– Когда приезжают почетные гости, – добавил Ворчун, – ну, всякие там президенты, бизнесмены и прочие личности, то их всегда встречают салютом...
Джимми чувствовал себя до того несчастным, что готов был плакать.
Африканские попугаи Микли и Лили отчаянно верещали, а дядя Карл, который тоже, услышав выстрел, прибежал сюда, только глубоко вздохнул и схватился за сердце, склонившись своей грузной фигурой над бедной тетей Софи, которая лежала неподвижно на коврике у входной двери.
Только мишки-гамми оставались по-прежнему невозмутимыми и тихонько подпрыгивали на месте, держась за свои шарики.
– Тихо, – сказал Толстяк. – Сейчас мы ее взбодрим. Солнышко, неси лейку для цветов... Я видел ее в комнате.
Солнышко принесла лейку и стала из нее поливать тетю Софи. Это действительно помогло, тетя Софи медленно открыла глаза.
– Что-то дождь сегодня с утра, – проговорила она еще в полузабытьи.
Но когда увидела склоненные над ней встревоженные лица Джимми и дяди Карла, то совсем очнулась.
– А что... что, собственно, произошло? – спросила она в полном недоумении.
– Был дан салют в вашу честь, – объяснил Малыш, – хотя для многих лиц церемония салюта теперь сочетается с таким душем.
Увидев перед собой мишек-гамми, тетя Софи вяло сказала, обратившись к Джимми:
– Опять у вас в школе выдумали какие-то карнавалы... маскарады... По-моему, это уж слишком... – она кивнула в сторону мишек-гамми, – разгуливать в таких масках по городу и по квартирам...
Но договорить ей не дал дядя Карл. Он учтиво предложил тете Софи полотенце и проводил в комнату, где она, как предполагалось, должна жить. Оттуда доносился голос дяди Карла: он объяснял тете Софи, что эти противные ребята – школьные друзья Джимми и что всякий раз они выдумывают бог знает какие шалости, отвлекая Джимми от занятий музыкой.
– Малыш! – сказал Джимми. – Обещай, что ты никогда больше не будешь устраивать здесь салютов.
– Можешь не беспокоиться, – угрюмо буркнул Ворчун.
А Малыш добавил:
– Приходишь специально для того, чтобы помочь торжественно и празднично встретить гостей, но никто за это не поблагодарит, никто не поцелует в обе щеки.
Джимми ему не ответил. Он стоял и слушал, как учитель музыки ворчит в гостиной. Изредка тот подходил к фортепиано и резко ударял по клавишам, издавая диссонирующие звуки... Наконец, учитель успокоился, и Джимми перевел «свой слух» на комнату, в которой поселилась тетя Софи. Она то и дело ворочалась на диване, постанывала и что-то недовольно шептала.
– Она никогда ничем не бывает довольна, – сказал Джимми мишкам-гамми. – Вот разве что только самой собой...
– Мы ее в два счета от этого отучим, – сказал Колдун. – Верно?
Мишки-гамми согласились.
– Только ты попроси нас как следует, – сказал Малыш.
Но Джимми попросил мишек-гамми лишь об одном: оставить в покое бедную тетю Софи.
Глава четвертая
Через некоторое время тетя Софи сидела за столом и уплетала жаркое, приготовленное мамой Джимми. А учитель музыки, Джимми и мишки-гамми стояли рядом и смотрели на нее.
«Как королева», – подумал Джимми. Он знал, что когда короли и королевы едят, вокруг стоят придворные и смотрят на них. Тетя Софи была очень гордой и высокомерной женщиной. «Наверное, такой и должна быть настоящая королева!» – решил Джимми.
– Птиц надо выпустить или подарить кому-нибудь, – сразу же заявила тетя Софи, – от их трескотни у меня раскалывается голова.
– Но Микли и Лили не делают ничего плохого, – возразил Джимми.
Тетя Софи придала своему лицу насмешливое выражение, как, впрочем, делала всегда, когда собиралась сказать что-либо неприятное.
– Да, вот так время... – вздохнула она. – Маленькие мальчики не только не делают то, что им приказано, но еще и возражают взрослым. Вот как обстоят теперь дела в нашей стране, а мне это очень не нравится. Очень!
До сих пор Толстяк не мог оторвать глаз от жаркого, но после этих слов он перевел взгляд на тетю Софи и долго смотрел на нее в глубокой задумчивости.
– Тетя Софи, – проговорил наконец Толстяк, – скажи: тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты красивая, умная и вообще прекрасная женщина?
Тетя Софи заулыбалась и сказала:
– Ну, предположим, нет, не говорили...
– Значит, не говорили?! – подпрыгнул Малыш, – Тогда почему тебе в голову пришла такая нелепая мысль?
– Малыш, перестань! – быстро сказал Джимми.
Но тут Малыш вдруг обиделся не на шутку.
– «Малыш, перестань! Малыш, перестань!» Только это я от тебя и слышу! – возмутился он. – Почему ты меня все время одергиваешь? Я же не делаю ничего плохого? Правда?
Он растерянно посмотрел на мишек-гамми. Но те были погружены в созерцание съедаемого жаркого. А учитель музыки предложил тете Софи еще и цыплячью ножку.
Тетя Софи впилась зубами в цыплячью ножку, а потом сказала своим насмешливым тоном:
– Да, спасибо! Хотя этому цыпленку уж наверняка не меньше пяти лет...
Дядя Карл поморщился.
