— Кстати, как твой отец? — спросил он.
— Все так же.
— Ну, значит, все хорошо!
Кэролайн только усмехнулась, повернувшись в мою сторону.
— Добрый день, — сказал я. — Меня зовут Бен Трумэн.
— Мы с вами знакомы?
— Нет.
— Погодите. Бен Трумэн?.. Ах, извините, о вас рассказывал мой отец. Как вам понравился здешний цирк?
— Занятно, — сказал я, пожимая ее сухую теплую руку.
— Занятно! — передразнил меня Макс Бек. — По первому разу, конечно, занятно.
— Макс, познакомься, это шериф Трумэн из города Версаль в штате Мэн.
— А, вы оттуда. Мои соболезнования по поводу случившегося.
— Макс, шериф Трумэн приехал в Бостон, чтобы разобраться с убийством Данцигера. Так что трепещи, скоро ряды твоих клиентов сильно поредеют.
— Уже трепещу, — насмешливо сказал Бек и, попрощавшись, отошел от нас.
Мы остались наедине.
— Похоже, ваше замечание его не позабавило, — заметил я.
— А я и не собиралась шутить.
Келли собрала документы со стола и убрала их в свой кейс. Я стоял так близко, что мог различить седые пряди в ее волосах. Нарочно не закрашены? Кэролайн была вся такая элегантная, аккуратная и продуманная — начиная от одежды и заканчивая искусным, едва заметным макияжем. Немыслимо предположить, что седые пряди оставлены случайно. Очевидно, это часть имиджа.
— Шериф, вы сказали, было занятно. А более конкретно?
— Более конкретно? — улыбнулся я. — Меня поразило то, что вы шепнули своему коллеге в ухо.
— Вас это шокировало?
— Не сами слова, а тот факт, что не только я, но и судья мог вас услышать.
— Велика беда. Ему это полезно — услышать, что кто-то способен послать его на…
Опять она сформулировала свою мысль без обиняков. Я слегка покраснел.
— А как вам понравился пассаж про охоту на ведьм? — спросил я.
— Чепуха. Обычная риторика Бека — любит драматизировать.
— Он прав?
— Насчет охоты на ведьм? Нет, мы здесь не совсем дураки, чтобы устраивать подобного рода разборки.
— Но как насчет истерии? Ведь полицейские и впрямь хватают людей пачками, почем зря!
— Возможно, есть перегибы. Возможно. Но что касается Макниза — тут сомнений нет. По нему тюрьма плачет. Бек знает, что его клиент совершил преступление.
— Однако он уверен, что Макниз и сейчас выйдет сухим из воды.
— Верно. Если мы не предъявим суду пострадавшего и если тот не даст показания, дело лопнет.
— Вы надеетесь на успех?
Кэролайн Келли пожала плечами.
— По сравнению с расследованием убийства Данцигера это третьестепенное дело. Так что я не стану давить на пострадавшего. Если он откажется наотрез давать показания против Макниза — ничего не попишешь. Свидетель еще понадобится мне позже. К тому же, если Макниз выкрутится на этот раз, мы его ущучим в следующий. Он рецидивист. Такие рано или поздно попадаются. Вы, наверное, знаете: девяносто пять процентов преступлений совершают пять процентов преступников. Макниз откосится к этим пяти процентам.
— То есть охотники правы — тут настоящая ведьма?
— Совершенно верно. Пойдемте.
Отец Кэролайн поджидал нас на ступеньках здания суда.
Кэролайн поцеловала его и заботливым материнским жестом стерла следы помады с его щеки.
— Спасибо, что ты нам помогаешь, — сказал Келли.
— Благодари не меня, а Эндрю Лауэри. Он прокурор, он у нас все решает. Раз ты с ним по телефону договорился — значит, быть по сему.
— Но ты же замолвила за меня словцо!
— Говоря по совести, я посоветовала ему отослать тебя домой.
— Ну ты даешь, дочка! Тоже мне помощница!
— Я не хочу, чтобы кто-то вмешивался в мое дело.
— Вы не правы, — сказал я. — То, что произошло у нас, не может нас не касаться.
— Здесь я координирую расследование, а вы бы могли прекрасным образом наблюдать за ним, не выезжая из своего города, шериф Трумэн! Но раз уж вам так не терпится быть в самой гуще следствия, по мне — Бога ради. Надеюсь, у вас есть на то веские причины. Так или иначе, прокурор Лауэри велел мне оказывать вам всяческую поддержку.
— «Прокурор Лауэри велел», — проворчал Келли. — Хорошенькие дела — моя дочь готова помогать мне лишь по указке сверху!
— Папа, не заводись! Я считала, что ты в отставке.
— Рано мне отставляться.
— В шестьдесят семь лет?!
— Шестьдесят шесть, да будет тебе известно!
— Все равно — возраст!
— Никакой это не возраст!
— Ладно, мир, — сказала Кэролайн, достала листок бумаги, что-то написала на нем и протянула записку отцу. Тот прочитал:
— «Мартин Гиттенс». Кто такой?
— Коп. Мистер Лауэри лично просил его помочь вам.
— Очень любезно со стороны Лауэри. А что за человек этот Гиттенс?
— Детектив. Говорят, он отлично знает Мишн-Флэтс. Он уже давно канючит, чтобы я официально подключила его к расследованию.
— Ты ему доверяешь?
— Папа, ты же сам всегда говоришь: «Доверяй всем…»
— Ну да, доверяй всем, а карты не показывай, — с довольной ухмылкой закончил Келли. — Молодец, дочка, не забыла мои уроки.
