Толстяк похлопал Джимми по плечу:
– Что ты обещал?
– Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
– Тебя никто и не увидит, – уверенно заявил Толстяк.
– Но... – начал было Джимми.
– Никаких «но»! Ведь тебе, наверное, хочется посмотреть на новое увлечение Мэри? – спросила Солнышко.
– По правде говоря, очень! – с жаром ответил Джимми, – Раньше она дружила с парнем, у которого уши были похожи на... на уши одного животного... Большого животного... Мне ужасно хочется посмотреть, какие уши у этого воздыхателя.
– Да и я с удовольствием бы поглядел на его уши, – сказал Толстяк. – Весьма любопытно...
– Погодите минутку! – сказал Малыш. – Я сейчас что-нибудь придумаю.
– Лучший из всех мишек-гамми – проказник Малыш! – рассмеялась Солнышко, подпрыгнув несколько раз до потолка.
Малыш тем временем огляделся по сторонам.
– Вот! Я знаю, что нам нужно! – воскликнул он, указав на одеяло.
– Одеяло? – удивился Джимми.
– Именно! Именно одеяло нам сейчас и нужно, – произнес Малыш.
– Я не сомневалась, что ты придумаешь какую-нибудь интересную штуку, – сказала Солнышко.
– Что ж ты придумал? – спросил Джимми.
– Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой? – спросил Малыш. – Так?
– Да...
– Но, если мы все вместе накроемся одеялом, нас ведь никто и не увидит...
– Да... Но... – попытался возразить Джимми.
– Никаких «но»! – теперь резко оборвал его Толстяк. – Это хорошая выдумка, Малыш... Почти гениальная... Ты молодец!
– Если ты будешь накрыт одеялом, – важно сказал Малыш, – увидят одеяло, а не тебя. Верно? Мы все тоже будем накрыты одеялом, поэтому и нас тоже не увидят.
– Идет! – согласился Джимми. – Уговорили.
Малыш быстрехонько стащил с кровати одеяло и накинул его себе на голову.
– Идите все сюда, скорей ко мне! – позвал он. – Входите в мой шатер! Прошу!
Джимми и мишки-гамми юркнули под одеяло к Малышу, и все радостно засмеялись.
– Ведь Мэри не говорила о том, что она не хочет видеть в столовой шатер! – сказал Толстяк. – Это придумано просто здорово!
– Все люди обычно радуются, когда видят шатер, – улыбнулась Солнышко.
– Да еще такой, в котором горит огонек, – уверенно добавил Малыш и включил фонарик.
Джимми не был уверен, что Мэри уж очень обрадуется, увидев шатер. Но зато стоять рядом с мишками-гамми в темноте под одеялом, и светить фонариком было так необычно, так интересно, что у него просто дух захватывало!
Джимми, по правде говоря, считал, что можно с тем же успехом играть в шатер и в его комнате, оставив в покое Мэри и ее поклонника, но Малыш с этим никак не соглашался.
– Я никогда не могу мириться с несправедливостью, – твердо заявил он. – Мы пойдем в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот шатер начал двигаться к двери.
Джимми шел вслед за мишками-гамми. Из-под одеяла показалась маленькая лапа Малыша и тихонько отворила дверь. Шатер вполз в прихожую, отделенную от столовой плотной шторой-занавеской.
– Тихо! – прошептал Толстяк.
Шатер неслышно пересек прихожую и остановился у занавески. Бормотание Мэри и Майкла слышалось теперь явственнее, но все же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не горела. Мэри и Майкл сидели в темноте. Видимо, им было достаточно света от звезд, который проникал через окно.
– Это хорошо, – прошептал Малыш. – Свет моего фонарика в потемках покажется еще ярче.
Но пока он зачем-то выключил фонарик.
– Мы появимся, как радостный для них, можно сказать, долгожданный сюрприз! – и Малыш хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо шатер раздвинул занавеску и вполз в столовую. Мэри и Майкл сидели на маленьком диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо приближался к ним шатер.
– Я тебя сейчас поцелую, Мэри, – услышал Джимми хриплый мальчишеский голос.
Какой он чудной, этот Майкл! Чего хорошего он нашел в этих слюнявых поцелуях!
– Хорошо, – сказала Мэри, и снова наступила тишина.
Темное пятно шатра бесшумно скользило по полу, медленно и неумолимо надвигалось на диван. До дивана оставалось всего несколько шагов, однако Мэри и Майкл еще ничего не замечали. Они почему-то периодически сидели молча.
– А теперь ты меня поцелуй, Мэри, – снова послышался робкий голос Майкла.
Правда, ответа так и не последовало. Потому, что как раз в этот момент вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал темноту и ударил Майклу прямо в лицо. Майкл резко вскочил. Мэри испуганно закричала. И тут раздался взрыв хохота и шлепанье, стремительно удаляющегося по направлению к прихожей.
Неожиданно ослепленные ярким светом фонарика, Мэри и Майкл не могли ничего видеть, зато они хорошо слышали смех, бормотанье, восторженный шепот, который доносился из-за занавески.
– Это мой несносный братик, – наконец, сказала Мэри. – Сейчас он получит у меня! Уж я ему покажу!..
Джимми тоже надрывался от хохота. Мишки-гамми подпрыгивали от восторга.
– Конечно, она тебя поцелует! – крикнул Джимми. – Отчего бы ей не поцеловать тебя! Мэри всех целует, всех по очереди, это факт!
