дентом до поездки в это островное королевство, а по возращении занял последнее место. Учеба у меня совершенно не шла. Я не мог более осваивать науки. Они скользили мимо моего мозга, всегда возбужденного. Сердце мое было занято только принцессой. Я не видел окружающей действительности и совсем измучился.
Несчастный мальчик! - всхлипнула Бабушка.
- Ну, что ты делаешь, Бабушка? Я же просила...
- Извини, Солнышко, но...
- Крепитесь, крепитесь, - пробурчал Ворчун, глаза которого тоже были на мокром месте.
- Лорд Дейли не раз говорил со мной, - продолжал Говард, - пытаясь узнать, что же со мной происходит. Он даже водил меня по врачам. Но все только разводили руками и единственное, что могли сказать, так это - переутомление. Лорд Дейли хотел отправить меня в Италию, чтобы я год отдохнул, и это его желание возбудило во мне сумасшедшую надежду. Я упал на колени перед лордом и стал молить, чтобы он дал мне деньги на дорогу, но не в Италию, а до островного королевства, где я недавно побывал. Лорд Дейли догадался, что со мной происходит и очень возмутился. Он даже представить не мог, что из-за любви можно пожертвовать карьерой и дойти до такого беспомощного, как он выразился, состояния.
Все это время Говард смотрел на пляшущее пламя, иногда подбрасывая дров. Огонь магнетически действовал на него
- Денег, конечно, он не дал, - вздохнул Говард. - И правильно сделал. Для меня эта поездка кончилась бы печально. Думаю, что сейчас меня не было бы уже в живых.
- Что вы такое говорите! - схватилась за сердце Бабушка
- Не смейте так думать! - гневно приказала Солнышко.
- Да если бы это случилось, я бы!.. - потряс лапой Малыш.
- Полегче на поворотах, сэр, - пробубнил Ворчун.
- Не берите все так близко к сердцу, - попросил Говард. - Лорд денег не дал, и я не поехал. А было у меня намерение прийти к отцу принцессы, к королю, и все выложить как на духу. Пусть будет что будет! Я был полон такой решимости. И если бы лорд Дейли дал мне денег, я точно так и поступил бы. Не думаю, что королю мое признание пришлось бы по вкусу. Зачем я ему нужен? А если бы он узнал, что мы с принцессой увидели друг друга, он тут же приказал бы отрубить мне голову, чтоб не было никаких осложнений.
- Как хорошо, что у вас не было денег! - восхитился Толстяк.
- Не знаю, не знаю, - задумчиво произнес Говард. - Я узнал через наше посольство, что принцесса выходит замуж через месяц. Ровно столько осталось мне жить. Не успокаивайте меня! Вы мои друзья! Я это вижу, но не надо меня успокаивать, эти мысли продуманы мною не раз и не два. За этот месяц я должен написать поэму о своей любви. И вот только сейчас, сидя здесь, я сочинил финал поэмы. Триста стихотворных строк я посвящу огню в камине. Это будет великолепно! Огонь напомнил мне мою принцессу. И всякий мой читатель будет смотреть на огонь и видеть принцессу.
- Почти гениально! - воскликнул вдруг Ворчун.
- Почему почти? - удивилась Бабушка.
- Полностью гениально будет тогда, когда сэр Говард напишет стихи, - торжественно произнес Ворчун.
- Он их напишет! - твердо произнес Малыш.
Глава четвертаяПОДЗЕМЕЛЬЕ
Время было позднее. Говард заметил это и очень смутился.
- Я так вас задержал! Извините...
Он поднялся. Но тут мишки-гамми в один голос стали уговаривать, чтоб он не уходил.
- Мы так поняли, - сказал Толстяк, - что вам понравилось смотреть на огонь в камине.
- Да, да, - закивал Говард, - я даже не знал, что так успокоительно смотреть на огонь. Пламя о многом может рассказать...
- Так оставайтесь у камина, - предложила Бабушка.
- А вы?
- В замке много комнат.
- Они все в вашем распоряжении! - воскликнул Говард и застеснялся. - Правда, они все так запущены...
- Это ничего, - махнул лапой Ворчун.
- Мы быстро наведем порядок, - заявила Солнышко.
- Сэр Говард, - подал голос Малыш.
- Я слушаю тебя, мой маленький друг.
- Позволите ли Вы нам подняться на башню?
- Конечно! О чем разговор? Только не ходите в подвалы.
- У вас есть старинный меч?
- Не только меч. В башне - целый музей оружия.
- Это хорошо, - кивнул Малыш.
- Чем же это хорошо? - заинтересовался Говард.
- Если враги нападут, - сказал серьезно Малыш, - нам будет чем отбиваться. Я буду руководить обороной.
Все засмеялись. Бабушка заторопила:
- Идемте устраиваться на ночь и оставим сэра Говарда в одиночестве.
- Я не усну, - заявила Солнышко.
- Это почему? - спросил толстяк.
- Ты никогда не страдала бессонницей, - заметил Ворчун.
- Как вы можете спокойно спать, - сказала Солнышко, - когда сэру Говарду осталось жить только месяц?
Говард слабо махнул рукой, мол, не обращайте на это внимания.
- Я вот что скажу... - заявил Колдун.
И все понимали, что тирада, которую начал Колдун, может закончиться только утром, когда все попадают с ног от усталости, но положение казалось таким безвыходным, что мишки-гамми готовы были выслушать даже Колдуна.
