О нет! Дичембре опустилась на пол. Раны на руках пульсировали в такт ударам сердца, громыхавшим в ушах. О нет, нет, нет! Её захлестнуло чувство вины. Овест, должно быть, увидел, что мехи пропали, и всё это время пытался защитить её от гнева пеплоразителей: сначала уговаривал покинуть дом, потом запер в кладовке. А она не просто предала его, не только разоблачила, но ещё и заперла в клетке с тиграми.
Дичембре резко вскочила на ноги.
– Мы должны вернуться. Мы должны помочь Овесту…
Корвин ещё глубже погрузился в ледяную воду – видимо, хотел задержать Дичембре.
– Веспер теперь знает, где мехи, – прошептал он чуть слышно.
Дичембре смотрела на него и не могла поверить.
– Он обещал отпустить меня. Прости, но мне казалось, что я вот-вот задохнусь…
Дичембре посмотрела в блестящие от слёз голубые глаза Корвина: в них было столько раскаяния и отчаяния. Она присела на корточки рядом с ванной.
– Это я должна просить прощения. Мне нельзя было оставлять тебя, никогда. И дурацкое правило няни тут ни при чём.
Она надеялась, что упавшая занавеска дала Овесту хоть каплю преимущества, что ему удалось сбежать в лес или добраться до ателье Мракуса и Дрожикса в черте города. Овест рискнул всем, чтобы Веспер не нашёл мехи. Дичембре должна была сделать всё возможное, чтобы его усилия были не напрасны.
– Куда ты их спрятал? – спросила она Корвина.
Он высунул одну ногу из ванны.
– Я хотел добраться до печи, но нога не позволила. Поэтому просто оставил в самом высоком месте, какое пришло на ум.
– На люстре, – догадалась Дичембре.
– Ага.
Весперу было плевать на жизнь Корвина: когда он сказал, что «уже слишком поздно», он имел в виду мехи. Как только он выберется из библиотеки, попытается достать их, даже если для этого придётся разрушить весь дом. Но Веспер ошибся: было ещё не поздно. Кое-что Дичембре могла сделать. И к счастью, это кое-что она умела лучше всего в жизни – прыгать.
В свете
Опираясь на перила балюстрады, Дичембре внимательно разглядывала огромную люстру из чёрного хрусталя; всматривалась в воронов на металлических ветках: их красные глаза – драгоценные камни, украшавшие резные головы, – напоминали зёрна граната, вытянутые оранжевые клювы раскрывались, как лепестки тюльпана. Наконец в глубине вихря перьев и драгоценных камней она заметила деревянную ручку мехов.
– Ты ведь не хочешь прыгать, да? – спросил Корвин. Голос был хриплый и шершавый.
– У меня нет выбора, – ответила Дичембре и начала забираться на перила.
Корвин схватил её за подол.
– Я пойду! – сказал он. Завитки дыма показались из ушей, сверкнули в мягком свете подсвечников, поблекли и рассеялись. – Ничего не выходит, – разочарованно признал Корвин.
– Ты ещё слаб, не перенапрягайся!
– Но тут слишком высоко, даже для тебя! Вдруг ты упадёшь…
– Не упаду, – пообещала Дичембре. Она чувствовала, как пальцы подрагивают под повязкой, видела красные пятна на коже между полосками ткани.
Дичембре встала на перила над центральным входом: напротив по галерее тянулась вереница дверей. Оттуда, сверху, люстра уже не казалась так высоко и далеко. Девушка согнула ноги.
– Дичембре… – повторил Корвин. – Не прыгай!
Но Дичембре прыгнула. Прыгнула и полетела над клетчатым полом, столиками из орехового дерева, резными колоннами; подол платья порхал вокруг бёдер, шлейф развевался за спиной. Она вытянула руки над головой и ухватилась за рожок люстры, та заскрипела, будто закаркал ворон, закружилась на цепях, удерживавших её на потолке.
Как только пальцы коснулись металла, руки пронзила острая боль. Дичембре стиснула зубы, крепче вцепилась в рожок одной рукой, другую просунула между цветами, расправленными крыльями, железными когтями; добралась до деревянной ручки, потянула на себя. За ручкой показалась доска, похожая на деку мандолины, и длинный металлический носик, напоминавший флейту. В голове Дичембре заиграла триумфальная мелодия. Она сделала это! Она достала мехи!
Но мелодию прервал ужасающий грохот: треск дерева, громыхание выбитой двери, а следом за ними – тяжёлые приближающиеся шаги. Дичембре бросила мехи. Корвин поймал их на лету. Девушка начала осторожно раскачиваться, чтобы прыгнуть назад на перила, но что-то пошло не так. Пальцы напряглись слишком сильно, и обожжённая кожа начала трескаться.
Тем временем шаги становились всё ближе.
– Поторопись! – закричал Корвин.
– Прячься! – велела ему Дичембре.
Руки под повязками болели, будто вороны слетели с люстры и принялись их клевать. От боли пальцы разжались.
С Дичембре такое случалось и раньше. Когда пальцы не дотягивались до качели, зрители вздрагивали, а она начинала падать. Падать в пустоту, кружась и извиваясь в воздухе, пока не отскочишь от страховочной сетки, оставляющей клетчатые отпечатки на руках и ногах. Вот только в этот раз, пока ослабшие пальцы скользили по металлу, Дичембре вспомнила, что никакой сетки внизу нет.