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
– Тише, тише! – прошептал Толстяк, когда мишки- гамми, напрыгавшись вволю, упали на пол.
Джимми старался вести себя как можно спокойнее, хотя смех так и клекотал в нем. Малыш свалился прямо на Джимми, а затем – Солнышко и все остальные мишки-гамми. Мэри могла их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В панике ворвались они всей компанией в комнату Джимми как раз в тот момент, когда Мэри уже собралась их схватить.
– Тише! Тише! – шептал под одеялом Толстяк.
И лапы мишек-гамми застучали по полу, словно барабанные палочки.
– Прыг-скок! – бормотал Колдун. – Еще раз! Еще!
Они спаслись, захлопнув дверь перед самым носом Мэри. Малыш торопливо повернул ключ в замке и весел о засмеялся, в то время как Мэри изо всех сил барабанила в дверь.
– Ну, негодный мальчишка! Я еще доберусь до тебя! – в сердцах кричала она.
– Во всяком случае, меня и вправду никто не видел! – ответил Джимми из-за двери, и до Мэри снова донесся взрыв смеха. Если бы Мэри не так сердилась, она бы поняла, что смеются сразу несколько голосов.
Глава четвертая
Однажды Джимми пришел из школы злой и хмурый. На его лбу красовалась огромная шишка. Мама хлопотала на кухне. Увидев шишку, она, как и следовало ожидать, огорчилась.
– Джимми, боже мой, что это у тебя на лбу? – спросила мама, как будто ничего не понимала, и обняла Джимми.
– Билл швырнул в меня камнем, – хмуро ответил Джимми. – Мы подрались.
– Камнем? Подрались! – воскликнула мама. – Вот негодяй этот Билл! Надо было сразу рассказать мне об этом, Джимми, – сказала она невпопад. – Что ж ты молчал?
Джимми только усмехнулся. Когда же он мог об этом сообщить маме? Во время драки, что ли? Но он не хотел обижать маму. И потому сказал:
– Зачем? Ведь ты не умеешь драться.
– Глупенький, – улыбнулась мама. – Неужели ты считаешь, что я стала бы непременно драться с Биллом?
– А то нет?
Мама вздохнула. «Как получилось, – думала она, – что Джимми, такой спокойный с виду мальчик, стал драться?»
– Скажи, Джимми, – поинтересовалась она. – А нельзя ли вообще обойтись без драк? Ведь можно спокойно и по-доброму договориться с кем угодно и о чем угодно. Для этого существует очень много способов. Знаешь, Джимми, ведь, пожалуй, на свете и в самом деле нет такой вещи, о которой нельзя было бы договориться по-хорошему. Если, конечно, очень-очень захотеть.
– Нет, мама, такие вещи есть. Вот, например, вчера я как раз тоже дрался с Биллом.
– И совершенно напрасно, – сказала мама. – Вы прекрасно могли бы разрешить ваш спор словами, а не руками.
Джимми присел на диван и обхватил руками свою разбитую голову.
– Да? Ты так считаешь? – спросил он и неодобрительно взглянул на маму. – Билл мне сказал: «Я могу тебя отлупить!» Так он и сказал. А я ему ответил: «Нет. Не сможешь». Ну, скажи, могли мы разрешить наш спор, как ты утверждаешь, одними словами?
Мама не сразу сообразила, что следует ответить, и ей пришлось замолчать. Ее драчун-сын сидел угрюмый и мрачный, и мама поспешила поставить перед ним чашечку горячего кофе с сахаром и свежий бисквит. Все это Джимми очень любил. Еще на лестнице он почуял сладкий приятный запах только что приготовленного бисквита. Преисполненный благодарности, он откусил кусочек. Пока он жевал, мама заклеила ему пластырем шишку на лбу. После чего тихонько поцеловала больное место и спросила:
– А что вы не поделили с Биллом сегодня?
– Билл и Райс говорят, что я выдумал, насмотревшись мультиков, про мишек-гамми... Они мне не верят.
– Но разве это не так? – осторожно спросила мама.
Джимми оторвал глаза от чашки с кофе и обиженно посмотрел на маму.
– Даже ты не веришь мне! – с горечью в голосе воскликнул он. – Я спросил даже у самих мишек-гамми, не придумал ли я их!
– И что же они тебе ответили?
– Они сказали, что если б они были моей выдумкой, то это была бы самая лучшая на свете сказка...
Джимми взял еще один бисквит.
– Малыш, например, считает, что наоборот, Билл и Райс – это придуманные люди. «На редкость глупые» – так говорит он. И я тоже так думаю.
Мама ничего не ответила. Она понимала, что бессмысленно разуверять Джимми в его сказках и фантазиях.
– Я думаю, – сказала она, собравшись с духом, – что тебе надо больше играть с Биллом и Райс и поменьше думать о мишках-гамми...
– Мишки-гамми, по крайней мере, не швыряют в меня камнями, – сказал Джимми и потрогал шишку на лбу. Вдруг он о чем-то вспомнил и радостно улыбнулся маме. – Да, я чуть не забыл, что сегодня впервые увижу подземный замок мишек-гамми! – Но он тут же раскаялся, что сказал это. Как глупо говорить с мамой о таких вещах! Разве она сумеет его понять?
Однако эти слова Джимми не показались маме более опасными и тревожными, чем все остальные, когда обычно он рассказывал о мишках-гамми, и она беззаботно сказала: