Такое случалось с Толстяком очень даже часто: он отдавался процессу поедания пищи весь, без остатка. И потому (если у него был хороший аппетит) ничего не видел и не слышал.
– Да! Мы говорим о тебе! И о твоих ночных по хождениях! – крикнул Ворчун (сам он за завтра ком не съел и крошки. Возможно, отсюда и его раздражительность). – Отвечай сейчас же, где зерно короля?
– Да я не брал его, ребята, – испуганно заулыбался Толстяк. – Я, конечно, люблю поесть, но ведь я не лошадь. И не индюк. Мне не нужно зерно.
– Это гномы, говорю я тебе, – обратился к Ворчуну Колдун. – Ты слышал, как утром шумел лес? Так всегда бывает после того, как здесь побывают эти мерзкие грубые существа... И не трогай, пожалуйста, Толстяка. У него может развиться комплекс неполноценности.
– Но ведь он куда-то выходил ночью! – пыхтел Ворчун. – Ведь выходил же!
– Это я выходила, – подала свой голос Солнышко.
Невозмутимо, с легким вызовом (именно так, как об этом будет написано спустя пару миллионов лет в книжке «Советы начинающей фотомодели») она окинула компанию.
– А что тебе было нужно ночью в лесу? – удивленно подняла брови Бабушка.
– Между прочим, я уже большая девочка и могу не отвечать на такие нескромные вопросы, – дернула плечиком Солнышко.
– А ты попробуй не ответь, – с тихой угрозой в голосе произнесла Бабушка и уткнула руки в бока.
Солнышко широко улыбнулась ей и достала из-под стола какой-то предмет, по очертаниям напоминающий фигурку человека.
– Это корень мандрагоры. Я выходила именно за ним.
– Брось эту гадость! – с перекошенным от отвращения лицом прокричал Колдун. – Брось сейчас же!
Солнышко тут же спрятала корень за пазуху.
– Интересно вы рассуждаете, дедушка, – сказала она. – Вам, видите ли, можно заниматься колдовством, а мне – нельзя?
Колдун решительно поднялся, подошел к Солнышку и отобрал у нее мандрагору. Он на минуту вышел из избушки, а когда вернулся, корня при нем уже не было.
– И никогда больше не шути с такими вещами, глупышка, – сдержанно сказал он, – Все-таки существует какая-то граница между честной магией и вульгарным ведьмовством.
Дедушка тщательно помыл руки в деревянном тазу и снова сел за стол.
Все примолкли. Даже Толстяк перестал жевать.
– Я хотела увидеть своего жениха, – всхлипнула Солнышко. – А в твоей книге, дед, было написано, что лучше всего для этого годится мандрагора. И выкапывать ее можно только в ночь полнолуния с воскресенья на понедельник...
– Причем атмосферное давление должно быть порядка сорока делений ртутного столба, а влажность – двенадцать процентов, – с улыбкой добавил Колдун. – А перед этим тебе следовало умыться муравьиной кислотой... Половина из всего, что написано в моей книжке, девочка – бред. Честное слово. Я работаю с ней уже больше сотни лет, я ошибался и разочаровывался сотни раз, и потому только я могу знать, что можно принимать здесь на веру, а что – нет.
– Но тогда почему ты выбросил мандрагору? – обиженно спросила Солнышко. – Ведь она была настоящая!
– Даже самая настоящая мандрагора годится только для того, чтобы затыкать каминные трубы, – сердито ответил Колдун.
В этот момент дверь открылась и в столовую влетел запыхавшийся Малыш.
– Спасайтесь! – крикнул он. – Сюда ползет бешеный дракон!
Глава 23
Малыш и Гасси встретились у переправы через Серебряную речку.
Принц-дракон добрался сюда после двух суток, которые он провел Бог знает где, в каком-то забытьи. Гасс брел наугад, разговаривая сам с собой. Иногда он взлетал, пытаясь в полете немного развеять сумасшедшую боль, которая кромсала на ломти его сердце.
Гасси все время помнил о том, что это ОН ПО ГУБИЛ СВОЕГО ОТЦА. И успокоение вовсе не торопилось приходить к нему.
Однако стоило дракону поспать восемь часов, как молодой организм нанес первое сокрушительное поражение болезни, рассчитывавшей всерьез и надолго обосноваться здесь.
Принц снова шел, топча кустарник, ничего не видя и никого не слыша.
Через сутки он опять свалился и уснул. Это про изошло на границе страны Эльфов и Пятачка Альфреда. Вот куда занесло бедолагу Гасса!
Проснулся он почти что в форме. Молодость все-таки взяла свое, и мысль об отце больше не вызывала нестерпимой боли. Сердце лишь слегка саднило, когда Гасси вспоминал родную пещеру и своих родителей. Он старался не думать о том, к чему возврата быть не может.
И не думал.
Этой ночью Гасс, ведомый исключительно инстинктом, а не разумом, влез в амбар короля Альфреда, и попробовал насытиться пшеницей. Это ему не удалось.
Поэтому проснувшись утром среди густого леса, Гасси почувствовал зверский приступ голода.
Он подошел к кусту дикой смородины и запихал весь его себе в рот, а затем подался назад, плотно сжав зубы. Из земли остались торчать только голые ветки, а во рту у Гасса оказалось все остальное.
