Надо оторваться. Никто и никогда еще не страдал от хорошей тусовки. Напротив, отрыв позволяет привести чувства и мысли в порядок и найти новые решения. Конечно, если не искать в нем забвения и избавления от проблем. Незнакомка рассматривала вечеринки как способ переключиться с рутины на что-нибудь новенькое. У нее был определенный предел прочности, и когда действительность выталкивала за границы этого предела, нужно было стряхнуть с себя все. А может, она лишь убеждала саму себя, что все обстоит именно так, пытаясь сбежать от действительности, забывшись в неровном свете огней клубного квартала.
Не вытираясь, Незнакомка отправилась в гардеробную, оставляя за собой мокрую цепочку следов. Длинные волосы липли к спине, бодря и освежая. Пар из душевой, казалось, еще преследовал ее, вызывая желание броситься в снег с головой и не вылезать оттуда несколько сладко-ледяных минут. Распахнув шкаф, Анна замерла. Вода с волос стекала по ее телу, собираясь в лужицу у ног. Что ж теперь, придется мыть полы. Ну и ладно. Зато она давно не испытывала подобного наслаждения. Конечно, от холодных прядей инстинктивно хотелось спрятаться, но разгоряченное тело воспринимало происходящее с восторгом. Осталось определиться с образом и местом назначения, ведь уже ясно — дома сидеть она не будет.
Местные увеселительные заведения сидели в печенках. Единственное, которое заслуживало внимание — «Токио», но появляться там сейчас глупо. Вряд ли ее выпустят живой даже при условии наличия дружбы с сильными мира сего. Железная Леди предательства не прощает. А Анна ее покусала. Конечно, не убила. Если бы хотела, то завершила бы начатое. И все же. Как бы там ни было, здесь ей точно рады не будут. Остальные человеческие клубы Треверберга для нее — скука смертная. Единственное, что оставалось — поездка в Мирквуд. А что. Магистрали сейчас пустынны, народ празднует. Ей лишь понадобится несколько часов, чтобы добраться, она всегда любила быструю езду.
Заодно посмотрит на смертного Мораны. Он должен быть красавчиком. Все-таки у старой Незнакомки всегда был спорный, но в целом неплохой вкус. Анна многое знала о ней и ее пассиях (именно так, даже если речь шла о мужчинах). От этого вдвойне было интересно посмотреть на доктора из Мирквуда. Мир слухами полнится, и те обрывки информации, которые дошли до нее, не оставили равнодушной. Может, он поможет ей отвлечься от господ Служителей Культа Равновесия, и она наконец обретет потерянную гармонию?
Анна выудила из недр гардероба аккуратный темно-синий комбинезон с мелкой вышивкой по лифу. Не надо лишней сексапильности. Сейчас все должно быть в меру, и при этом достаточно откровенно, чтобы не сбивать желания. Еще через минуту она крутилась перед зеркалом, придирчиво оценивая, как на ней сидит туалет, нужно ли добавить аксессуар, или образ получился вполне сбалансированным. В итоге, ограничившись парой браслетов, она взяла в руки фен. Волосы уже подсохли, теперь нужно был их уложить — они никогда не отличались покорностью.
Вскоре их стягивала широкая резинка, удерживая в конском хвосте. На лице появился легкий макияж, подчеркнувший горящие безумным огнем глаза. Мирквуд! Мысленно Незнакомка была уже в пути. Вряд ли господин Ролан, если он действительно решил испортить ей жизнь, отвлечется первого января для того, чтобы ее искать по всей Европе.
Анна бросила портмоне и несколько кредиток в сумочку, набросила на плечи роскошное манто и открыла входную дверь, собираясь отправиться на встречу приключениям. Выйти из квартиры не удалось — на пороге стоял Киллиан. Судя по всему, он только что пришел и как раз собирался позвонить.
— Куда-то собралась? — суховато для незваного гостя спросил он.
Анна сделала шаг назад и замерла, сбросив с плеч манто, опустив сумку на пол и спокойно улыбаясь.
— Какие люди. Сам Первый Советник решил навестить меня. Я польщена, сударь!
— Пригласишь?
— Неужели все Служители Культа Равновесия вынуждены унижаться перед маленькой Незнакомкой, чтобы войти в ее дом?
И в ее сердце. Анна привычно саркастировала, поддевала его, пытаясь вызвать ответную реакцию. Лицо Киллиана при этом не изменилось. Абсолютно спокойное, прекрасное, оно приковывало ее внимание, вызывая противоречивые желания. Не к месту вспомнился портрет. Как хотелось сейчас провести пальцами по коже Киллиана, как хотелось почувствовать его руки на своем теле… И забыть обо всем. Просто довериться его ровной силе. Но это мечты. Хотя… зачем-то же он пришел?
— Ты не понимаешь. Я могу войти. Но хочу, чтобы ты меня пригласила.
— Входи. Что значит, можешь войти?
Он улыбнулся, переступил порог и закрыл за собой дверь. От него пахло снегом. Городом. Свободой. Желанием. Ее желанием. Киллиан стряхнул с плеч почему-то до сих пор не растаявшие снежинки, и снял пальто. Повесил его на вешалку. Поднял ее манто, повесил туда же. Анна ждала улыбку. Но ее не было. Его движения были размерены и бесчувственны. А сам он холоден.
— Не уверен, что хочу объяснять, — выдержав паузу, произнес он. — Так куда ты собралась?
