— Нет, пожалуй, ты не из тех женщин, которые стоят перед зеркалом и восхищаются высокими скулами, — говорит она, откусывая хворост.
Затем переходит к самому конкурсу. В нем участвовало двенадцать девушек, а в жюри было пять мужчин.
— Конкурс пришлось трижды откладывать из-за дождя и ветра.
Она снова отпивает из бутылки.
— Мы стояли в купальниках на деревянном помосте. На сцене были лужи, одна из девушек поскользнулась и подвернула лодыжку. Нам приходилось поддерживать друг друга. Я простудилась и заработала цистит.
Я смотрю в окно, темнеет, и люди торопятся домой с работы, мужчина придерживает рукой шляпу, чтобы ее не унесло ветром.
— Мой парень был горд. Он стоял в толпе и хлопал, когда я стремглав выходила и вертелась. Сцена находилась очень далеко от зрителей, и он признался, что узнавал меня только по зеленому купальнику.
Она откусывает хворост и продолжает рассказ.
— Но дело в том, что я была в желтом.
Она замолкает и, собрав в ладонь крошки со стола, кладет их на тарелку.
— Он не знает, во что я влипла, — шепчет девушка.
Отставив чашку в сторону и убедившись, что на столе нет крошек, она тянется к сумке, достает фотоальбом и кладет на стол.
— Это история конкурса, в словах и фото.
Она пересаживается на мою сторону стола и открывает альбом.
— Вот эта тогда победила, — поясняет девушка и читает вслух текст под фотографией, водя пальцем по строчкам:
Элегантность Глодис Соэга сродни той утонченной женственности исландских дочерей и сестер, которую можно назвать благословенным даром. Меньшего Исландия от своих женщин не ждет.
— А эта стала победительницей за год до нее, — продолжает она, перевернув страницу.
Мисс Грета Гейрсдоттир победила в конкурсе и завоевала почетный титул исландской королевы красоты. Стройная блондинка обладает привлекательной внешностью и держится естественно.
— Эта встречалась с Гагариным и преподнесла ему букет цветов. Как написано в статье, космонавт был невысоким, едва доставал королеве красоты до плеча и счел ее красивее самой Джины Лоллобриджиды.
Она показывает другие фотографии.
— Эта попала в шоу Эда Салливана и произнесла пару фраз в фильме о последних годах жизни Гитлера. Член жюри на Лонг-Айленде сказал, что имя исландской королевы красоты звучит как каменный водопад, падающий в исландский фьорд.
— А эта? — спрашиваю я, показав на фотографию. На ней хорошо видны башни Тиволи.
— «Фрекен Скандинавия», для занявшей третье место.
Она листает дальше.
— А вот я, — говорит она, указывая на стройную девушку. — У меня брали интервью.
Под фотографией надпись: Сердце Раннвейг свободно.
— Мне велели так говорить. Моему парню это очень не понравилось.
Она достает интервью и дает мне посмотреть.
— В вашей жизни есть мужчина?
— Нет.
— Вы собираетесь выйти замуж?
— Надеюсь.
Она глубоко вздыхает.
— Перед конкурсом они пригласили меня в офис, хотели, чтобы я примерила купальник и несколько раз прошлась в нем. Их было двое. Они сказали, что перед конкурсом разумно было бы провести генеральную репетицию в купальнике, чтобы посмотреть на походку, получается ли у меня. Когда я надела купальник, один из них измерил сантиметром грудь и бедра, а другой рост. Он положил мне на голову книгу и сделал карандашную отметку на стене. Потом линейкой измерил стену и сообщил, что мой рост сто семьдесят три сантиметра и я слишком высокая, чтобы стать моделью. Ерунда, сказал другой, она сможет работать моделью и демонстрировать товары, когда съездит на Лонг-Айленд и станет королевой красоты.
Она делает паузу и смотрит вниз.
— Затем измерявший рост попрощался, и я осталась наедине с другим. Он запер дверь и принялся твердить, что я способная. Что меня пошлют на Лонг-Айленд и он сам возглавит делегацию. Будет моим водителем. Уверял, что я заставлю говорить об огне, который бурлит в недрах земли, о ледниках и водопадах. Чтобы он отвязался, я сказала, что у меня есть парень. Хотя до этого говорила им, будто парня нет, потому что у свободных девушек больше шансов поехать за границу. Он ответил, что парень может подождать. Предложил вместе поужинать и пригласил в самый модный ресторан.
Она вытирает глаза салфеткой, подкрашивается и кладет альбом в сумку.
Я встаю и протягиваю ей руку на прощание.
Она тоже встает и застегивает пальто. Надевая варежки, интересуется, есть ли у меня парень.
Говорю, что нет.
— Бабушка вышила мою фотографию, которую опубликовали вместе с интервью. Ей потребовалось шесть недель, чтобы расчертить клетки, высчитать и вышить крестом на канве.
Бутылочка с соской стоит на кухонном столе, рядом с половинкой тминного пирога.
Наливая кофе, подруга сообщает, что ее перестал мучить токсикоз и она начала прибавлять в весе.
