Агнесимус зарычал, как целый зоопарк некормленых зверей, и, сломав перегородку, вылетел на свежий воздух.
– Все по местам! – скомандовал Колдун.
Толстяк метнулся к окну, а Ворчун схватился за гашетку гамми-излучателей.
Их встретила густая тьма, в которой, словно тонкие флюоресцирующие водоросли, извивались молнии.
– Куда мы попали? – недоуменно воскликнул Толстяк.
– Туда, куда надо...
Колдун с беспокойством буравил мглу своими маленькими сверкающими глазками.
– Ну! – нетерпеливо крикнул Ворчун. – Почему не даете команду «огонь»?
– Я тебе покажу «огонь», – проворчал старейшина. – Если мы устроим здесь давиловку, то вряд ли нам удастся еще увидеть Гасси в его нормальном обличье.
– Ага, – Ворчун приник к окошку прицела и затаил дыхание.
И вдруг Толстяк заметил желтое пламя справа по борту.
– Кажется, там! – крикнул он.
– Добро...
Колдун развернул агнесимус на девяносто градусов и дал малый вперед.
Через мгновение медведи-гамми смогли увидеть все.
Туча уже всерьез собиралась позавтракать полузадушенным Гассом, когда пучок гамми-лучей с шипением впился в левый глаз Икторна.
– Это еще что такое? – удивился он.
Теперь агнесимус поднялся выше, и герцог смог рассмотреть его поближе.
– Ты зачем это сделал, Колдун? – забеспокоился Ворчун. – Он нас раздавит в лепешку!
– Посмотрим, – азартно воскликнул Колдун. – Угости-ка его еще разок.
Ворчун не пожалел для Икторна гамми-лучей. Излучатели нагрелись и стали светиться матовым красным светом... Герцог успел к этому времени понять, что лучи, которыми его поливает этот кругленький аппетитный аппарат, как-то странно действуют на него.
Он выпустил дракона из своих электрических щупалец и подозрительно уставился на агнесимус.
Кобольды, которым не был страшен даже артиллерийский залп (что для того времени было совсем неплохим показателем), почему-то засуетились. Главным козырем всей этой системы, которая в данный момент приняла облик герцога Икторна, был принцип взаимозаменяемости. На место мертвого кобольда тут же вставали двое живых. На место двух вставали четыре, и так далее...
Но с появлением агнесимуса что-то испортилось.
На место мертвых кобольдов больше не приходили живые!
– Постойте-ка! – вскричал Икторн, пытаясь поймать на свой волшебный зуб верткий агнесимус. – Ведь я–бессмертный! Вы разве этого не знаете?
Оставшиеся кобольды стали оглушительно трещать своими крыльями. Они сбивались все плотнее и плотнее. Лицо Икторна страшным образом перекосилось. Герцог явно пытался осуществить что-то грандиозное.
И он осуществил.
Сразу три дюжины смерчей опустили свои хищные хоботы к земле. Они подняли такой ветер, что даже у Бабушки, которая сидела вместе с Малышом и Солнышком в погребе, снесло чепчик.
Один из смерчей вырос перед самым агнесимусом.
– Колдун! – закричали Ворчун и Толстяк. – Ты куда смотришь?!
– Куда надо, туда и смотрю, – процедил сквозь зубы Колдун, уходя в резкий вираж.
Но и справа и слева их тоже поджидали черные неистовые вихри. Агнесимус с ходу ткнулся в один из них.
– О, мать-природа! – успел крикнуть Ворчун, выпуская из рук гашетку излучателя.
– Что ты сказал, прости? – не расслышал Колдун.
И тут машину затрясло и завертело.
Толстяк очнулся оттого, что яркое солнышко светило ему прямо в левый глаз.
– Ой, – громко сказал он.
– Еще один, – послышался рядом голос Бабушки. – Проспался.
– Где я? – задал обычный в таких случаях вопрос Толстяк.
– Дома, где же еще? – проворчал бабушкин голос.
До слуха Толстяка донесся ни с чем не сравнимый скворчащий звук, который могут издавать только поджариваемые оладьи.
Он сначала сел, и обнаружил, что находится дома, на кровати. Потом Толстяк встал, и понял, что он жив-здоров (чего, кстати, и тебе, дружок, желает), и что за столом сидит все семейство гамми-мишек. За исключением Гасса.
Это насторожило Толстяка. Он встревожился еще больше, когда обнаружил, что по дому бегает невероятное количество тараканов, чего Бабушка никогда в жизни не допускала.
– Что с нами со всеми? – обалдело спросил Толстяк.
– Расслабься, – посоветовал Ворчун. – Ты проспал все самое интересное. Теперь можешь не беспокоиться.
Колдун вдруг ударил по столу ложкой так, что тарелки подскочили, а из большой миски на стол выпрыгнула большая поджаристая оладья.
– Убил? – живо заинтересовался Малыш.
– Убил, – кивнул Колдун.
