязли и разъезжались. Воду я уничтожал со скоростью света, несмотря на все уговоры араба. Последние полчаса пришлось терпеть без воды. Солнце, уже поднявшееся над горизонтом, палило нещадно, добавляя неудобства.
Когда перед нами показалась лента шоссе, я уже был близок к обмороку от перегрева. На шоссе, как только байк набрал скорость, стало гораздо лучше: теплый воздух не приносил охлаждения, но существенно снизил перегрев, давая вздохнуть свободно. Песчинки скрипели на зубах, слюны в пересохшем рту не было.
Буквально через пятнадцать минут мы въехали в городок Эль-Музахимия и сразу наткнулись на столик под тентом, где лежали упаковки фиников, а в деревянных бадьях, накрытых плотным материалом, в воде, находились литровые бутылки с питьевой водой. Бадр притормозил у столика, достал две бутылки и протянул мне одну.
— Вначале сполосни рот, потом пей, но маленькими глотками, так жажда утоляется лучше.
Сдерживая желание выпить все и сразу, я последовал его совету. Пил маленькими глотками, задерживая воду во рту и медленно пропуская ее по пищеводу. Мне хватило половины бутылки, чтобы вернуться к жизни. Финики мы не взяли, желания есть не было, было дикое желание свернуться калачиком прямо здесь и наплевать на все в мире. Бадр вытащил еще одну бутылку и пристроил ее в рюкзаке. Когда он уже собирался завести байк, я тронул его за плечо:
— Оставим деньги за воду на столе?
— Не надо, это правительство бесплатно дарит паломникам, направляющихся на Умру.
Умра, вспомнил я. Это малое паломничество (хадж), связанное с посещением Мекки, а также Запретной мечети в частности, однако не в месяц, предназначенный для хаджа, а в любое другое время. Умра является одним из видов поклонения, который требует материальных и физических затрат, но в то же время, по мнению мусульман, приносит пользу как одному человеку, так и обществу в целом.
Это все я вычитал в википедии, когда вчера в ожидании отъезда зашел в гугл через телефон Бадра. Зашел для того, чтобы посмотреть новости с родины, но ничего принципиально нового не прочитал. А вот слово «Умра» мне попалось, когда я хотел посмотреть, далеко ли до Джидды от Эр-Рияда. Расстояние было примерно тысячу километров, и по вчерашним дилетантским прогнозам мы могли уложиться за день.
Бадр скептически отнесся к моему расчету. И сейчас, потратив почти три часа на пятьдесят километров, мой оптимизм значительно снизился. Правда, дальше нам следовало ехать по шоссе, но я уже сейчас был уставшим как собака. Мы ополоснули лицо остатками недопитой воды из бутылок, и Бадр завел своего зверя. Выбежавшие из окрестных домов ребятишки проводили нас восторженными криками и метров сто бежали за нами, стараясь не отстать.
Мы выехали из города, и скорость резко увеличилась: смотреть по сторонам не доставляло удовольствия. Ровные ухоженные обочины, за которыми виделся песок, чередующийся с каменными пустошами. Через час я устал. Трудно сидеть в неподвижной позе, схватившись за человека. Примерно через два часа пятая точка взмолилась о передышке — это не машина, где можно вытягивать ноги, менять положение тела. На всем пути я сидел, практически прилипнув к спине Бадра, руки болели от напряжения. К исходу третьего часа, завидев впереди по курсу деревеньку, я стал тарабанить по спине араба, требуя внимания. Бадр остановился, съехав к обочине.
— Бадр, я уже не могу, давай остановимся и отдохнем в том городке, — я показал рукой вперед.
Лицо араба выражало сомнение. Мне самому хотелось уехать как можно дальше от столицы, но не ценой паралича мягкого места.
— Хорошо. Я не знаю, что это за город, если там окажется безопасно, отдохнем пару часов.
Он снова выехал на дорогу, и через несколько минут мы въехали в совсем небольшую деревеньку прямо по трассе, состоявшую из пары десятков домов, маленькой АЗС и открытого кафе на четыре столика в тени пальмовой рощицы. Здесь, также прямо у дороги, стоял уже знакомый нам столик с финиками и запасом воды в пластиковом термоконтейнере. Мы прошли в кафе и сделали заказ: отварного козленка с рисом и специями, свежий салат по-арабски, черный кофе. Хозяин, толстый лысеющий араб, принес нам воду из холодильника за счет заведения. Уточнив у женщины, протиравшей столики, где находится туалет, я сходил. В который раз по инерции направился к дверце с рисунком шляпы, но, спохватившись, сменил направление. Туалет был очень чистый, времени до готовки заказа предостаточно. Когда минут через пятнадцать я присоединился к Бадру, его бровь вопросительно поднялась.
— Все нормально, у женщин свои секреты, — отмахнулся я от него.