— Бутербродного торта, который ты принесла в прошлый раз, мне хватило на три дня. Когда ты приносишь канапе с креветками, я съедаю одну штуку на ужин и кормлю Торгерд кашей. Начинаю с канапе и заканчиваю ростбифом с ремуладом[22].
Но лучшие новости, однако, что она снова начала вести дневник.
— Прежде меня от этого воротило.
Подруга отрезает кусок рождественского пирога и кладет на мою тарелку.
— Сегодня утром я сидела за кухонным столом и, пока Торгерд спала, а пирог пекся в духовке, писала.
Лидур беспокоится за меня. Стоит мне увидеть что-то красивое, например полоску света в темном небе, как я сразу в слезы. Вчера вот развешивала пеленки и пододеяльник Торгерд и заметила, что она прогрызла в пододеяльнике дырку и в нее видно небо. Был мороз, но впервые за месяц ясно, и в какое-то мгновение я увидела вечность. Я подумала: господи, поверит ли мне Гекла? Я почувствовала, что могу дотронуться до неба ручкой. Что стою рядом с самой собой и воспринимаю то, что случилось, как будто это произошло с кем-то другим. Вернувшись в квартиру, я написала стихотворение. О пододеяльнике. Мне показалось, что я могу создать красоту. Не КРАСОТУ большими буквами, которую создают поэты, а красоту мелким шрифтом. Затем трясла головой, пытаясь прогнать собственную глупость. Я не могу видеть вечность. Ты, Гекла, дочь вулкана и покрытого льдом моря. В отличие от тебя, я — дочь увала и вереска.
Я смеюсь, потому что моя подруга такая веселая.
— Когда я написала стихотворение, жизнь показалась мне такой удивительной, что к приезду Лидура я надела платье. Он вернулся усталый, однако обрадовался, что я неплохо себя чувствую, намного лучше, чем в предыдущие выходные. Он убедил меня убаюкать Торгерд, чтобы мы могли лечь в кровать. Я как раз только что надела платье, но он захотел его снять.
Ночью я встала написать несколько строк, и Лидур застиг меня за кухонным столом. Он поинтересовался, что я делаю на кухне посреди ночи. Это Гекла на тебя так влияет, спросил он. Брось ее вместе с этой ерундой.
Он просто устал и, когда я вернулась в кровать, попросил прощения. Так легко пасть духом, Иса, признался он. Он по-прежнему считает меня милой. Я сказала, что составляла список покупок на завтра. Умолчала, что в нем всего два пункта: филе пикши и кастрюля для кипячения молока. Вечность слишком велика для меня, Гекла. Это как оказаться одной на пустынном высокогорье. Я бы заблудилась. Мне вполне достаточно двух ночей в палатке в березняке, когда Лидур помогает родителям строить летний дом. Я стараюсь найти ложбину, где можно спрятаться от ветра, и надуваю там матрас. Готовлю для парней на примусе, и поет зарянка. Ей невдомек, что я слушаю. Знаешь, что мне снится, Гекла? Икра и печень. Это произойдет не раньше января. Мне не удается жить в гармонии со временем года. Когда осень приносит темноту, я тоскую по солнечному свету и таволге, весной мне хочется кровяной колбасы, осенью — выпить только что отложенное яйцо глупыша.
Подруга отрезает два куска рождественского пирога, кладет один на мою тарелку, а другой на свою.
— Когда я снова заснула, мне приснилось, что я рожаю без акушерки. И в конце концов родила ребенка одна. Большую и красивую девушку. Но мне потребовалась помощь, чтобы перерезать пуповину.
Моряк-тральщик снова сошел на берег.
Я замечаю его, когда выхожу из отеля «Борг»; он стоит, прислонившись к стене дома напротив почты, подставив непокрытую голову мокрому снегу. На нем тот же свитер, в котором я его проводила, в руках вещмешок. Увидев меня, торопится ко мне.
— Как прошел рейс?
— Думал, я не выживу, Гекла. Мы ловили на жутком морозе, самые стойкие были без шапок, и с волос свисали сосульки.
Мы приходим в мансарду, он падает на диван и несколько мгновений лежит, уткнувшись лицом в ладони, затем поднимает глаза.
— На обратном пути была сумасшедшая погода, мы получили трещину и чуть не ушли под воду, торчали только мачты и мостик. Пришлось сбивать лед, чтобы посудина не легла на бок. Капитан загнал нас в спасательные жилеты и принялся за молитву. После «аминь» мы продолжили сбивать лед. Думал, пойдем на дно.
Он встает.
— Я собирался остаться, после того как мы пришвартуемся в Халле, но они, черт возьми, догадались, караулили меня и не выпускали одного на берег.
Он ходит по комнате.
— Единственный положительный момент в этой поездке, что я ходил в галерею со вторым помощником, который взял меня на поруки. Узнав об этом, его оставили в покое, но не меня.
Он тянется к вещмешку и открывает его.
— Исполнил твои желания. Купил две книги и белые брюки клеш с ремнем на талии, это модно.
Берет в руки одну из книг.
— Только что вышла, называется «Под стеклянным колпаком», автор — американская писательница.
Я рассматриваю вторую книгу.
— Это роман?
— Нет, это книга французского философа. Женщины.