Кузины принимали множество визитов. Лидия худела и, хоть и не была больна, все сильнее напоминала Филипа. Энн, напротив, полнела. Она любила поесть. Пока ее формы лишь слегка округлились, что, впрочем, ее не портило, а скорее добавляло прелести ее кукольному личику. Ни та ни другая не были помолвлены, и леди Бертрам призывала дочерей «жить полной жизнью». Мистер Эшли наведывался к ним при первой возможности. Я сразу узнавала, когда он приезжал. В такие дни щеки Лидии начинали гореть как в лихорадке, а Энн делалась суетливее обычного. Стоило мистеру Эшли объявиться, война между сестрами разгоралась с новой силой. Пусть он и был лицедеем, но я ясно видела, чего он добивается на самом деле. Он хотел признания в любви от Лидии и для этого, как в плохих французских комедиях, флиртовал с Энн, заставляя старшую сестру ревновать.
Как-то в полдень, когда я уже сидела в своей тележке, чтобы ехать домой, у меня за спиной послышался шорох торопливых шагов по гравию. Даже не оборачиваясь, я узнала мистера Эшли. Веселый и запыхавшийся, он запрыгнул в тележку и уселся рядом со мной.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Уф! Не подвезете до деревни, мисс Тиддлер? Я собираюсь проведать мать.
Я
Это по пути… Ну нет! Отдайте сейчас же вожжи! Нефертити никого, кроме меня, не слушается. Но, но, Нефертити!
КЕННЕТ ЭШЛИ (крайне возбужденный)
Есть в этом нечто сказочное – видеть, как вы с Нефертити возникаете посреди унылой сельской местности! Чем объяснить подобное чудо? Неужели царственным великолепием ваших забрызганных грязью ботинок? Вы единственная из моих знакомых, кто с таким достоинством носит столь безобразные одежды.
Я
Если вы и дальше будете так дергаться, мы вместе вылетим в канаву.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Какое счастье! Оказаться с вами в одной канаве…
Я
Берегитесь, у меня кнут.
Он покатился со смеху, как шут, каким он, собственно, и являлся.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Вы настоящая загадка для меня! Я ночами из-за вас не сплю, правда-правда. Кто вы такая, мисс Тиддлер, кто вы на самом деле?
Я
А вы, мистер Эшли?
КЕННЕТ ЭШЛИ
Я? Да я прозрачен как горный родник! Моя история банальна до слез. Я бы ее поведал, но, боюсь, она не покажется вам слишком увлекательной.
Я
А я и не ищу увлекательности. Рассказывайте, мистер Эшли.
Я надеялась, что смена темы заставит его угомониться.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Как прикажете, мисс Тиддлер! Жил да был… маленький мальчик по имени Кеннет Эшли. Отец его, дородный саксонец, много работал и много пил. Заработав состояние на апельсиновом мармеладе, решил он отойти от трудов праведных и полностью посвятить себя бутылке. Результат таких перемен в образе жизни не заставил себя ждать. Мистер Эшли скончался, и, дабы не порочить его светлую память, заметим только, что туда ему и дорога. До кончины мистера Эшли его семью не слишком охотно принимали в приличном обществе. Но миссис Эшли стала образцово-показательной вдовой, и тетушка Дженет сжалилась над несчастным сиротой… который к тому же так оживил компанию, когда однажды его пригласили на полдник. Дети Бертрамов умирали от скуки, и достопочтенная леди Бертрам заметила, что общение с сиротой идет им на пользу. Его стали приглашать чаще. Он стал им чуть меньше, чем друг, но чуть больше, чем собака. Потом его матушка снова вышла замуж, и юный Эшли понял, что счастья в отчем доме ему больше не видать. Он примкнул к труппе бродячих комедиантов и превратился в актера. Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец.
Рассказ, вопреки моим ожиданиям, нисколько его не угомонил, и, пользуясь дорожной тряской, мистер Эшли то и дело наклонялся ко мне и даже время от времени наваливался на мое плечо.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Один вопрос, мисс Тиддлер. Что приключилось с вашей странной рыжеволосой компаньонкой?
Я
Табитой? Но вы, несомненно, уже слышали… о пожаре… Она сильно пострадала и обезумела.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Мне кажется, это с ней случилось гораздо раньше.
Я вздрогнула, но промолчала.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Из нее вышла бы изумительная леди Макбет… Да, кстати! Поскольку вы горите желанием как можно больше узнать обо мне, спешу сообщить, что собираюсь предстать перед директором театра Сент-Джеймс.
Меня обрадовала эта новость: мистер Эшли был слишком талантлив для заштатной труппы. Я не сомневалась в его успехе.
Я
Кого вы думаете представить?
КЕННЕТ ЭШЛИ
Гамлета.
Я
О нет, только не Гамлета!
КЕННЕТ ЭШЛИ
Почему? Полагаете, не справлюсь?
Я
Это не ваше.
Он пожал плечами, уставился куда-то вдаль и разразился тирадой: «Быть или не быть, вот в чем вопрос». Какое-то время я молча слушала.
КЕННЕТ ЭШЛИ (декламирует)
«…Когда бы неизвестность после смерти,
Боязнь страны, откуда ни один
Не возвращался, не склоняла воли…»
Все, дальше забыл. Ну, что скажете?
