При слове «подчиненный» физиономию мистера Грубияна прямо-таки перекосило, да так, будто я ткнула в его тайную больную мозоль или типа того. Вон как ноздри раздувать начал — чистокровный жеребец в ожидании удара гонга перед скачкой.
— Блин, Мари! Первый вопрос, на который ты обязана будешь мне ответить, — у кого это такой сексуальный низкий рык? Аж мурашки по коже, — и с легким смешком она отключилась.
— Кто нервный? И кто при этом под-чи-нен-ный? — сердито навис над моим столом еще больше заведшийся после моего комментария Кевин, растягивая слоги, и мне даже показалось, что с каждым слогом с его губ срываются огненные капли. А я так-то больше не смотрю на его губы. Не-а. Совсем. Ни полглазиком.
— Кстати про подчиненных. Скажите-ка мне, мистер Доэрти, кого я могу пригласить в качестве главы нашей команды на встречу с человеком, пожелавшим прикупить кое-какую недвижимость в этом районе? Салливана? Или все же Лоуренса? Мне кажется, из вашей банды у Ронана лучше всех подвешен язык. С другой стороны, наш Ронни больше чем кто бы то ни было общался с инвесторами. Может…
— С хера ли Дизель опять главный? — окончательно взвился мой оппонент, яростно сверкая глазами и от злости раздувая ноздри.
— Да потому что умеет держать себя в руках и не бросается на окружающих, как дикое злобное животное!
— То есть я — дикое злобное животное? — взревел дикий злобный зверюга.
— Естественно! Больше никто здесь не врывается без стука и не орет на меня, как одичалый!
— Вот, значит, как? Ну тогда не жалуйся!
Он схватил меня за плечи и, как куклу из коробки, вытащил из-за стола, встряхивая и тиская так, что заклацали зубы и меня даже немного затошнило от бултыхания в воздухе.
— Ты что творишь?
— Веду себя соответственно твоей характеристике, — нагло ухмыльнувшись, ответил он. — Диким животным вовсе не обязательно обременять себя вежливостью, адекватностью и профессиональным отношением к окружающим, в отличие от рыжих до хрена умных директорш, вытворяющих всякое.
— А что не так с директоршей? — безуспешно задергалась я в его захвате.
— С каких это пор наша мисс Дюпре поощряет флирт на рабочей площадке, а?
Я? Флирт?
— Муа? — вытаращив глаза, я невольно перешла на французский.
— Туа, туа! — рявкнул невменяемый Саваж. — Только и делаешь, что глазки строишь то Дизелю, то Раулю. Забыла, что они все подписали контракт?
— Да с чего ты… — задохнулась я от возмущения.
— Да с того, что не слепой! Ронан то, Ронан сё. Ронана отправим на переговоры, Ронана давайте на рекламу… Сдалась тебе задница Дизеля!
— Да что ты выдумыва…
— А вот этот вот прикид, думала, я не замечу? Каблучки, тесные брючки в облипочку…
Я опустила глаза на свои растоптанные балетки, в которые все же приходилось переобуваться на работе, ибо бегать на кэбах между протянувшихся по всему гаражу проводов чревато, и кюлоты, которыми сегодня пришлось заменить стильные, но увы, испачканные накануне при приемке у экспедитора порции этой чертовой черной краски брючки. Кхм, то есть он запомнил, во что я была одета вчера, и высказывает претензии сейчас? Мило.
— А с волосами что сделала? — продолжил гневные претензии мистер Дикарь.
— Что опять не так-то? — вскинулась я.
— Куда дела кудряшки? Кто разрешал?
Нет, ну это вообще уже ни в какие границы…
— Да с какого такого перепуга я должна у кого-то разрешения спрашивать? — не выдержала я и лягнула первое попавшееся под ногу, собственно, лягнула тот сук, на котором сидела, вернее, висела я.
Сук крякнул, немного согнулся и ослабил хватку, из которой я благополучно и вытекла. Почти вся. На волосах его рука конвульсивно сжалась.
— Убирай к чертям собачьим вот это безобразие и возвращай кудельки, — хрипло повелел Кевин, удерживая голову и приблизив губы к самому моему уху.
— А то что? — сипло огрызнулась я, снова поплыв от горячего дыхания и особого аромата, присущего только этому мужчине.
— А то договору о перемирии между нами конец! — злобно рыкнул Саваж, властно врезавшись своим ртом в мой, беспомощно тут же впустивший его беспардонно напиравший язык.
Мои лопатки столкнулись со стеной, а сильное, вмиг адски разогревшееся тело разрушителя моей воли втерлось в мое, создавая сразу же такой полный контакт, что мне впору ощутить себя пойманной в дробящую ребра ловушку. Но вместо этого я будто взмыла ввысь, улетая и с этой тверди земной, и из самой неприглядной реальности, где этот поцелуй не мог быть хорошей идеей ни в коем разе.
Наплевать.
Это мгновение, скольжение, жаркие выдохи, аромат его кожи были невыносимо прекрасны, настолько, что не было и не могло у меня быть сил, чтобы прекратить, оттолкнуть, воззвать к разуму. Бери, гад проклятущий, душу выпивай, ненавижу тебя за это, но бери все равно, бери то, что только тебе хочу, нуждаюсь отдать.
— Мари, детка, как ты думаешь… — ворвался в мой затуманенный мозг голос Дизеля, — может, мне перейти на джинсы с низкой посадкой?