- В моей книге, которую я забыл дома, о чем знает каждый из вас, потому что от каждого я уже получил не по одному упреку, но не держу ни на кого обиды, поскольку сам виноват... Стоп! Я забыл, с чего я начал.
- Ты начал с книги, о которой я уже слышать не могу, - сурово проговорил Малыш.
- О да! - обрадовался Колдун, не обратив внимания на жесткий взгляд Малыша. - В той книге - я буду изумительно краток - есть рецепт излечения от любви. Я постараюсь во сне вспомнить его. Недаром говорят - утро вечера мудренее, утром я скажу, как спасти сэра Говарда.
- Не надо меня спасать, - даже вскочил Говард. - Вы, друзья мои, так ничего и не поняли. Я самый счастливый человек. Неужели вы думаете, что я был бы более счастлив, если бы стал известным политиком и стал по телевидению говорить прописные истины или более того - обманывать народ, чем только и занимаются политики? Неужели есть что-то, что выше и прекраснее любви?
- Хорошо, сэр, - примирительно сказала Бабушка. - Оставайтесь и отдыхайте.
- Мы вас уважаем, сэр, - поклонился с серьезным видом Малыш.
- До утра, сэр! - мило попрощалась Солнышко.
- Помните, сэр, - прижал лапу к груди Ворчун, - мы ваши друзья.
- Это правда! - поднял лапу Колдун и хотел еще что-то сказать, но Ворчун потащил его за собой.
- Сэр, - начал Толстяк и уже приготовил кучу слов, которые считал очень светскими и уместными в этот поздний час, но такая сладкая зевота напала на него, что он потянулся, аж кости хрустнули, и так явственно увидел мягкое ложе, что сердце томно заныло, он представил себя на перине с небольшим куском чего-нибудь сладкого в лапе и ничего не мог сказать, кроме:
- О сэр!
Мишки-гамми удалились, а Говард остался один и продолжал сидеть перед камином. Он предался мечтам.
А мишки тем временем выбрали две комнаты, быстренько навели порядок, и в одной должны были расположиться Толстяк, Ворчун, Колдун, в другой - Бабушка, Солнышко и Малыш.
Последний долго мучился над вопросом, с кем ему будет лучше, и предпочел Бабушку, с которой всегда спокойно. Она не забудет подоткнуть одеяло и поправить подушку.
Когда уже собрались идти спать, Малыш мечтательно сказал:
- Завтра поднимусь на башню!
Он это сказал просто так, в предчувствии приятного восхождения, но Колдун вдруг вскочил с таким видом, будто хотел поймать убегающую мысль.
- Минуточку! - поднял он лапу.
Все уставились на него, но Колдун будто превратился в статую.
- Эй! - позвал Ворчун.
- Вы верите в инстинкт? - вдруг спросил Колдун.
- При чем тут инстинкт? - спросил Ворчун.
- А при том.
И снова Колдун застыл в немоте. По глазам видно было, что мысли в его голове бегают, как белки в колесе.
- Я верю! - рявкнул ему в ухо Ворчун.
Колдун от неожиданности даже подскочил на месте.
- Во что? - спросил он испуганно.
- В инстинкт.
- Ага, спасибо, - обрадовался Колдун, - я вспомнил, о чем хотел спросить. У вас бывает так, что в голове еще нет ничего, а словно уже есть.
Мишки потупили головы и прислушались: есть у них там уже что-то или ничего нет?
- Я неточно выразился, - заявил Колдун.
- Да ну тебя! - рассердился Малыш.
- Идемте спать, - простонал Толстяк, уже засыпая.
- Это очень важно!
- Что важно? - спросила Бабушка.
- То, что я хочу сказать, - пояснил Колдун.
- Завтра скажешь, - согласился с тем, что это важно, Толстяк. - Я тебе даю два часа.
- Это касается сэра Говарда.
- Сэра? - в один голос спросили мишки-гамми.
- Его дальнейшей судьбы.
- Чего же ты молчишь?
- Я не молчу.
- Что же ты делаешь?
- Я пытаюсь сказать, а вы не даете мне это сделать. Если медведь не может высказать свою мысль, то можно подумать, что у него этой мысли нет.
- Говори же!
- Но у меня на самом деле этой мысли пока нет.
- Вот и скажешь, когда будет, - махнул лапой Толстяк.
- Когда будет, будет поздно. У меня нет самой мысли, но есть предчувствие. Мне подсказывает инстинкт.
- И что же он подсказывает, твой инстинкт? - спросила Солнышко.
- Что не надо подниматься на башню, а нужно спуститься в подвалы, - сказал Колдун.
- Почему ты так решил? - спросил Ворчун.
- Вы запомнили слова сэра Говарда?
- Я запомнила каждое его слово! - заявила смело Солнышко.
- Я тем более, - сказал Малыш.
- Как это ты «тем более»? - насупилась Солнышко. - Получается, что я меньше запомнила, чем ты.
- Это именно так.
- Как ты можешь доказать?
- Тут не требуется доказательств!
- Отлично, дети! - воскликнул Колдун. - Это прекрасно, что вы все помните! Это великолепно! Тогда скажите Ворчуну, что сказал...
- Стоп, стоп! - возмутился Ворчун. - Почему только мне?
- Потому что ты больше всех сомневаешься, но если уж тебе так угодно, то пусть Солнышко и Малыш вспомнят, что сказал сэр Говард, когда Малыш попросил позволения, что с его стороны было очень учтиво и говорит о хорошем воспитании, к чему немало труда приложил я... Простите!