Дракон когда-то делал так в расчете на то, что вместе с листьями и ягодами он проглотит несколько фунтов разной живности, которая обычно использует кусты в качестве парка для прогулок.
То ли Гассу не слишком повезло в этот раз, то ли голод был слишком силен, но принцу пришлось ободрать все кусты в радиусе полумили, а сытость все никак не приходила.
Гасси не знал, что уже успел до полусмерти перепугать королевского лесника и еще нескольких подданных короля Альфреда. Они заметили дракона издалека и в ужасе бросились во дворец.
Король Альфред, к счастью, только посмеялся и сказал леснику:
– Где-то пять лет назад ты пытался уверить меня, что видел, как медведь-гамми перепрыгивает через сосну. А теперь ты хочешь уверить меня в том, что воспитанные дружелюбные драконы без спроса забираются в мои леса и почем зря разоряют их?
На всякий случай Альфред распорядился выдать леснику дополнительное жалование за бдительность и поставить на границе большую доску с надписью:
ВЛАДЕНИЕ КОРОЛЯ АЛЬФРЕДА
Не курить и не озорничать!
Вход и выход – только по пригласительным билетам.
Штраф – сто пятьдесят приседаний.
После этого король Альфред надолго забыл о рассказе лесника. Вернее – до поры до времени.
А принц-дракон все двигался себе в сторону Долины Гамми, объедая на пути кусты и мечтая, чтобы ему по дороге встретился какой-нибудь жирный глухарь или тетерка.
И наконец-таки он заметил что-то похожее на нормальный калорийный завтрак. На нижнем суку высоченной сосны спиной к Гасси примостился какой-то зверь хорошей упитанности.
Гасс улыбнулся и тихонько, на цыпочках приблизился к своему завтраку. Он широко открыл рот и на всякий случай больно ткнул себя когтем в живот, чтобы пламя было ровнее и завтрак не подгорел.
Но огонь не вылетел!
Принц попробовал еще раз. Потом еще. Наконец Гасси почувствовал, что не на шутку испугался. Тогда он снова открыл пасть и дохнул. Огонь не хотел появляться.
Это была катастрофа.
– Не может быть!! – вскричал Гасси. – Так не бывает! Не-е-ет!!
Зверь, которого он только что пытался подвергнуть горячему копчению, от страха свалился вниз. Затем резво вскочил на ноги и умчался прочь. На какой-то миг Гассу удалось разглядеть его мордочку.
«Боже, до чего похож на медведя!» – подумал пораженный принц.
Но он тут же забыл о Малыше (ведь это был именно он, мой мальчик!) и принялся от горя мотать головой в разные стороны.
«Неужели Матушка-Природа решила наказать меня за отца и забрала мой огонь?»
Глава 24
– Так ты говоришь, что этот дракон бешеный? – прошептал Колдун, когда он вместе с Малышом, Ворчуном и Толстяком пробирался вдоль берега Серебряной речки.
– Точно бешеный, – кивнул Малыш.
– Почему ты так решил? – поинтересовался Ворчун. – Он что, все время поджимал хвост?
– Нет. Он орал как бешеный. И еще хотел меня съесть.
– Может, он просто был голоден? – предположил Толстяк.
Мишки приблизились к переправе, недалеко от которой Малышу довелось повстречаться с Гасси.
– Вот здесь я свалился с дерева, когда увидел его страшную открытую пасть...
Малыш показал на высокую стройную сосну, что росла недалеко от поляны. Гамми спрятались за ободранным кустом ежевики.
– Драконы обычно питаются тем же, чем и люди, – сказал Колдун. – Они не нападают на разумных обитателей волшебного края с целью позавтракать ими. Поэтому я склонен полагать, что дракон, забредший в этот лес и в самом деле заражен вирусом бешенства...
– А разве у нас на лбу написано, что мы – именно разумные обитатели? – удивился Толстяк.
– У тебя – нет, – уверенно ответил Ворчун.
– Он и в самом деле мог спутать Малыша с кем-нибудь другим, – поразмыслив, сказал Колдун. – Хотя от этого мне как-то не легче. Все-таки когда такая огромная туша бродит по долине, можно ожидать любых неприятностей.
– Это был небольшой дракон, дедушка, – сказал Малыш. – Наверное, еще детеныш.
Колдун, убедившись, что из-за ближайших деревьев никто не собирается на них нападать, вышел к сосне. Некоторое время он внимательно изучал почву под деревом, а потом приподнял свои круглые очки, пристроил их надо лбом и долго смотрел в сторону Долины.
– Ну что? – нетерпеливо спросили остальные гамми.
– Он пошел по направлению к нашему дому, – озабоченным голосом ответил Колдун.
– Этого еще не хватало, – с остервенением почесал затылок Ворчун. – Сначала эти гномы не давали нам покоя, а теперь – еще и дракон...
– А ты не забыл свое заклинание против хищников особо крупных размеров? – с надеждой спросил Толстяк.
– Я записал его на бумажке, – вздохнул Колдун. – И положил ее...
Медведь начал обыскивать свои многочисленные карманы.
– Кажется, она должна быть в кошельке!.. – после бесплодных поисков наконец вспомнил он.
К счастью, на этот раз он не ошибся.
– Та-ак, заклинание на месте, мои очки... – Колдун нащупал очки на лбу, – тоже на месте. Можно отправляться на поимку дракона.