Как бы мишки-гамми хотели, чтобы тревоги князя гномов и впрямь не подтвердились!
Быстро позавтракав, путники продолжили свой путь. Князь Барад заверил короля, что к вечеру они достигнут входа в подземелье. К полудню ветер быстро разогнал тучи, а потом, когда небо расчистилось, утих. Из-за гор неспешно выплыло солнце. В голубоватой рассветной дымке виднелись зубчатые контуры горного хребта, обрывающегося к равнине отвесной стеной. К нему и пролегал путь отряда.
Однако спустя час-другой стало ясно, что Барад, давно не бродивший по этим местам, взял неверное направление. Путники блуждали по каменистой равнине, иссеченной сетью извилистых трещин и усеянной россыпями бурых камней. Бесконечно тянулась бесплодная равнина - бурая, иссохшая, растрескавшаяся почва, красноватые валуны да россыпи гальки. Вокруг не было ни птиц, ни зверей. Путники обреченно шагали за Барадом. Мишки-гамми старались не думать, что с ними будет, если ночь застигнет их на этой равнине.
Наконец, отряд вышел к каменистому руслу пересохшей речки, по берегу которой тянулась дорога, некогда мощенная красными плитами.
- Давным-давно здесь проходил оживленный торговый путь, - пояснил князь гномов. - Тут протекала полноводная река...
- Когда же это было? - удивленно спросил Колдун, припоминая главы из волшебной книги, посвященные истории Нортумбрии.
- Еще до того, как был заложен первый камень в основание Дрекмора, - ответил Барад.
- А что же случилось потом? - полюбопытствовал юный Джон.
- Полчища орков поселились в Черных горах. С тех пор никто не рисковал путешествовать по этой дороге. Река постепенно обмелела и высохла, потому что некому стало приглядывать за плотинами, регулирующими ее ежегодный сток...
Тем временем солнце начало клониться к западу. Путники сделали короткий привал, торопливо поели и отправились дальше. Впереди маячили Черные горы. Но вдруг дорога нырнула в глубокую ложбину, и виднелись лишь снежные вершины трех пиков, пока еще ярко освещенные солнцем.
Через несколько часов дорога резко свернула в сторону. Если раньше путники двигались на юг, и нагорье тянулось слева от них, то теперь они круто забирали к востоку. Вскоре русло уперлось в скалу с промоиной наверху и ямой у основания. С этой скалы некогда низвергался водопад, а сейчас змеился чуть заметный ручей.
От этого места отряд поднялся к долине, посреди которой чернело озеро. Заходящее солнце осветило небо, но в матово- черной, как бы мертвой, воде не отражались ни горы, ни закат. В конце долины, над черной водой, громоздились отвесные утесы - темные, зловещие и монолитные.
- Где же вход в пещеру? - спросил король.
- Отсюда его не разглядишь, ваше величество, - ответил Барад. - Вход представляет собой узкую высокую щель. Найти ее может лишь бывалый путник. Нам следует поторопиться.
Меркла, догорая, вечерняя заря. В небе ярко поблескивали звезды, когда изрядно уставшие путники вышли к северному склону долины, шагая берегом озера. Долина шириной около двух миль протянулась в длину мили на четыре. Между барьером из скал и водой виднелась узкая полоска земли.
На подступах к входу в подземелье, в конце долины, путь неожиданно преградил залив, перерезавший сухую полоску земли между озером и грядой береговых скал. Вода в заливе, темная и затхлая, была затянута зеленой ряской.
- Мне этот залив почему-то напоминает руку утопленника, который мертвой хваткой вцепился в скалы, - поделился впечатлениями Малыш с Бабушкой.
Он отважно шагнул вперед и поскользнулся. Залив оказался мелкий, но со скользким дном. Поскользнувшись, отважный медвежонок едва не упал, однако сумел сохранить равновесие и вскоре выбрался на сухое место. За ним последовали остальные путники. Вступая в ледяную зеленоватую воду, мишки-гамми невольно содрогнулись от омерзения.
Когда путники благополучно перешли вброд залив, вдруг послышался приглушенный всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и тотчас же плашмя шлепнулась обратно. Обернувшись, мишки-гамми увидели, что по центру озера вкруговую расходятся волны - черные в сумеречном вечернем свете. Потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова сомкнулась тишина.
- У меня такое ощущение, что мы сейчас не одни в этой долине, - шепотом сказал Ворчун Толстяку.
- Лучше бы тебе помолчать, - заметил тот. - Едва только ты предвещаешь какую-нибудь напасть, как она тотчас приключается с нами. Золотистые отблески вечерней зари скрывались за тучами, сумрак сгущался. Теперь отряд двигался вдоль отвесной горной стены по каменистой и узкой полоске суши, загроможденной острыми обломками скал. Путники старались не отходить от стены, даже придерживались за нее, чтобы матово-черная, с прозеленью вода была от них как можно дальше. Все инстинктивно чувствовали, что от этого озера исходит неизвестная опасность. И от этой неизвестности страх только усиливался.
