– Я... я... – запинаясь, пробормотал гном, – я слушал вас вот этим ухом...
Ябеда показал пальцем на свое левое, сроду ни разу не чищенное, ухо. Икторн тут же деловито намотал его на палец (левое ухо Ябеды было около шести дюймов в длину) и хорошенько дернул.
– Больно! – заверещал помощник. – Ой, Ваше Очень Высочество! Я же не виноват, что до кобольдов так долго доходит!
– По сравнению с тобой они все схватывают на лету, – сказал Икторн, приподняв Ябеду за ухо. – Просто ты этого еще не успел понять.
Герцог отпустил ухо гнома, и оно безжизненно повисло, словно придушенный дождевой червяк.
– Ступай прочь, – грозно приказал Икторн. – И если звезда не загорится сегодняшней ночью, то я приколочу твое ухо толстым ржавым гвоздем к воротам своего замка.
Всхлипывая, Ябеда поплелся к выходу, но у самого порога вдруг замялся.
– Что там еще? – недовольно воскликнул Икторн.
– Я забыл сразу сказать... – Ябеда пустил пузырь носом. – У короля драконов Элдуина родился маленький зеленый змееныш.
– Что?! – обернулся герцог, уставившись на гнома округлившимися от удивления глазами.
Гусиное перо, за которое он снова было взялся, упало в открытый ящик стола, на пергамент с картой Объединенного Королевства Драконов. На карте осталась жирная клякса.
– У него красная отметина над левым глазом, Ваше Очень Высочество.
Икторн на минуту замолчал, словно воды в рот набрал. Наконец, шумно сглотнув, он выдавил из себя:
– Кто тебе это сказал?
– Старый ворон Итамар. Он видел утром, как Элдуин кувыркался в небе от радости и распевал свою очередную дурацкую песенку.
– Так может, дракон просто выпил лишнюю бочку эля? – Икторн с надеждой посмотрел на Ябеду, словно умоляя его: ну соври, соври, что это так и есть!..
– Может и так, – Ябеда покачал головой, – но все слышали, как Элдуин кричал, что у него родился наследник.
– Проклятье! – Икторн со всей силы ударил кулаком в стену. – Проклятье!
Он еще долго потрясал своими огромными ручищами и выкрикивал всякие слова, которые тебе, дружок, пока что знать необязательно.
– Итамара – срочно в солдатскую похлебку! – Герцог внезапно перестал беситься и уставился на гнома покрасневшим глазом. Веко другого глаза на нервной почве закрылось. – А тебя...
От страха в животе Ябеды громко заурчало. Гном нащупал в кармане высохший остов жука-носорога – старый, неоднократно проверенный в экстремальных ситуациях талисман.
– А тебя я скормлю им завтра поутру, если десять магических костров не будут гореть всю сегодняшнюю ночь, – закончил Икторн.
– Именно так мы и сделаем, – выдавил из себя улыбку гном.
Он присел шесть раз (ритуал приветствия и прощания с Великим Герцогом, предусмотрены дворцовым этикетом) и торопливо проскользнул за дверь.
Прикрыв ее за собой, Ябеда с шумом перевел дух.
– Отбрехался... – произнес он с облегчением.
Глава 4
За свою долгую жизнь ворон Итамар успел кокнуть больше трехсот драконьих яиц.
Как только не пыталась королева-дракониха укрыть своих будущих детей от бдительного взора и железного клюва Итамара! Она каждый раз меняла место кладки, она закапывала яйца в гравий, скопившийся на дне ущелья; один раз Элдуин даже договорился с Верховным Эльфом о том, чтобы Бернис спрятала яйца в его лесу...
Только все это было тщетно. Еще ни разу (до самого последнего времени) профессиональное чутье не подводило Итамара: он снова и снова выслеживал место, где наивная дракониха пыталась укрыть будущее потомство, и двумя-тремя точными ударами массивного железного клюва разбивал все надежды на продолжение рода короля Элдуина.
Драконы не высиживают яиц – вот в чем вся загвоздка. Уж не знаю, какой винтик в мозгах этих существ Господь Бог не успел завернуть как следует, но только Бернис ни разу даже не пришло в голову высиживать яйца, хоть ты плачь. Точно так же, как дрозд никогда не помыслит о том, чтобы поплавать в жаркий полдень... Это генная инженерия, дружок, иначе говоря – инстинкт. Штука очень серьезная. Даже твой папа может не знать, что это такое.
Если бы Бернис сутки напролет сидела на этих яйцах, а Элдуин три раза в день носил ей еду, то Итамару не удалось бы подобраться к месту кладки даже на морскую милю. Хотя гномы, которые знали хитрого пронырливого ворона очень даже хорошо, посмеялись бы над этим утверждением:
– Да наш Итамар, если захочет, среди бела дня выклюет Элдуину глаз, да так, что тот ничего и не заметит!
Смелое утверждение. Но не будем верить гномам на слово – вечно они носятся с какой-нибудь дурью в голове. Если герцог Икторн вдруг скажет им, что в речке течет не вода, а кефир, то они тут же станут кричать об этом на весь лес, не потрудившись даже проверить – может, мудрейший герцог все-таки ошибся?
Во всем герцогстве, равно как и во всем остальном волшебном крае лишь одно существо могло наверняка знать, что ворону Итамару под силу, а что – нет. Это был, как ты давно уже понял, сам Итамар.