— Спасибо, мисс Келли, за доброе отношение, — сказал я.
Кэролайн грозно помахала пальцем перед моим лицом.
— Шериф Трумэн, если что случится с моим отцом — у-у! Он теперь на вашей ответственности!
— А если что-то случится со мной?
Она не удостоила меня ответом.
— Еще одно. Если что нароете — обещайте мне делиться всей информацией. Скроете что-либо от меня — даже самый-рассамый пустяк, — и наш договор лишается силы. Будете работать дальше на свой страх и риск, без нашей крыши. Так Лауэри сказал — я только передаю его слова.
— Договорились, — кивнул Келли.
— Ну, удачи вам. — Кэролайн снова чмокнула отца в щеку и снова большим пальцем стерла помаду с его щеки. — Надеюсь, вы двое — хорошая команда.
— Как Бэтмен и Робин, — усмехнулся Келли.
— Вот именно, — сказала Кэролайн и упорхнула.
13
Квартал Гроув-Парк состоял из шести уродливых многоэтажных домов желтого кирпича. Они были поставлены как попало, словно брошены небрежной гигантской рукой.
Мартина Гиттенса мы застали на крыше одного из этих домов — на корточках перед чернокожим парнем лет двадцати пяти, который сидел, прислонившись спиной к каменной трубе.
У парня был испуганный, затравленный вид.
— Я тебе не враг, — с отеческой улыбкой говорил Гиттенс. — Ты, Майкл, сам себя в угол загоняешь. Давай положим конец этой неприятной ситуации прямо сейчас. Скажи только слово — и гуляй. Ну, хочешь подумать? Думай. Я подожду в сторонке, чтоб тебя больше не смущать.
Поодаль переминались с ноги на ногу двое полицейских в штатском. Они с нетерпением ждали конца переговоров.
Но Гиттенс явно не спешил. Он встал и ленивой походкой направился к нам.
Мы поздоровались и обменялись рукопожатиями.
Мартин Гиттенс был мужчина средних лет. Не высокий и не низкий, не красивый и не урод. Словом, в толпе на такого внимание не обратишь. Однако он производил приятное впечатление открытого и улыбчивого человека — себе на уме, но на какой-то симпатичный, неопасный манер. И одет бесхитростно, под своего парня: куртка, под ней простенький свитерок, глаженые брюки цвета хаки и кроссовки. Не будь у него на поясе небольшой кобуры — вылитый бухгалтер или школьный завхоз, который вышел прогуляться в выходной день.
— Парнишка готов с нами сотрудничать, — пояснил Гиттенс, кивнув на молодого негра, который неподвижно подпирал дымовую трубу. — Вот-вот согласится сделать для нас контрольную закупку.
— Нам покуда вниз идти?
— Оставайтесь. Он у меня быстро дозреет. Вообще-то неплохой парень, раньше мне подкидывал информацию. Только вот оступился, бедолага. Я его сперва хорошенько пугнул, затем слегка приласкал. А теперь пусть немного подумает. Вы сами знаете всю эту механику, всю эту игру-муру.
В этот момент парень позвал Гиттенса.
— Нет, не выйдет, — сказал он. — Я не могу.
Гиттенс вернулся к нему.
— Ладно, Майкл, без проблем. Как ты скажешь, так и будет.
— И что теперь?
— Теперь я обязан доложить прокурору — поглядим, что там решат. Думаю, посадят. Правда, сперва промаринуют в камере несколько недель. У них дел невпроворот — до мелкой рыбешки вроде тебя не сразу руки доходят.
— Врешь, командир! — заявил парень. — Не могут они меня засадить.
Гиттенс доброжелательно повздыхал.
— Ну, так как со мной? — спросил парень.
— Пойми, от меня ничего не зависит. Закон есть закон. Ты сам решаешь — сесть за решетку или договориться по-хорошему. Я не твой адвокат, ты на мой совет можешь и наплевать.
— Тут, на крыше, адвоката нету. Вы мне скажите, как поступить.
Гиттенс присел на колени рядом с парнем.
— Слушай, я тебе даю шанс, потому что ты его достоин. По-моему, Майкл, в тюрьме тебе не место. Но я из-за тебя своей работой рисковать не стану, понимаешь? Я не могу отпустить тебя на все четыре стороны только потому, что ты замечательный парень и я верю в тебя. Чтобы я тебя мог отпустить, мне от тебя что-то взамен нужно. Ты — мне, я — тебе. Закон жизни.
— В какую кутузку меня упекут? В Уолпол?
— Нет, бери выше. В Конкорд.
— А как в конкордской тюрьме?
— Как, как!.. Будто сам не знаешь, как в тюрьме. Хреново.
— Не могу понять, как меня угораздило… Ей-богу, никогда не мечтал в такое дерьмо влипнуть. Пропасть из-за грошового пакетика наркоты!
— Извини, дружок, шестнадцать грамм чистейшего — это не грошовый пакетик!
— Я его что — взвешивал? Да и не мой он!
— Ага, я тебе его в карман сунул. Хватит вилять! Будь мужчиной. Влип — так имей мужество принять ответственность.
— Мне просто дали на хранение.
— Хранение, продажа — один черт. В любом случае состав преступления. Шестнадцать грамм есть шестнадцать грамм. Тянет на три хороших года.
Парень скорчил кислую физиономию. Ему было не до лекций.
— Майкл, попробуй выскочить из этого дерьма, пока не поздно. Я тебя поддержу. Если все повернется как надо, тебя вообще могут выпустить.