Вега опять смотрел футбольный репортаж. Про нас он уже забыл.
В машине Келли попробовал меня утешить:
— Ты был молодцом, Трумэн. Он тебе рассказал всего чуть-чуть, но это только начало. Мы еще вернемся к нему, в некоторых делах нужно терпение.
— Он по-прежнему лжет!
— Да, он правды не говорит. Видать, у него есть на то особые причины.
Недолго я возмущался по поводу лжи детектива Веги; в вихре других событий на время все забылось.
Когда мы вернулись в Бостон, Келли позвонил дочери, и она ошеломила нас мрачной новостью: Рей Ратлефф убит.
Выстрелом в глаз.
Так же, как Данцигер.
Таким образом, дело Джеральда Макниза развалилось.
Единственный свидетель против него мертв.
21
Тело обнаружили в парке Франклина, на влажных листьях под каменным мостиком.
Когда мы с Келли туда приехали, тело было прикрыто куском темного полиэтилена; из-под импровизированного покрывала торчали лишь длинные ноги. Полицейские сдерживали толпу зевак. Фоторепортеры щелкали камерами. Телевизионщики разворачивали свою аппаратуру.
Первые следственные действия, видимо, были закончены. Несколько детективов стояли возле трупа и трепались о способах приготовления мексиканского соуса. Им было настолько наплевать на то, рядом с чем они стоят, что я бы не удивился, поставь один из детективов для удобства ногу на труп — как на бревно.
Келли представился и спросил, что произошло.
— Урыли парня, — сказал один из детективов. — Сущие джунгли. Человека тут убить — все равно что высморкаться.
Келли откинул покрывало, чтобы осмотреть рану на лице. Жуткое зрелище. Череп, правда, не разнесло. Только глазницу.
— Когда это произошло? — спросил Келли.
— Несколько часов назад. Трупное окоченение затронуло только лицо и веки. — Детектив тут же поправился: — Веко.
— Свидетели? Улики?
— Ничего. Следы на земле. Но это же парк, тут миллион следов. А что до свидетелей — нету их. В этих джунглях вообще свидетелей не бывает. Тут одни слепоглухонемые живут.
Шагах в двадцати от нас Кэролайн вела оживленную беседу с Кертом и Гиттенсом. У Керта было обычное свирепое замкнутое выражение лица.
Мы с Келли подошли к ним.
— Любопытная история, — говорил Керт, обращаясь к Гиттенсу, — вы нашли этого типа в ста километрах от города, где он прочно засел на дно, — а сорок восемь часов спустя он лежит под мостом в Бостоне с пулей в черепе. Каким образом он так быстро перелетел сюда и наткнулся на пулю?
— Эд, я ничего объяснить не могу. Сам не понимаю. Я получил подсказку, где этот Ратлефф. Мы с друзьями туда съездили… — Он кивнул на меня и Келли. — Ты, Эд, не вали с больной головы на здоровую. Если не ты нашел этого типа, а я — это твои сложности, а не мои. Ты, дружище, у слона дырку в заднице не найдешь.
Гиттенсу нравилось махать красной тряпкой перед физиономией быка.
Они явно не слишком-то дружили с Кертом, но Гиттенс называл его Эдом и подкалывал, словно они были закадычные друзья, между которыми все позволено.
Кэролайн сочла нужным вмешаться:
— Ладно, Гиттенс, завязывай хохмить.
— Ратлефф сам виноват, — сказал Гиттенс. — Сдрейфил, засуетился и вернулся в Бостон. Может, даже пытался убедить Брекстона, что он ему не опасен. Ну а тот возьми и не поверь. И для верности — вот. Эд, ты же не думаешь, что в А-3 кто-нибудь мог стукнуть Брекстону!
— Я не про кого-нибудь в А-3 говорю, — сказал Керт. — Я про конкретного человека в А-3 говорю.
Гиттенс — вместо того чтобы стать на дыбы — наигранно удивился:
— Совсем сдурел, Эд. Если у тебя есть что против меня — так и говори, не мнись.
Керт сжал кулаки. Гиттенс шагнул назад, смахнул улыбку с лица и изготовился к бою.
Келли быстро встал между ними — высокой и широкой стеной.
— Бросьте, ребята. Не место и не время выяснять отношения.
Но Керт пер грудью на Келли — дескать, уйди с дороги.
Тут и Кэролайн стала рядом с Келли.
— Эд, — сказала она, — Мартин прав, ты совсем с катушек слетаешь. Пойди остынь. А потом возвращайся к работе.
Керт плюнул, сверкнул глазами на толпу зевак и репортеров, повернулся и молча пошел прочь.
— У-у, — сказал я, когда он был уже далеко, у своей машины, — я думал, он в таком состоянии столетний дуб голыми руками повалить может!
— Бен! — воскликнула Кэролайн и жестом показала: не обостряй ситуацию!
Мы помолчали. Потом Гиттенс промолвил:
— Это Брекстон. Его почерк.
Кэролайн согласно кивнула.
— На данный момент мы имеем мотив, возможность преступления и «личную подпись» убийцы.
— Согласна, этого достаточно, — кивнула Кэролайн. — Надо брать.
22
Легко сказать — «надо брать Брекстона».
А попробуй ты его возьми на самом деле!
После убийства он наверняка залег так хорошо, что в ближайшее время его никто не отыщет — ни полиция, ни дружки-дилеры, ни стукачи Гиттенса. Стало быть, оставалось только ждать, ждать и ждать. Рано или поздно он вынырнет на поверхность. Не он, так кто-нибудь из его банды совершит роковую ошибку.
