Мартина и Даниель по очереди кормили Мишеля, который не мог держать в забинтованных руках даже ножик и ложку.
— На, давай, ложечку за Даниеля!
— Теперь ложечку за Мартину! Только Кабиссу сидел грустный.
Конечно, рана тоже доставляла ему страдания; но была и другая вещь, которая не давала рыбаку покоя.
— Я вам скажу, все это хорошо и великолепно, — говорил он. — Но где моя лодка? И что будет с моими снастями? Надо, чтобы кто-нибудь их поднял! С одной рукой я же меньше чем ноль! Разве не так?.. И без ухи не будет же никакой свадьбы!.. А когда я думаю, что скажет моя Фанетта… Надо, чтобы адмирал сам проводил меня домой!..
В этот момент явился Гарнье, чтобы отвести четверых друзей к контр-адмиралу.
— Счастлив сообщить вам, господа, что операция закончилась, — сказал он. — С нашей стороны всего трое раненых, причем легко. Диверсанты все взяты в плен, двое из них в весьма жалком состоянии…
В это время ввели пятерых сконфуженных матросов; их появление произвело настоящую сенсацию. Окруженные товарищами, одетыми в боевую форму, бедолаги встали по стойке "смирно" перед офицерами.
Контр-адмирал заговорил, нахмурив брови:
— Ну что ж, мои милые, я вас не поздравляю! Вы едва не провалили все дело. Вы спутали вашу миссию с загородной прогулкой! Подумать только: вы позволили взять себя в плен просто так, даже не пытаясь оказать сопротивление!..
Морской офицер, командир группы, по требованию контр-адмирала рассказал, что они высадились, как обычно, на пристани и двинулись к бункеру, не заметив по пути ничего подозрительного.
Тоже как обычно, они, прежде чем войти в бункер, составили винтовки в пирамиду.
В то время как один из них еще сигнализировал на базу: "Прибыли, все в порядке", — остальные четверо были весьма неприятно удивлены, обнаружив, что находятся в кольце чужих людей. "Зеленые комбинезоны", действуя быстро и жестко, лишили их всякой возможности что-либо предпринять. Пятого та же участь постигла минутой позже.
Уведенные в заросли и посаженные, со связанными руками и ногами, с кляпами во рту, в три закамуфлированные палатки, эти моряки не успели даже понять, что с ними произошло. Все это случилось накануне, когда Даниель и Мартина сидели в бункере, а Мишель спал на крыше.
Бедолаги были освобождены только in extremis (В последний момент (лат.)), когда был окончен бой.
— Ну хорошо… Возлагаю на командира подразделения задачу изучить обстоятельства вашего пленения и решить, нужно ли вас наказывать, — заключил контр-адмирал. — Увести!
Адмирал дождался, пока унылая группа покинула зал, и продолжал:
— Сейчас, господа, мы имеем возможность выслушать наших свидетелей.
Прошло полчаса, пока Мишель кончил излагать все уточнения, которые пожелали услышать офицеры штаба.
Наконец адмирал произнес:
— Думаю, господа, нам следует отправиться на место. По крайней мере до пристани, поскольку пожар на острове Пастурэ все еще не погашен. Вероятно, мы сможем там осмотреть аппараты, о которых рассказали эти молодые люди… и о которых мне сообщали в донесениях. Мне кажется, уже сейчас мы с полной уверенностью, не подвергая сомнению результаты обстоятельного расследования, которое предстоит провести, можем воздать должное смелости и мужеству этих молодых людей! Похоже, что, если бы не они, проект "Прометей" был бы, скорее всего, обречен на неудачу. Я вас поздравляю, друзья мои, и думаю, что многие присоединятся ко мне.
Подождав, пока офицеры поаплодируют, выражая свое согласие с ним, адмирал продолжил:
— Я весьма огорчен, друзья мои, что приходится вас терзать, но, думаю, ваше присутствие на месте происшествия позволит нам, может быть, избежать ошибок. Если какие-то детали в вашем рассказе ускользнули от нас, мы сможем задать вам вопросы немедленно. Кроме того, мы таким образом избежим необходимости допрашивать вас потом снова. Так как после этого я рассчитываю срочно препроводить вас на Пассвив.
— На Пассвив? — пробормотал Кабиссу. — А мои снасти?..
Его слова потонули в общем хохоте, который сопровождал конец речи контр-адмирала.
Стоя на мостике торпедного катера, над которым развевался адмиральский штандарт, трое молодых людей и бравый рыбак смотрели, как вырастает перед ними остров Пастурэ.
Мишель мимоходом показал своим спутникам бухту, где был разбит их лагерь и где до сих пор находились байдарка и палатка.
Адмирал тихо сказал что-то одному из офицеров; тот кивнул и сделал пометку в своем блокноте.
Корабли, участвовавшие в осаде острова, уже вернулись на базу, конвоируя неприятельскую подлодку. У пристани находился лишь один дозорный катер, и, кроме того, большая шлюпка с тремя аквалангистами.
Оба судна вышли на время в море, чтобы дать место у причала адмиральскому катеру.
Пока он маневрировал, подходя к пристани, Кабиссу вдруг стал проявлять признаки крайнего волнения.
— С вашего позволения, адмирал, — начал он, вытянувшись по стойке "смирно", — мне бы не хотелось, чтобы мою "Фанетту" раздавили…
— Вашу Фанетту, мой друг? — удивленно ответил тот. — Кто эта… дама?
Рыбак объяснил, что "эта дама" — не кто иная, как его лодка, потопленная иностранцами. В спокойной воде бухты действительно виден был силуэт лежащего на дне суденышка.