Всё произошло за секунду. Дичембре отпустила рожок, сорвалась в пустоту и в то же мгновение увидела мчащегося по галерее Овеста. Он сунул два пальца под язык, одним махом перескочил через перила. Отчаянный пронзительный свист пронёсся эхом по всему дому, языки пламени полыхнули среди рыжих волос, густые вздыбленные завитки дыма размыли очертания его тощего тела.
Овест превратился в клуб дыма, метнулся к потолку, заслонил собой люстру, как грозовая туча. Всклокоченный ревущий вихрь поглотил Дичембре. Ей показалось, что она почувствовала, как рука обвила её талию, вторая подхватила затылок. Дичембре закрыла глаза и свернулась клубочком в объятиях вихря.
Девушка приземлилась на холодный пол вестибюля без единой царапины. Овест стоял рядом.
– Ты в порядке? – спросил он, тяжело дыша, и помог ей подняться. – И можно узнать, что ты там делала?
– Т-ты, т-ты… – заикалась Дичембре. – У тебя есть способности!
Дичембре никак не могла оторвать взгляда от Овеста. В его чёрных зрачках сверкал красный огонь, такой же, как у Корвина, когда он превращался в дым, только тусклее. Волосы цвета корицы намокли и потемнели, будто дым закоптил пряди.
– Овест, у тебя есть магические способности! – повторила Дичембре.
– Не те, что ты думаешь… – начал он.
– Я так рада, – перебила его Дичембре, с трудом сдерживая слёзы. – Я не знала, что Корвин забрал мехи. Если бы знала, я бы никогда не бросила тебя.
Парень покраснел до самых кончиков волос, и к нему вернулся его обычный облик.
– Не извиняйся. Я сам виноват, надо было… Что? Так это Корвин забрал мехи? А я-то думал, я их потерял.
Тем временем в зал вошёл Веспер, остриё его золотой кочерги постукивало по мраморной плитке.
– Так, значит, это правда, – с презрением произнёс он.
Полдень накинулся на Дичембре сзади: схватил за запястья, заломил руки за спину, приставил к горлу серебряную кочергу.
На этот раз Овест не сбежал. Он обнажил чёрную кочергу, обхватил рукоятку обеими руками, согнул ноги в коленях, приготовился к бою. Уголки губ Веспера искривились:
– Чёрный Человек из тебя никакой: совсем не страшно.
Овест рванул на него. Но Весперу достаточно было вытянуть руку вперёд и слегка пошевелить ею, чтобы отразить удар. Кочерги схлестнулись с металлическим скрежетом и фонтаном золотых искр. Овест пробовал атаковать снова и снова, заходил с разных сторон. Он двигался так ловко, что казалось, будто у него в руках не кочерга, а гибкий, быстрый и хлёсткий кнут укротителя.
Веспер же, напротив, стоял неподвижно и лишь отражал удары противника, перекидывая шпагу из одной руки в другую. Но когда Овест решил отступить, чтобы немного отдышаться, Веспер не позволил ему: выставил кочергу вперёд и резко махнул рукой.
Дичембре вздрогнула. Овест неуклюже отскочил назад и увернулся от первого удара. Но пропустил второй. А за ним третий. Веспер ударил его рукояткой в подбородок, полоснул остриём по ноге. На брюках появилась прорезь, в ней показалась струйка крови. Вторая стекала с верхней губы.
Овест пошатнулся и припал на одно колено.
– Лучше бы ему не вставать, – шепнул Полдень на ухо Дичембре. – Ему не победить.
Овест встал, вытер кровь рукавом рубашки и отважно сжал рукоятку кочерги.
– Покончим с этим, – объявил Веспер, целясь в шею парня.
Золотая молния рассекла воздух. Но, вопреки предсказанию Полдня, Овест смог отразить удар. А за ним все новые удары, замахи и выпады этого человека, силы которого хватило бы на десятерых.
– Я хорошо научил тебя, – сказал Веспер: бой явно оказался сложнее, чем он думал. – Но знаешь, в чём разница между нами? Скажи ему, Полдень, в чём разница…
– В весе? – крикнул его прислужник, выглядывая над плечом Дичембре.
Веспер покачал головой.
– Ты один из них. – Он поднял сверкающую кочергу. – А значит, для тебя это опаснее, чем для меня.
Веспер ринулся в сторону и вонзил кочергу в правое плечо Овеста. Стон боли смешался с криком Дичембре. Пеплоразитель обезоружил парня, схватил за раненое плечо и поволок к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Корвин, – позвал он. – Эй, Корвин! – Громовой голос поднимался до самого потолка, обои на стенах дрожали. – Выходи, Корвин. Разве ты не хочешь спасти брата?
– Не слушай его! – завопил Овест.
Веспер рывком опустил его голову вниз. Рыжие кудри хлынули на лицо, как кровь из ран.
– Корвин! Корвин! Корвин! – продолжал звать Веспер.
Мальчик не отзывался. Дичембре надеялась, что он спрятался в тайной комнате или убежал на улицу, в ночь и укрылся среди елей, раскачивающихся на ветру.
Но Веспер не сдался. Он разъярённо топнул ногой и проревел Полдню:
– Тащи сюда девчонку!
Дичембре сжала плечи, стиснула колени, упёрлась пятками в пол. Полдень поднял её, перенёс и поставил рядом с Овестом.
– Не трогай её! – раздался со стороны лестницы пронзительный голос.
Корвину оставалось преодолеть последние ступеньки, подпрыгивая на одной ноге и волоча вторую – забинтованную оторванным рукавом. В свете огромной хрустальной люстры блеснули мехи, он держал их в руке.