Я
Вы совсем не Гамлет, мистер Эшли, вы – Петруччо. Даже ваш голос не годится, чтобы играть принца датского. Он у вас слишком высокий.
КЕННЕТ ЭШЛИ
Терпеть вас не могу, мисс Тиддлер. К тому же вы неправы.
Я
Нет, права. Потом будете жалеть, что меня не послушали.
Понятия не имею, какая муха меня укусила, чтобы подобным тоном разговаривать с мистером Эшли. Но я чувствовала себя с ним на равных.
Я
Кроме прочего, вы еще и затягиваете, раздумья какие-то бесконечные. Директор театра уснет от тоски. Попробуйте вдохнуть жизнь в слова, которые произносите: «Скончаться. Сном забыться. Уснуть… и видеть сны? Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят?..»
Без всякого предупреждения мистер Эшли спрыгнул с повозки.
КЕННЕТ ЭШЛИ (грозит мне тростью)
Ну нет уж, последнее слово за вами не останется! Я все равно сыграю Гамлета. Доброго вам дня, мисс Тиддлер.
Глядя, как он удаляется в сторону деревни, я размышляла, действительно ли он рассердился.
За пару дней до отъезда в Лондон из Дингли-Белл пришло письмо от мистера Эшли, которое гласило:
Кеннет Эшли сыграл Гамлета перед директором театра Сент-Джеймс и опозорился.
Кеннету Эшли следует впредь прислушиваться к советам мисс Тиддлер; ему остается только надеяться, что он по-прежнему под ее покровительством.
К. Э.
Честно говоря, я бы предпочла ошибиться. Погруженная в мысли о мистере Эшли, я подошла к клетке, где дремал ворон, и у меня вырвалось: «Бедный Петруччо!»
ПЕТРУЧЧО
Не вынуждайте меня, Роберт.
Я
Как, Петруччо?! Не может быть, ты снова говоришь! Скажи теперь: «Я демон!»
Но Петруччо предпочел насвистеть «Правь, Британия»; однако с того самого дня снова стал весьма словоохотлив и постоянно обогащал свой репертуар. Что же до записки мистера Эшли, я посчитала неразумным прятать ее в новую корзинку Питера. Ведь никогда не знаешь, в какую минуту начнется пожар. И я приняла решение всегда носить записку при себе.
21
Приближалось мое двадцатилетие; и хотя письмо, написанное самой себе, сгорело, я не забыла об обещании поступить в Королевскую академию художеств. Нельзя сказать, что мои родители отнеслись к этой идее одобрительно.
МАМА
Только через мой труп!
ПАПА
Вот именно.
И снова потянулась долгая лондонская зима. К ее обычному однообразию примешивались в тот год нехорошие видения. Призрак Табиты, занятой шитьем, с корзинкой для рукоделия у ног, никуда не делся. В классную комнату можно было попасть только через маленькую проходную комнатку; я каждый раз так боялась встречи с призраком (я не всегда его видела), что готова была пробегать через комнату с закрытыми глазами. И только мысль, что так я скорее столкнусь с привидением, останавливала меня. Я не решилась рассказать о своих видениях доктору Пайперу. С тех пор как Табиту отправили в сумашедший дом, я опасалась, что после такого рассказа последую прямиком за ней. Довериться я решилась только герру Шмалю. Я навестила коттедж «Мечты о розах», когда Бланш (снова беременная) как раз отдыхала после обеда. Мы с Ульрихом говорили о естественном отборе мистера Дарвина. Внезапно я отважилась признаться.
Я
Герр Шмаль, мне необходимо с вами поговорить.
Я поведала ему всё о призраке и об ужасе, который этот призрак в меня вселял. Шмаль выслушал не двигаясь, опустив голову, пристально разглядывая сжатые руки.
ГЕРР ШМАЛЬ
Дорогая мисс Тиддлер, вы переживаете из-за того, что не знаете, что стало с Табитой. Она не умерла, но исчезла из вашей жизни. Думаю, вам нужно ее увидеть. Это единственный способ избавиться от того, что вы называете призраком, а врачи – галлюцинацией.
Он обещал разузнать, куда именно поместили Табиту (вероятнее всего, в Бедлам), и справиться о ней. После разговора с ним мне стало чуть легче, хотя галлюцинация пока никуда не делась. Тем временем Бланш подвела к нам за руку маленького Ноэля. После дневного сна он был не в духе. Родители уверяли, что это всё «зубки». Но я это слышала всякий раз, как приходила в гости, поэтому начала уже подозревать, что у него растет второй ряд зубов. Завидев меня, он бросился навстречу с криком «Моя колёсная!» (крестная). Внешне Ноэль походил на мать: белокурый, с тонкими чертами лица. В нем сочетались чувствительная натура Бланш и пытливый ум Ульриха, меланхолия матери и восторженность отца; справиться с таким ребенком было нелегко… Он поздно начал ходить, но очень рано заговорил и изъяснялся на своем собственном языке. Ульрих считал его будущим гением. Малыш бесцеремонно устроился у меня на коленях, после чего заявил: «Мама некасивая».
С тех пор как живот Бланш заметно округлился, Ноэль не упускал возможности высказать по этому поводу свое неодобрение. Сначала он прижался ко мне, но в следующую секунду уже болтал ногами, пришпоривая меня пятками, а потом больно ударил в грудь, откинув голову назад. Он бы