— Не уверена, что хочу это объяснять, — нахмурилась она. — Чем обязана столь высокой чести? Не на свидание же ты пришел…
— Свидание?
— Может, поцелуешь меня?
Вот. Наконец-то. Он улыбнулся. Хотя получившаяся гримаса была похожа больше на ухмылку. Киллиан уверенно прошел в гостиную.
— Хотел убедиться, что ты не натворила глупостей.
— Польщена. Хочешь чай или кофе?
— Нет.
— Полно же, — возразила она. — Ты же так много общаешься со своим восточным другом, должен понимать, что в гостях не отказываются от угощения. А я многое для тебя приготовила.
Анна привычным движением отбросила массу волос назад, радуясь, что собрала их. По меньшей мере, они не лезли в глаза. Внутри нарастало торжество. Чтобы ни привело его сюда — он здесь. Он рядом, при желании она сможет прикоснуться к нему. А если постараться, то сегодня она почувствует вкус его поцелуя. И пусть она ведет себя как глупая смертная женщина, это предвкушение ни с чем нельзя было перепутать. Анна с трудом сдерживала себя, чтобы не пуститься в пляс. Ей хотелось кричать от восторга, но желание до конца сохранить лицо в итоге взяло верх. Незнакомка, не дождавшись ответа, отправилась на кухню, где почти с любовью приготовила крепкий чай, поставила чашки, чайник и вазочку с печеньем на поднос и вернулась в гостиную. Киллиан сидел в кресле с какой-то книгой в руках.
— Приятно, — констатировал он, принимая чашку. — Ты не похожа на больную.
— Я же сказала тебе. Мне скучно. Хотелось развеяться.
— Женская логика. Лучшее время, чтобы оторваться? Именно в тот миг, когда твоя жизнь висит на волоске.
— Женскую логику воспевают в песнях, а мужская считается эталоном, — начала она, опускаясь напротив, сложила ноги и откинулась в кресле, стараясь сохранять независимый вид. — Только вот твою я так и не понимаю. Причинно-следственные связи не ясны, Первый Советник. Ты выгнал меня. Потом сам позвонил. А сейчас пришел. Я слишком женщина, чтобы не замечать перемен в твоем отношении ко мне. Может, ты передумал? Или твой друг поделился чем-то таким, что заставило тебя прийти?
— Например?
— Ты не споришь, — удовлетворенно отметила Анна. — Это уже хорошо. Например? В свое время мы прекрасно провели время вдвоем.
— Уверена, что хочешь, чтобы я это знал?
Она нахмурилась.
— Киллиан, не будь снобом. Это же просто секс.
— Вот как.
Она опустился чашечку на поднос.
— У меня есть для тебя подарок.
— Если это красивое нижнее белье, можешь не демонстрировать.
— Зря ты так.
Анна вышла из комнаты, не понимая, что берет верх: злость, отчаяние, вожделение или предвкушение. Она шла в мастерскую, по памяти воссоздавая позу, в которой сидел гость. Изгиб бровей, наклон головы, полуулыбку четко очерченных губ, тонкие пальцы, пепельно-седые волосы, бездонные пропасти глаз. Ему удивительно шло черное. Шелковая рубашка казалась призраком из прошлого, и не подошла бы Эдварду Бергу, но идеально подчеркивала особенности внешности Киллиана. Брюки, ремень, дорогие часы на запястье. Ничего лишнего. Образ цельный, собранный и… прекрасный. Так часто описывают главных героев любовных романов. Только всем персонажам не хватит одного — глубины — чтобы приблизиться к образу Первого Советника. И теперь уже портрет казался глупой идеей — она не смогла отразить и десятой части того, что видела в нем. Но пускай… По меньшей мере это был порыв, а порывы не нужно сдерживать.
Собственная квартира казалась ей сетью лабиринтов. Необходимость пересекать пространство, отдаляясь от объекта страсти, приносило почти сверхъестественную боль. Она чуть ли не бегом добралась до мастерской. Схватила портрет и вернулась обратно. Постояла на пороге, чтобы восстановить слегка сбившееся дыхание. И вошла в гостиную, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется ее сердце.
Киллиан поднял голову. Он успел отставить чашку и снова взять в руки книгу. Черт, и правда. Как же ему идет черный цвет! Чуть смугловатая кожа не бледнеет на его фоне. Он подчеркивает глубину глаз и серебро волос. Анна улыбалась, глядя на него. Он слегка нахмурился, но молчал, ожидая, что она скажет. Незнакомка молча протянула ему свою работу.
О, этот миг. Как он отреагирует? Скользнет равнодушным взглядом? Обрадуется? Удивится? Разозлится?
Киллиан принял портрет. В его глазах на мгновение отразилось непонимание, потом — тепло. Анна была готова запрыгать от радости. Она чувствовала себя так, будто стала Олимпийской чемпионкой. Огромная победа — его одобрение.
— Ты хорошо рисуешь.
— Спасибо. Это тебе.
— Даришь мне мой портрет. Символично. — Он положил картину на стол. — Благодарю.
— Так зачем ты пришел?
— Какой ответ тебе больше понравится?
— Правдивый.
— Это вряд ли. Скажи, Анна, почему ты, вопреки советам, собралась уехать? Ты действительно не понимаешь, что происходит, или таким нехитрым способом пытаешься лишний раз привлечь к себе внимание?