Ждать пришлось относительно недолго — четыре дня.
Эти дни показались бесконечностью.
Ожидание было неприятно для всех, а я так совсем издергался.
С момента прибытия в Бостон я просто плыл по достаточно стремительному течению событий. И вдруг у меня словно ноги в иле увязли, и я остановился на неопределенное время.
Каждый день мы с Гиттенсом шныряли по Мишн-Флэтс, пытаясь расколоть кого-либо из обычных стукачей — посулами, угрозами, новыми посулами…
Все как воды в рот набрали.
Вечерами я копался в документах в офисе спецрасследований, или ужинал с Келли, или в одиночку подолгу бродил по центру города.
Я вдруг резко разлюбил Бостон.
Возможно, тому виной мое странное настроение в те дни.
Город казался мне замкнутым в себе, необщительным, закомплексованным — словом, достойная неофициальная столица Новой Англии со всеми ее дурацкими пуританскими традициями.
Скорее всего недостатки в таком объеме существовали не в самом городе, а в моем раздраженном воображении. Но с тех пор я так и не восстановил свои добрые внутренние отношения с Бостоном.
Умом я понимаю, что Бостон — город как город, со своими плюсами и минусами и со своими красотами. Но сердце мое к нему, похоже, навсегда остыло.
В четверг — в один из мучительных дней бездеятельного ожидания — я никак не мог заснуть в комнате отеля.
В полночь я вскочил с кровати и подошел к окну.
Я тосковал по дому, по Версалю.
Внизу шумел ночной город — я остановился в «Бэк-Бей-Шератоне» в Саут-Энде. Тут и ночью жизнь не стихает. Но это была чужая жизнь чужого и мне враждебного города.
Я до того захотел услышать знакомый голос, что позвонил в версальский полицейский участок. Сделаю вид, что проверяю, как у них идут дела.
Трубку снял… Морис Улетт. Тот самый, который любит постреливать в светофор на перекрестке перед своим домом.
— Ба! Морис, — удивился я, — а ты какими судьбами ночью в участке? Заарестовали?
— Отвечаю на телефонные звонки.
— Ты?
— Ну да.
— С какой стати?
— Ммм…
— Чья это была идея?
— Дика.
Тут к телефону подошел сам Дик Жину и коротко проинформировал меня о жизни участка в последние дни.
Про Мориса он доложил: взяли его на работу, потому как он все равно постоянно вертится под ногами в участке; так пусть выполняет что-нибудь полезное — он теперь на звонки отвечает, прибирается и прочую мелочевку выполняет. Кстати, Дайан забегала, про меня спрашивала.
— Я сказал, что ты в Бостоне крепко и надолго засел, — отрапортовал Дик. — Ты ей, бедняжке, сердце этим разбиваешь.
Я ощутил такую нежность к нему и ко всем, всем, всем — даже не ожидал, что буду так по Версалю убиваться!
— Дик, передай ребятам от меня привет и скажи, что у меня все в порядке. Хорошо?
— Хорошо, Бен. Так держать, старина. Я уверен, шериф гордится тобой.
— Дик, шериф — это я!
— Конечно, ты. Но ты понимаешь, кого я имею в виду.
— А как расследование в ваших краях?
— Идентифицировали отпечатки пальцев Брекстона — в бунгало его пальчики найдены аж в восьми местах! Думаю, он тот, кого вы ищете. И еще одно. Звонил Рэд Кэффри с бензоколонки. Он вспомнил, что за пару недель до находки трупа в бунгало к нему подкатил заправиться молодой негр на белом «лексусе» с массачусетским номером. Купил карту нашей округи. Рэду показалось, что этот жуликоватого вида парнишка с прической «я у мамы дурачок» как-то не очень соответствует белому новенькому «лексусу» за пятьдесят тысяч долларов. К тому же парнишка долго искал, с какой стороны машина заправляется. Рэд сразу подумал — машина краденая. Однако ключи торчали в зажигании, нормальные ключи. Так что Рэд ограничился тем, что записал номер.
— Проверили?
— К сожалению, банк данных про угнанные машины с массачусетскими номерами для нас тут недоступен. Одно скажу, в нашем местном списке угнанных машин «лексус» не значится.
— Ладно, Дик, спасибо за информацию. Будь другом, смотай к Рэду Кэффри и покажи ему фото Брекстона. И расспрашивай всех при удобном случае насчет этого парня, который не знал, с какой стороны его тачка заправляется… Дик, а отца моего видел?
— Видел.
— Ты заглядывай к нему хоть иногда. Сам знаешь, как ему сейчас трудно.
В период своего вынужденного безделья я имел сомнительную честь познакомиться с бостонским окружным прокурором Эндрю Лауэри.
Кэролайн передала мне, что я должен быть в офисе Лауэри в пятницу в девять утра. Прокурор желает познакомиться с Джоном Келли и со мной.
Я не ожидал ничего хорошего от этой встречи. Так оно и вышло.
Лауэри мы застали в его кабинете. Положив ноги на стол, он смотрел последние известия по телевизору — рассказывали о титанических усилиях полиции найти убийцу помощника прокурора Данцигера.
Довольно приятный темнокожий мужчина. Правда, немного щупловат. Белоснежная рубаха, голубой галстук в полосочку.