Никто не поверил бы, что в этой тощей облезлой птице, чьи перья кишат клещами и паразитами, заключена сила трехсот драконов... Ты в самом деле не веришь, дружок? Если честно, то я – тоже. Но все говорят, что Итамар не просто разбивает яйца Бернис. Он аккуратно, до последней капли выпивает их, причмокивая от удовольствия.
Потом он расправляет крылья навстречу ветру и некоторое время что-то бормочет себе под нос. Может, это слова древнего могучего заклинания, а может – просто бред старой уставшей от жизни птицы.
Даже самая последняя амеба в волшебном крае знает, что Итамар работает на герцога. Икторн скармливает ворону четыре фунта червей и мошек ежедневно, плюс крольчатина по выходным дням и на праздник Независимости (он приходится на 21 октября, когда было провозглашено Очень Великое Герцогство).
В свою очередь Итамар своей плешивой головой отвечает за то, чтобы ни один отпрыск короля Элдуина не увидел свет. Вот и все его служебные обязанности.
Конечно, тут напрашивается вопрос: а почему, собственно, Икторн так боится маленьких дракончиков?
Я тебе отвечу, дружок. Все дело в том, что давным-давно старая Вещая Сова (проживает на границе между страной Эльфов и Пятачком Альфреда, гадает на костях, по звездам и по мышиным внутренностям; говорят, также не брезгует и строго научными методами) за умеренную плату предсказала герцогу, что его ждут большие неприятности, причиной которых явится огнедышащее существо с красным пятном на голове.
Естественно, что Икторн сразу отмел в сторону возможность столкновения с автомобилем скорой помощи, увенчанным красным крестом (ведь тогда еще никому в голову не пришло изобретать двигатель внутреннего сгорания). Герцог понял, что неприятности будут исходить из Королевства Драконов.
Дюжина местных пронырливых воронов несколько дней кружила над королевством Элдуина, высматривая дракона с красной родинкой на голове. Такого среди подданных короля не оказалось. В уплату за информационное обслуживание Итамару пришлось отдать своим собратьям крупного дохлого зайца.
Вот тогда и началась охота на неродившегося дракона. Итамар, чьи старые кости уже дребезжали от сильного северного ветра, был вынужден день и ночь следить за Бернис. Несколько раз дракониха замечала плешивого ворона и тогда Итамар был на волосок от гибели. Один раз он не успел увернуться от драконьего хвоста и остался жив только потому, что улетел в густой куст дикой смородины, который несколько смягчил удар.
Поначалу Итамар проклинал свою судьбу, которая уготовила ему на старости лет превратиться в наемного политического убийцу. Но, отведав в один прекрасный день вкус королевской драконьей яичницы, он больше уже не роптал.
Глава 5
...Теперь прекрасные дни кончились. Итамара обвели вокруг пальца. Проклятый сын Элдуина все-таки родился. Ворон не мог ума приложить, где Бернис на этот раз удалось запрятать злополучное яйцо. Нахохлившись, он сидел на ветке старого дуба, откуда открывался прекрасный вид на Королевство Драконов. В небе виднелись сигарообразные силуэты его обитателей, озабоченно снующих вокруг пещеры своего короля. Итамар щелкал клювом и бормотал себе под нос:
– Это чушь. Глупая Бернис не могла оказаться хитрее меня. Может, этот ребенок – вовсе не ее? Она могла взять детеныша другой драконихи и соврать Элдуину, что сама родила его...
Некоторое время Итамар молчал. Несмотря на общее физическое недомогание мозги его работали исправно. Поэтому он понял, что говорит глупости. Бернис никогда не стала бы обманывать короля.
Размышления Итамара прервал резкий шум над головой. Что-то тяжелое ударилось о ствол дуба. Ворон громко каркнул и перескочил на другую ветку с более густой кроной. Тут он огляделся и заметил внизу корявую приземистую фигуру гнома. В руке тот держал жменю камней.
– Ты что, волчьих ягод объелся, О’Столоп? – прокаркал из укрытия Итамар. – Чуть не попал в меня!
– Какая жалость! – искренне огорчился гном. – Если бы я в тебя попал, герцог Икторн разрешил бы мне съесть две порции похлебки, которую сварят из тебя.
– Ты дурак! – раздался скрипучий голос Итамара. – Герцог говорил, что я – священная птица! Тот, кто съест меня, покроется фурункулами и умрет!
– Так я тебе и поверил! – захохотал гном. – Сегодня герцог говорил совсем другое. Он сказал, что ты – дармоед, и что от тебя проку еще меньше, чем от нас, гномов! Так что не каркай, а лучше повернись так, чтобы мне было удобнее попасть тебе в голову!
О’Столоп швырнул наудачу еще несколько камней, которые пролетели высоко над Итамаром, не причинив ему никакого вреда.
Ворон мог уже давно подняться на свое облезлое крыло и улететь отсюда прочь, но он решил напоследок позлить глупого гнома.
– Смотри, несчастный! – прокаркал он из ветвей. – На твоем пузе уже расцветает красный зловещий фурункул!
Взмахнув крыльями, Итамар перепрыгнул на другую ветку. Несколько выше своего наблюдательного пункта он приметил большое, похожее на грязную дорожную сумку гнездо диких лесных пчел, расположившееся между двух высохших сучьев.