– Мишки-гамми!
Затем он пронзительно свистнул. Это был условный знак. Мишки-гамми уверяли Джимми, что они его услышат всегда и отовсюду. Джимми свистнул еще два раза. И получил ответ. Раздался пистолетный выстрел... Правда, Джимми никак не мог определить, откуда именно... Затем он услышал знакомое бормотание, смех.
– Тише, мишки-гамми, вас могут услышать... Вас могут узнать гоблины и поймать, чтобы получить десять тысяч долларов.
Шепот и дальние голоса мишек-гамми стихли. Джимми стал быстро одеваться. Тетя Софи, видно, еще спала, во всяком случае, из ее комнаты не доносилось ни единого звука.
Джимми вышел на кухню, чтобы посмотреть, что делается там. На кухне за столом сидел учитель музыки и пил свой кофе. Он не возразил, когда Джимми уселся рядом. Никакой каши нигде не было видно, зато на столе стояли два блюда со свежими бисквитами. «Наверное, дядя Карл уже выходил за покупками», – подумал Джимми. Джимми взял бисквит и тоже приготовил себе кофе. Так они сидели напротив друг друга и завтракали в полном молчании.
В конце концов, учитель музыки сказал, нервно барабаня своими длинными пальцами по столу, как по клавишам:
– Интересно, как там поживает Элизабет?
Джимми оторвал глаза от своей чашки с кофе и с удивлением посмотрел на дядю Карла. «Наверное, ему не хватает Элизабет, как мне мишек-гамми», – подумал Джимми.
– Дядя Карл, вы скучаете по Элизабет? – спросил он дружелюбно.
Но учитель музыки в ответ горько усмехнулся:
– Ты не знаешь Элизабет!
Собственно говоря, Элизабет Джимми нисколько не интересовала. Но дяде Карлу явно хотелось о ней поговорить, поэтому Джимми спросил:
– А кто ее жених?
– Негодяй, – сказал учитель музыки, вздохнув, – Да, я знаю, что он негодяй, он лишь смотрит на ее деньги, я это сразу почувствовал... Кроме того, он настоящий урод... Насколько могут разобрать мои слепые глаза.
И дядя Карл провел ладонью по лицу. Он даже заскрипел зубами от злобы, когда вспомнил о женихе своей сестры.
«Наверное, ему не с кем поговорить», – подумал Джимми.
И он долго сидел на кухне, слушая нескончаемые истории про Элизабет и ее уродливого жениха, про то, какой глупой стала Элизабет с тех пор, как ее жених ей внушил, что у нее красивые глаза и очаровательный носик.
– «Очаровательный носик!» – повторил дядя Карл с досадой, барабаня по столу. – Конечно, если считать, что картофелина средней величины украшает лицо, то...
– А кем работает жених Элизабет? – спросил Джимми, чтобы поддержать интерес к разговору.
– Не знаю, – сказал дядя Карл, – У него есть какой-то товарищ, по-моему, такой же урод, как и он сам...
С этими словами учитель музыки встал из-за стола и направился в гостиную, туда, где стоял инструмент, чтобы излить свое негодование в диссонирующих аккордах.
Джимми втянул голову в плечи и зажмурился. Но в этот миг на кухне появились мишки-гамми, они весело подпрыгивали на своих разноцветных шариках и хохотали.
– Прекрасная музыка! – заметил Малыш. – Солнышко, ты не хочешь поучить кого-нибудь играть на фортепиано?
Джимми не на шутку рассердился, увидев мишек- гамми на кухне.
– Мишки-гамми, послушайте, я же просил вас, чтобы вы не прыгали и не летали на глазах у дяди Карла и тети Софи!
– Поэтому мы и прилетели сейчас, чтобы никто из них нас не видел, – воскликнул Малыш.
– А я им даже не покажусь! – сказала Солнышко и залезла под стол.
Когда на кухню вернулся дядя Карл, чтобы пригласить Джимми за инструмент, мишки-гамми тихо сидели под столом, скрытые свисающими концами разноцветной скатерти.
– Джимми, иди занимайся! – сказал учитель музыки.
Но Джимми отчаянно набивал себе рот’ бисквитами, чтобы продемонстрировать, как он голоден.
– Но я еще не позавтракал, – проговорил он.
Дядя Карл поморщился. Затем решил выпить еще чашку кофе. И только он уселся за стол, как ему вновь пришло в голову продолжить рассказ о своей сестре и ее злополучном женихе.
– Я уже говорил, – начал учитель музыки, – что тоже не могу похвастаться очаровательным носом... Но Элизабет... она женщина...
Тут раздался голос непонятно откуда, похожий на голос робота.
– Верно, у тебя нос похож на огурец...
Дядя Карл подпрыгнул на стуле, расплескав свой кофе. Он с подозрением, прищурившись, посмотрел на Джимми.
– Это ты, бессовестный?
Джимми покраснел, он не знал, что сказать.
– Нет, – пробормотал он. – Это, я думаю, по радио передают что-то об овощах.
Джимми нашел довольно хитрое объяснение. Дядя Карл неопределенно пожал плечами и принялся допивать свой кофе.
Тут на кухню вошла тетя Софи. Она тоже хотела выпить кофе и позавтракать.
– Какая кошмарная ночь! – воскликнула тетя Софи. – Я разбита и совершенно больна...
Потом она села за стол и начала молча глядеть перед собой, словно погрузилась в серьезнейшие размышления.
«Что-то она на себя не похожа», – решил наблюдавший за ней Джимми.
– И все же я благодарна судьбе за эту ночь, – сказала тетя Софи после паузы. – Она сделала меня совершенно другой.