— Какого хрена ты врываешься в кабинет директора без стука? — хрипло рявкнул на брата Кевин, отскакивая от меня словно ошпаренный.
— О, Мари, прости, я вам помешал?
— Да!
— Нет!
Наши возгласы слились в один. Надеюсь, мое «Нет» прозвучало громче. Или хотя бы пронзительнее, чем кевиновское «Да».
— Так, я чего-то не понял… — начал Дизель, переводя взгляд с меня на Саважа.
— А что непонятного? — двинулся он в сторону брата. — В очередь встань! — и злобно зыркнул на меня через плечо: — Мисс Дюпре ведь нравятся очереди за ее зад…
— Тормози! — насупился Ронан, подаваясь навстречу брату. — Соображать надо, что и кому говоришь.
— А ты меня научить манерам никак хочешь, братец? — оскалился Саваж.
— Могу и я, раз ты до таких лет дожил, а различать, как не следует говорить с такой девушкой, как наша Мари, не научился. Она тебе не те сучки, что к нам поскакать без всяких обязательств являлись.
— Ваша Мари? То есть общая?
— То есть не прекратишь — и я тебе врежу! — окончательно набычился Дизель.
— Хватит! — втиснулась я между ними.
— И то верно, хватит, — процедил Кевин и стремительно наклонился к моему уху. — К херам все договоры, ясно?
И, пихнув брата плечом, он вылетел из комнаты, чуть не сбив с ног входящего Ронни.
— Ронан, очень кстати ты зашел. Мне нужен ты и… — тот прищурился вслед мистеру Урагану хамства.
— Де-е-етка, повтори то, что я сейчас услышал — ты нуждаешься во мне? — прямо-таки замурлыкал, как будто и не случилось сейчас только что безобразной сцены, Ронан, подкрадываясь ко мне котярой и протягивая руку для того, чтобы приобнять за плечи.
— Дизель! Да твою мать! — вспылила я, пихая его лапищу. — Вы тут что, виагры все пережрали? Что за беспредел творится на площадке?
— Ой, где беспредел с виагрой? Цыплятки, папочка Ронни всем рассказывает, какие вы у меня молодые горячие жеребцы, а вам виагра требуется? — с негодованием вклинился в этот безумный диалог Ронни.
— Ронни, угомони всех, пока я их не треснула, — завизжала я, сама поражаясь количеству издаваемых мною децибел. — У меня дело! Важное! Мне надо организовать встречу с Ричардом Картингом, а они ведут себя как петухи на бойцовской арене.
— Картинг? — всполошился Ронни. — Мари, солнышко, ты просто прелесть! Как ты вышла на него? Я уже неделю не могу пробиться в его офис! Мне на звонки отвечает какая-то невыносимо сексуальная и столь же невыносимо злобная фурия, каждый раз отмораживая меня и прося перезвонить через несколько дней.
— Эта фурия — моя приятельница Селеста Лебёф, и она только что звонила с просьбой о встрече!
— Мари! Так это же прекрасно! — продюсер захлопал в ладоши. — Давай скорее набирай ее! Я готов встретиться с Картингом хоть сейчас.
— Ронни, прости. Не в этот раз, — отрезала я. — На встречу должны пойти либо мистер Салливан, либо мистер Доэрти! Но кандидатура последнего, судя по всему, не рассматривается. Самоотвод взял.
Ну или, похоже, объявил мне настоящую войну?
Глава 10
Я сто раз пытался дозвониться Юпик. Бесполезно. Похоже, эта мелкая засранка отправила меня в черный список. Совсем попутала, как я погляжу. Если она думает, что я забуду о том, с кем ее видел и так и не получил от нее внятного объяснения ее нахождению рядом с этим уродом Жало, то хрен она угадала. Хоть сто лет избегай меня и прячься, сестрица, — не поможет. И не расскажешь никому. Так-то я по жизни не трепло какое-то, да и последствия могут быть те еще. Тому же Мангусту сейчас только этих головняков не хватало, остальным только намекни, они и на съемки забьют, дежурство затеют и по пятам за мелкой ходить станут или Жало решат отловить и… Короче, могут чего наворотить с психу, как я вон. Родителям ее сдам, не разобравшись, точно попаду во враги по гроб жизни, девчонки — они такие. Злобные, мстительные, коварные, рыжие… Так, не туда.
Хотя очень даже и туда! И все про то! В смысле, кое-кто сам нарвался! Я же хотел по-нормальному. По-взрослому. Ходим такие, ни черта друг друга не замечаем, чисто по делу два слова в день. Никакого рычания, придирок, шпилек и звенящих синих яиц! Никаких аварий на дороге в виде поцелуев и моих чертовых пальцев, лезущих в теплое, тугое, шелковистое… куда не надо, сука! Я, бля, даже извинился! Сам первый пришел. А она мне что? Мало того, что сниться и не подумала перестать, так еще и патлы эти… И так-то было хреново, а стало еще хуже! Глазюки бесстыжие будто ярче прежнего стали и так и зыркают на всех… кроме меня!
Короче, видит бог, я честное слово собирался быть хорошим. Да практически идеальным. Но раз у нас гребаный Дизель уже кое-кем поставлен на пьедестал хорошего парня, то я там тесниться и толкаться жопами не собираюсь. Вернусь на свое знакомое родное местечко главного, единственного и неповторимого засранца! А этот придурок пусть потом воет сколько хочет, когда оттуда навернется!
Потому что эти «домашние девочки» — ухоженные, смазливые, все как одна пекущиеся