Тем временем тетя Софи закончила есть, встала из-за стола и пересела в кресло у журнального столика, чтобы заняться нью-йоркскими новостями, напечатанными в газетах.
Малыш со злобой посмотрел на нее.
– Какая все-таки она противная, – проговорил он. – Даже не угостила никого.
Он в два прыжка оказался рядом с учителем музыки, который наигрывал на фортепиано. Несколько секунд Малыш прислушивался, а затем начал в так музыке похлопывать дядю Карла по плечу. Удары его становились все сильнее, и вдруг дядя Карл отпихнул Малыша от себя с такой силой, что медвежонок кубарем пролетел через комнату и – раз! – очутился прямо на коленях у тети Софи!
Мишки-гамми радостно запрыгали по комнате.
– Йо-хо-хо! – завопил Малыш и, не дав тете Софи опомниться, удобно расположился у нее на коленях, свернулся калачиком и воскликнул с довольной улыбкой:
– Давай поиграем в бабушку и внучка! Рассказывай мне сказку, только не очень страшную, а то я испугаюсь.
Тетя Софи меньше всего на свете хотела быть бабушкой, а, кроме того, она увидела что-то интересное в журнале. Поэтому она, недолго думая, схватила Малыша и поставила в угол. Повернувшись к дяде Карлу, тетя Софи сказала довольно громко:
– Знаете, что я прочла в журнале и в недавней газете? Одну и ту же информацию... Будто здесь, в Нью-Йорке, летают какие-то Гуманоиды... Вы не слыхали ничего о них?
Джимми замер от ужаса. Только этого еще не хватало! Ну почему тете Софи попалась на глаза именно эта статья? Ведь со дня ее публикации в газете прошла уже целая неделя!
Однако, к счастью, тетя Софи пока только издевалась и иронизировала над тем, что было напечатано.
– Они думают, – сказала она, – что теперь им все сойдет с рук, любой бред... Лишь бы заработать деньги... Знаю я эти дурацкие сказки! Разве вы, уважаемый Карл, видели хоть раз этих самых гуманоидов?
У Джимми перехватило дыхание. Он даже задрожал и покрылся испариной. «Если дядя Карл сейчас расскажет тете Софи, что эти невоспитанные школьные товарищи Джимми тоже умеют летать, все пропало, – думал Джимми. – Во всяком случае, тогда у тети Софи обязательно возникнут подозрения...»
Но учитель музыки, видимо, вовсе не считал, что в мишках-гамми, которых он принимал за обыкновенных ребят, есть что-то необычное, даже их умение прыгать и летать не вызывало у него никаких странных ощущений, кроме одного – эти мальчишки ему до смерти надоели! И он пробурчал недовольно, наигрывая нехитрую мелодию на фортепиано:
– Гуманоиды? Что-то я о них не слыхал... Наверно, обычная газетная «утка»...
У Джимми вырвался вздох облегчения. Если б ему только удалось уговорить мишек-гамми никогда, никогда не летать при тете Софи, не подпрыгивать до потолка, то, может, все как-нибудь и обошлось бы.
Джимми обернулся, чтобы тут же попросить об этом мишек-гамми, но их словно ветром унесло. Джимми забеспокоился и решил немедленно начать поиски, но тетя Софи подозвала его к себе. Она хотела узнать, как у Джимми идут дела в школе, и проверить, насколько освоил он устный счет, хотя сейчас были летние каникулы, а значит, не время говорить о занятиях. Но, в конце концов, Джимми все же удалось вырваться, и он помчался к себе в комнату посмотреть, там ли мишки-гамми.
– Мишки-гамми! – крикнул он, переступив порог. – Мишки-гамми, где вы?
– В твоей пижаме, – засмеялась Солнышко.
– Если только эти узкие штаны можно считать полу-пижамой, – добавил Малыш.
– Мы хотели устроиться здесь на ночь, – буркнул Ворчун.
– Я сейчас достану пижаму Ника, – сказал Джимми, метнулся в комнату брата и принес оттуда большую пижаму. Она налезла на Толстяка. Правда, штанины и рукава оказались чересчур длинны, но Толстяк тут же нашел выход. Недолго думая, он их обрезал. Джимми не успел и слова вымолвить. Но, по правде говоря, он даже не очень огорчился. В конце концов, пижама – это ничто по сравнению с тем, что мишки-гамми останутся у него ночевать! Джимми был счастлив. Он постелил себе на диванчике простыни Ника И поставил рядом с собой клетку с африканскими попугаями. Они покосились на мишек-гамми и уснули.
Мишки-гамми то и дело вертелись в кровати Джимми, стараясь улечься поудобнее.
– Надо свить себе теплое гнездо, – прошептал Малыш.
«В этой пестрой пижаме они, наверное, чувствуют себя птицами, – подумал Джимми. – Если со всех сторон подоткнуть одеяло, то они будут лежать, словно в гнезде».
Но мишки-гамми не захотели, чтобы Джимми подоткнул одеяло.
– Пока еще рано, – сказал Толстяк. – Сперва мы позабавимся. Я не согласен скучать, лежа в постели. Здесь тоже есть чем заняться. Можно кушать бутерброды...
– Можно играть в «мешки», – добавил Ворчун.
– А можно устроить подушечную битву, – предложил Малыш.
– Мы начнем с бутербродов, – сказал Толстяк.
– Но ведь вы недавно съели целый пакет печенья! – удивился Джимми.
– Если мы будем лежать и скучать, это неинтересно! – воскликнула Солнышко. – Принеси, пожалуйста, бутерброды!