Принесли заказ: сочное мясо было невероятно вкусным, приправа — острой, а салат — свежим. Пока варился кофе, я начал клевать носом и, разбуженный тычком араба, свирепо прошипел:
— Идиот! Нельзя так будить, можно инфаркт получить!
На что Бадр беззаботно рассмеялся, прихлебывая кипяток. Подождав, пока кофе немного остынет, я выпил. Сонливость отступила, чего не скажешь об усталости.
— Бадр, у них есть комнаты для постояльцев. Может, мы останемся на ночь? — Я даже сделал несчастное лицо. — Я очень устала, не могу сидеть в одной позе.
Бадр, не меняя выражения лица, отрицательно покачал головой. Потом, решив, что я могу обидеться, пояснил:
— Это маленькая деревенька, нас двое, что уже странно по местным обычаям, здесь с женщиной может быть лишь муж, брат или отец. Мы одеты в камуфлированную форму, ты европейка, этого не скрыть при всем желании. Первые посетители кафе услышат о такой странной парочке от хозяев сразу же. Кто-то вспомнит про объявление по телевизору. Кто-то из любопытства брякнет полиции при досмотре, что видел нас. Мы не успеем проснуться, как будем окружены. И на этом наш побег закончится, не успев даже начаться. Мы доедем до более крупного городка, там ты переоденешься, скроешь лицо под платком, и тогда мы сможем переночевать в гостинице как муж и жена.
В его плане мне виделась проблема: паспорт. Наверняка данные Бадра разослали по всем участкам полиции, кассам, гостиницам. Свои сомнения насчет нормальной гостиницы я озвучил, но араб усмехнулся.
— Саша, думаешь, еще работая в службе разведки, я не подготовил себе пути отступления? Сейчас я Бадр Хусейни, гражданин Эмирата Шарджа, паспорт арабских эмиратов очень хороший, очень много стран открыты для безвизового въезда.
— А почему для меня не сделал паспорт?
Я понимал, что говорю глупости, просто вредничал назло ему за лишение мечты об отдыхе. Бадр ответил серьезно:
— Не успел, ты стала налево и направо убивать принцев, охранников, устраивать побеги. Дай ты месяц, паспорт у тебя был бы, и ты могла спокойно уехать из страны без этой вереницы трупов.
— По-твоему, я маньячка?! Приперлась к вам по доброй воле и стала убивать невиновных людей? А может, тебе рассказать, что со мной делали эти твари двое суток? Или показать еще незажившие раны?
Я вскочил с места и даже взялся за ремень брюк, когда опомнился. «Идиот, что я творю?» Привлечённый моими криками, из кафе выглядывал официант, а девушка повар, наоборот, юркнула в дверь. Официант исчез в глубине помещения, Бадр молча кивнул мне и пошел к байку, серьезный как никогда. Я понял, что он очень сердит и не стоит лезть на рожон. Молча сел, обхватив руками его талию. Араб выехал на дорогу и, к моему удивлению поехал в направлении Эр-Рияда: неужели он настолько расстроился, что перепутал? Я уже начал расцеплять руки, чтобы указать ему на ошибку, когда Бадр, найдя просвет между отбойниками односторонней дороги, выехал на другую полосу и покатил в обратном направлении.
Мы проскочили деревушку, где обедали, не останавливаясь, и понеслись дальше. Теперь я понял его маневр: он, предполагая, что моя выходка привлекла внимание и хозяин сообщит в полицию о странной парочке, намеренно поехал в ложном направлении. Мне стало стыдно, что я несправедливо обрушился на него с упреками и, желая загладить вину, ласково провел по животу рукой вниз, пока не уперся во что-то твердое и упругое.
Да едрит твою в корень, у него бывает время без эрекции? Я снова сцепил руки на его животе. Сам он никак не выдал, что заметил мою оплошность.
Ехали мы быстро, остановились только чтобы заправиться. Я не снимал шлем, хотя в нем было жарко. Парень-заправщик крутился рядом, по его безразличному взгляду я понял, что меня приняли за мальчика-подростка. Свободно висящая на мне форма могла скрыть грудь и более крупного размера. Следующие четыре часа превратились в пытку. Болели руки, порой мне казалось, что они сами расцепятся и безвольно упадут, и тогда меня, как пылинку, сдует с мотоцикла. Пятая точка превратилась в мозоль, по крайней мере, мне чудился волдырь на всю попу. Тем не менее я стоически терпел, пока сам Бадр не решил остановиться.
Мы въехали в довольно крупный город Таиф, название которого было продублировано на щите на английском языке. Здесь были многоэтажные здания, широкие проспекты и оживленное движение машин. Проехав по центральной улице, где, кстати, нам встретилось несколько местных байкеров, Бадр свернул направо и остановился у четырехэтажной гостиницы с пафосным названием «King Crown».
— Не снимай шлем, — успел мне шепнуть Бадр, пока подбежавший сотрудник отеля отгонял мотоцикл на подземную парковку.