– Вот и отлично, потому что раньше ты никуда не годилась!
Тут снова раздался тот «искусственный» голос, и снова учитель музыки подпрыгнул на стуле, с недоверием посмотрев на Джимми.
– Это радио... у соседей... здесь, на кухне, такая слышимость... видно... передача о старых автомобилях...– со страхом проговорил Джимми.
Тетя Софи ничего не заметила. Она была так поглощена своими мыслями, что ничего не слышала и ничего не говорила. Машинально она подлила себе кофе. Протянула руку, чтобы взять бисквит, но сделать этого не смогла, потому что в тот самый миг из-под стола показалась маленькая лапа и потянула блюдо с бисквитами к себе. Но тетя Софи и этого не заметила. Она по-прежнему была погружена в свои мысли и очнулась только тогда, когда сунула в горячий кофе свои пальцы. Тут она обнаружила, что бисквита в руке нет. Она подула на обожженные пальцы и рассердилась. Но опять же углубилась в свои мысли.
– Между нашей землей, Карл, и небом, существует тесная связь... Вы поймете меня... Ведь вы – музыкант...– сказала тетя Софи. – А я поняла это лишь сегодня ночью.
И тетя Софи снова протянула руку за бисквитом. И снова высунулась медвежья лапа и отодвинула блюдо с бисквитами.
Но тетя Софи опять ничего не заметила, она все думала и думала, и очнулась, только когда сунула пальцы в рот, и даже впилась в них зубами, поскольку никакого бисквита у нее в руке не было. Тогда она опять рассердилась. Но новая тетя Софи была явно добрее старой, потому что она быстро успокоилась. Больше она не делала попытки взять бисквит, а только в глубокой задумчивости допивала свой кофе.
Между тем бисквиты кто-то ел. Во всяком случае, они исчезали один за другим, но лишь Джимми понимал, куда именно. Он тихо хихикал и даже осторожно отправил под стол стакан молока и чашку, чтобы мишки- гамми не уплетали бисквиты всухомятку.
Пока ни дядя Карл, ни тетя Софи ничего не замечали. Вдруг тетя Софи схватила за руку учителя музыки и крепко сжала его длинные пальцы, словно прося помощи.
– Я должна с кем-то поговорить, – сказала она наконец. – Теперь я уже не сомневаюсь, что это был не бред, я в здравом уме, и я видела маленького гуманоида.
Дядя Карл широко раскрыл глаза.
– Вы видели гуманоида, Софи?
– Да, – ответила тетя Софи. – Поэтому я теперь новый человек в новом для меня мире. В мире сказок. Поймите меня, Карл, вы – музыкант, и вы способны меня понять... Ведь раз на свете есть гуманоиды, значит, есть и все остальное... И ведьмы... колдуны... И драконы... всякие... и привидения... словом все то, что мы считаем сказками и выдумками... то, что не поддается объяснению разума...
Дядя Карл наклонился к тете Софи и заглянул в ее глаза.
– Вы в самом деле верите в то, что говорите, Софи?
Они оба некоторое время задумчиво смотрели друг на друга, затем тетя Софи сказала, что ей пора к доктору.
Джимми мило проводил ее до прихожей, и учитель музыки тоже. Дядя Карл был очень взволнован.
– Как вы все-таки себя чувствуете, Софи? – спросил он.
– Откуда я знаю? Я ведь еще не была у врача, – сказала тетя Софи.
После ухода тети Софи, Джимми и дядя Карл вернулись на кухню.
– Теперь мне необходимо выпить еще кофе с бисквитами и посидеть в тишине и покое перед тем, как мы начнем с тобой заниматься, Джимми, – сказал дядя Карл. – Я сегодня очень взволнован.
Он обернулся и вскрикнул: на блюде не было ни одного бисквита. Вместо них лежал большой бумажный пакет, на котором странными кривыми буквами было написано:
«Мы тоже любим бисквиты.
Гуманоиды».
Учитель музыки прочел записку и нахмурился.
– Никогда не поверю, – сказал он, – что гуманоиды могут украсть бисквиты, даже если они действительно существуют... Мне кажется, они не способны на такое... Нет, меня не проведешь, я знаю, кто это сделал.
– Кто же? – спросил Джимми.
– Твои невоспитанные школьные приятели... Погляди-ка, дверь на кухню открыта! Они стояли здесь, притаившись, и подслушивали, а когда мы выходили в прихожую, пробрались сюда.
Он сердито потряс головой:
– Гуманоиды! Свою вину сваливают на других!
Джимми не был склонен поддерживать разговор о мишках-гамми, поэтому в ответ он только сказал:
– Пойдемте заниматься, дядя Карл.
После занятий музыкой Джимми обычно играл с Биллом и Райс в ближайшем парке у дома. Но сегодня он их там не нашел.
«Может быть, они уехали на каникулы, – подумал Джимми. – Ну, что ж, у меня есть мишки-гамми... И африканские попугаи».
Незаметно Джимми забрел в дальний угол парка. Там он обнаружил скамейку, на которой расположились двое парней, причем, каждый в руке держал бутылку с пивом.
Джимми поглядел – и чуть не вскрикнул. Это были уже знакомые ему гоблины. Джимми испугался и хотел было пройти дальше, но вместе с тем что-то притягивало его именно к этой скамейке. Ему ведь надо узнать, продолжают ли гоблины охотиться за мишками-гамми. Возможно, они будут об этом говорить. И чего ему, собственно, бояться? Гоблины никогда его не видели и, следовательно, не знают. Вот и прекрасно! Значит, он может сидеть с ними рядом столько, сколько ему захочется. Так ведь поступают полицейские в детективах... Сидят и молча слушают чужой разговор.