– В следующий раз настрой гамми-излучатели так, чтобы они превращали всяких мерзких типов во что-нибудь полезное, – сказала Бабушка. – В пчел, например.
– Нет уж, спасибо, – сказала Солнышко. – Тогда лучше в коров. Или овец.
– Так что, кобольды превратились в тараканов?! – наконец дошло до Толстяка.
– В тараканов, – подтвердил Колдун. – И я полагаю, что это все-таки не самый печальный финал для этой сказки.
– А Икторн?
– В каждом таракане, который ползает по нашему дому, да и по всей округе, живет маленькая половинка кобольда и маленькая половинка герцога Икторна.
– Это еще почему? – удивился Толстяк, поневоле отодвигаясь от громадного рыжего таракана, который, грозно шевеля усами, двигался по направлению к нему. – Лучше было бы просто распылить их до полного уничтожения, и дело с концом...
– А ты помнишь, что Икторн похвалился, будто он стал бессмертен?
– Помню.
– Так вот, когда наш агнесимус закрутило в смерче, я вдруг понял, что он не врет. Икторн в самом деле заделался бессмертным. Как Первый концерт Чайковского. И потому я только и смог, что превратить его в тараканов. Не покушаясь на его бессмертие.
– Так выходит, сколько было кобольдов – сколько стало тараканов?
– Ты сегодня прекрасно соображаешь, Толстяк, – похвалил его Колдун.
– И в каждом кобольде – ма-а-аленький такой Икторн... – произнес Толстяк, резким движением прихлопывая самое нахальное насекомое, которое подобралось к нему слишком близко.
Когда Толстяк приподнял свою тяжелую лапу, таракан, как ни в чем не бывало, поднялся на свои десять лап и поковылял дальше.
– Бессмертный, – прокомментировал Колдун.
Толстяк проводил таракана взглядом до двери и вдруг вспомнил:
– Послушайте, а Гасси?! Где он? Почему он не здесь?!
Медведи замолчали.
Толстяк несколько минут выжидательно смотрел на них, а потом, заподозрив неладное, вскочил на ноги и одним прыжком оказался у стола:
– Где Гасс, я спрашиваю?
Колдун прокашлялся.
– Видишь ли, Толстяк, Гасси навсегда ушел от нас...
В этот момент широко распахнулась и на пороге показался озабоченный, но тем не менее живой и здоровый принц-дракон.
– Нет, ребята, – сказал он, чуть не плача, – я все-таки останусь у вас. Ведь если честно, то мне нисколько не хочется быть королем. Я не вру... Вот на следующей неделе полечу, проведаю мать и Черную Ягодку, а потом – снова к вам!
– Это не нам решать, и не тебе, – сказала Бабушка. – Я бы тоже не хотела стать королевой, но меня никто и не просит. Но если бы я вдруг расхотела стать Бабушкой, то вы могли бы предъявить ко мне вполне законные претензии... Впрочем, раз уж ты вернулся, давай-ка я положу тебе добавку оладий.
Гасси без лишних приглашений уселся на пол (усесться за столом ему не позволяли габаритные размеры), и принялся уплетать оладьи.
– А вы ярь-медянку пробовали? – кивнул он на таракана, проползающего мимо.
– Пробовали, – махнул лапой Колдун. – Не берет. Бессмертные, хоть ты кол им на голове теши.
– А дихлофосом пробовали?..
Очень короткое послесловие
Оно будет и в самом деле очень коротким, так как я подозреваю, что детское время уже давно кончилось, а тебе, дружок, давным-давно пора выключать свет и спать без задних ног. И потому я лишь коротко расскажу тебе об основных героях нашей сказки.
Гасси, как ты понимаешь, все-таки вернулся домой, в Королевство Драконов, женился на Черной Ягодке и довольно удачно королевствовал вплоть до завершения мезозойской эры.
Его мама, вдовствующая королева Бернис, к счастью, сумела пережить тяжелые годы правления Икторна, дождалась сына (которого многие уже считали погибшим) и прожила до рекордного для своих сородичей возраста – девятисот девяноста восьми лет.
Джерман-Кувалда, как я слышал, выступал еще три сезона (спортивный сезон у драконов длится шестьдесят лет) за профессиональную команду «Кобольды из Каменной Расчески», причем однажды стал чемпионом в командном зачете. Когда Джерман простился с большим спортом, он учредил кубок Элдуина – Короля всех времен и драконов.
Ворон Итамар, согласно слухам, вымер как вид (или даже подвид – я точно не помню), а О’Столоп вместе с другими гномами скрылся из волшебного края в неизвестном направлении, в результате чего тоже вроде как вымер. Может, гномы Икторна еще всплывут на исторической арене.
Количество солнечных дней в году с той поры вошло в норму, потому что кобольды (по крайней мере лунные) навсегда покинули эту часть земного шара.
А тараканы – нет. Именно после опрометчивого поступка Колдуна они расплодились по всей планете, причем до сих пор в каждом из них живет частичка герцога Икторна и потому они остаются практически бессмертными.
...Дихлофос их, кстати, не берет.