Когда путники одолели около мили, в сумраке они неожиданно увидели два мощных дуба. На мелководье валялись почерневшие ветки. В глубину озера двумя рядами протянулись остовы полуистлевших стволов. Здесь некогда кончалась дорога, обсаженная по обеим сторонам дубами. Нынче эту дорогу заливало черное озеро.
Деревья выглядели на диво могучими и древними. Мишкам-гамми никогда раньше не доводилось видеть таких громадных дубов. Деревья возвышались над головами волшебных медведей, словно гигантские сторожевые башни, охраняющие вход в подгорное царство. Но взгляд Ворчуна был неотрывно прикован к поверхности озера.
- Ты видишь вон те соломинки, которые торчат из воды? - толкнул он в бок Толстяка.
- Есть что-то такое, - присмотревшись, с трудом различил тот с десяток соломин, торчащих недалеко от берега.
- Тебе не кажется, что они как-то подозрительно передвигаются в нашу сторону? - настороженно спросил Ворчун.
И прежде, чем Толстяк успел что-либо ответить, Ворчун поднял с тропы камень и запустил в озеро. Вода проглотила брошенный камень с утробным, приглушенно чавкающим всплеском. В ответ озеро вспузырилось, забулькало, и от того места, где утонул камень, по воде разбежалась круговая рябь.
- Что ты делаешь, Ворчун! - всполошилась Бабушка. - Тут и так страшно! - поежилась она. - Этот пруд мне кажется страшнее стаи волколаков, а ты его попусту баламутишь!
Раскатившаяся по озеру круговая зыбь злобно лизнула каменистый берег, и в тот же миг на поверхности воды показались головы орков. Это были воины одного из немногочисленных отрядов, уцелевших после битвы под Дрекмором. Они были оставлены Черным Герцогом в засаде у входа в подземелье и скрывались под водой, дыша через соломинки. Сигналом к их выступлению должен был служить брошенный в воду камень. Своим неосторожным поступком Ворчун поторопил нападение врага.
С леденящим душу ревом орки в черных кольчугах двинулись из воды к отряду. В лапах у них были мечи, топоры и круглые щиты. На путников сверху посыпались стрелы. Стреляли лучники, притаившиеся на ветвях высоких деревьев. Но так как брошенный Ворчуном камень заставил врагов выступить преждевременно, то согласованных действий у них не получилось.
Пока орки-меченосцы добирались до берега, гномы сгруппировались в плотный клин, прикрыв щитами короля Джона и мишек-гамми, и под этим прикрытием расстреляли из своих луков орков, сидящих на дереве. Труднее оказалось справиться с остальными врагами.
В ночной тьме, у входа в пещеру завязался кровавый бой. Гномы вышли из него победителями, но и сами потеряли убитыми почти дюжину своих бойцов. Из орков не уцелел ни один.
По приказу князя Барада развели небольшой костер. От его огня гномы-проводники разожгли свои факелы.
- Нам следует поспешить внутрь подземелья, - сказал Барад королю. - Мы могли бы заночевать и здесь, но, чует мое сердце, упустим Икторна. Надо поторопиться.
- Что ж, друзья, в путь, - приказал король Нортумбрии.
Прямо от входа в подземелье отряд начал подниматься по лестнице, которая оказалась крутой, но широкой. Путники насчитали двести ступеней, а потом увидели сводчатый коридор, уводящий в таинственную темную даль. Мишек-гамми буквально шатало от усталости, но они не отставали от спутников.
Барад бессменно возглавлял колонну. В левой руке он держал факел, рассеивающий черную тьму коридора шага на три вперед, а в правой - обнаженный меч. За ним, через двух путников, шагали факелоносцы. Шествие замыкали мишки-гамми.
После двух или трех плавных поворотов путники заметили, что движутся под уклон. Вскоре их стала донимать жара. Однако духоты они не ощущали, а иногда их овевало прохладой. Сквозь отдушины, как-то выходящие на поверхность, в подземелье проникал свежий воздух с гор.
Временами при свете факела Колдун, шагавший следом за Барадом, видел поперечные галереи, лестницы, ведущие то вверх, то вниз, разветвления коридора, по которому они шли, и с тревожным любопытством пытался понять, какими ориентирами пользуется маг.
Гномов не угнетала безмолвная тьма. Изредка Барад подзывал к себе одного из проводников, некогда бродивших по этим пещерам, и тщательно советовался о дальнейшем выборе пути. Но чаще принимал решение самостоятельно, и чутье еще ни разу не подвело его. Изредка на пути попадались речки, глубокие колодцы и широкие расселины. Через одну из них, шириной в три шага едва уговорили перепрыгнуть Солнышко. По расселине струился ручей, и при взгляде сверху она казалась бездонно-черной.
Вскоре расселины стали преграждать путь все чаще и чаще. Отряд продвигался удручающе медленно. Спуску, казалось, не будет конца. От усталости у всех подкашивались ноги, однако об отдыхе пока еще никто не заикался.
Гномы почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шепота. Тишину нарушал лишь шорох шагов, а когда Барад выбирал дорогу и отряд поневоле стоял на месте, в черном безмолвии затихшего коридора раздавалось негромкое журчание воды.
К полуночи путники вступили в большой зал с высоким потолком.