— Мы ее поднимем, мой дорогой, — ответил адмирал. — И наши плотники приведут ее в прежнее состояние. — И, добродушно улыбнувшись, добавил: — И это, заметьте, несмотря на то, что вы нарушили мой приказ о запрете приближаться к острову! Но, разумеется, на сей раз я вас прощаю…
Кабиссу, слегка покраснев, пустился было в объяснения, что все это из-за женитьбы, из-за того, что нужна рыба для ухи… Но катер как раз подошел к причалу, и рыбак вынужден был закруглиться.
Вновь очутившись на знакомом причале, четверо друзей испытали странное чувство. Теперь, когда мистраль утих, здесь царила такая мирная тишина, что у них появилось обманчивое ощущение, будто ничего того, что они испытали совсем недавно, вовсе и не было…
Адмирал выразил сожаление, что пожар в зарослях— с которым сейчас борются специалисты— не позволяет ему подняться на плато.
Тут Мишель заметил, что в конце причала валяется черный ящик; он был открыт.
Адмирал и его штаб внимательно осмотрели трубу из полированной стали, которая находилась в ящике. Разгорелся научный спор, детали которого были мало понятны молодым людям.
Однако адмирал повернулся к ним и сказал:
— Видите ли, мои юные друзья… Мне кажется, по крайней мере один пункт в вашем рассказе ошибочен.
Видя удивление собеседников, он объяснил:
— Боюсь, ваших познаний в физике недостаточно, чтобы вы могли в полной мере разобраться в проблеме. Так что я просто сообщаю вам, что мы идентифицировали аппарат, с помощью которого эти люди рассчитывали сорвать наш эксперимент: изменить траекторию ракеты и посадить ее в другом месте. Речь идет об устройстве типа "клистрон". Этот аппарат способен концентрировать на объекте ультракороткие волны длиной около трех сантиметров. Эти волны, собранные в пучок, действуют как снаряд… — Адмирал сделал паузу. — В то же время один "клистрон", если радиус его действия составляет пять-шесть миль, требует энергии в несколько тысяч вольт. И совершенно невозможно представить, чтобы такой маленький аккумулятор, о котором вы нам рассказали и который ваш друг… Кабиссу сбросил в море, — способен был вырабатывать такую энергию-
— Но как же так?.. — начал было Мишель. Адмирал жестом остановил его.
— Вы приняли эту коробку за аккумулятор, и это, разумеется, в порядке вещей! Мы же считаем, что, судя по небольшим размерам, которые вы показали, там находилось лишь несколько реле. Был, без сомнения, предусмотрен какой-то другой источник энергии…
К пристани подошла шлюпка с двумя аквалангистами на борту. Один из них держал в руках предмет, при виде которого Кабиссу разразился радостным воплем:
— Моя верша, моя верша!.. Посмотрите, она же полна с верхом! Какая добыча, матерь Божья! Какая добыча!…
Аквалангист доложил, что он и его товарищи обнаружили на дне, в месте, которое указал Мишель, какой-то ящик, рядом с которым и находилась верша. Другая группа сейчас поднимает ящик, который оказался очень тяжелым, на поверхность.
Прошло каких-нибудь полчаса, и предмет, поднятый с очень большим трудом, лежал на бетонированной рампе. Один из офицеров, осмотрев его, не удержался от удивленного восклицания. Стенка ящика раскололась, и в щель можно было видеть внутреннее устройство.
— О-го-го!.. — покачал головой офицер. — Это же совершенно особый корпус! Кажется, адмирал, перед нами новое изобретение, в котором используется атомная энергия. Без основательного обследования я, конечно, ничего не могу утверждать, но считаю, что материал этого корпуса наводит на мысль о ядерном топливе. Предлагаю до выяснения истины соблюдать особые меры предосторожности.
— Разумно, — согласился адмирал. — Позаботьтесь о том, чтобы аквалангисты тоже прошли обследование…
— …а также рыба, адмирал, — добавил офицер, показав на рыболовные снасти. — Если речь идет о радиации, рыба могла получить значительную дозу облучения!
На лице Кабиссу появилось такое ошеломленное выражение — как, рыба в его верше может оказаться радиоактивной?! — что Мишель и его друзья едва удержались от хохота.
— Ну что ж, — подвел итог адмирал, обращаясь к Мишелю. — Когда вы говорили об аккумуляторной батарее, вы ошибались, но были все же недалеки от истины. Очень может быть, что перед нами — принципиально новый генератор, при малом объеме обладающий огромной мощностью. И если это так, то наши враги с лихвой заплатят нам за все наши неприятности… за все ваши неприятности, должен поправиться. Но я обязан потребовать от вас клятвенного обещания… — Адмирал стал очень серьезен. — После первых допросов представляется, что люди, которые пытались совершить диверсию против нас, подготовлены и направлены сюда одной иностранной державой… какой именно, я не могу сказать. Международное положение и так достаточно сложное, и несдержанность с нашей стороны может его существенно усугубить. Вам достаточно знать, что, если бы диверсия удалась, они бы заставили "Прометей" отклониться от курса и опуститься в том месте, которое они выбрали. Там уже ждали четыре замаскированных корабля, чтобы подобрать его бесценную капсулу. Это была бы такая потеря для нашей страны, что я даже не могу ее выразить в словах!.. — Прежде чем продолжить, адмирал некоторое время молчал. — Из того, что я вам сказал, и следует мое требование. Прошу извинить меня, но вы понимаете всю важность ситуации и необходимость… Словом, я требую, чтобы вы никому ни словом не обмолвились об этой истории. И уж тем более — о существовании портативного атомного реактора. Ни к чему привлекать к нашим лабораториям внимание всех секретных служб мира, которые только и мечтают о подобной добыче. Так что — никому ни слова!